Хасэкура Исуна 12 страница. И все же Лоуренс печально вздохнул

И все же Лоуренс печально вздохнул. Необходимость убедить Нору тяжким грузом лежала у него на сердце.

Грустно думая обо всем этом, Лоуренс вдруг почувствовал, что Хоро смотрит на него. Кинув на нее быстрый взгляд, он увидел у нее на лице неверящую улыбку.

– Нет, ты безнадежный добряк.

Точно такие же слова Хоро произнесла и накануне. Возможно, Лоуренс и в самом деле был чересчур добр для торговца. Ведь в мире торговцев даже извлечение выгоды из неудач собственной семьи не было чем-то невозможным.

– Однако…

Хоро встала и, глядя на запруженную людьми улицу, продолжила:

– …то, что я могу так спокойно путешествовать – тоже благодаря тому, что ты добряк.

Небрежно кинув эти слова, Хоро поднялась на две ступеньки и встала рядом с Лоуренсом.

– Если хочешь, я уговорю эту девчонку вместо тебя. В конце концов, должна же быть от меня какая-то помощь, – произнесла она с улыбкой, но голос ее звучал чуть менее внушительно, чем обычно.

Подумав так, Лоуренс повернулся к Хоро – и да, она стояла, понурив голову. Сейчас она казалась особенно маленькой – возможно, из-за того, что прямо перед ней расстилалась оживленная улица.

– Надеюсь, тебя уже не грызет то, что было вчера?

Хоро качнула головой, но рта не раскрыла. Ясно было, что она не вполне искренна.

– Если бы ты не помогла надавить на Ремарио сегодня, не знаю, смог бы я с ним успешно договориться. Ты мне уже очень помогла.

Хоро, скорее всего, знала, что Лоуренс говорит от чистого сердца, но лишь кивнула; лицо ее по-прежнему оставалось унылым.

Поэтому Лоуренс слегка погладил ее по голове и, быстро убрав руку, произнес:

– Я сам с ней поговорю. Во всем, что произошло, виновата моя жадность, именно она заставила меня накупить товара, который резко подешевел, и в результате я оказался в беде. Я не могу заставить тебя говорить вместо меня лишь потому, что мне это неудобно. Это было бы просто нелепо.

Хотя эти слова Лоуренс обратил к Хоро, наполовину он высмеивал себя самого, да и предупреждал заодно. Каждое слово, что он произнес, было истинной правдой.

– И потом, если я буду обращаться к тебе за помощью даже в таких делах, одному лишь Господу известно, сколько ты потом будешь надо мной смеяться, – добавил Лоуренс, пожимая плечами.

Чуть помолчав, Хоро подняла голову и вздохнула; на лице у нее играла улыбка.

– Какая жалость. А я-то собиралась оказать тебе уйму услуг, а позже стребовать с тебя плату за все.

– Почти удалось. Я чудом избежал страшной западни, – шутливо откликнулся Лоуренс. Хоро тут же стукнула его по лбу.

– Может, и так. Но ты тут же угодил в другую, еще более страшную западню. А мне неинтересно охотиться на кролика, который попал в западню, он слишком слабый.

– А ты знаешь, что люди часто используют слабых кроликов, угодивших в западню, как приманку для волков?

– Ну, по крайней мере, тот человек, который делает ловушку для волка, не должен выказывать страх, когда слышит волчий вой. Как только он показывает, что боится, – ловушка бесполезна.

Такой безобидный обмен уколами, легкое подтрунивание возможно только между близкими друг другу людьми.

С улыбкой, словно говорящей «как глупо», Лоуренс отвернулся. Заметив это, Хоро рассмеялась.

– Однако торговец подобен боевому ножу: если он слишком прямой, от него мало проку, потому что его легко сломать, – пробормотал Лоуренс себе под нос и поднял голову, словно ища в небе колокол, который как раз в эту минуту начал звонить.

Небо было ярко-голубым, лишь несколько белых облачков виднелись то тут, то там. Лоуренс повернулся на восток, там облаков было больше.

Похоже, ясная и солнечная погода продержится до конца дня. В погожие дни и дела обычно идут хорошо.

Лоуренс размышлял, когда позади него раздался деревянный стук. Это открылась дверь церкви. Лоуренс и Хоро тут же подвинулись и пристроились на углу каменных ступеней. Месса закончилась; из церкви один за другим начали выходить люди. Только что молившиеся, они спускались с просветленными лицами. Они собирались группами по два-три человека, намереваясь, видимо, после службы идти заканчивать свою дневную работу. Скорее всего, это повторялось здесь изо дня в день.

Время шло, и людей из церкви выходило все меньше.

Во времена, когда по всему миру ходили присказки вроде «кто последним выходит из храма после службы, тот верует сильней других», никто из прихожан не желал покидать церковь, пока священник не терял терпение и не выгонял всех на улицу. Однако подобное осталось в прошлом.

Впрочем, кидаться прочь из церкви, едва закончится месса, по-прежнему считалось дурным тоном.

Последними начали медленно выходить работники мясных лавок, люди, занимающиеся свежеванием животных, и прочие, за кем из-за их занятий Церковь приглядывала особенно пристально.

Пастушка тоже относилась к числу этих людей; неудивительно, что она вышла одной из последних. Веки ее были приопущены, держалась она скованно – похоже, церковь была не тем местом, где можно расслабиться.

– Добрый день.

Лоуренс подошел к Норе и улыбнулся самой теплой улыбкой, на какую только был способен. Умение изображать улыбку было необходимо торговцу для переговоров.

– Э? А… г-господин Лоуренс и госпожа… Хоро?

Какое-то мгновение Нора, казалось, была поражена. Кинув короткий взгляд в сторону Хоро, она повернулась к Лоуренсу.

– То, что мы случайно встретились возле церкви, должно быть, провидение Господне, – произнес Лоуренс, нарочито воздев руки. Нора смущенно улыбнулась; судя по ее лицу, она что-то заметила.

– Я, быть может, и не очень умна, но так меня не обмануть, – ответила она.

– Это и хорошо. Я слышал, в последнее время некоторые прихожане пьют слишком много священной крови во время мессы.

«Священной кровью» называли виноградное вино. Если бы Нора оказалась пьяна, уговорить ее участвовать в контрабанде золота было бы очень легко, но в последний, самый критический момент она могла бы отказаться, поддавшись страху, и все уговоры оказались бы ни к чему. К счастью, Нора была трезва.

– Я не могу много пить, поэтому вообще пью редко.

Застенчиво улыбнувшись, Нора отвела глаза, словно не в силах унять тревогу. Похоже, она решила, что Лоуренс пришел рассказать ей о возможной работе сопровождающего.

Лоуренс без колебаний воспользовался этим.

– По правде сказать, есть одна работа, в которой мне нужна будет твоя помощь.

При этих словах глаза Норы загорелись, лицо просияло.

– Но здесь не самое удачное место для разговора. Может, присядем у какой-нибудь палатки?

Лоуренс не предложил заглянуть в трактир, поскольку посетители трактиров в это время дня лишь привлекают внимание. Обсуждать что-либо тайное лучше всего на бурлящей от обилия людей площади.

Нора послушно кивнула, и Лоуренс тотчас двинулся прочь; Хоро пристроилась справа от него, Нора шла сзади и чуть слева.

Троица шла по оживленным улицам, прокладывая себе путь через людские толпы в сторону площади.

Площадь кипела, как всегда, – на ней словно постоянно шло какое-то празднество. Удачно устроившись за только что освободившимся столиком близ палатки пивоторговца, Лоуренс заказал три кружки пива. Эль был дешевле, но, поскольку с ними была Нора, Лоуренс не мог позволить себе заказывать самые дешевые напитки.

Торговец быстро принес кружки и резким движением поставил на стол. Лоуренс заплатил несколько медяков и, протянув руку, поднял кружку.

– Ну, за встречу!

Кружки клацнули друг о друга.

– Кстати. По-моему, ты говорила раньше, что можешь ходить в Рамтору?

Лоуренс, не тратя времени, сразу перешел к делу; Нора, не успевшая еще даже притронуться к своему пиву, тотчас с серьезным видом взглянула на него. Хоро наблюдала за обоими, прихлебывая из своей кружки маленькими глотками.

– Д-да, могу.

– И с овцами тоже?

– Если только их не очень много.

Нора отвечала без малейших колебаний – это значило, скорее всего, что она и вправду пересекала луговину и лес между Рубинхейгеном и Рамторой бессчетное число раз.

Однако на всякий случай Лоуренс кинул взгляд на Хоро и безмолвно спросил у нее, правду ли говорит Нора. Хоро едва заметно кивнула; никто, кроме Лоуренса, не заметил бы этот кивок.

Нора не лгала.

Нужно, чтобы у нее не возникли подозрения. Лоуренс сделал глубокий вдох. Если долго ходить вокруг да около, Норе труднее будет принять решение. Лоуренс заговорил прямо.

– Я хотел бы попросить тебя помочь в одном деле. Плата – двадцать румионов. Разумеется, деньгами, никаких этих никчемных долговых бумаг.

Нора склонила голову чуть набок, словно только что с ней говорили на каком-то иностранном языке. И вправду, слова, вошедшие ей в уши, были подобны письму из далекой страны – до ее сознания они не могли дойти сразу.

Для некоторых людей двадцать румионов – просто немыслимые деньги.

– Однако эта работа таит свои опасности, и я заплачу только если она будет выполнена успешно. Иначе – никакого вознаграждения.

Когда рассказываешь человеку что-то невероятное, очень полезно при этом водить пальцем по столу, рисуя кружки и крестики – это помогает слушателю убедиться, что он не спит и не бредит.

Взгляд Норы неотрывно следовал за пальцем Лоуренса. Похоже, она наконец осознала, что все это происходит на самом деле.

Однако поверить в это она, похоже, все еще не могла.

– Тебе нужно будет провести своих овец отсюда… и затем сделать все возможное, чтобы вернуть их сюда в целости. От тебя не понадобится каких-то навыков, кроме пастушеских, – произнес Лоуренс.

Наконец-то Нора начала думать. Явно заметив разительное несоответствие награды, о которой говорил Лоуренс, выполняемой работе, она собралась начать задавать вопросы. И тут, не давая ей возможности заговорить, Лоуренс нарочно вставил «однако…» и продолжил.

– Однако работа связана с большой опасностью – такой же большой, как и плата.

Сказать сперва, что впереди немыслимая прибыль, а потом – что работа будет очень опасной. Обе части способны потрясти, но сказанное первым произведет большее впечатление на слушателя.

– И все же не забывай, вознаграждение будет двадцать румионов. Вступление в самую дорогую гильдию обойдется тебе в один румион, не больше. Ты сможешь какое-то время платить за жилье и не тревожиться о пище и одежде, и в то же время сможешь усердно работать. С такими деньгами ты сможешь легко купить право брать учеников, да? И тогда ты совсем скоро станешь главой Одежного Дома Норы.

Нора выглядела сконфуженной и в то же время, судя по ее лицу, была готова расплакаться. Гигантский доход становился для нее все более и более реальным. Раз так, она, естественно, совсем скоро захочет узнать, в чем же состоит опасность этой работы.

Нора заглотнула наживку, но главное было еще впереди. Если сейчас Лоуренс выберет неверные слова или ошибется в порядке фраз, Нора, вне всяких сомнений, захлопнет свою раковину.

– Да, кстати, ты не в рубинхейгенскую гильдию портных собираешься вступить?

Нора, уже приготовившаяся слушать про опасности работы, на мгновение разочарованно застыла. Однако все мысли ее были сейчас об ошеломляющей сумме награды, а услышать об опасностях ей еще предстояло. Едва ли у нее оставались силы раздумывать о не относящихся к делу вещах, так что, скорее всего, ответит она честно.

– Н-нет. Я хочу уйти в другой город.

– Вот как. Но ведь здесь большой город. Разве здесь не лучше? Думаю, трудновато будет жить там, где нет ни одного знакомого лица.

Несмотря на то, что все мысли Норы были в другом месте, она все же не забыла, что на эту тему не следует говорить необдуманно.

Она смущенно опустила голову и ничего не ответила.

Однако Лоуренс был торговцем, он умел читать мысли и чувства людей по выражению лица. Одного взгляда на Нору было достаточно.

Мысли пастушки были ясны, как небо.

– Правда в том, что тебе хочется как можно меньше связываться со здешней Церковью, верно?

Лоуренс ее испытывал.

Конечно, испытание было настолько явным, что Хоро, не удержавшись, кинула на Лоуренса быстрый взгляд; но результат превзошел ожидания.

– Ни… ничего… подобного…

– Чем усерднее ты работаешь, чем больше ты стараешься оградить от опасности драгоценных овец, которые тебе вверены, тем сильнее они подозревают, что ты пользуешься языческой магией, разве не так?

Нора не кивнула, но и не покачала головой – потому что ее мысли были высказаны в точности.

– И более того, пытаясь сорвать с тебя «поддельную» личину и заставить тебя показать, кто ты есть на самом деле, они загоняют тебя в такие места, куда другие пастухи ходить боятся, и твердят при этом, что якобы все другие земли уже заняты другими пастухами, верно?

Едва услышав это, Нора уставилась на Лоуренса во все глаза. Конечно, она чувствовала уже что-то подобное. Как бы ни были велики земли других пастухов, уж конечно, безопасных мест тоже хватало, если только не полениться пройти немного дальше обычного.

– Святые отцы так и будут тебя посылать в опасные места, пока на тебя не нападут волки или наемники. А пока они не нападают, тебя будут вечно подозревать в еретичестве.

Под столом Лоуренс стиснул кулаки, словно пытаясь раздавить свою кричащую совесть.

Лоуренс разжег в сердце Норы пламя сомнения. Теперь обратной дороги не было. Верна догадка Лоуренса или ошибочна – уже не имело значения.

Торговец подобен боевому ножу – от него мало прока, если он слишком прямой.

– Я сам пережил нечто похожее. Давай будем откровенны.

Не сводя глаз с лица Норы, Лоуренс произнес так тихо, что его слов не слышал никто, кроме сидящих за этим столом:

– Церковники здесь хуже свиней.

Говорить о Церкви дурно было серьезным преступлением. Пораженная Нора огляделась, пламя сомнения в ее сердце почти угасло. Опершись локтями о стол, Лоуренс подался вперед.

Хоро следила, чтобы разговор остался тайной для окружающих, и должна была подать знак при надобности.

– Именно поэтому мы придумали план. Мы хотим плюнуть в лицо Церкви, заработать при этом денег, а потом уйти в другой город.

Пламя сомнений должно было уже перелиться в жаркое пламя гнева, а когда оно прогорит, на его месте останутся угли убежденности. Семя сопротивления власти Церкви почти наверное уже было посеяно в сердце Норы.

Лоуренс медленно изрек то, что должен был.

– Это будет контрабанда золота.

Глаза Норы распахнулись, но она тут же взяла себя в руки. Примерно так же она бы среагировала на сильный порыв ветра.

Ее мысль снова начала работать. Наконец она раскрыла рот.

– Но… что я могу сделать?

Очень хороший вопрос. Похоже, способности Норы не ограничивались лишь пастушеством.

– Как ты знаешь, запрет на контрабанду здесь очень суров. Достаточно увидеть, что площадки для досмотра здесь есть на каждой дороге, ведущей в город, и что досмотр приходится проходить дважды. Даже если спрятать золото в рукавах или в грузе, его быстро найдут. А если кто-то собирается провезти сразу много золота, то найдут тем более.

Нора кивнула, словно ревностный верующий, слушающий проповедь. Лоуренс произнес четко и ясно:

– Мы хотим спрятать золото в желудках овец и таким образом незаметно доставить в город сразу много.

Нора вновь распахнула глаза, точно не в силах поверить в услышанное. Впрочем, совсем скоро слова Лоуренса начали впитываться в ее сознание, словно капли воды в твердый ком земли.

Овцы, как и многие другие животные, стригущие траву целыми днями, частенько заглатывают мелкие камешки. Если в траву закинуть маленькие кусочки золота, овцы и их проглотят точно так же. Однако опасность заключалась в том, что овца может отрыгнуть золото прямо во время досмотра. Именно поэтому Лоуренс и Хоро остановили свой выбор на Норе, которая, будучи весьма искусной пастушкой, присматривала лишь за небольшим стадом овец и пасла их там, куда немногие осмеливались отправляться. Первый досмотр, который они прошли на пути из Поросона, был довольно прост. Иди они по более многолюдной дороге, конечно же, их проверяли бы куда строже и тщательнее.

Нора медленно кивнула и тихо произнесла:

– Понятно.

– Однако во всех городах, находящихся под властью Рубинхейгена, золото очень дорогое. Поэтому самое подходящее место, где можно купить золото, – Рамтора, языческий город. Но если бы мы решили идти из Рамторы безопасным путем, мы, конечно, встретили бы множество людей, да и земли эти уже заняты другими пастухами. Именно поэтому нам нужна именно ты. Тебя не заподозрят, когда ты пойдешь там, где не ходят другие, и ты можешь пройти в Рамтору кратчайшим путем.

Помолчав немного, Лоуренс откашлялся и, не сводя глаз с Норы, продолжил.

– Ну а кроме того, для тебя этот план – прекрасная возможность отплатить Церкви за все твои тяготы, ведь у них главный источник дохода, не считая податей, – торговля золотом. Однако если наш план будет раскрыт, нас ждет суровая кара. Ради твоей безопасности ты должна будешь уйти отсюда сразу, как только работа будет закончена. Кроме того, возможно, тебе придется вскрывать овец.

Едва ли на свете был хоть один пастух, которому не доводилось вскрывать овец; и едва ли хоть один пастух считал, что вскрыть овцу легко. Но так можно было проверить решимость Норы.

– Однако – двадцать румионов.

Лоуренс понимал, что это несправедливо с его стороны, но в то же время знал, что чем более несправедливо он сейчас поступает, тем сильнее подействуют его слова.

Наконец девушка, сидящая за столом напротив него, – девушка, изо дня в день терпевшая жару и холод, косые взгляды и жестокое обращение, но продолжавшая молча оберегать вверенных ей овец, – обдумала все выгоды и опасности новой работы и приняла решение.

Глаза ее теперь смотрели ясно, лицо стало спокойным.

Маленький рот произнес большие слова.

– Пожалуйста, позволь мне сделать это.

В это мгновение Лоуренс убедил другого человека поставить на кон собственную жизнь.

Однако он протянул Норе руку, ни секунды не колеблясь, ибо знал, что эта рука держит его собственную судьбу.

– Я буду рассчитывать на тебя.

– …И я на тебя.

С этими словами договор был заключен. Нора обменялась рукопожатием и с Хоро, и теперь судьба у всех троих была общая. В будущем им суждено либо втроем смеяться, либо втроем плакать.

– Что ж, давайте обсудим детали.

Лоуренс принялся расспрашивать Нору, когда она сможет вывести овец, сколько будет овец, какова местность в окрестностях Рамторы и сколько золота сможет проглотить овца. Сразу после этого разговора Лоуренс должен будет сообщить эти сведения Гильдии Ремарио и уже с ними все обсудить, прежде чем переходить к делу.

День подошел к концу незаметно, и на улицах начали появляться торговцы и ремесленники, возвращающиеся домой после дневных трудов. Лишь тогда Лоуренс наконец закончил обсуждать с Норой детали плана. Нора поднялась на ноги, так и не притронувшись к своему пиву.

Все, что она решила, она решила на трезвую голову.

Если бы не эта мысль, Лоуренс едва ли смог бы побороть желание сказать Норе, чтобы она подумала дважды; но он лишь сидел и смотрел, как она вновь и вновь благодарит его за возможность заработать такие огромные деньги.

Одним глотком Лоуренс прикончил успевшее нагреться пиво. Сегодня оно горчило куда сильней обычного – ужасное пойло.

– Ты, взбодрись наконец. Все прошло как по маслу, – сказала Хоро и неловко улыбнулась, словно не могла больше смотреть на Лоуренса.

Однако Лоуренс был не в силах выбросить все из головы и радоваться, ибо он только что уговорил Нору рискнуть собственной жизнью.

– Каким бы заманчивым ни был доход, ни одна игра не стоит того, чтобы ставить на кон жизнь, – произнес он.

– Мм, может быть, и так.

– И потом, эти уговоры с постоянным упором на прибыль – это просто обман по сути. Конечно, все торговцы знают, что если кто-то подписал договор себе в ущерб, ему некого винить, кроме себя и собственной глупости, но она-то кто? Простая пастушка!

Он говорил, не повышая голоса, но чувство вины не оставляло его.

Если бы он расстался с надеждой снова стать торговцем, если бы он решил обрубить все связи, которые создал за годы труда, если бы он думал только о том, чтобы выжить, – ему понадобилась бы лишь помощь Хоро.

Но для Лоуренса это было то же, что убить себя.

Именно поэтому предложение Хоро стало для него словно светом с небес, и, желая лишь сделать то, что она предложила, он лгал Норе.

Конечно, Лоуренс все это понимал, но стряхнуть чувство вины все же не мог.

– Ты.

Хоро сидела, покачивая в руках кружку, после чего заговорила, глядя вниз, на колышущуюся поверхность пива.

Лоуренс поднял глаза на Хоро. Та по-прежнему не сводила взгляда с пива.

– Слышал ли ты когда-нибудь тот ужасающий крик боли, который испускает овца, когда волк впивается ей в глотку?

Слова Хоро застали Лоуренса врасплох, и он резко втянул воздух. Лишь тогда Хоро подняла на него глаза.

– У овцы нет ни острых зубов, ни когтей, ни быстрых ног, чтобы убежать, и вот в ее шею впивается волк, стремительно, как порыв ветра, как стрела, пущенная из лука, и у волка есть зубы, и когти, и быстрые ноги. Что ты об этом думаешь?

Хоро говорила спокойно, словно вела обычную беседу. Да, по правде сказать, она и вела обычную беседу.

То, о чем она говорила, происходило часто. Да нет – постоянно происходило.

Добыть пищу любой ценой, только чтобы выжить. Это совершенно естественно.

– Предсмертный крик овцы невозможно описать словами. Однако пустое брюхо тоже громко жалуется. Если бы уши могли выбирать, какие звуки слушать, конечно, они бы прислушались к тому, что громче, разве не так?

Лоуренс понимал.

Ради сохранения жизни приходится чем-то или кем-то жертвовать. Нужно быть святым, чтобы счесть это грехом и заморить себя голодом до смерти.

Но это не оправдывало какие угодно поступки.

Чтобы избавиться от чувства вины, Лоуренсу хотелось услышать кое-что от другого существа.

– Ты вовсе не такой плохой, – заверила Хоро с улыбкой, без слов говорящей: «Нет, ты невыносим». И Лоуренс тут же почувствовал, как тень, окутывавшая его сердце, тает.

Именно эти слова Лоуренс жаждал услышать.

– Пфф. Какой же ты испорченный, просто невероятно.

При этих словах, попавших точно в яблочко, лицо Лоуренса поугрюмело. Хоро же, прикончив свое пиво одним глотком, поднялась на ноги и продолжила:

– Ну, впрочем, что человек, что волк – никто не может жить один. Всякому хочется опереться на кого-то время от времени. Или я неправа?

Да, «железный кулак в мягкой перчатке» – это было точно про Хоро.

В ответ на улыбку Хоро Лоуренс кивнул и тоже встал.

– Однако тебя явно не стоит недооценивать.

Видимо, Хоро имела в виду то, как Лоуренсу удалось распалить Нору. Впрочем, если бы он даже на такое был неспособен, как вообще ему удалось бы столько лет быть торговцем?

– Разумеется. Будь осторожна, а то я как-нибудь и тебя распалю.

– Хе-хе-хе, буду ждать с нетерпением.

Хоро улыбнулась, словно действительно в предвкушении. И Лоуренс тут же понял, что если кого-то и распалят, то именно его. Вслух он этого не сказал, но, едва зашагал прочь, как Хоро пристроилась рядом, хихикая без передыху. Похоже, она и эту его мысль уловила.

– Но сейчас единственное, что мы можем, – это постараться сделать все так, чтобы потом мы смеялись все вместе, – произнес он.

– Достойное замечание. Однако…

Хоро замолчала посреди фразы. Лоуренс повернулся к ней – лишь чтобы обнаружить у нее на лице озорную улыбку.

– …не лучше ли будет, если в итоге будем смеяться только мы вдвоем?

Предложение было соблазнительным, но все же Лоуренс предпочел бы, чтобы смеялись все трое.

– Ты и вправду добряк, – заявила Хоро.

– А что, нельзя?

– Да можно, конечно.

Затем, дружно рассмеявшись, двое отправились по улицам города.

Дорога, что открывалась перед Лоуренсом, не была залита светом, но по крайней мере идущее рядом с ним существо он видел отчетливо.

Контрабанда обязательно пройдет удачно.

Хотя никаких оснований верить в это у Лоуренса не было, он все-таки верил.

***

– Я Мартин Либерт из Гильдии Ремарио.

– Я Лоуренс. Моя спутница Хоро.

– А, а я… я Нора Арендт.

Ворот в церковный город Рубинхейген вело много. Трое представились друг другу, стоя на площади близ северо-восточных ворот.

Колокол еще не возвестил открытие рынка, утренний воздух был свеж и приятен, площадь, хоть и была все еще усеяна мусором после минувшего дня, выглядела довольно красиво.

Впрочем, из всей компании лишь Хоро наслаждалась городскими видами. Остальные трое были слишком напряжены.

Контрабанда золота в Рубинхейген каралась очень сурово, вплоть до дыбы и четвертования. Будь обстановка нормальной, они бы много раз убедились и переубедились, что никаких неприятных сюрпризов их не ждет, но, увы, сейчас это было невозможно.

Слишком многие желали разорвать и сожрать Гильдию Ремарио. Даже разоренная гильдия владела землями, домами, долговыми бумагами – и все это можно было продать и обратить в деньги.

Заимодавцы с нетерпением ждали, когда же подойдут крайние сроки уплаты долгов, так что Гильдия Ремарио должна была провернуть контрабанду как можно быстрее.

Именно поэтому Нора забрала своих овец из церкви сразу после заутрени и тут же направилась на встречу с остальными. Конечно, она не ожидала, что участвовать будет кто-то еще, кроме Лоуренса, и была удивлена, услышав название Гильдии Ремарио, но свои сомнения оставила при себе. Похоже, она была готова сделать то, что от нее требовалось.

– Что ж, идемте. Наше дело – словно свежая рыба на кухне, – проговорил Либерт. «Если не сделаешь быстро – оно испортится», – мысленно закончили сравнение остальные.

Либерт был тем человеком, которого отрядил для участия в контрабанде Ганс Ремарио. Лоуренс не возражал; конечно же, Хоро и Нора тоже были не против.

Не возбудив особого любопытства у сонно зевающих стражей, они прошли через ворота и без приключений покинули Рубинхейген.

Лоуренс был в своем обычном одеянии торговца; Либерт предпочел дорожное платье, какое городские торговцы надевают, выезжая поохотиться; Хоро вновь предстала монахиней, ну а Нора выглядела как всегда.

Однако ни Лоуренс, ни Либерт не взяли свои повозки. Либерт ехал верхом на коне, Лоуренс, подсадив Хоро на другого коня, вел его под уздцы. Дорога впереди лежала очень плохая, и повозки их бы только задержали.

Нора со своими семью овцами и пастушьим псом Энеком вела всю группу на северо-восток, в сторону Рамторы.

***

Дорога была совсем как та, что вела из Поросона, – она не пользовалась любовью путников, и четверка за целый день не встретила ни души.

Разговоров они тоже не вели, так что единственными звуками, доносившимися до их ушей, были лишь звон колокольчика Норы да блеяние овец.

Что-то напоминающее беседу началось лишь к закату, когда Нора остановилась на привал, а Либерт с ней не согласился. У Либерта были чуть раскосые глаза и гладкие светлые волосы, и в целом он казался типичным юным торговцем, которому доверили важное дело и который был от этого в восторге. Сейчас он принялся нервно требовать, чтобы до привала группа прошла еще вперед.

Однако Либерту не хватало опыта дороги. Как только Лоуренс разъяснил ему, как работают пастухи и насколько опасно двигаться ночью, Либерт оказался на удивление сговорчив. Возможно, он и нервничал, но, по крайней мере, он не был безмерно упрям.

А когда Либерт искренне извинился, Лоуренс решил, что, скорее всего, в обычной обстановке это хороший человек.

– Прошу прощения. Это все нервы, я думаю.

В руках Либерта сейчас была судьба Гильдии Ремарио. Под одеждой он надежно укрывал письмо, по которому ему должны были передать золото на шестьсот румионов. Даже Ремарио, его господин, сейчас, должно быть, молитвенно сжимал руки у себя в Рубинхейгене.

– Что ж, у тебя ведь, в отличие от меня, сейчас целая гильдия на плечах. Понятно, что ты нервничаешь, – заметил Лоуренс. Либерт с облегчением улыбнулся.

Ночь прошла спокойно, настало утро.

Многие горожане считают утреннюю трапезу роскошью и не завтракают вообще – но те, кто живет дорогой, привыкли есть по утрам.

Именно поэтому, когда четверка двинулась в путь, все, кроме Либерта, на ходу жевали лепешки и вяленое мясо.

Вновь остановились они незадолго до полудня.

Они стояли на вершине холма. Дорога у них под ногами шла на восток и, взбежав на следующий холм, сворачивала к югу. Все вокруг зеленело травой – сплошной ковер, куда ни глянь. Для овец тут был рай.

Однако дорога сворачивала прочь от места их назначения. К северу у самого горизонта едва виднелась зеленая полоска леса, а на западе, там, где она кончалась, можно было различить скалистые кручи.

Четверке предстояло пройти между горами и лесом, по лугам, где не ступала нога путешественника и не проезжало колесо повозки.

По одну сторону этих лугов лежали скалы, настолько крутые и иззубренные, что по ним и пешком не пройдешь, по другую – густая, зловещая чащоба, куда не отваживались соваться даже отряды рыцарей. Именно через эти луга проходил кратчайший путь в Рамтору.

Никто в здравом уме не решился бы отправиться этим путем – при всей видимой простоте он был невыразимо страшен. Хоро, конечно, фыркала при упоминании слухов о языческих колдунах, призывающих волков, но все же эти слухи трудно было вытряхнуть из головы.

Дата добавления: 2015-06-04