Біологічні фактори 1 страница

Пролог

Том 2. Принцесса багрового урагана

Ускоренный мир

Перевод с английского языка – Ushwood

Любое коммерческое использование данного текста или его фрагментов запрещено

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Послесловие автора

Поросячий аватар Харуюки молча сверлил глазами стальное жерло с шестью идущими против часовой стрелки винтовыми нарезами.

Вокруг не было ничего. Белый пол, белые стены. И белый потолок. Громадная пустая комната.

Посреди комнаты в воздухе парил большой голубовато-стального цвета автоматический пистолет. Затвор с насечками, рукоять с рубчиком в клетку – от оружия исходило холодное, тяжелое ощущение. Но, конечно, все это было ненастоящее. По виду пистолета не разобрать ни модель, ни производителя – потому что это был просто суррогат, сделанный Харуюки из наугад выбранных полигональных частей.

Но этот пистолет умеет стрелять. С этим намерением он и уставился точно между глаз аватара Харуюки, стоящего всего в двадцати метрах.

После того как Харуюки, заглядывая периодически в мануалы, создал это приложение для тренировок в виртуальной реальности и впервые сюда нырнул, он был разочарован скучной белой комнатой. Ему хотелось, чтобы все происходило на крыше высокого здания, а пистолет держал мужчина в темном костюме; но создавать такой антураж для бедного геймера из средней школы было бы слишком напряжно.

Можно было бы, конечно, попросить семпая-наставницу, и любые декорации были бы созданы с легкостью. Но Харуюки этого делать не стал. Он боялся, что она спросит, с чего вдруг он занялся этими тренировками для новичков. Ну и получилась в результате вот эта раздражающая глаз белая комната с наглым пистолетом в середине – скучный эрзац.

Но после того как Харуюки реально воспользовался этим тренажером, он решил, что так и к лучшему.

Именно потому, что, кроме него самого и пистолета, здесь не было ничего. Так проще сосредоточиться на пистолетном дуле.

Поросячий аватар стоял, чуть согнув ноги и разведя руки; Харуюки напряженно вглядывался в черный глаз.

Он потерял счет времени. Не помнил, сколько минут провел в таком положении. Эта программа работает очень просто. Нырнув, нужно сказать «старт»; после пятисекундного отсчета пистолет автоматически нацелится на Харуюки и выстрелит через случайный промежуток времени – от нуля до тридцати минут.

В реале, конечно, в такой ситуации ничего невозможно было бы поделать, и Харуюки умер бы, но здесь было виртуальное пространство, созданное внутри нейролинкера. Если, увидев дульную вспышку, Харуюки среагирует максимально быстро, то сумеет уклониться – он знал это точно, поскольку заранее выверил скорость пули и расстояние.

Проблема была в том, однако, что он понятия не имел, в какой именно момент в течение получаса ударит эта вспышка. В отличие от виртуального сквоша, где он мог постоянно получать информацию о траектории и скорости мяча, здесь у него такой информации не было. Все, что он мог, – смотреть во все глаза и не терять концентрации.

Это-то и было тяжело. Харуюки не верил в то, что способен долгое время сохранять сосредоточенность. Месяц назад, когда он только начал тренировки, всего через две-три минуты он расслаблялся и начинал мысленно прокручивать в голове «Альбом семпая», рассеянно улыбаясь; и каждый раз невидимый убийца безжалостно расстреливал его.

Но Харуюки, раз уж сам для себя сделал эту программу, настойчиво продолжал тренировки.

Его противник – всего-навсего один неподвижный пистолет. На «аренах» бойцы-ветераны применяют много страшных приемов, чтобы в течение тридцати минут сражаться в «дуэли»; по сравнению с этим здесь просто легкота. Харуюки планировал через месяц увеличить число пистолетов до пяти. Однако у него до сих пор были большие проблемы всего с одним выстрелом из одного пистолета.

Нет таланта. Это он понимал с самого начала.

Однако если тренировки не помогут ему стать сильнее, то место рядом с ней на самой вершине будет для него закрыто навсегда.

Черт. Чччерт. Я должен стать быстрее и сильнее. Ради нее. Чтобы оставаться ее партнером.

Будоражащее чувство в сердце Харуюки превратилось в звук, заставивший напрячься руки-ноги аватара.

И, словно дожидаясь этого момента –

С металлическим щелчком двинулся спусковой крючок. Боек ударил по капсюлю. Затвор отлетел назад, дуло осветила оранжевая вспышка.

–!!!

Харуюки изо всех сил прыгнул вправо.

Но его реакция чуть запоздала – пуля, с ревом пронзив воздух, ударила между левой щекой и ухом.

Харуюки отнесло назад, будто после удара тяжеленным молотом, и несколько раз подбросило на белом полу. Дикая боль заставила его закричать.

– Аа… уааааа!!!

Держась за лицо короткими ручонками и катаясь по полу, он продолжал вопить.

Это приложение было установлено с нелегальным патчем, скачанным из сети, – он отключал в нейролинкере поглотитель боли, который всегда включен по умолчанию. А если уровень боли выставлен достаточно высоко, то нырнувший, получив виртуальную пулю, почувствует себя так, будто в него попала настоящая.

– А… а!..

Харуюки продолжал кататься по полу; из глаз лились слезы. Сегодня он уже в третий раз испытал эту боль. А за месяц тренировок – он и забыл уже, в какой по счету. Однако привыкнуть к этому он все не мог. Можно сказать и по-другому: к средней боли он быстро привык, но сейчас боль была близка к верхнему пределу.

Когда Харуюки получает эти виртуальные раны, нейролинкер в конце концов обнаруживает ненормальность в мозговых волнах и включает предохранитель, автоматически прерывая Полное погружение. Это аппаратная функция, ее не так-то просто обойти. Вот и сейчас – Харуюки достиг предела, и белая комната с громким «бдзынь» исчезла.

Направление веса резко поменялось. Из черноты, от центра наружу, проявилось изображение реального мира.

Слезы стояли и в настоящих глазах. За их пеленой виднелась сизая дверь знакомой кабинки мужского туалета.

Вообще-то он сейчас вполне мог нырять и из класса – над ним уже никто дурацких шуточек не проделывал, – но если учитель обнаружит, что он пользуется такой опасной программой, то выйдет большой скандал; кроме того, была еще одна причина, по которой он должен был запускать тренировочное приложение, сидя в туалете. Остаточные ощущения от безумной боли плюс шок от внезапного возвращения из Полного погружения – все это сбивает с толку нервную систему. Вот и сейчас у Харуюки все поплыло перед глазами, а в следующую секунду он ощутил, как содержимое желудка поднимается по пищеводу.

– …

Держась за рот, Харуюки пересел с крышки сиденья унитаза на пол, развернулся и поднял крышку.

Он успел в последний момент: все, что было в желудке, хлынуло наружу. Какое-то время после приступа Харуюки тяжело дышал, потом протянул ослабшую правую руку и нажал кнопку на стене.

Он ощутил брызги воды на лице, но встать не было сил, и он просто остался сидеть, держа лицо над унитазом.

Выступавшие на глазах слезы падали в бегущую воду и исчезали.

Дело не в том, что ему было больно, что его вырвало. Плечи Харуюки сотрясались, сам он скрипел зубами от осознания своей бесполезности.

Эти тренировки – всего лишь попытки улучшить его реакцию новичка. В дуэлях противники попадались разные; были и такие, кто ходил с огнестрельным оружием в обеих руках, и они выпускали по Харуюки уйму пуль в секунду. Но за месяц его уклонение улучшилось всего лишь с 20% до 30%.

Становиться сильнее постепенно – это нормально. Так сказала она.

Однако глубоко в ее глазах – не разочарование ли было? Этот страх Харуюки никак не мог вытряхнуть из головы.

Три месяца уже прошло с тех пор, как Харуюки ускорил свои мысли с помощью секретной функции нейролинкера, к которой он получил доступ благодаря игре-файтингу «Brain Burst». Он стал одним из игроков – они называют себя «Бёрст-линкерами» – и участвовал в дуэлях на полуреальных аренах.

Тогда оказалось, что дуэльный аватар Харуюки, «Сильвер Кроу» – единственный из всех, обладающий способностью к полету; это дало ему колоссальное преимущество, позволяя проводить сверхбыстрые атаки. До второго уровня он добрался всего за неделю, до третьего за месяц – и поверил уже, что сможет стать настоящим героем этого мира.

Однако то было лишь мгновение славы; затем выяснилось, что в способности к полету таится и главная слабость Сильвер Кроу. Если ты в воздухе – значит, ты полностью открыт перед противником. Если против Сильвер Кроу сражается аватар с дальнобойным оружием – особенно с высокоточным и скоростным, так что за пулями трудно уследить, – тут уж особо не повыделываешься.

Четвертого уровня Харуюки достиг, но времени на это ушло прилично. Нынешняя цель легиона «Нега Небьюлас» – расширить свою территорию – оставалась далека; сейчас его воинам приходилось трудиться не покладая рук, чтобы хотя бы удерживать окрестности школы.

Территория – то есть область, которую контролирует легион, – определяется во время «территориальных сражений», которые проходят по вечерам каждую субботу. Ограничений по уровню нет, численность сражающихся одинаковая, и система присуждает победу группе, одержавшей в среднем не меньше 50% побед. На территории легиона его члены имеют право отклонять вызовы на дуэль, даже если их нейролинкеры подключены к Глобальной сети.

Однако результатом тщательного анализа способностей Сильвер Кроу стало то, что атакующие вражеские команды всегда брали с собой высокоуровневых аватаров-стрелков, которые связывали действия Харуюки в воздухе. А без них Сильвер Кроу становился просто слабым бойцом-рукопашником. Его доля побед понизилась, и за него все время отрабатывали товарищи по команде, Сиан Пайл и Блэк Лотус.

Вот почему он начал эти тренировки.

Если он увернется хотя бы от половины атак тех зенитчиков, то сможет потом определить местонахождение стрелков и мощно атаковать с пикирования. С этой мыслью он и создал тренировочное приложение; однако же результаты были далеки от того, что он ожидал. Если он не в состоянии увернуться от пули, выпущенной из известной ему точки, как он сумеет уклоняться от зенитчиков, прячущихся за теми или иными объектами на аренах?

Она не выказывала ни досады, ни раздражения. Напротив, после его многочисленных постыдных проигрышей в территориальных сражениях она всякий раз ласково приободряла его.

Однако наверняка же разочарование в ней нарастало; этого Харуюки страшился больше всего и ничего не мог с собой поделать.

Когда-нибудь оно непременно проявится.

В первый раз он был просто в шоке, когда поймал себя на этой мысли. Если он разочарует ее еще сильнее, чем сейчас, то будет лучше, если все просто кончится. Эта его старая привычка сбегАть мало-помалу давала ростки в глубине сердца.

Харуюки думал, что изменился. Когда он принял «Brain Burst», когда он стал Бёрст-линкером – он поверил, что стал другим, не таким, как прежде.

Но разве все не так же, как тогда? Хоть школа, хоть виртуальное поле боя – куда бы он ни пошел, везде обречен быть лузером?

Скорчившись всем своим толстым, мягким, дряблым телом в туалетной кабинке, Харуюки зажмурился; самоуничижительные мысли носились у него в голове. Горло по-прежнему саднило от желудочной кислоты, но он сумел выдавить:

– …И все равно… я…

Однако следующих слов произнести он уже не смог. Сейчас он просто был слишком слаб, чтобы сказать это себе, неудачнику.

Одновременно со звонком об окончании учебного дня, прозвеневшим в локальной сети, Харуюки пробормотал мысленно:

«Я хочу стать сильнее».

Я хочу стать сильнее.

К оглавлению

Глава 1

– С возвращением, братик!

Харуюки вернулся домой, разулся и поплелся по коридору в свою комнату. На полпути он услышал эту фразу, донесшуюся слева, со стороны гостиной.

– …Дома…

Он сделал еще шаг, потом второй – и только на третьем ударил по тормозам.

…Э?

Что это сейчас было?

Насколько было известно Харуюки, он, Харуюки Арита, все 13 лет и 10 месяцев своей жизни был единственным ребенком в семье. Ему бы не недовольным быть, а радоваться своему везению; но, может, он подсознательно чувствует себя очень одиноко, и вот результат – слуховые глюки?

Но даже если так – вряд ли это был бы «братик». Даже произнесенный миленьким девчоночьим голоском. Это что, городская легенда о «младшей сестре» или что?

Пока Харуюки, стоя в неестественной позе, копался в себе, со стороны гостиной снова послышался невозможный звук.

«Фмм, фмм» – будто кто-то мычал песенку себе под нос. Затем «шлеп-шлеп» – легкие шаги ног в тапочках. Мало того – еще и сладкий запах. Обонятельные… галлюцинации? Такое вообще бывает?

Харуюки скинул с плеча школьную сумку, развернулся на 180 градусов и напряженно двинулся в сторону гостиной.

Потом он увидел мираж.

Слева от входа, в кухне, которой не очень-то часто пользовались.

Лет десяти на вид. Поразительно тощая, в младшешкольной форме, состоящей из белой блузки и темно-синей юбки с лямками через плечи, и в розовом переднике поверх всего этого. Рыжеватые волосы, стянутые в хвостики по бокам головы; лицо под гладким лбом, которое можно описать разве что как «ангельское». Немного смахивает на полукровку; на молочно-белой коже рассыпаны мелкие веснушки, большие глаза – карие с красноватым отливом.

Ангел? Как это слово пишется – «а-н-г-е-л»?

Начисто утратив способность думать, Харуюки стоял столбом и пялился на девочку. Та взглянула на него и с очаровательной улыбкой сказала:

– Я сейчас печенье готовлю, подожди чуток, братик.

– …Уааа! – запоздало вскрикнул Харуюки и спрятал свое толстое тело за дверью гостиной. Затем, не в силах понять, что происходит, наполовину высунул лицо наружу.

Девочка удивленно склонила головку набок, потом снова улыбнулась и, отвернувшись, заглянула в духовку. Ее рыжеватые хвостики мягко закачались, блестя под светом зимнего солнца, вливающимся через окно.

На этой стадии Харуюки уверился, что перед ним не мираж.

Для иллюзии или галлюцинации девочка была слишком реальной. Значит, ответ может быть один: зловредная программа в его нейролинкере. Эта программа и скармливает Харуюки сверхвысокодетализированные образы, звуки и запахи. Непонятно, кто сделал эту имитацию и зачем.

Потому что никакой «младшей сестры» быть просто не могло.

Ну а полигональной подделки бояться нечего. Приняв такое решение, Харуюки вошел в кухню; «сестренка» с улыбкой подняла на него глаза.

Он защипнул веснушчатую щеку и потянул.

С помощью нейролинкера, общающегося с человеческим сознанием через квантовые сигналы, на аудиовизуальном уровне уже можно создавать виртуальную реальность, почти не отличимую от настоящей. Конечно, производительность процессоров и объем памяти накладывают ограничения, так что воссоздание одного человека – это предел.

Однако что касается других чувств, особенно осязания – то ли их оцифровывать трудно, то ли исследования медленно идут. В общем, такие вещи, как «человеческая щека» – текстура кожи, сопротивление мышц, упругое растяжение-сокращение – столь сложный комплекс ощущений идеально воспроизвести невозможно. Сделав то, что он сделал, Харуюки должен был ощутить нечто безжизненное, вроде резины.

– Че, чего ты делаееешь…

– Уу, уааааа?! – завопил Харуюки. Отдернув руку, он прыгнул назад и стукнулся спиной о холодильник.

Совершенное ощущение.

Мягкое, гладкое, молодое, живое – на его пальцах осталось идеальное ощущение «потягивания десятилетней девочки за щеку». Такого он никогда в жизни не испытывал.

Под пристальным взглядом сразу рассердившейся круглощекой девочки Харуюки потянулся правой рукой к нейролинкеру у себя на шее, расстегнул застежку и снял его.

Часы, календарь, иконки приложений и прочая информация ДР[1] – все это исчезло у него перед глазами.

Девочка не исчезла.

«Харуюки, прости».

Это было начало сообщения от матери – Харуюки лишь сейчас заметил, что она оставила его на домашнем сервере. Надев обратно нейролинкер, он стоял и слушал.

«Прости, но у нас два-три дня поживет дочка наших родственников. Ты ведь знаешь Накано Сайто-сана, моего двоюродного брата? Он срочно улетел в загранкомандировку, и я тоже сегодня улетаю в Шанхай. Я вернусь через три дня, ты присмотри пока за девочкой. Если что-нибудь случится, пошли мэйл. Пока».

Сая Арита, мать Харуюки, работала в коммерческом отделе американского банка. С работы она каждый раз возвращалась за полночь, время от времени летала в командировки, оставляя Харуюки одного на несколько дней, ну и так далее. Что касается нынешней поездки – Харуюки понятия не имел, в какой степени это действительно была работа, а в какой – приятный отдых в компании мужчины, с которым она встречалась. Если бы развод семь лет назад был не из-за того, что ее муж ей изменял, Харуюки счел бы странным, что его, Харуюки, оставили именно с матерью.

И поэтому еще с начальной школы за ним все время приглядывала семья Курасима, живущая в том же доме двумя этажами ниже, – то есть семья Тиюри.

Мать и отец Тиюри всегда принимали его очень тепло; с другой стороны, если бы они хоть раз дали понять, что Харуюки для них обуза, ему пришлось бы очень плохо. Если бы ему совсем некуда было податься, он бы, наверно, вырос в десять раз более забитым, чем сейчас.

Размышляя обо всем этом, Харуюки время от времени поглядывал на дочку Сайто-сана, хлопочущую на кухне.

Когда таймер духовки прозвенел, девочка открыла дверцу и достала металлический противень. Потянуло сладким ароматом. Похоже, пахло печеньем.

Девочка щипцами осторожно перенесла десяток печений на большую тарелку, покрытую пергаментной бумагой, потом удовлетворенно вздохнула.

С тарелкой в руках она развернулась и подняла глаза на Харуюки.

– Эммм… прости, что воспользовалась кухней без разрешения. Я подумала, что братик Харуюки захочет есть, когда придет… и вот…

Сейчас она куда тише, чем раньше.

Понятно, она тоже волновалась: для этого «братика», который должен будет за ней присматривать, она будет обузой или нет. Я совершенно безнадежен. Хотя мой противник сейчас – девочка, которую я вижу впервые в жизни, мне совершенно нечего бояться. Тем более я старше.

Чувствуя боль где-то внутри, Харуюки изо всех сил постарался надеть на лицо улыбку и сказал:

– Сп-пасибо. Умираю с голоду.

После этих слов девочка просияла, как весеннее солнышко.

– Это… я Томоко Сайто. Учусь в пятом классе начальной школы. Мы много лет не виделись, и ты мог забыть… Кажется, братик и я – мы троюродные. Это… я совсем неумеха, и я рада познакомиться.

По-прежнему держа тарелку в руках, она поклонилась. У Харуюки пульс подскочил до небес, потовые железы распахнулись на всю ширину.

Но тут же он вспомнил свои недавние мысли и сумел вернуть еле разборчивое приветствие:

– Ага, эээ, я… я Харуюки Арита, п-приятно познакомиться, Сайто-сан.

Мгновенный ответ «просто Томоко» и улыбка заставили Харуюки кинуться собирать разбежавшиеся мысли.

Накано Сайто-сан. Все, что он помнил, – что такой родственник у него есть. Ну, для двоюродного брата матери это нормально.

– …А т-ты тоже единственный ребенок в семье?

Томоко кивнула.

– Наша семья – только мы с папой. Ему вдруг понадобилось уехать в командировку, я сказала, что одна справлюсь, но он волновался. Сегодня он завез меня сюда после школы, а потом уехал в Нариту[2], – ответила Томоко, ставя тарелку с печеньем на стол. Харуюки вдруг сообразил:

– А, значит, с моей мамой ты не виделась.

– Нет. Мне просто дали временный ключ от дома братика.

Это было очень удачно. Если бы ее встретила мама, она бы точно не стала скрывать недовольства.

Однако.

Если так, то… это получается, я три дня буду жить вдвоем с этой девочкой.

Нет-нет, нечего паниковать, дебил. Противник – всего лишь пятиклассница из начальной школы. Между нами целых два года разницы… Два года?.. Это что, «целых»?

Не замечая приступов паники, одолевающих Харуюки, Томоко сказала: «Пожалуйста, дай им немного остыть», – и, снова улыбнувшись, отошла. Проворно вымыла миски и все, что было в раковине, одновременно с этим вскипятила воду – и уже через несколько минут вернулась с чайным подносом. Было ясно как день, что она с этой кухней знакома куда лучше, чем Харуюки.

Девчонки просто невероятны; при этой мысли Харуюки замотал головой. Ребенок. Противник – просто ребенок.

Но печенье было такое вкусное – его продавать можно, как в магазине.

Съев девять штучек, не очень больших, но и не маленьких, и запив их чаем, который налила Томоко, Харуюки подумал, сколько же лет назад он последний раз ел домашние сладости.

Сидящая с другой стороны стола рыжеволосая троюродная сестренка с серьезным видом дула на свою чашку. Все ее жесты выглядели простыми и миленькими; даже смотреть на нее было очень тепло и уютно.

– …Спасибо за угощение. Было очень… в-вкусно.

Каким-то чудом Харуюки удалось произнести это нормальным тоном. Томоко тут же просияла.

– Ой, я так рада! А то ты ничего не говорил, я волновалась.

– П-прости. Я их ел, как в трансе…

– Это точно.

Захихикав, она привстала, протянула руку и сняла со щеки Харуюки приставшую крошку.

Кинула ее себе в рот и снова засмеялась.

Дзыннь! Услышав у себя в мозгу странный звуковой эффект, Харуюки поспешно вытер лицо вокруг рта.

– Н-ну ладно, эээ… чт, что мы сейчас будем делать? Х-хочешь, сыграем во что-нибудь? У меня уйма игр, начиная с сорокалетней давности…

Произнеся эти слова, он вдруг вспомнил, что большинство его игр с кровищей и вообще с адской графикой.

Но, к счастью, Томоко улыбнулась и покачала головой.

– Знаешь, я не очень много играю в игры. У меня небольшие проблемы с Полным погружением…

– А, п-понятно.

После этих ее слов Харуюки пригляделся к тонкой шейке над верхней пуговицей блузки и запоздало заметил, что нейролинкера – предмета, абсолютно необходимого для общения в наши дни, – там не было.

Да, встречаются семьи, которые не позволяют детям носить нейролинкер постоянно, пока те не закончат начальную школу. Глобальная сеть – рассадник самой разнообразной преступности. Даже включенная функция родительского контроля не гарантирует стопроцентной блокировки вредоносной информации.

Если эти дети пользуются только аудиовизуальным режимом во время учебы, то ничего удивительного, что их пугает Полное погружение, отключающее все пять чувств. Ну и что же нам тогда делать… Харуюки ломал себе голову, пока его взгляд не упал на большой экран в гостиной. Харуюки указал на него.

– Т-тогда… не хочешь кино посмотреть? Даже среди старых 2D-фильмов есть очень прикольные.

Однако и на этот раз Томоко покачала головой и застенчиво сказала:

– Эмм… а можно мы просто поговорим? Я хочу узнать про среднюю школу братика.

Она встала, обошла столик и села рядом с Харуюки.

Как только сладкий молочный запах защекотал его нос, тут же включилось давно выработанное антиженское силовое поле, и Харуюки машинально отодвинулся. Стул наклонился, чуть не сбросив его влево; Харуюки отчаянно замахал руками, пытаясь вернуть равновесие.

Томоко рассмеялась, глядя, как Харуюки и его стул со стуком вернулись в исходное положение.

– Братик, ты такой милый.

Уаааа.

Пуская ртом пузыри, Харуюки глубже погрузился в ванну.

По капризу его матери ванная комната в квартире семьи Арита была очень большая. И ванна тоже, так что толстый Харуюки смог уместиться там без труда и даже руки расправить. Он с силой втянул поднимающийся от воды пар с запахом мыла, подержал немного в легких, потом медленно выдохнул.

Говорил он неловко, но очень долго, и горло сейчас немного саднило с непривычки. Если считать вместе с ужином (Томоко сготовила рис карри), он проговорил четыре часа подряд. Харуюки был сам удивлен и впечатлен тем, сколько всего он мог порассказать о своей повседневной жизни.

Начал с различных особенностей средней школы Умесато, потом перешел к разным историям с участием своих друзей, потом о «самом дорогом человеке», старшекласснице в черном, – в общем, обо всем рассказал. Не упомянул он лишь об издевательствах, которые закончились всего несколько месяцев назад, и – о «другом мире».

И ко всем этим вещам, которые сам он считал совершенно неинтересными, Томоко прислушивалась совершенно серьезно, даже иногда смеялась и вставляла ремарки.

Это и есть ощущение того, что у тебя есть сестра? Харуюки пытался проанализировать его.

В то же время в нем копошился червячок сомнения – за что Харуюки сам себя ненавидел.

Это было просто… слишком совершенно. В один прекрасный день, когда он вернулся из школы, перед ним внезапно появилась сестренка, испекла печенье, приготовила карри и под конец применила добивающий удар «хочу поговорить с братиком». И плюс ко всему, они будут жить вдвоем целых два-три дня?

У Харуюки было не такое невинное воспитание, чтобы он мог всей душой принять столь редкое событие, свалившееся на него.

Однако если за происходящим что-то кроется – кто мог это устроить и зачем? И как это можно проверить?

После недолгих размышлений Харуюки высунулся верхней половиной туловища из ванны и достал серебристый алюминиевый нейролинкер с полочки в углу.

Нейролинкер был водонепроницаемый, но все равно Харуюки на всякий случай вытер шею, а потом надел его. U-образная конструкция защелкнулась на шее.

Включив нейролинкер, Харуюки тут же увидел перед глазами загрузочную картинку; секунд через двадцать, после проверки связи с мозгом, открылся виртуальный рабочий стол. Быстро двигая пальцами правой руки, Харуюки открыл домашний сервер семьи Арита.

Зайдя в файлохранилище, он решил заглянуть в семейный альбом, но остановился. За последние годы они с матерью семейных фоток не делали, а старые фотки – когда Харуюки еще не был таким толстым, а отец и мать счастливо жили вместе, – да, таких было полно. Но Харуюки скорее умер бы, чем стал их смотреть.

Он вышел на главную страницу домашнего сервера и включил соединение с внешними сетями.

Появилось несколько доступных сетей. Все это были домашние сети родственников семьи Арита. Разумеется, в данных там не покопаешься, но оставлять сообщение или узнавать ближайшие планы родственников вполне можно.

Однако доступа к домашней сети Накано Сайто-сана не было. На большинстве главных страниц домашних сетей были фотографии недавних семейных встреч. Харуюки просмотрел их, но нашел только ближайших родственников матери, нескольких дядюшек-тетушек; про двоюродных не было ничего.

Харуюки отвел взгляд от рабочего стола, повернулся к двери ванной и прислушался. В гостиной тихо работал телевизор. Скорее всего, Томоко смотрела какое-нибудь семейное ток-шоу. Она настаивала, чтобы Харуюки принял ванну первым, так что ему следовало бы побыстрее закончить и выбраться. Тем более – если он тут задержался из-за сомнений, на самом ли деле она его троюродная сестра.

Харуюки снова перевел взгляд на рабочий стол. В самой середине плавала иконка входа в семейную сеть его матери. Он кликнул.

Не обращая внимания на семейное фото, сделанное в горной деревушке, он нажал на иконку входа во внутреннюю подсеть. Конечно же, появилось окошко идентификации; Харуюки проворно задвигал пальцами.

Он ввел логин и пароль, которые добыл у матери. Информация о его визите, разумеется, будет сохранена, и если оттуда запросят его мать о цели визита, выяснится, что Харуюки спер ее логин и пароль, и тогда он по уши в дерьме; однако Харуюки сильно сомневался, что его бабушка с дедушкой, деревенские жители, станут проверять логи посещений домашней сети.

Но, конечно, закончить все надо побыстрее. Поспешно нырнув в семейную сеть матери, он сразу вошел в альбом.

Фотографий за десятилетия набралось столько, что он сперва просто обалдел; но, к счастью, можно было их фильтровать по годам и числу людей. Если слабенькая память его не подводит, пять лет назад на день рождения дедушки собралась почти вся семья Арита. Вполне возможно, тогда Харуюки и познакомился с Накано Сайто-саном. Если так, то и пяти (примерно) летняя Томоко там должна была быть.

Поиск сработал быстро, и перед глазами Харуюки возникло несколько миниатюр фотографий.

Он стал кликать на них по очереди.

Не то, снова не то… а, вот она. Есть попадание.

– Браатиииик, – неожиданно пропел голос справа от него. Харуюки машинально повернул голову.

И застыл на месте. Правая рука повисла в воздухе.

Он не заметил, когда это произошло, но дверь ванной была приоткрыта, и через нее заглядывала Томоко – Харуюки видел ее лицо и правое плечо.

Его взгляд двинулся от рыжеватых волос, замотанных полотенцем, к застенчивому лицу, потом к тонкой шейке и плечам, все ниже –

– Что… чт, что…

Харуюки лишь хлопал губами; Томоко вернула розовую улыбку.

– Братик, можно я с тобой покупаюсь?

– Вме… сте… это…

– Потому что братик слишком долго сидит. Я устала ждать. Э-хе-хе, – и Томоко вошла в ванную, не дожидаясь ответа. Харуюки в панике погрузился в воду и, зажмурившись, закричал:

Дата добавления: 2015-06-04