Именной указатель 15 страница

ГОМОСЕКСУАЛЬНОСТЬ – одна из форм проявления сексуальности человека, характеризующаяся сексуальным влечением к лицам того же пола.

Отношение к гомосексуальности зависит от норм и ценностей, преобладающих в той или иной культуре. В Древней Греции гомосексуальность среди высших слоев общества воспринималась в качестве нормального явления. В других культурах она в отличие от гетеросексуальности (сексуального влечения к противоположному полу) считалась перверсией, то есть извращением, подлежащим осуждению со стороны общества. В Германии и России 30 – 40-х годов лица, придерживавшиеся гомосексуальной ориентации, подлежали уголовному преследованию. В США только в 1973 г. Американская психиатрическая ассоциация перестала считать гомосексуальность психическим заболеванием.

З. Фрейд выступил против распространенной точки зрения, согласно которой гомосексуальность является результатом дегенерации. В работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) он провел различие между сексуальным объектом и сексуальной целью, рассмотрел гомосексуальность в качестве такой сексуальной ориентации человека, которая формируется не вследствие особенности сексуального влечения, а в результате соответствующего выбора объекта, и выделил три типа гомосексуальности – абсолютный (ориентация исключительно на тот же пол), амфигенный (способность к вступлению в сексуальную связь с обоими полами), контингентный (вступление в сексуальную связь с одинаковым полом в том случае, если противоположный пол недоступен). Он показал, что на окончательный выбор сексуального объекта значительное влияние оказывают переживания детства, связанные с отношением ребенка к своим родителям и воспитателям. По мнению З. Фрейда, воспитание мальчиков мужчинами (рабами древнего мира) «способствовало гомосексуальности».

В работах «Леонардо да Винчи. Воспоминание детства» (1910) и «О нарциссизме» (1914) основатель психоанализа сделал акцент на психологическом генезисе гомосексуальности. Он показал, что объект любви может выбираться человеком в соответствии со своим собственным образом. Некоторые люди в объекте любви ищут самих себя, представляют такой тип выбора объекта, который называется нарциссическим. Гомосексуальность является типичным примером нарциссического типа выбора сексуального объекта. Так, мальчик вытесняет любовь к матери, отождествляет себя с нею и свою собственную личность берет за образец, выбирая схожий с ним объект любви.

В «Лекциях по введению в психоанализ» (1916/17) З. Фрейд отмечал, что довольно часто люди, придерживающиеся гомосексуальной ориентации, являются образованными, интеллектуально развитыми, высоконравственными. Они могут выдавать себя за особую разновидность человеческого типа и причислять себя к «элите» человечества. В действительности же они отягощены лишь одним отклонением – отказом от участия в продолжении рода. Они не являются «элитой» человечества, среди них, отмечал З. Фрейд, столько же «неполноценных и никчемных индивидов», сколько и у людей гетеросексуальной ориентации.

С точки зрения З. Фрейда, гомосексуальность связана с особенностями психосексуального развития человека, уходящими своими корнями в детство. Она является не психическим заболеванием, как это обычно принято считать в медицине, а результатом воздействия условий жизни на формирование соответствующей психосексуальной ориентации человека. Тесно связанная с бисексуальностью, психосексуальная ориентация человека может иметь гетеросексуальную или гомосексуальную направленность. Также не исключено такое развитие, когда у человека наблюдается периодическое колебание между гетеросексуальным и гомосексуальным опытом. Возможен и такой вариант, сочетающий в себе сильное влечение к исследованию с бедностью половой жизни, который может быть назван «идеальной гомосексуальностью», что было характерно, по мнению З. Фрейда, для Леонардо да Винчи.

Как полагал основатель психоанализа, склонность к гомосексуальности проявляется в раннем детстве. В играх между детьми одного и того же пола, в эмоциональной дружбе со сверстниками можно наблюдать латентную (скрытую) гомосексуальность. Решающий момент в отношении окончательного выбора сексуального объекта и формирования соответствующей психосексуальной ориентации наступает после половой зрелости. Вместе с тем, подчеркивал З. Фрейд, «все люди способны на выбор объекта одинакового с собой пола и проделывают этот выбор в своем бессознательном» или, как писал он позднее в «Автобиографии» (1924), психоанализ позволяет выявить у каждого «элемент гомосексуального выбора объекта».

Представления З. Фрейда о причинах возникновения и природе гомосексуальности получили свое развитие у ряда психоаналитиков. В частности, Ш. Ференци (1873–1933) внес уточнение в само понятие гомосексуальности. В статье «К нозологии мужской гомосексуальности (гомоэротики)» (1914) он подверг осуждению тот факт, что термин «гомосексуальность» ведет к смешению различных, неравноценных между собой органических и психических процессов, характеризующих состояние человека. Предложив заменить термин «гомосексуальность» понятием «гомоэротика», Ш. Ференци провел различие между двумя типами: субъект-гомоэротиком, чувствующим и ведущим себя как женщина, и объект-гомоэротиком, мужественным и заменяющим женский объект объектом одинакового с собой пола. В его понимании первый тип является промежуточно-сексуальным, второй – невротиком, страдающим навязчивостью.

Идеи З. Фрейда о гомосексуальности находят свое отражение и в современной психоаналитической литературе. Так, в работе американского автора Д. Ранкур-Лаферрьера (р. 1943) «Психика Сталина. Психоаналитическое исследование» (1988; пер. с англ. 1996) подчеркивается, что враждебность Сталина в отношении гомосексуализма (в декабре 1933 г. вступил в силу законодательный акт, запрещающий гомосексуальные отношения между взрослыми) не исключала наличия в его жизни «гомосексуальных фантазий и даже гомосексуальных поступков».

ГОСПИТАЛИЗМ – синдром психических и соматических расстройств, обусловленных разлукой младенца с матерью в случае помещения его в институциональные учреждения с целью дальнейшего содержания или стационарного лечения.

Термин «госпитализм» был введен в научную литературу психоаналитиком Р. Шпитцем (1887–1974) в работе, имеющей одноименное название и опубликованной в 1945 г. Его исследования, посвященные особенностям развития младенцев, находящихся в разлуке с матерью и не имеющих аффективной связи с ней, выявили крайне патогенную ситуацию, оказывающую разрушающее воздействие на ребенка в первые месяцы и последующие годы его жизни. Наблюдения над детьми показали, что при помещении их в различные институциональные учреждения и долгом отсутствии эмоциональной связи с матерью у них проявляются разнообразные симптомы, связанные с ухудшением физического и психического состояния. У таких детей имеет место замедление физического и психического развития, заторможенность движений и различного рода функциональные расстройства, ослабление сопротивляемости организма и, как следствие этого, повышенная чувствительность к инфекционным и иным заболеваниям, а также повышенный уровень смертности.

С точки зрения Р. Шпитца, полное отсутствие эмоциональных контактов между ребенком и матерью с неизбежностью ведет к синдрому госпитализма, в то время как временные перерывы в их отношениях после первоначальной эмоциональной связи между ними сопровождаются возникновением анаклитической депрессии. Если последствия анаклитической депрессии существенны для дальнейшего развития ребенка, но поправимы в случае установления последующих теплых эмоциональных отношений между им и матерью, то госпитализм чреват такими долговременными и необратимыми последствиями, которые предопределяют хронические психические заболевания взрослого человека.

Начатые Р. Шпитцем исследования феномена госпитализма нашли отражение в последующих работах аналитиков, в частности в трудах С. Провенса и Р. Липтона «Дети в учреждениях» (1962), М. Руттера «Лишение матери» (1972) и др. Некоторые аналитики предприняли усилия по изучению последствий не только длительной разлуки младенца с матерью, но и семейных отношений, характеризующихся недостаточно теплыми эмоциональными связями. Так, в работе Л. Крэйслера «Основания психосоматической патологии детей» (1984) был поставлен вопрос о важности изучения того, что автором было названо «внутрисемейным госпитализмом».

В современной психоаналитической литературе понятие госпитализма соотносится с различными ситуациями, относящимися как к стационарному пребыванию ребенка в различного рода учреждениях без непосредственного контакта с матерью, так и к семейным отношениям, в рамках которых в силу различного рода обстоятельств мать не уделяет должного внимания ребенку, не испытывает к нему материнских чувств любви и привязанности или воспринимает его в качестве обременительной помехи, усложняющей ее личную жизнь.

ГРАНДИОЗНАЯ САМОСТЬ – архаический образ самого себя, связанный с первоначальным эксгибиционистским опытом ребенка, характеризующимся преобладанием всеобъемлющего нарциссизма.

Термин «грандиозная Самость» введен в научную литературу Х. Кохутом (1913–1981) в работе «Психоаналитическое лечение нарциссических расстройств личности» (1968). Этот термин был использован им вместо понятия «нарциссическая Самость», нашедшим отражение в более ранней его статье «Формы и трансформации нарциссизма» (1966).

В представлении Х. Кохута первоначальное нарциссическое равновесие ребенка нарушается в результате неизбежного недостатка материнской заботы. Пытаясь сохранить состояние первичного нарциссизма, ребенок создает эксгибиционистский, архаический образ самого себя, который и получил у Х. Кохута название «грандиозная Самость». При нормальных условиях развития грандиозная Самость постепенно смягчается и интегрируется в другие структурные образования, в своей совокупности составляющие зрелую, взрослую личность. Однако, если ребенок получает тяжелую нарциссическую травму, то грандиозная Самость не становится частью психических содержаний личности. Вместо естественного, нормального процесса развития грандиозная Самость «сохраняется в своей неизменной форме и стремится к выполнению своих архаических целей».

Х. Кохут исходил из того, что регрессии, возникающие спонтанно в жизни человека или в процессе аналитической терапии, могут приводить к активизации грандиозной Самости, являющейся, по сути дела, допсихологическим фрагментом инфантильной психики. В случае аналитического лечения реактивизация грандиозной Самости может сопровождаться возникновением того, что он назвал «зеркальным переносом». Речь идет о терапевтическом восстановлении инфантильной стадии развития, когда благодаря акивизации грандиозного Я предпринимаются усилия по воссозданию всеобъемлющего нарциссизма и ощущения своего совершенства, а также выводу всех своих несовершенных качеств и свойств наружу, включая перенос их на аналитика.

Будучи (в результате травмы) вытесненной в архаической форме, грандиозная Самость становится недоступной для внешнего влияния и в то же время, периодически вторгаясь в психическую структуру личности, она создает препятствия для нормальной адаптации человека к реальности. При аналитической терапии благодаря возникновению зеркального переноса грандиозная Самость активизируется, и тем самым открываются новые возможности для ее модификации. Терапевтическая задача состоит, по мнению Х. Кохута, в том, чтобы активизированные инфантильные нарциссические претензии пациента сделать безопасными и подверженными нейтрализации, а грандиозную Самость интегрировать в реалистическую психологическую структуру личности. Словом, терапевтическую задачу аналитического лечения можно определить максимой: «Где была эксгибиционистская грандизоная Самость, должно стать зрелое Я».

ГРУДЬ – в психоанализе: первый внешний объект, по-разному воспринимаемый ребенком и оказывающий соответствующее воздействие на его психическое состояние.

В работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) З. Фрейд отметил, что сосание материнской груди является первой и самой важной для ребенка деятельностью, доставляющей ему удовольствие. По его мнению, губы ребенка ведут себя как эрогенные зоны и раздражение от теплого молока материнской груди становится причиной ощущения удовольствия. В процессе кормления грудью удовлетворение от потребности в пище соединяется с удовлетворением от эрогенной зоны, то есть к функции, служащей сохранению жизни, присоединяется инфантильная сексуальная деятельность. По этому поводу З. Фрейд замечал: «Кто видел, как ребенок, насыщенный, отпадает от груди с раскрасневшимися щеками и с блаженной улыбкой погружается в сон, тот должен будет сознаться, что эта картина имеет характер типичного выражения сексуального удовольствия в последующей жизни».

З. Фрейд считал, что акт сосания ребенком материнской груди имеет большое психическое значение, которое сохраняется у человека на всю жизнь. Важность этого обстоятельства специально подчеркивалась им в «Лекциях по введению в психоанализ» (1916/17), где он рассматривал материнскую грудь в качестве первого объекта сексуального влечения ребенка. З. Фрейд не углублялся в раскрытие данной проблемы и не выдвинул какого-либо представления о том, насколько значителен этот первый объект для выбора в будущем любого другого объекта и какие воздействия оказывает материнская грудь на самые отдаленные области духовной жизни человека. Но он исходил из того, что «сосание материнской груди становится исходным пунктом всей сексуальной жизни, недостижимым прообразом любого более позднего сексуального удовлетворения, к которому в тяжелые времена часто возвращается фантазия».

В написанной в последние годы жизни, но опубликованной после смерти работе «Очерк о психоанализе» (1940) З. Фрейд высказал мысль, что изначально ребенок не делает различия между грудью и собственным телом. Когда со временем грудь отделяется от тела и перемещается наружу, так как ребенок часто обнаруживает ее отсутствие, в качестве объекта она уносит с собой часть нарциссической энергии либидо. Этот первичный объект «позже оформляется в фигуру матери, которая не только кормит ребенка, но и присматривает за ним, вызывая в нем ряд новых физических ощущений, как приятных, так и неприятных». Кроме того, он высказал соображение, в соответствии с которым уникальность матери как прототипа всех последующих отношений человека в жизни такова, что не имеет значения, сосал ли ребенок грудь или был вскормлен из бутылочки и никогда не наслаждался материнской лаской. И как бы долго ребенок ни вскармливался материнской грудью, «после отлучения от нее он всегда будет убежден в том, что его кормление было слишком кратким и недостаточным».

Для части последующих психоаналитиков материнская грудь стала объектом особого исследования, дающего представление о том, каким образом она оказывает воздействие на психическое состояние ребенка. Так, М. Кляйн (1882–1960) высказала точку зрения, согласно которой первые переживания ребенка, связанные с кормлением грудью, присутствием матери и восприятием ее груди, способствуют возникновению объектных отношений к ней. Она считала, что отношение ребенка к матери формируется под воздействием его первоначальных представлений о «хорошей» груди, доставляющей удовольствие, и «плохой» груди, не способствующей удовлетворению и вызывающей фрустрацию (состояние неудовлетворенности, беспокойства). Словом, «грудь, в виде психического представления, в виде того, что она его удовлетворяет, оказывается любимой и ощущается как «хорошая»; поскольку грудь является и источником фрустрации, она ненавидится и ощущается как «плохая».

Из двойного отношения ребенка к материнской груди М. Кляйн стала выводить возникновение таких психических процессов как проекция (направленность вовне) и интроекция (направленность вовнутрь). Удовлетворяющая (хорошая) грудь проецируется ребенком на мать, а позднее и на другие объекты, тем самым вызывая у него любовные импульсы. Неудовлетворяющая, фрустрирующая (плохая) грудь вызывает у ребенка деструктивные (разрушительные) импульсы. Вместе с тем посредством интроекции «хорошая» и «плохая» грудь как бы вбираются ребенком вовнутрь, формируются внутри его психики. Внешняя и внутренняя «хорошая» и «плохая» грудь становятся прототипом всех внешних и внутренних удовлетворяющих и преследующих объектов. На этом фоне у ребенка возникают представления об «идеальной» и «преследующей» («пожирающей») груди. По словам М. Кляйн, «эти два аспекта материнской груди интроецируются и формируют ядро Супер-Эго».

Если З. Фрейд придавал особое значение эдипальной стадии развития ребенка, считая, что в процессе преодоления эдипова комплекса происходит формирование Сверх-Я (Супер-Эго), то М. Кляйн соотносила становление этой психической инстанции с более ранней стадией инфантильного (детского) развития. Она исходила из того, что Сверх-Я начинает создаваться наиболее ранними процессами интроекции, происходящими у младенца, возможно, в первые три-четыре месяца жизни ребенка и имеющими непосредственное отношение к его восприятию «хорошей» и «плохой» груди. Тем самым М. Кляйн задала ориентиры для такого психоаналитического понимания особенностей развития ребенка, при котором важное, первостепенное и определяющее значение придавалось не столько эдипову комплексу, сколько доэдиповскому периоду, предэдипальному развитию. В частности, она считала, что в раннем развитии ребенка жизненно важную роль играет тревога преследования и депрессивная тревога, тесно связанные с представлением младенца о «плохой» («пожирающей») груди и ведущие к возникновению инфантильных неврозов.

Представления М. Кляйн о «хорошей» и «плохой» груди легли в основу ряда психоаналитических разработок, связанных с исследованием доэдипальных стадий развития ребенка и тех его психических состояний, которые формируются на этих ранних стадиях и характеризуются проявлением тревожности, возникновением инфантильных неврозов.

Американский психоаналитик Г.С. Салливан (1892–1949) осуществил дифференцированное разделение сосков груди матери на несколько видов: хорошие и приносящие удовлетворение (являющиеся сигналом к сосанию); хорошие, но не приносящие удовлетворения (являющиеся сигналом к отказу до тех пор, пока голод не станет настолько сильным, что сосок будет сочтен подходящим); неподходящие (недостаточно долго дающие молоко и служащие сигналом к отказу, поиску другого соска); плохие (когда мать охвачена тревогой, передающейся младенцу, в результате чего появляется сигнал к избежанию брать в рот какой бы то ни было сосок). Важное значение для ребенка приобретает отличие между хорошим, приносящим удовлетворение соском материнской груди и таким же соском матери, испытывающей тревогу. Между ними нет никаких видимых различий. Но, как замечал Г.С. Салливан в посмертно опубликованной работе «Межличностная теория в психиатрии» (1953), «поскольку речь идет о переживаниях младенца, нужно помнить, что для него они принципиально отличаются друг от друга, что обусловливает абсолютно разное обращение с ними и поведение вообще».

Высказывая свои соображения по этому поводу, Г.С. Салливан пояснил их следующим примером. Предположим, что в тот момент, когда младенец охотно и активно сосет материнскую грудь, происходит нечто неожиданное, вызывающее у матери сильную тревогу. Ее тревога немедленно вызывает тревогу у младенца, что приводит к изменению его поведения: младенец выпускает сосок груди изо рта; отказывается его снова искать; отталкивает его от своих губ, если мать пытается поднести его к ним; отрыгивает молоко. Тем самым происходит нарушение межличностной ситуации между матерью и ее ребенком, в результате чего сосок груди матери, испытывающей тревогу, продолжает давать молоко, потребность в пище остается, переживаемое напряжение требует продолжать кормления, но «с разрушением интерперсональной ситуации оно прерывается».

Подобное рассмотрение межличностных отношений привело Г.С. Салливана к утверждению, что в структуре первичных переживаний младенца возникают два знака, символизирующих хорошую и плохую (вызывающую тревогу) мать. Сходные размышления о процессах кормления грудного ребенка привели многих психоаналитиков к мысли, что восприятие младенцем материнской груди вызывает у него такие переживания, которые становятся важным фактором, оказывающим существенное влияние как на его психическое состояние, так и на процесс становления личности.

ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ – название, предложенное немецко-американским психоаналитиком Эрихом Фроммом (1900–1980) для обозначения учения, в основу которого положены идеи гуманистической этики, рассматривающей человека как деятельное и любящее существо.

В работе «Кризис психоанализа» (1970) Э. Фромм высказал мысль, что причина данного кризиса состоит в «превращении психоанализа из радикальной теории в конформистскую». Если первоначально психоанализ был радикальной теорией, раскрывающей бессознательные мотивы деятельности человека и освобождающей его от различного рода иллюзий, то со временем он утратил эти черты, впал в застой и, по словам Э. Фромма, «скатился в конформизм и поиски респектабельности».

Истоки кризиса психоанализа лежат в учении З. Фрейда о человеке и культуре. С одной стороны, психоаналитические представления о бессознательном служили основой для критического мышления, разрушившего догматическую веру в сознание как глубинный уровень психики и способствовавшего пониманию «ложного сознания», человеческого самообмана, механизмов подавления естественных желаний человека в обществе. С другой стороны, критическое мышление З. Фрей да сводилось к критике подавления сексуальности в культуре и к осторожной постановке вопроса о том, не являются ли некоторые культуры невротическими, без радикальной попытки однозначно ответить на этот вопрос. Присущее классическому психоанализу внутреннее противоречие привело, по мнению Э. Фромма, к тому, что его ортодоксальные ученики последовали не за З. Фрейдом-радикалом, а за основателем психоанализа-реформатором.

Отталкиваясь от психоаналитических концепций З. Фрейда, Э. Фромм пересмотрел те из них, которые отражали механистический взгляд на природу человека. По его убеждению, классический психоанализ способствовал обогащению знаний о человеке, но он не преумножил знания о том, «как человек должен жить и что он должен делать». Расценивая психологию как естественную науку, З. Фрейд совершил ошибку, отделив психоанализ от философской и этической проблематики. Он не обратил внимание на то, что невозможно понять человека, если не рассматривать его во всей целостности, включая ответ на вопрос о смысле его существования. Поэтому, как считал Э. Фромм, классический психоанализ необходимо реформировать таким образом, чтобы перевести прозрения и идеи З. Фрейда в экзистенциальную плоскость: психоанализ должен опираться на антропологическо-философскую концепцию человека. Творческое возрождение психоанализа возможно в том случае, если он «преодолеет свой позитивистский конформизм и снова станет исполненной социальной критики новаторской теорией в духе радикального гуманизма».

Гуманистический психоанализ основывался на ряде сформулированных Э. Фроммом теоретических положений, среди которых принципиально важными были следующие: ключевая проблема психики – не удовлетворение или фрустрация желаний, потребностей человека, а его особая связь с внешним миром; миф об Эдипе следует понимать как символ не инцестуозной (кровосмесительной) любви между матерью и сыном, а протест сына, восставшего против отца в патриархальном обществе; сексуальные влечения – не причина, а следствие психологического симбиоза ребенка с матерью; тоска по любви матери и страх перед ее деструктивностью являются более сильными и элементарными, чем восходящая к сексуальному желанию связь с ней; одна из основных причин возникновения неврозов уходит своими корнями не в эдипальную, а в предэдипальную связь ребенка с матерью; в сновидениях отражается не только все худшее, но и все лучшее из того, что свойственно человеку; инстинкт жизни представляет собой первичную потенциальность в человеке, в то время как инстинкт смерти – вторичная потенциальность, относящаяся к психопатологии; помимо изученного З. Фрейдом вытеснения желаний человека имеет место «социальное вытеснение», как недопущение осознания социальных противоречий, вызванных обществом страданий; полное осознание вытесненного возможно только в том случае, если оно выходит за пределы индивидуальной сферы и включает в себя анализ «социального бессознательного»; наряду с индивидуальным характером следует учитывать «социальный характер» как совокупность черт, свойственных большинству членов данной социальной группы и возникающих в результате общих для них переживаний и общего образа жизни; в современном мире психоанализ утратил свою критическую функцию и, следовательно, важно развить гуманистический социальный критицизм как необходимое условие достижения того, что у З. Фрейда было выражено в максиме «Там, где было Оно, должно стать Я»; психоанализу предстоит изучить «патологию нормальности», то есть хроническую, слабо выраженную шизофрению, которую порождает технократическое общество настоящего и будущего.

Основные положения гуманистического психоанализа были намечены, а позднее сформулированы и развиты Э. Фроммом во многих его работах, в частности, в таких, как «Бегство от свободы» (1941), «Человек для себя» (1947), «Забытый язык» (1951), «Здоровое общество» (1955), «Искусство любить» (1956), «Душа человека» (1964), «Революция надежды» (1968), «Анатомия человеческой деструктивности» (1973), «Иметь или быть» (1976) и других.

Согласно Э. Фромму, сущность любого невроза и нормального развития человека составляет его борьба за свободу и независимость. В этом смысле невроз можно рассматривать в качестве неудачной попытки разрешить конфликт между непреодолимой внутренней зависимостью и стремлением к свободе. Как правило, человек направляет свои усилия на обретение свободы от различного рода зависимостей. Но «свобода от» – это негативная свобода, которая нередко начинает его угнетать и он прибегает к «бегству от свободы». Перед человеком стоит проблема обретения свободы для чего-то созидательного, конструктивного. «Свобода для» является позитивной, состоящей в «спонтанной активности всей целостной личности человека». Реализация «свободы для» – освобождение от неврозов и путь нормального, здорового развития человека, так как подлинная свобода означает не произвол, а возможность быть самим собой, «не клубком алчных страстей, а тонко сбалансированной структурой, которая в любой момент может столкнуться с альтернативой – развитие или разрушение, жизнь или смерть».

В целом, по Э. Фромму, неврозы – это «симптомы морального поражения». Во многих случаях невротические симптомы являются не чем иным, как конкретным выражением морального конфликта. Это означает, что успешность терапевтических усилий зависит от понимания и решения моральной проблемы человека, которая заключается в безразличии человека к самому себе. Отсюда цель гуманистического психоанализа, заключающаяся в раскрытии перед человеком правды о нем самом и активизации его внутреннего потенциала для того, чтобы он был самим собой, ориентировался в своем мышлении и поведении на такие ценности жизни, приоритетом которых является не иметь, обладать (знаниями, машиной, властью, другим человеком и т. д.), а быть продуктивным, добродетельным, любящим, жизнерадостным.

Э. Фромм исходил из того, что практическая реализация идей гуманистического психоанализа предполагает такую подготовку аналитиков, при которой они могли бы видеть в пациенте прежде всего человека, а не просто «этого больного». Психоаналитики должны преодолеть «вещизм», то есть представление о самих себе и о других как вещах, преодолеть безразличие и отчуждение от других людей, от природы и от самих себя.

С точки зрения Э. Фромма, современный психоанализ вовлечен во всеобщий процесс отчуждения. Психоаналитик воспринимает пациента в качестве вещи, состоящей из отдельных частей, которые сломались и требуют замены, подобно деталям автомобиля. Соответствующие поломки он называет симптомами и видит свою терапевтическую задачу в том, чтобы отремонтировать «сломанные детали». При этом он не рассматривает пациента как уникальное единство, которое можно понять полностью только в процессе тесной связи с ним, в акте сопереживания и любви.

В отличие от подобной терапевтической практики гуманистический психоанализ ориентирован на восприятие человека в качестве целостного существа. Осуществление такого психоанализа означает способность аналитика на установление сердечных связей со своим пациентом. Психоаналитик не должен смотреть на пациента как на объект исследования и лечения. Он должен стать с ним единым целым и в то же время сохранить чувство объективности. Полное понимание происходящего – это не интерпретация, с помощью которой происходит описание пациента как объекта с различными неисправностями и объяснение причин их появления, а интуитивное постижение, возникающее у аналитика и, если анализ оказывается удачным, у пациента.

Если, как подчеркивал Э. Фромм, психоанализ будет развиваться в этом направлении, то есть станет действительно гуманистическим, то он даст человечеству неисчерпаемые возможности для духовной трансформации и развития людей. «Если же он останется крепко связанным с социальным пороком отчуждения, то, хотя он и сможет исправить ту или иную «поломку» человеческой психики, он будет при этом лишь инструментом по превращению человека в более автоматизированное и в более прилаженное к обществу отчуждения существо».

Дата добавления: 2015-06-04