Хасэкура Исуна 6 страница

– И кроме того, я уже сто лет не разговаривал с обычной девушкой, – шутливо добавил Лоуренс, кинув взгляд на Нору. Когда он вновь повернулся к Хоро, его сердце екнуло.

Ее лицо внезапно изменилось.

Однако сейчас на ее лице были вовсе не слезы ревности, на что он втайне надеялся.

Напротив, Хоро взирала на Лоуренса с жалостью.

– А ты не заметил, что этой девочке не нравится с тобой разговаривать?

– Э?

Лоуренс хотел было уже кинуть на Нору подозрительный взгляд, но сдержался, успев лишь чуть шевельнуть головой. Какой же он торговец, если раз за разом попадается на один и тот же трюк, подумал он.

Делая вид, что он вовсе не поворачивал сейчас голову, Лоуренс успокоил свои чувства и повторил слова, услышанные им когда-то от менестреля:

– О да, такое возможно. Если женщина влюбляется в мужчину с первого взгляда, он лишается удовольствия видеть, как она влюбляется в него медленно.

Когда Лоуренс услышал эти слова от менестреля, он верил в них лишь наполовину, но, как ни странно, сейчас, когда они вырвались из его собственного рта, ему казалось, что они в точности описывают его собственные чувства. Действительно, когда в тебя влюбляются медленно, это доставляет куда больше удовольствия, чем когда влюбляются с первого взгляда.

Однако слова Лоуренса, похоже, застали Хоро врасплох.

Во всяком случае, Лоуренс решил, что именно из-за этого ее лицо внезапно потеряло всякое выражение, и даже полоска сушеного мяса вывалилась изо рта.

– Какой я красноречивый, да?

Отчасти Лоуренс это сказал, чтобы обратить все в шутку, но какая-то часть его была всерьез в этом убеждена.

Впрочем, тут же оказалось, что поведение Хоро было подобно волне, которая отступает, но лишь для того, чтобы обрушиться на берег с силой шторма.

Хоро расхохоталась.

– Пфф! Ха-ха-ха-ха-ха… ну ты даешь… пфф… ха-ха-ха-ха-ха…

Хоро истерически хохотала, держась за живот. Несколько раз она пыталась остановить смех, но ей это всякий раз не удавалось и лишь вызывало новую волну хохота. В итоге Хоро свалилась в груду оружия и доспехов, вся красная от смеха, и продолжала хихикать уже лежа.

Лоуренс сперва тоже смеялся, глядя на Хоро, но затем его лицо стало кислым.

Столь тщательно расчесывавшийся прежде хвост был распушен сильнее, чем обычно, и стучал о днище повозки, будто моля о помощи.

– Эй, ты не перестаралась ли?

Даже если первоначально она стремилась вызвать ответный смех – когда над тобой смеются так долго, это перестает быть интересным.

– Ох уж…

Лоуренс вновь поднес к губам мех; вместе с водой он проглотил и гнев из-за того, что над ним смеялись, и смущение из-за того, что он процитировал менестреля, который сам мало что в этом понимал.

– Хууу… хуу… ахх… я умру от смеха, пфф…

– Ты кончила смеяться? – вздохнув, поинтересовался Лоуренс и посмотрел на медленно исчезающий за горизонтом солнечный диск. Ничто сейчас не могло заставить его посмотреть в сторону Хоро.

– Мм, похоже, ты тоже способен преподносить сюрпризы.

Лоуренс искоса глянул на Хоро и увидел, что она с усталым видом смотрит на него, лежа на груде снаряжения.

По правде сказать, выглядела Хоро так, как будто страдала, не в силах восстановить дыхание после долгого бега.

– Ну, если этого достаточно, чтобы у тебя улучшилось настроение, то оно того стоило.

Даже с учетом того, что Хоро не любила пастухов, она явно была очень раздражена. Лоуренс не считал, что Хоро всерьез ревновала из-за его дружеской беседы с Норой. Да и насчет расчесывания хвоста – не то чтобы у Хоро совсем не было возможности этим заниматься.

Быть может, Хоро просто было неуютно в присутствии незнакомых людей? Лоуренс обдумал такую возможность, но, вспомнив свою собственную первую встречу с Хоро, твердо сказал себе, что Хоро явно не то существо, которое стесняется незнакомцев.

– Хмм? Настроение?

Уши, показавшиеся из-под капюшона, когда Хоро свалилась в повозку от смеха, шевельнулись, и глаза, в которых все еще стояли слезы, вопросительно уставились на Лоуренса. Сейчас у Хоро было такое лицо, словно она только что увидела что-то невероятное.

– Но разве ты не сердилась, что не могла расчесывать хвост?

– …Ооо.

Хоро, похоже, вспомнила.

– Ну да.

После этих слов лицо Хоро наконец-то вернуло былую безмятежность. Поднявшись с груды снаряжения и усевшись, она утерла слезы, оставшиеся в уголках глаз.

Глядя, как Хоро якобы только что вспомнила это, Лоуренс подумал, что, похоже, невозможность поухаживать за хвостом не была настоящей причиной недовольства Хоро. Это был лишь повод изобразить недовольство, а истинная причина лежала где-то еще.

– Ну, тут уж ничего не поделаешь.

Кончик хвоста Хоро шелестнул в глубине повозки.

– И кроме того, после того как ты меня так рассмешил этой своей фразочкой, сердиться дальше просто глупо.

Снова рассмеявшись, Хоро, будто вспомнив что-то, вдруг выглянула из повозки и сказала:

– А эта девочка не мерзнет?

Солнце уже почти полностью ушло за западный горизонт, и небо на востоке окрасилось в густой ультрамарин. Слова Хоро напомнили Лоуренсу, что пора разводить огонь.

Лоуренсу доводилось слышать, что у пастухов не было привычки разводить костры, но он решил, что это не из-за того, что они особенно устойчивы к холоду, а просто им нужно приглядывать за стадом.

При этой мысли Лоуренс взглянул на Нору, свернувшуюся клубочком среди травы.

Неожиданно он почувствовал, как что-то приближается к его рту. Обернувшись, он увидел, как Хоро протягивает ему полоску сушеного мяса.

– Твоя награда за то, что рассмешил.

– Ты так громко хохотала, и все, что я получил, – вот этот кусочек мяса?

– Значит, ты не хочешь? – лукаво уточнила Хоро. Несмотря на некоторое смущение, Лоуренс решил все-таки взять мясо ртом.

Однако зубы его ухватили лишь воздух – Хоро в последний момент отдернула руку.

Хоро вновь принялась смеяться.

Если он продолжит играть в игру Хоро, то проиграет. Лоуренс решил не обращать на нее внимания, всем видом давая понять: «Мне лень реагировать на твои детские шалости».

Понимая, что если он не приступит к разведению огня немедленно, то всем им придется довольствоваться холодной пищей посреди холодной ночи, Лоуренс собрался уже спрыгнуть с козел повозки, как вдруг Хоро ухватила его за одежду и придвинулась совсем близко.

Лоуренс вздрогнул.

В последних багровых лучах заката на ее ресницах все еще виднелись слезы.

– По-моему, иногда можно для разнообразия попробовать и сырую баранину, как ты думаешь?

И все же при этих словах ее клыки обнажились. На фоне блеяния овец, звучащего сейчас, в сумерках, особенно скорбно, Лоуренсу было непросто убедить себя, что Хоро шутит.

В конце концов, она все же была волчицей.

Лоуренс легонько тюкнул Хоро по голове костяшками пальцев, давая понять, что пора прекращать шалить, и спрыгнул с повозки.

Хоро чуть надула губы, а затем негромко рассмеялась. Потом подобрала с повозки немного дров и соломы и протянула Лоуренсу.

К оглавлению

Глава 3

Чтобы попасть в Рубинхейген, необходимо было пройти два досмотра. Площадки для первого были расположены на всех главных дорогах, ведущих в Рубинхейген. Второй досмотр приезжие проходили, когда въезжали через ворота в городской стене.

Поток людей, въезжающих и покидающих город таких размеров, как Рубинхейген, был просто невероятен. Именно поэтому было необходимо сперва пройти проверку за пределами города и получить там пропуск, а потом уже направиться к въезду в город. Всякий законопослушный путник следовал предписанным путем; а тех, кто приходил или приезжал к городским воротам без пропуска, тотчас прогоняли.

Столь суровые правила нужны были в том числе, чтобы пресекать контрабанду, процветающую во всех крупных городах, а также чтобы предотвращать ввоз в город фальшивых денег.

Похоже, дорогой, которой прибыли Лоуренс и его спутники, пользовались нечасто; площадка для досмотра здесь была не то чтобы грубой, но, во всяком случае, более просто сделанной, чем на других дорогах, которыми обычно пользовался Лоуренс. Судя по всему, здешний страж был знаком с Норой. Словно с помощью какого-то заклинания Нора без видимых усилий провела свое стадо через площадку для досмотра, где проход был нарочно сужен бревнами и камнями, наваленными по сторонам дороги. После того как содержимое повозки было осмотрено, Лоуренс и Хоро тоже покинули площадку.

Увидев перед собой городские стены Рубинхейгена, они поразились контрасту этого внушительного сооружения и простой площадки для досмотра.

Никакие короли на землях вокруг Рубинхейгена не правили, так что Рубинхейген был сам себе властью. Прорваться через городскую стену силой было невозможно. В глазах людей по всему миру городская стена, состоящая из собственно стены и окружающего ее рва с выстланными бревнами стенками и дном, считалась прочной и неприступной, и такой стеной вполне можно было гордиться. В каменной стене, опоясывающей весь город, через равные промежутки располагались сторожевые башни. Пожалуй, Рубинхейген можно было бы назвать скорее крепостью, чем городом. Когда, пройдя первую проверку, повозка въехала на холм, с которого открывался хороший вид, Хоро ахнула от изумления.

Бескрайние луга окружали городскую стену со всех сторон, и множество дорог, солнечными лучами исходящих из стены, прорезали эти луга.

Вдоль дорог виднелись крестьяне, гоняющиеся за свиньями, и прокладывающие себе путь торговые караваны. Вдали можно было разглядеть нечто напоминающее двигающиеся белые ковры – скорее всего, стада овец, которые вели пастухи, имеющие эти просторные луга в своем полном распоряжении. Пастухи, способные приглядывать одновременно более чем за сотней овец, вообще говоря, встречались нередко; но здесь, в Рубинхейгене, потребляющем мясо в огромном количестве, такие пастухи, видимо, были повсюду.

В общем-то, все, связанное с Рубинхейгеном, было больше обычного.

Насладившись чудесным видом, Лоуренс и остальные спустились с холма и направились через возделанное поле к городской стене.

Из-за гигантского размера города Лоуренсу, когда он смотрел с вершины холма, показалось, что до стены довольно близко; и лишь начав движение, он понял, что сильно промахнулся. Норе приходилось все время присматривать, чтобы овцы не грызли растения, что росли в полях по обе стороны дороги, и из-за этого вся группа двигалась небыстро. Наконец они приблизились достаточно, чтобы можно было разглядеть городскую стену в деталях.

На ходу Лоуренс извлек из кошеля две серебряных монеты и протянул Норе.

– Что ж, вот сорок трие, которые я обещал тебе заплатить.

Трие была очень грубо отчеканенной медной монетой. Лоуренс решил, что сорок медных монет Нору лишь обременят; а кроме того, если она просто обменяет на трие две серебряные монеты, что он ей дал, то получит около сорока пяти трие.

Этот излишек Лоуренс намеревался заплатить Норе из благодарности. Хотя им повезло в том, что они не наткнулись на волков по дороге, но мастерство Норы его впечатлило, и даже Хоро вынуждена была высоко о ней отозваться. Вполне возможно, в будущем Нора станет выдающейся личностью среди пастухов, и на этот случай Лоуренс как раз вложил дополнительные деньги.

– Э? Но если я это обменяю, то получу слишком много, – заметила Нора.

– Это на будущее, – ответил Лоуренс.

– На будущее?

– Ведь если подружиться с искусным пастухом, это может в будущем принести незапланированный доход на овечьей шерсти.

Говоря это, Лоуренс специально напустил на себя вид расчетливого торговца. Нора радостно улыбнулась и, точно смиряясь с неизбежным, приняла серебряные монеты.

– Мы на некоторое время остановимся в иностранном отделении Торговой Гильдии Ровена. Когда соберешься отправиться со своим стадом на ту луговину, пожалуйста, загляни туда. Возможно, я смогу свести тебя с торговцем, которому нужна охрана, – сказал Лоуренс.

– Хорошо.

– О, вот о чем я, наверно, должен был спросить в первую очередь. Ты можешь сопровождать торговцев только там, где мы проехали?

– Э… я могу идти до Каслаты и Поросона. А, и еще до Рамторы.

Каслата лежала довольно далеко отсюда, и тамошние земли особого интереса не представляли. Лоуренс, однако, был удивлен при упоминании Рамторы. Рамтора не находилась под властью Рубинхейгена, правившего всеми окрестными землями, – таких городов было немного. Лежала Рамтора к северу от той дороги, которой Лоуренс и остальные добрались сюда. По картам это было недалеко от Рубинхейгена, но местность там была такова, что даже рыцаря охватывал страх. То был большой и очень мрачный лес; именно поэтому Рубинхейген не отваживался вторгаться туда, и именно поэтому Рамтора оставалась единственным городом поблизости, где по-прежнему обитало много язычников.

Существовала нормальная дорога до Рамторы, но это была обходная дорога, и ехать по ней приходилось очень долго. Едва ли Нора имела в виду, что могла сопровождать торговцев на этом долгом пути; это значило, что она была уверена в своей способности проходить через тот мрачный лес.

Если так, то торговцев, заинтересованных в том, чтобы идти вместе с ней в Рамтору, найдется немало.

– Рамтора, хех. Если ты и туда можешь ходить, то точно найдешь желающих.

Глаза Норы блеснули. Она поклонилась и проговорила:

– Буду надеяться на тебя.

Держалась она точь-в-точь как человек, живший некогда в богадельне.

– Что ж, мы войдем в город через юго-восточные ворота. Пора расставаться.

– Хорошо. Прощай.

С этими словами Нора качнула пастушьим колокольчиком. Лоуренс кивнул и повернул повозку влево. Рубинхейген был огромен, и одних лишь крупных входов в него насчитывалось семнадцать. Часть этих входов была рассчитана на большое количество овец и иного скота; Нора должна была воспользоваться одним из таких входов.

Кроме того, улицы в Рубинхейгене шли очень странно и запутанно – такое часто встречается в больших городах. Потому здравый смысл подсказывал, что входить в город лучше через те ворота, что расположены ближе к месту назначения, – если, конечно, человек знал, где место его назначения. В общем, из всего этого можно было составить представление о размере города.

Не удержавшись, Лоуренс оглянулся: Нора все еще провожала повозку взглядом. Увидев, как Лоуренс обернулся, она тоскующе помахала ему рукой.

Разумеется, было бы вполне естественно, если бы Лоуренс помахал ей в ответ; но он опасался, что это навлечет на него новый град насмешек со стороны Хоро. Он кинул на сидящую рядом Хоро осторожный взгляд. Словно ожидая этого, Хоро тут же обернулась к нему и вопросила:

– У меня что, по-твоему, и впрямь такой скверный характер?

Лоуренс неловко улыбнулся. Помахав Норе, он вновь развернулся вперед.

– Мм… интересно, каковы на вкус персики в меду. Да, есть чего ждать с нетерпением, – проговорила Хоро.

– Ох… ты до сих пор помнишь?

Когда Лоуренс услышал эту раздражающую фразу, он как раз пытался понять, какого размера пошлину с него возьмут за военное снаряжение на площадке для досмотра.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что не купишь?

То, как Хоро задала этот вопрос, улыбнувшись и чуть склонив голову набок, наводило ужас. Лоуренс отвернулся и пробормотал, точно в молитве:

– Если их не продают, я не смогу купить, даже если захочу.

– Ну разумеется, – сказала Хоро таким тоном, словно была уверена, что их здесь таки продают.

– Да, и еще. Возможно, мне нет нужды напоминать, но сейчас тебе нужно вести себя еще более по-монашески, чем на предыдущем досмотре. Если тебя примут за монахиню, проверять будут не так строго.

– Мм. Я не настолько глупа, чтобы поднимать суматоху в таком большом городе. А в таком виде я похожа на монахиню?

– Думаю, об этом тебе можно не волноваться.

Едва Лоуренс совершенно искренне произнес эти слова, как тут же пожалел о них. Хоро когда-то говорила, что Церковь в прошлом доставляла ей немало бед. Говорить, что она похожа на монахиню, – значило рисковать вызвать ее гнев.

– Мм. Хе-хе, значит, я все-таки похожа, да?

Хоро, однако, выглядела довольной.

– …Ты не сердишься? – спросил Лоуренс.

– Хмм? А почему я должна сердиться?

– Да так, просто я подумал, что ты должна считать Церковь своим врагом.

– Вовсе нет. Это все равно что все время иметь поблизости кого-то вроде тебя. А монахини обычно спокойные и добрые. Кроме того, даже с моей волчьей точки зрения, очень многие монахини еще и красивы. Красота вовсе не свойственна лишь каким-то определенным существам.

«Вот, значит, почему Хоро не злится», – подумал Лоуренс и немного расслабился.

Среди монахинь и вправду попадалось много очень красивых женщин. Возможно, это было из-за того, что они жили, исповедуя добродетели повиновения, чистоты и нестяжательства. Но истина была такова, что Церковь принимала большое количество незаконнорожденных детей аристократов.

Многие женщины использовали свою красоту как оружие, пытаясь стать любимыми наложницами аристократов. И точно так же многие мужчины использовали свое владение оружием или стихом, чтобы проложить путь к сердцу аристократок.

Дети, рожденные от таких людей и аристократов, зачастую вырастали более здоровыми, чем те, кто рождался от супружеских пар. Скорее всего, это было из-за того, что мужчины и женщины, стремящиеся завоевать сердца аристократов, крепче и сильнее прочих.

Разумеется, дети, рожденные от таких союзов, становились причинами споров о правах наследства, столь часто встречающихся в этом мире; именно поэтому большинство таких детей отдавались на попечение Церкви. Соответственно, и число красивых мужчин и женщин в монастырях росло.

– Хотя ломать собственное тело бесконечным постом – такую жизнь я бы просто не вынесла.

Услышав эти слова, Лоуренс без всякой задней мысли улыбнулся.

Повозка катилась по дороге, идущей вдоль городской стены. Так беседуя, они подъехали к бурлящей толпе.

Это был юго-восточный въезд в город.

Огромных размеров городские ворота были открыты, и непрерывные потоки людей вливались в город и вытекали из него.

Досмотр грузов и людей производился уже внутри городских стен. Людей, занимающихся досмотром, было очень много, и потому ждать своей очереди приходилось недолго, несмотря на большое количество желающих попасть внутрь или выйти наружу.

Однако, в отличие от Поросона, никто здесь не желал послушно ждать своей очереди и никто не требовал этого от других. Люди, не знающие, что нужно делать, чтобы пройти досмотр, могли никогда не попасть в город, сколько бы ни ждали. Лоуренс знал, что нужно делать: он вел повозку беспорядочным зигзагом, обгоняя сбитых с толку людей, пришедших сюда впервые, и одновременно следя за тем, чтобы ни в кого не врезаться; и наконец он проехал сквозь арку в стене и оказался в городе. Во время войны защищать въезды в город важнее всего, поэтому стена здесь была толще обычного. Подняв глаза, Лоуренс увидел прямо над головой висящие в арке решетчатые ворота из толстых деревянных брусьев. Лоуренс частенько думал, что будет, если подвесные ворота вдруг упадут, однако ему ни разу не доводилось слышать, чтобы такое происходило. На некотором расстоянии кнаружи от ворот в потолке арки виднелось отверстие – через него, если враг прорывался к городским стенам, должны были лить кипящее масло. Судя по тому, что края этого отверстия по цвету отличались от остальной кладки, его уже когда-то использовали по назначению, и не один раз.

Пройдя за стену, Лоуренс увидел площадку, где досматривали всех входящих в город. Немного впереди виднелись уже улицы Рубинхейгена.

Поскольку большинство крупных городов были окружены толстой стеной, они почти не росли вширь, а это значило, что здания в них стремились ввысь. В Рубинхейгене это было особенно заметно. Едва Лоуренс прошел за стену, его глазам открылось зрелище, напоминающее заполненный товарами корабельный трюм: возвышающиеся повсюду здания казались горами груза, уложенного в трюме почти под самую палубу. Еще дальше виднелся главный собор Рубинхейгена – он гордо возвышался над всеми прочими домами.

– Эй, ты, торговец!

Лоуренс обернулся на голос и обнаружил, что страж в кожаном доспехе указывает рукой на него.

– Слишком увлечешься городскими видами – врежешься в кого-нибудь.

– Прошу прощения, – ответил Лоуренс.

Хоро рядом с ним язвительно ухмыльнулась.

– Так, следующий! Ты, торговец, на которого я только что наорал!

Поскольку никакой очереди здесь не было, люди, которые занимались проверкой, действовали по своему усмотрению. Лоуренсу было стыдно, что его вызвали таким образом, но у него не было выбора, кроме как покорно направить повозку к этому стражу и вежливо поклониться.

– Пропуск, – отрубил страж, словно подчеркивая свою занятость.

– Прошу.

– Хмм, из Поросона, хех. А товар?

– Двадцать комплектов военного снаряжения.

Поскольку торговля за пределами городских стен была строго запрещена, количество товара должно было совпадать с указанным на пропуске.

Однако, услышав эти слова, страж несколько раз мигнул; похоже, он был очень удивлен.

– Военное снаряжение? Из Поросона?

– Э… да. Я приобрел его в Торговом Доме Латпаррона. Что-то не так?

Рубинхейген был изначально возведен как база, из которой отряды рыцарей отправлялись воевать с язычниками; и сейчас здесь обеспечивались всем необходимым рыцари, готовящиеся к походам на север. Поэтому все города в окрестностях посылали оружие и доспехи сюда, и здесь они всегда пользовались спросом.

Озадаченный реакцией стража, Лоуренс попытался его расспросить, но тот лишь покачал головой и начал рассматривать содержимое повозки. Там лежало двадцать комплектов военного снаряжения. Каждый комплект состоял из связанных веревкой кожано-кольчужного шлема, железных перчаток, кольчуги и поножей[2]. Вино, конечно, не предназначалось для продажи, но за ввоз его в город полагалось бы заплатить очень высокую пошлину, – только вино это давно уже было выпито.

Ничего подозрительного в повозке не было; проверяющий, похоже, тоже пришел к этому выводу. Он лишь проверил, забравшись в повозку, не спрятано ли внутри доспехов что-нибудь облагаемое высокой пошлиной, вроде золота и драгоценных камней, после чего спрыгнул обратно. Проверка была довольно поспешной, и тем не менее страж, при всей его видимой небрежности, не забыл проверить даже дрова и солому, предназначенные для костра. Да, судя по всему, провезти что-либо контрабандой было невозможно.

– Похоже, это действительно военное снаряжение из Поросона. Предпочитаешь оплатить пошлину деньгами или товаром?

Если считать пошлину как десятую долю, то за военное снаряжение ценой в сотню румионов пришлось бы заплатить десять румионов.

Десять румионов стоили более трехсот монет Тренни. Ни один торговец не будет носить при себе такие деньги, да и проверяющему будет непросто пересчитать столько монет.

Если уплатить пошлину частью товара, это позволит решить сразу несколько проблем.

Именно поэтому, когда Лоуренс ответил «товаром», страж вздохнул с облегчением и пробормотал себе под нос:

– Мудрое решение.

Затем, уже вслух, он сказал:

– Проследуй вон туда и сдай два комплекта снаряжения.

Еще не закончив говорить, он извлек перо и написал что-то на клочке бумаги, а потом передал бумагу Лоуренсу.

Два комплекта из двадцати нужно было сдать – это означало, что пошлина составляет десятую долю.

Это было приемлемо. Лоуренс без колебаний кивнул и взял бумагу.

Вдобавок, поскольку тихое и покорное поведение Хоро делало ее похожей на монахиню, ее страж расспрашивать вообще не стал. Рубинхейген был церковным городом, и если бы стражники начали подозревать всех священников и монахинь, они столкнулись бы с немалыми трудностями.

Как бы там ни было, Лоуренс ощутил облегчение, когда досмотр завершился без проблем. Прямо перед ним сейчас была довольно густая толпа, ехать сквозь которую на повозке было весьма опасно, так что он спустился с козел и, взяв лошадь под уздцы, повел ее вперед.

У стойки управляющего площадкой досмотра толпились люди в самых разнообразных одеяниях, говорящие на самых разных языках. Хаос был, как посреди поля брани. Слышались также пререкания и мольбы – обычное дело везде, где собирают налоги.

Разумеется, Лоуренс совершенно не собирался просить скостить ему налоги и делать другие глупости. Как покорная овечка, он сдал сборщику пошлин два комплекта снаряжения.

Однако когда Лоуренс подал сборщику вместе с доспехами тот листок бумаги, что ему выдал проверяющий, тот нахмурил брови.

Несколько встревоженный, Лоуренс подумал: «Неужели что-то не так?». Однако сборщик налогов спрашивать ничего не стал.

Из-за всего этого на сердце у Лоуренса было неспокойно; но все же, пройдя досмотр и оказавшись в городе, он снова влез на козлы.

Конечно, реакция проверяющего, когда тот узнал, что Лоуренс привез военное снаряжение, озадачивала, но по крайней мере Лоуренс прошел досмотр без приключений, так что волноваться, по-видимому, было не о чем.

В этом Лоуренсу удалось себя убедить, но все же окончательно стряхнуть легкое чувство тревоги он не мог.

– Ты.

Голос Хоро прозвучал внезапно, и Лоуренс тут же напрягся в ожидании плохих вестей.

– Что такое? – нервно спросил Лоуренс. Хоро раскрыла рот и ответила медленно:

– Я хочу есть.

– …

Лоуренс снова развернулся вперед, выкинув из головы слова Хоро, а вместе с ними и свою тревогу.

***

Огромных размеров собор Рубинхейгена был виден здесь отовсюду. Улицы разбегались от него во все стороны; часть города вокруг собора, окруженная старой городской стеной, называлась старым городом. Вокруг него кольцом располагалась остальная часть города.

Рубинхейген был почти круглым, и самые большие его ворота (достаточного размера, чтобы через них могли с легкостью проходить осадные машины) находились на юге. Войдя через эти ворота, путник сразу попадал на огромных размеров площадь, которой позавидовали бы и короли. В центре площади располагался фонтан, возведенный с искусством лучших мастеров юга. На площади находился рынок.

Все по-настоящему влиятельные и богатые торговые дома города и иностранные отделения торговых гильдий, основанных в процветающих странах, находились здесь, рядом с этой площадью. Если обойти торговые дома сзади, можно было увидеть лавки помельче, а также жилые дома и мастерские.

Главный собор стоял посреди другой площади Рубинхейгена; а всего этих площадей было пять, и они образовывали пятиугольник, одна из вершин которого была обращена к южным воротам. Каждая из площадей отличалась от остальных и казалась словно отдельным городом в городе.

Лоуренс и Хоро въехали в город через ворота на юго-востоке. Площадь, представшая их глазам, была поменьше размером, чем площадь у южных ворот, но все же и она была весьма обширна.

На площади возвышалось множество статуй. На постаментах стояли бронзовые рыцари, проявившие выдающуюся доблесть в стародавних походах против язычников, а также священники и святые, прославившие себя на миссионерском поприще.

Повсюду стояли торговые палатки. Некоторые торговцы просто расстилали соломенные подстилки и раскладывали свои товары прямо на них.

Однако рядом со статуями ни одной палатки не было. Вместо них там выступала труппа с музыкальными инструментами; в труппе также были менестрель, чередующий игру на простенькой флейте с пением, и пестро одетый шут, играющий известную комедию. Неподалеку виднелись проповедники в изорванных одеяниях, вооруженные Священным писанием; кучки людей, чьи одежды были даже еще более потрепанными, чем у них, слушали их проповеди.

Наслаждаться представлением, угощаясь едой, купленной в торговых палатках, а потом, после всех этих удовольствий, послушать проповедь и тем самым умиротворить свое сердце – здесь это был обычный уклад.

Найдя постоялый двор и оставив там повозку, Лоуренс и Хоро направились в иностранное отделение Гильдии Ровена, чтобы сделать кое-что необходимое; но тут их внимание привлекли веселые голоса и дразнящий аромат пищи, исходящий от торговых палаток на площади. Невольно они свернули на звук и запах.

В руках у них было по жареной миноге – это была самая дешевая и популярная здесь закуска. Вообще-то запах миног слегка отдает землей, но запах масла, в котором они жарились, его перебивал, так что есть было приятно. Ну а раз есть хорошая закуска, лишь естественно, что человеку хочется чего-нибудь выпить. Не успел Лоуренс и глазом моргнуть, как они с Хоро уже стояли перед палаткой, торгующей спиртным, и пили пиво, наблюдая одновременно за представлением шута.

– Мм… вкусно.

Хоро одним глотком осушила кружку и, не обращая внимания на прилипшую к уголкам рта пену, тут же потребовала вторую. Почуяв щедрого гостя, владелец палатки, не мешкая, вновь наполнил кружку до краев.

Разумеется, Хоро, средь бела дня уплетающая жареную миногу и пьющая пиво, уже не была одета монахиней.

Притвориться монахиней было очень полезно, когда Лоуренс и Хоро входили в город, но при передвижении по городу, поскольку в Лоуренсе с первого взгляда угадывался бродячий торговец, это могло создать затруднения. Никто не привлекал такого внимания, как служитель Церкви, идущий по улице в компании торговца.

Дата добавления: 2015-06-04