КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
На своей улице
В купе Через степь бежит длинный товарный поезд. На одной из платформ стоит накрытый брезентом трактор. На краю брезента, спускающегося с трактора, спит Ванда, свернувшись калачиком. Игорь Чернявин сидит около ее ног, обнял руками свои колени и рассеянным взглядом посматривает по сторонам. Рыжиков, расставив ноги в тапочках, стоит против него. Ваня спустил ноги с платформы и любуется степью, широкой дорогой, ползущей рядом, курганами на горизонте, первой весенней зеленью. Выехали вчера вечером, долго укладывались спать, было холодно. Потом залезли под брезент, копошились там и ежились, наконец заснули. Под брезентом еще и тем хорошо, что на остановках ничьи любопытные взгляды не беспокоили пассажиров и никто не мешал спать. Игорь Чернявин, засыпая, сказал: — Это самое лучшее купе, никакой давки и тесноты, свежий воздух и никто не говорит глупостей: предъявите ваши билеты! Утром проснулись рано и вылезли из-под брезента в хорошем настроении. Только на больших станциях снова пользовались его гостеприимством, но уже не в качестве спального места, а исключительно для того, чтобы не волновать поездной прислуги. А потом Ванде захотелось поспать на солнышке. Рыжиков молчал, молчал, наконец спросил: — Зачем Ванду потащил в город? — А тебе какое дело? — Игорь прищурил на Рыжикова глаза, может быть, потому, что из-за Рыжикова над крышей соседнего вагона поднималось чистое, словно умытое, солнце. — Значит, есть дело. — В городе что-нибудь найдем. Работу или что… — Ты не хочешь работать, а ей нужно? Рыжиков сказал это в упор, он лез в ссору. — А ей нужно, — спокойно сказал Игорь, отвернулся от Рыжикова и покровительственно посмотрел на Ванду.
— Люди все работают, — с края платформы отозвался Ваня. Рыжиков закричал на Ваню: — Ты, пацан, замри, пока в рожу не схватил! Игорь произнес в нос: — Месье, в рожу можете только с моего письменного разрешения. Рыжиков медленно навел на Игоря через плечо угрюмо-угрожающие глаза: — С твоего разрешения? — И притом письменного… Подайте мне заявление… — Какое заявление? — О том, что вы желаете заехать мне в рожу. Рыжиков оживился, направился к Ване: — Интересно! Интересно, как выйдет без разрешения. Ваня испуганно стрельнул взглядом, быстро на руках вскочил, бросился к Игорю. Рыжиков протянул руку, чтобы поймать Ваню, но как-то так случилось, что Игорь стал между ними. Рыжиков не успел даже бросить на Игоря презрительный взгляд, не успел протянуть руку для защиты. Стремительный кулак Игоря Чернявина направился как будто в лицо Рыжикова, но с ног его повалил неожиданный удар в живот. Рыжиков свалился прямо на спящую Ванду. Ванда проснулась, вскрикнула в испуге: — Ой! Что такое? Чего ты? Игорь спокойно улыбнулся: — Не беспокойтесь! Рыжиков спать хочет. Уступите спальное место. Ванда брезгливо обернулась к Рыжикову, но сейчас же и улыбнулась: вид скривившегося Рыжикова, очевидно, ей понравился. — Ты его побил? За что? Рыжиков приподнялся на локте, выпятил толстые губы. Рыжие космы в беспорядке спадали на лоб, почти закрывая наглые зеленые глаза. — Ты чего скалишься? Он за тебя заступаться не будет. Ванда покачала головой: — А может, и будет! — Ты… — Рыжиков вскочил на ноги, сжал кулаки. Игорь улыбнулся, положил руку на плечо Вани, сказал в сторону, почти нехотя, скучно: — Имейте в виду, сэр, в этом купе вы пальцем никого не тронете. Рыжиков засунул руки в карманы, ухмыльнулся: — Ты, наверное, не знаешь, кто она такая? Игорь посмотрел на Рыжикова удивленно: — А что такое? — Ты, может, думаешь, она барышня? Сказать, какая ты есть?
— Пошел ты к черту! Жаба! Ну и говори! Все вы — сволочи! Рыжиков обрадовался: — Ха! Она же проститутка! Понимаешь, какое дельце? Ванда медленно пошла к краю платформы, подняла воротник жакета, втянула в воротник встрепанную голову. Игорь двинулся к Рыжикову, но Рыжиков захохотал и, ловко перепрыгнув на другую сторону платформы, спрятался за трактором. Ваня еле успевал следить за происходящим. Игорь подошел к Ванде. Глядя в пол платформы, спросил: — Верно? Ванда быстро повернулась, ответила с прежней ненавистью: — Ну и что ж, верно! А твое какое дело? Может, поухаживать хочешь? Игорь покраснел, скривил рот, отвел глаза от жадного взгляда Вани Гальченко. — Да… нет! А только… сколько ж тебе лет? Ванда кокетливо повела головой, чуть-чуть, через плечо, задела взглядом Игоря: — Ну и что ж? Пятнадцать. Игорь почесал медленно затылок, грустно улыбнулся и сказал: — Хорошо… Больше ничего, синьора, вы свободны. Она тронулась с места, неслышно, медленно прошла к брезенту, зябко втягивая голову в воротник, опустилась на брезент и тихонько улеглась, отвернувшись к трактору. Игорь, насвистывая, загляделся на степь. Далеко впереди встали из-за пологих холмов белые верхи зданий. Над ними нависло солнце. Промелькнула внизу босоногая команда девушек, ноги у них были еще белые, не загоревшие. Одна из девушек что-то крикнула Игорю, другие засмеялись. Игорь проводил их скучным взглядом, отвернулся. Ваня взглянул на Ванду, осторожно прислушался к Рыжикову за трактором, стал рядом с Игорем, поднялся на носки, спросил шепотом: — Она плачет? Игорь ответил сурово, не глядя на Ваню: — Неважно! Платформу сильно качнуло на стрелках. — Приехали, — сказал Игорь. Через многочисленные стрелки, мимо мелькающих просветов товарных составов поезд забирал вправо, быстро проходя пассажирскую станцию. Над крышами стоявших вагонов проплыли надстройка вокзала и длинные выпуклые кровли перронов. Поезд выскочил на узкую насыпь, которая правильной кривой огибала неожиданно широкий луг у самого края города. За лугом соломенные крыши белых хат. Но снова стрелки дернули поезд, и он более осторожно начал втягиваться в широкую сеть товарных путей. Хат уже не было, на горе стояли и смотрели на поезд красные, серые, розовые дома города.
Ванда зашевелилась на брезенте, села, отвернула лицо к городу. Поезд вошел в узкую длинную перспективу других товарных поездов, очень медленно продвигался между ними. Игорь задумался, глядя на проплывающую замасленную поверхность станционного полотна. Сзади него что-то глухо стукнуло. Игорь быстро обернулся. На их платформе стоял, выпрямляясь после трудного прыжка и внимательно разглядывая их, стрелок железнодорожной охраны. Ванда неслышной тенью слетела с платформы. — Это ты — Игорь Чернявин? — Я. — Ага! Тут у нас телеграмма… Ты получил сто рублей по подложному переводу? Игорь влепил в стрелка восхищенным взглядом: — Ой, и народ же быстрый! Получил, представьте! Я отказывался, понимаете… Стрелок ухмыльнулся, кивнул: — Идем. Игорь почесал нос: — Ах ты, черт! Жалко, Ванька, с тобой расставаться. Хороший ты человек! И Ванда… Вы понимаете, товарищ стрелок, некогда мне. Ваня растерялся: — А… куда ты? — Я? Именем закона… арестован. — За что? — За бабушку. — Идем, идем, — повторил стрелок и тронул Игоря за плечо. Игорь взялся за борт платформы, готовясь спрыгнуть. Оглянулся на Ваню: — А ты, Ванюшка, иди в колонию. Здесь, говорят, приличная. Имени Первого мая. Он спрыгнул. За ним спрыгнул стрелок. Опершись руками о колени, Ваня смотрел им вслед. Он еще не мог вместить в себя это горе. Из-за трактора вышел Рыжиков. Он улыбнулся злорадно. — Будьте добры! Присылают записочку: дорогой Игорь, пожалуйста, возьмите сто рублей! Чистая работа! А Ванда где? Ваня ответил испуганно: — Не знаю. — Куда ты пойдешь? — спросил Рыжиков, когда они подошли к остановке трамвая возле товарной станции. Улица здесь была булыжная, покрытая угольной пылью. Из-под копыт и колес поднималось видимо-невидимо воробьев. У трамвайной остановки стояла очередь. У многих людей ботинки требовали чистки. Ваня не успел ответить: к нему подошел человек в форменной тужурке. Он добродушно кивнул к забору:
— Почистишь, что ли? — Вам черной? — Черной, а как же. А то к начальству нужно, а ботинки… Ваня осмотрелся, сесть было не на чем. Подальше он увидел старое деревянное крыльцо. Человек, собирающийся к начальству, молча кивнул. Ваня побежал вперед, чтобы все приготовить. Когда клиент подошел, Ваня уже набирал мазь на одну из щеток… — Э, нет. Ты раньше пыль убери. Ваня приступил к работе. Рыжиков уселся повыше на том же крыльце и молча рассматривал улицу. — Сколько тебе? — Десять копеек. — А сдача у тебя есть? С пятнадцати? Ваня полез в карман. У него оказалось только четыре гривенника. — Не рассчитаемся так. Ну, бог с тобой, бери лишний пятак, — сказал клиент. Не успел клиент отойти, подошла девушка, попросила почистить туфли, потом — красноармеец. Красноармеец спросил: — Сколько будет стоить, если вот сапоги? Перед красноармейцем Ваня оробел. Он еще ни разу не чистил сапоги красноармейцам и не знал, сколько это стоит. Ваня поперхнулся. — Де… десять копеек. — Вот еще дурак, — прошептал Рыжиков, но красноармеец обрадовался, поставил ногу на подставку: — Дешево берешь, малыш, дешево. У нас везде за сапоги двадцать копеек. Ваня забыл спросить «вам черной?» Работал он сильно, действовал глазами, бровями и даже языком. Быстро чистить двумя щетками он еще не умел, одна щетка вырвалась у него из рук и далеко отлетела. Рыжиков громко захохотал, но щетки не поднял. Ваня сам, кряхтя, поднялся и побежал за щеткой. Красноармеец дал Ване гривенник и сказал: — Молодец. Дешево почистил, и блестит хорошо. Он ушел, поглядывая на сапоги. У Вани заболели руки и спина. Опершись на локти, Ваня молча рассматривал улицу. Дома на улице все были одинаковые, кирпичные, запыленные, двухэтажные. Между ними короткие заборы, а в заборах ворота. Почти у всех ворот стояли скамейки, на скамейках сидели люди и грызли семечки. Ваня вспомнил, что завтра воскресенье. По кирпичным тротуарам проходили люди по двое, по трое и разговаривали негромко. Сзади открылась дверь, и скрипучий, неприятный голос спросил: — А вам чего здесь нужно? Беспризорные? Ваня вскочил и оглянулся. Лениво поднялся и Рыжиков. В открытых дверях стоял человек высокий, худой, с седыми усами: — Беспризорные? — Нет, не беспризорные. — Чистильщик? Ага? А резиновые набойки у тебя есть? В ящике у Вани было только две щетки и две банки черной мази. Ваня развел руками: — Резиновых набоек нет! — Хо! Чистильщик! Какой ты чистильщик! Ну, допустим! А этот чего? Рыжиков недовольно отвернулся. — Чего ты здесь? Ночи ожидаешь? Рыжиков прохрипел еще более недовольно: — Да никакой ночи… Вот… знакомого встретил. — А… знакомого! Старик запер дверь на ключ, спустился по ступенькам. Ткнул узловатым пальцем: — Ты — марш отсюда. Вижу, какой знакомый. — Да я сейчас пойду. Что, и на улице нельзя остановиться? Ты, что ли такие порядки выдумал? — Рыжиков чувствовал свою юридическую правоту, поэтому обижался все больше и больше. Старик усмехнулся: — Плохие здесь порядки, иди туда, где хорошие порядки. Я вот только в лавочку. Пока вернусь, чтоб тебя тут не было. Он отправился по улице. Рыжиков проводил его обиженными глазами и, снова усаживаясь на крыльце, прогудел почти со слезами: — Придирается! «Ночи ожидаешь»! К ним подошел молодой человек и радостным голосом воскликнул: — Какой прогресс! На нашей улице чистильщик! Да какой симпатичный! Здравствуй! — Вам черной? — спросил Ваня. — Черной! Ты всегда здесь будешь чистить? Набирая мазь. Ваня серьезно повел плечами и сказал с небольшим затруднением: — Всегда. Этот клиент не спросил, сколько нужно платить, а без всяких разговоров протянул Ване пятнадцать копеек. — Так сдачи нет. — Ничего, ничего, я всегда буду платить тебе пятнадцать копеек. Мне только надо побыстрее. Ваня опустил деньги в карман и снова начал рассматривать улицу. Приближался вечер, от этого на улице стало как будто чище. Ваню очень интересовал трамвай. Он много слышал об этой штуке, но никогда ее не видел, и теперь ему хотелось залезть в вагон и куда-нибудь поехать. Настроение у него было хорошее. В душе разгоралась маленькая гордость: все проходят и видят, что на крыльце сидит Ваня и может почистить ботинки. Рыжиков сказал: — Ваня, знаешь что? Ты мне дай пятнадцать копеек, ладно? А я тебе завтра отдам. — А где возьмешь? — Это я уже знаю, где возьму. Надо пойти пошамать. Ваня вдруг почувствовал голод. Еще утром они съели на платформе остатки вчерашнего ужина. — Пятьдесят копеек? А у меня есть сколько? У меня есть девяносто копеек. А, я и забыл про те деньги! — Какие «те»? — Игорь дал… бабушкины. Вася развернул бумажку, посмотрел на нее грустно и спрятал обратно. — Так дай пятьдесят копеек. Видал, сколько у тебя денег! — Те нельзя, — сказал Ваня и дал ему сорок пять копеек, поделив пополам имевшуюся наличность. Рыжиков взял деньги: — А ночевать… я приду. Ваня с тоской вспомнил: нужно еще ночевать. Почему-то мысль об этой необходимости до сих пор ему не приходила в голову. Он даже растерялся: — А где ночевать? — Найдем. Здесь на вокзале не позволяют. Рыжиков деловой походкой направился вдоль по улице. Ваня снова опустился на ступеньки и загрустил. Солнце зашло за дома. Мимо Вани проходили люди, и никто не смотрел на него. На противоположном тротуаре шумела стайка детей, голос балованной девочки сказал громко: — А вон сидит маленький чистильщик. Еще одна девочка загляделась на Ваню, но потом кто-то ее дернул, она засмеялась и побежала к калитке. Голос взрослой женщины сказал: — Варя, твой суп простынет. Я тебе второй раз говорю. И балованная девочка запела: — Первый, первый, первый! Ваня подпер голову кулаком и посмотрел в другую сторону улицы. По ней возвращался усатый хозяин. — Сидишь? — сказал он. — А тот где? — Ушел, — ответил Ваня. — Да и тебе пора домой, никто больше чистить не будет. Только ты мне завтра резиновые набойки принеси. Ваня спросил: — А далеко отсюда лавочка? — А тебе зачем? Покупать что будешь? Папиросы, наверное? — Нет, не папиросы. А где она? — Да вот тут за углом сразу. Ваня сложил щетки и коробки, поднял ящик и отправился в лавочку.
Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 338; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |