КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Трагедия. Кроватный угол, выпускаемый Соломоном Борисовичем на рынок, представлял собой очень несложную штуковину: в литейной он отливался почти в совершенном виде — с
Кроватный угол, выпускаемый Соломоном Борисовичем на рынок, представлял собой очень несложную штуковину: в литейной он отливался почти в совершенном виде — с узорами. На токарных станках ребята только очищали резцами его цилиндрические плечики, и после этого, он поступал в никелировочную. Поэтому мы выпускали этих кроватных углов множество. По сложности работы кроватный угол немногим отличался от трусиков, которые изготовляла швейная мастерская. В столярной мастерской производились более сложные и громоздкие вещи: аудиторные и чертежные столы и стулья, но и здесь особенной техникой не пахло. Отдельные детали выходили из машинного цеха с шипами и пазами, в сборном нужно было их привести в более блестящий вид и собрать в целую вещь. В самом содержании производственной работы было очень мало интересного для коммунаров. Их увлекла только заработная плата, постоянная война с производственными «злыднями» и, пожалуй, еще общий размах производства — вот это обилие вещей, горы полуфабрикатов и фабрикатов и ежедневные отправки готовой продукции в город. По вечерам коммунары заходили иногда в кабинет покалякать и посмеяться. Уже никакой злобы и огорчения к этому времени у них не оставалось. Посмеивались всегда над производством Соломона Борисовича и говорили: — А все-таки удивительно: не производство, а барахло, куча какая-то старья всякого, а смотришь, все везут и везут в город. В это время давно исчезло то удовлетворение, которое было вызвано постройками Соломона Борисовича. Всем уже начинало надоедать сарайное богатство Соломона Борисовича, приелись вечные споры о печах и зимних рамах, надоело говорить о засоренности производственного двора, о плохих станках и плохом материале. Коммуна стояла оазисом среди производственного беспорядка и грязи, и у коммунаров начинало складываться отношение к производству, как к чему-то постороннему. В это время к нам очень редко приезжали члены Правления, в самом Правлении происходили перемены. Стихия Соломона Борисовича разливалась вокруг коммуны безудержно, все шире и шире, захватывая территорию, и уже располагается перед фасадом, заваливала цветники обрезками и бросовым материалом. Коммунары знали цену своей коммуне, любили чекистов и были благодарны им за свой дом, и за порядок, и за рабфак. На производство же они смотрели несколько иронически, как на необъяснимое недоразумение «сборным стадионом», отражая в этом названии и его грандиозные размеры и его неприспособленность к цеховому назначению. Соломон Борисович очень обижался за это название и даже просил меня запретить его приказом по коммуне: — Обязательно отдать нужно в приказе. Скажите, пожалуйста, «сборный стадион»… А где они работают? Соломон Борисович гордился стадионом до приезда в коммуну председателя Правления. Он приехал в счастливый день, когда немного подмерзла жижица грязи на производственном дворе и до стадиона можно было легко добраться, остановился пораженный в центре стадиона и спросил Соломона Борисовича: — Это, что же, вы выстроили? Соломон Борисович выкатился вперед и с гордостью сказал: — Да, это я конструировал. Деревянное, конечно, строение, но оно будет долго стоять… Председатель но это ничего не сказал, а обратился к коммунарам с вопросом, никакого отношения не имеющим к стадиону: — Понравилось вам в Крыму? — Ого, — сказали коммунары. — Что ж, на лето еще куда-нибудь поедем? — На Кавказ, — сказали коммунары… — На Кавказ — это хорошо. Только нужно выполнить промфинплан… — Выполним… — Да, на Кавказ хорошо. Поезжайте на Кавказ. Ну, до свидания. Председатель уехал, а Соломон Борисович пришел ко мне и спросил: — Как вы думаете, какое впечатление произвел на него сборный цех? Он так посмотрел… Васька Камардинов не дал мне ответить: — Какое же впечатление? Вы думаете, он не понимает. Отвратительное впечатление. — Вы еще молодой человек, — сказал Соломон Борисович, покрасневший от гнева, — а обо всем беретесь рассуждать. Но через два дня к нам дошли сухи, что действительно стадион произвел впечатление отвратительное. Соломон Борисович загрустил: — Так кто виноват? Виноват Левенсон? А где деньги? Правление, может, думает, что нужно построить каменные цехи, так почему оно не стоит? А все Соломон Борисович должен строить: и литейный цех, и сборный, и квартиры. В это время заканчивается триместр, и у коммунара головы были забиты зачетами. Кроме того, в коммуне происходили события печальные и непонятные. В середине ноября командир третьего отряда поразил всех рапортом: — У Орлова пропало пальто с вешалки. Коммунары во время разбора рапорта сказали: — Поискать надо лучше. Кто-нибудь захватил нечаянно или не на свою вешалку Орлов повесил… — Ты поищи лучше, — сказал я Орлову. — Да где я буду искать? Я уже всю вешалку перерыл и у всех смотрел — моего пальто нет… — Поищи все-таки. Через день пропало пальто в седьмом отряде. Делали общий сбор и приказали всем коммунарам надеть пальто и выстроиться во дворе. На вешалке не осталось ни одного пальто, а Орлов и Кравченко все же своих пальто не нашли. Опросили весь сторожевой отряд, но он ничем помочь не мог. На вешалке висит сто пятьдесят пальто, разве разберешь, какое пальто берет коммунар с вешалки — свое или чужое. На общем собрании Фомичев предложил: — Надо пока что пальто держать в спальне. Ясное дело, между нами завелся гад. Он и теперь сидит здесь и притаился, а завтра еще что-нибудь утащит. Харланова возмутилась: — Вот тебе и раз. У нас завелся вор, так мы будем от него прятаться, все будем в спальни тащить. Это безобразие, и нужно сейчас же поднять с этим борьбу. — Да как ты поднимешь борьбу, если мы не знаем, на кого и думать. Кто может у нас взять? — Раз взяли, значит, всякий может… — Как это всякий?.. Я вот не возьму, например… — А кто тебя знает? На тебя нельзя думать, а на какого коммунара можно можно думать? Покажи, на кого? — Так что же делать? — Надо найти вора. — Найди… — Надо собаку привести в коммуну, предложил кто-то. — Вот как она на этого года бросится, тогда уж мы будем знать, что делать. В собрании закричали: — Вот еще, собак тут не хватало. Сами найдем. — Найдите. Редько взял слово: — Найдем. Все равно найдем. И если я найду, он у меня все равно не вырвется. Так пуская и знает. А вешалку, действительно, нечего переносить в спальню. Да больше он и не возьмет. Я его все равно поймаю… Коммунары улыбнулись. Через неделю в кабинет вошел Миша Нарский. Совет командиров три месяца назад командировал его на шоферские курсы, которые он регулярно посещает и о которых каждый вечер отзывается с восторгом. Живет он в коммуне в одном из отрядов и болеет коммунарскими делами по-прежнему. Миша Нарский ввел в кабинет Оршановича и Столяренко и сказал: — Вот они, голубчики, видите? Миша Нарский, несмотря на многие годы, проведенные в колонии Горького и в коммуне Дзержинского, остался прежним: чудаковатым, по-детски искренним, неладно одетым. Он по-прежнему причесывается только по выходным дням и лучшим украшением для человеческого лица считает машинное масло. Он сейчас горд и от гордости на ногах не держится. — В чем дело? — Да вот вы их спросите… — Ну, рассказывайте… Оршанович грубовато отворачивается: — А что я буду рассказывать? Я ничего не знаю. Столяренко молчит. — Видите, он не знает… А как пальто продавать, так он знает. Полдесятка коммунаров, находившихся в кабинете, соскочили со стульев и окружили нас… — Пальто? Что? Оршанович? Здорово… Оршанович с недовольным видом усаживается на стул, но Миша сильной рукой металлиста берет его за воротник: — Что? Ты еще будешь тут рассиживаться? Постоишь… — Чего ты пристал? Чего ты пристал? Пальто какое-то… — Ишь ты, какое-то… Смотрите… Субчик… В кабинете уже не полдесятка коммунаров, а целая толпа, и кто..........
Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 360; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |