XVIII.Диэлектрики 6 страница

– Ладно, я пойду выгружать мои товары.

– Позволь мне помочь.

– Эй, эй… кто-нибудь может подумать, что я попросил тебя о помощи!

Он умел обращаться со словами. Отказать Лоуренс никак не мог.

– Выгрузить надо только зерно и бобы. Ящики останутся в лодке.

– Отлично, к делу.

Они оглянулись на груженую лодку. Рагуса вдруг хохотнул, будто вспомнил что-то.

– А, да… я чуть-чуть подслушал вашу милую беседу…

Лоуренс ощутил, как на него накатила волна смущения.

– Все нормально, я ничего такого не услышал, из-за чего стоило бы смущаться.

Рагуса хитро ухмыльнулся; Лоуренс мог лишь застенчиво улыбнуться в ответ.

– Я слышал, ты упомянул монеты эни.

– Монеты эни?

– Ага… ни за что не догадаешься, что именно я перевожу.

Лоуренс уже подозревал, что Рагуса возит именно монеты, но это было слишком невероятное совпадение. Может, Рагуса просто подшучивает? На секунду в голову Лоуренса заползла эта мысль, но потом он вынужден был признать, что все довольно разумно. Золотые и серебряные монеты перевозились бы в сопровождении вооруженной охраны, и проезжих вроде Лоуренса с Хоро в лодку бы не пустили.

Вдобавок лодка Рагусы могла вместить десяток ящиков, не больше. Это значило, что медные монеты перевозили еще как минимум четыре лодки. Поскольку их груз уже был известен, они никак не были и не могли быть вовлечены в историю с мехами. Вот почему они никуда не торопились из Реноза, и вот почему Лоуренс и Хоро смогли попасть на борт. Все сходилось.

Помимо прочего, это означало, что Рагуса мог знать что-нибудь интересное. Взгляд Лоуренса отвердел, превратился в настоящий взгляд торговца. Рагуса встретил этот взгляд, словно ждал его.

Движением глаз предложив Лоуренсу начать пока что разгрузку, он затем жестом пригласил Коула и Хоро тоже послушать его историю. Положил руку Лоуренсу на плечо и, придвинувшись ближе, сказал:

– Я разделяю твой интерес. Уже два года я один из тех, кто в определенное время отвозит определенное количество ящиков с деньгами. Все как ты говорил: ящиков всегда ровно пятьдесят семь. До сегодняшнего дня меня количество никогда не волновало, но со временем всем нашим стало ясно, что их всегда пятьдесят семь.

Хоро передала Коулу еду, воду, спирт и плащ, чтобы тот накинул его на себя. Это был очень хороший плащ, купленный Лоуренсом, и мальчик был явно удивлен. Но Хоро накинула плащ на Коула, не обращая внимания на его удивление. Его собственное одеяние было совсем уж лохмотьями.

Не исключено, что такого плаща он вообще никогда в жизни еще не носил. Казалось, он боится шагу ступить; но в то же время нельзя сказать, что он совсем запутался в новой одежке.

– Заказывали всегда пятьдесят семь, но чеканили для Торгового дома Джин шестьдесят. Кто-то, должно быть, втайне перевозит эти три ящика. Похоже, этот торговый дом в каких-то сомнительных делишках замешан.

Рагуса запрыгнул обратно в лодку и поднял мешок с зерном, потом передал Лоуренсу, а тот положил его на причал. Коул, глядя на них, взял мешок с бобами. Возможно, он просто стремился помочь, но, скорее всего, ему хотелось услышать продолжение разговора Лоуренса с Рагусой.

– Я благодарен моим нанимателям и вполне доверяю другим, кто перевозит монеты, но да простит меня Господь, если я по незнанию влез во что-то противозаконное.

Рагуса, конечно, не Коул, но обман в нынешнее время – настолько частое явление, что его даже можно считать нормой.

– Конечно, лучше всего было бы узнать в самом Торговом доме Джин, но за перевозку так хорошо платят… и если окажется, что это и впрямь какой-нибудь грязный секрет, то спрашивать будет не очень мудро.

Наемным работникам всегда приходится волноваться о подобных вещах.

Получив последний мешок с зерном и поставив его на причал, Лоуренс сказал:

– Разумеется, я вовсе не собираюсь это все разглашать. Меня устроит любое прибежище, даже воздушный замок.

– Странный юмор у вас, бродячих торговцев. Но, знаешь, неприятно думать, что меня используют для каких-то преступлений.

Рагуса улыбнулся.

Речники вроде него работают на одной реке всю свою жизнь; конечно, им важно, чтобы владельцы перевозимых ими грузов оставались довольны. Но если те же самые владельцы используют лодочников для каких-то грязных делишек, на дно с камнем на шее отправят именно лодочников.

Конечно, лодочники желали знать правду, но они жили в своем крохотном мирке, где поговорить об этом было невозможно. Чужак, пришедший из далеких краев, – совсем другое дело…

Пожалуй, Рагуса примерно это и имел в виду, подумал Лоуренс; не исключено, впрочем, что он заходит в своих выводах далековато.

Коул, приняв вещи от Хоро, закинул их себе на плечи без единой жалобы. Почувствовав на себе взгляд Лоуренса, он повернул голову. Лоуренс жестом руки пригласил его идти вперед.

– Ну что ж, тогда оставляю мою спутницу на твое попечение. Только не боготвори ее слишком уж сильно.

– Ха-ха-ха! Когда тебя слишком много людей хвалит, это так утомляет. И не волнуйся, тебе не так уж много придется идти. Встретимся еще до заката.

Лоуренс кивнул и, чуть повернув голову, покосился на Хоро. Она полулежала, завернувшись в одеяло. Глядя на ее спящую фигурку, Лоуренс тоскливо сказал себе под нос:

– Сколько же может быть разных причин для ссоры.

К оглавлению

Глава 4

Идти вдоль берега было просто ужасно. Но, несмотря на то, что он уже долгое время путешествовал на повозке, Лоуренс обнаружил, что не устает. Однако держаться в темпе Коула было тяжело… как эти ножонки могут так быстро ходить?

В юности Лоуренс восхищался торговцами, у которых были повозка и лошадь. Мысли о них заставляли его самого идти вдвое быстрее, чтобы самому стать таким же. Сейчас он с ностальгией вспомнил те дни.

– Вовсе не обязательно так бежать.

– Хорошо.

Лоуренс не думая выпалил эти слова почти саркастически, но Коул просто кивнул и повиновался.

Лодка Рагусы теперь была достаточно легка, чтобы уплыть далеко вперед. Вскоре она исчезла из виду, и Хоро вместе с ней. Другие лодки, слишком большие, чтобы рискнуть отправиться вперед, остались у моста. На реке воцарилась невероятная тишина.

Водная гладь блестела, точно тянущийся за улиткой след. Подыскивать сравнения было забавно. Лоуренс даже сравнил ее мысленно с большим куском стекла, лежащим на земле… но, пожалуй, это было уже слишком.

Вдруг в воде плеснула рыбина, и иллюзия стекла развеялась в прах.

– Это… учитель?

Похоже, рыбешка у Лоуренса под боком тоже решила поплескаться.

– Насчет монет эни…

– Хочешь спросить, нельзя ли там какую-нибудь прибыль извлечь?

Возможно, Лоуренс слишком привык быть с Хоро – он и вести себя стал, как она. Коул слегка вздрогнул, потом кивнул. Похоже, ему было стыдно, что он хотел заработать денег. Уставившись перед собой, Лоуренс вздохнул.

– Едва ли.

– Вот… как?

Благодаря плащу Хоро Коул изрядно походил сейчас на нее, даже когда погрустнел. Лоуренс сам удивился, когда обнаружил, что протягивает к мальчику руку; да и Коул удивился тоже. Но все-таки он позволил Лоуренсу потрепать себя по макушке.

– Знаешь, для тебя деньги не должны быть проблемой.

Уже убрав руку, Лоуренс заметил, что и голова мальчика на ощупь была почти как у Хоро… если не считать ушей. Все его отличие от Хоро в этом плаще, казалось, было в отсутствии под плащом хвоста.

– Что вы имеете в виду?

– Ровно то, что сказал. У умных бродячих школяров, которых мне доводилось видеть, было на удивление много разных вещей. И достаточно денег, чтобы напиваться каждый вечер.

Он, конечно, немного преувеличивал, но существовали, действительно, довольно богатые школяры, которые могли себе позволить оплатить десять курсов занятий с разными учителями. У Коула не было денег и на один курс, потому он и поддался на мошенничество с книгами.

– А, ну да… есть такие.

– Ты когда-нибудь задумывался над тем, как они достают деньги?

– Думаю, отбирают у других.

Видя школяров, которые купались в деньгах, он поневоле пришел к выводу, что эти деньги достаются им преступным путем. Он решил, что школяры прибегают к средствам из числа тех, которыми сам он пользоваться категорически не желал.

На этот раз похвалы от Лоуренса он не дождался.

– Они, возможно, не так уж отличаются от тебя.

– Что?

Мальчик уставился на него, явно не понимая, как такое может быть. У Лоуренса было такое же выражение лица, как когда он умно отбивал атаку Хоро… ее здесь не было, и он немножко загордился. Осознав это, он усмехнулся себе под нос и почесал подбородок.

– Ну, если ты удивляешься, как это им так хорошо удается зарабатывать, то ответ прост: старание и еще раз старание.

– Старание…

– Конечно. Чтобы добраться досюда, тебе, думаю, приходилось просить людей пустить тебя переночевать и дать что-нибудь поесть, верно?

– Да.

– На лице у тебя написано: «Но я же старался, не так ли?»

Коул вздрогнул и уткнулся взглядом в землю. Он явно был расстроен.

– Ты очень старался, чтобы добраться сюда, ты просил у людей подаяние. Миски тюри хватало, чтобы согреть тебя на какое-то время, да?

Глаза Коула забегали, потом он кивнул.

– Но другие школяры на этом не останавливаются. Они делают больше. Истории, которые я слышал, впечатляют… даже торговец вроде меня может позавидовать их решимости.

Коул молчал какое-то время, но Лоуренс его не трогал… мальчик был достаточно умен, чтобы попытаться найти ответ самостоятельно.

– И что же они делают?

Умному и уверенному в себе человеку иногда бывает трудно просить сказать ему ответ. Конечно, есть и такие, кто считает, что проще всего спросить сразу же… но Коул был не из их числа, у него были совершенно не такие глаза.

Лоуренс не стал отвечать немедленно. Сперва он достал бутыль спирта из мешка, который нес Коул, и сделал глоток. В шутку предложил бутыль Коулу; тот отказался. Лоуренс чувствовал настороженность мальчика – видимо, тот уже испытал неприятные ощущения, когда ел незнакомую пищу или пил незнакомые напитки.

– Что ж, возьмем вот такой пример. Предположим, кто-то дал тебе селедку.

Коул кивнул.

– И она такая тощая, что когда ты с нее снимешь кожу, под ней совсем почти мяса не будет… останется один лишь дымный запах. Что ты сделаешь?

– Э?

Пример Лоуренса отнюдь не был умозрительным; вполне возможно, Коулу доводилось оказываться именно в этой ситуации.

Мальчик ответил почти сразу.

– Съем половину, вторую половину сберегу.

– Сбережешь на завтра?

– Ну да.

Как он прожил столько? Уважение Лоуренса к мальчику росло.

– И ты не попробуешь пойти еще куда-нибудь, чтобы попытаться раздобыть, скажем, супу?

– В смысле идти в другие дома?

В его глазах явственно читалось презрение. Лоуренс откровенно забавлялся.

– У тебя ведь есть причина не идти, верно?

Коул кивнул. Он был не настолько глуп, чтобы делать ненужные вещи.

– Если что-то одно есть, что можно съесть, это уже достаточная удача.

– Разумеется. Не везде живут добрые люди.

– …

Коул заглотнул наживку. Будь на его месте Хоро, она притворилась бы, что сделала то же самое… лишь для того, чтобы зацепить конец лески за дно пруда и понаблюдать, как рыбак сам себя утянет в воду. Но с этой рыбкой Лоуренсу беспокоиться было не о чем.

– Торговля идет более гладко, когда у тебя больше денег… это как инструмент. Но если ты всегда сражаешься голыми руками, то сам же себя и поранишь.

Судя по глазам Коула, наконец-то он начал понимать. Он ожил, его мозг принялся за работу.

– Значит, я должен воспользоваться этой селедкой для чего-то еще?

Уголки его губ приподнялись, на лице отразилось возбуждение. Счастье может проявляться и в такой форме.

– Да. Ты должен взять ее с собой, когда пойдешь в следующий дом.

– Э?

Удивление Коула было вполне понятно. У него уже есть еда – как это ему поможет раздобыть еще? Но это не просто возможно – это легче, чем раздобыть ту, первую рыбину.

– Ты держишь селедку в руках – а еще лучше, если ее держит твой младший друг, – и стучишься в дверь. Кто-нибудь дома? Не согласится ли добрый слуга Господа оказать посильное благодеяние? Видите ли, у меня есть всего лишь эта крохотная селедка, а сегодня у моего маленького друга день рождения, и мне так хотелось бы испечь пирог с этой рыбой. Не могли бы вы пожертвовать немножко денег на радость невинному агнцу? Всего лишь чтобы хватило на пирог, пожалуйста… пожалуйста…

Упрашивание относилось к основным навыкам торговца. Лоуренс был столь убедителен, что Коул сглотнул, глядя на него.

– После таких или подобных слов тебе никто не сможет отказать. Здесь есть один важный момент – ты просишь денег, ты не просишь помочь испечь пирог. Никто не пригласит тебя в дом и не разведет огонь, чтобы всего лишь испечь тебе пирог. Но они не откажутся дать тебе немного денег.

– Ясно… и так я смогу получить сколько захочу…

– Вот именно. С одной рыбой ты сможешь зарабатывать деньги снова и снова. Любой подумает, что одной рыбки, конечно, мало, и потому предложит больше. Если ты так обойдешь весь город, выручишь приличную сумму.

Коул был в такой прострации, что если бы Лоуренс воткнул в землю рядом с ним табличку с надписью «растерянность», люди начали бы кидать мелкие монетки сразу же. У него словно кружилась голова; как будто небо и земля внезапно поменялись местами. В мире, оказывается, существуют умные люди, которые думают так, как он, Коул, и представить себе не может.

– Это совсем не то, что просить кого-то «пожертвовать солдатом ради спасения крепости», и поэтому люди будут думать, что помочь тебе – доброе дело. За свое благодеяние они и о себе будут думать лучше, так что в каком-то смысле они даже возместят свои траты. И вот так ты заработаешь достаточно для себя и для твоего друга. Ну как? Мотаешь на ус?

Спящее лицо Хоро было очаровательно, потому что во сне она не надевала своих масок. Оно было совершенно не таким, как ее нормальное, волчье, бодрствующее лицо. Когда Коул выглядел таким растерянным и беззащитным, он тоже был очарователен… хотя и не настолько, как Хоро.

– Незнание – грех.

Лоуренс постучал Коула по затылку. Мальчик вздохнул и кивнул.

– Хуже всего понимаешь… самого себя. Я это как-то слышал.

– Что ж, в этом есть мудрость, но, что важнее –

Лоуренса прервал стук копыт. Видимо, скакали речники с лодок, остановившихся позади. Лоуренсу они казались летящими меховыми ядрами, к которым цеплялись люди. Один, два, три… он насчитал семь всадников.

Быть может, они предчувствовали какую-то прибыль? Даже если они владели какой-то тайной, в нынешней ситуации извлечь доход будет очень непросто. И, что важнее…

– Что важнее – думать следует и о том, чему тебя другие не учили. Когда мы говорим «незнание – грех», мы имеем в виду мудрость, а не знание как таковое.

Коул распахнул глаза и стиснул зубы. Рука, держащая мешок с пожитками, сжалась так сильно, что костяшки пальцев побелели. Потом он поднял голову и поблагодарил Лоуренса.

– …Большое спасибо за урок.

Проклятье… значит, боги действительно всегда побеждают.

Шагать вместе с Коулом оказалось довольно весело. Лоуренс всячески пытался намекнуть Коулу, что хотел бы узнать, что Хоро ему сказала. Но прямо он мальчика не спрашивал: Хоро, надев на него свой плащ, как будто пометила мальчика своим запахом гнева.

– Ух ты, вот это вид!

– Да… Похоже, переполох получился знатный.

С высокого речного берега видно было далеко. Добираться им до места назначения предстояло еще долго, но его уже можно было разглядеть.

Как и говорил Рагуса, реку перегородил большой корабль, а рядом с ним застряло множество лодок. У берега была еще одна лодка – похоже, принадлежащая самому Рагусе. Рядом виднелись несколько человек на лошадях – возможно, посланцы от местных аристократов, прискакавшие за новостями.

– Выглядит почти как… праздник…

Лоуренс покосился на Коула, думая, уж не пробудилась ли в мальчике тоска по дому. Лоуренс оставил свою холодную деревеньку, потому что ее унылая атмосфера была ему невыносима. Тем не менее даже он иногда скучал по родине.

Глаза Коула покраснели отнюдь не только из-за отсветов закатного солнца. Лоуренс не удержался от вопроса.

– Скажи, откуда ты родом?

– Э?

– Если не хочешь, можешь не говорить.

Когда ему самому задавали этот вопрос, Лоуренс всегда называл город, близ которого была его деревня… это повышало уважение к нему собеседника. Но, по правде сказать, не имело значения, если бы он и истинное название говорил: все равно ведь никто не знал про эту крохотную деревушку.

– Это… я из Пина.

Коул ответил с боязнью в голосе. Но Лоуренс действительно ничего не слыхал об этом месте.

– Прости, название мне совершенно незнакомо… он где? Где-то на востоке?

По названию Лоуренс предположил, что этот город или село находится на юго-востоке… в краю известняка и теплых соленых озер. Если верить слухам, конечно.

– Нет, на севере… вообще-то не так уж далеко отсюда.

– Правда?

Человек, интересующийся Церковью и пришедший на север. Как правило, такие люди – уроженцы юга. Многие из них продали все, что у них было, и отправились на север, чтобы начать там новую жизнь. Но немалая доля так и не сумела к этой новой жизни и новой земле приспособиться.

– Вы слышали про горы Роеф, которые рядом с истоком реки Ром?

Лоуренс кивнул.

– Моя деревня вверх по течению отсюда, в предгорье. Там холодные зимы, но когда идет снег, там так красиво…

Лоуренс был в полном изумлении. В Ренозе они нашли историю Хоро в книге, которую взяли у Риголо. Судя по этой книге, Хоро пришла с гор Роеф.

Люди, пришедшие на север с юга и поселившиеся здесь, встречались редко. И горы Роеф были большие… в тамошних долинах жило много людей.

– Отсюда идти примерно полмесяца. Я вернулся на север, чтобы найти работу… но если не найду, думаю, придется просто вернуться домой.

Лоуренсу недостало духа, чтобы посмеяться над Коулом за эти его слова, произнесенные с таким смущенным видом. Чтобы покинуть родную деревню, требуется немалая храбрость и решимость. И неважно, с благословения родителей он ушел или против их воли – возвращаться домой, не достигнув своей цели, очень тяжело… так же тяжело, как сражаться с желанием вернуться.

– Люди туда переселились откуда-то?

– Переселились?

– Жители деревни пришли туда с юга?

Коул призадумался, потом покачал головой.

– Нет… но я слышал как-то, что раньше наша деревня была в другом месте, которое оказалось на дне озера из-за землетрясения…

– Нет, нет… я клоню к тому, что те, кто живут на севере, обычно не хотят изучать законы Церкви.

Услышав эти слова, Коул мигнул.

– Учитель… ну, учитель Лиент сказал, что для такого, как я, кто родился в стране с другой верой, лучше всего принять учение Церкви как можно скорее.

Коул усмехнулся, словно бы над самим собой… интересно, почему, подумал Лоуренс.

– Хмм… может быть. В вашу деревню приходили миссионеры?

Среди миссионеров попадаются люди миролюбивые и дружелюбные, искренне следующие учению Единого бога. Большинство, однако, прикрывались именем Папы, чтобы убивать людей и силой обращать селян в свою веру. Но если бы деревня Коула встретилась с одним из таких, он бы, скорее всего, возненавидел Церковь и совершенно не желал бы учить ее законы.

– Нет, к нам в Пин никто не приходил.

Произнеся эти слова, Коул устремил взгляд куда-то в пространство. На него лице было выражение, которого можно было ожидать от кого-то намного старше.

– Они приходили в деревню в двух горах от нашей. Там жили люди, которые хорошо умели ловить сов и лис. Она была даже еще меньше, чем Пин. Однажды туда пришел человек с юга и поставил там церковь.

Лоуренс надеялся, что Коул не скажет дальше, что тогда-то он и поверил учению Церкви.

В подобных ситуациях деревни, узнав об обращении своих соседей, должны надеяться, что не они станут следующими. Причина очевидна.

– Ведь у каждой деревни свои боги… они должны идти против Церкви…

Коул был явно поражен, услышав эти слова Лоуренса; он молча уставился на него. Это лишь укрепило подозрения Лоуренса.

– Меня вообще-то вполне можно назвать врагом Церкви… не хочешь поведать мне свою историю?

Удивление словно приклеилось к лицу Коула. Создавалось впечатление, что он хочет высказать, что у него на душе, но не может облечь мысли в слова.

Несколько секунд он молчал. Потом испытующе спросил Лоуренса:

– Правда?

Коул явно не привык подозревать других людей. Столь наивному пареньку, несомненно, трудно пришлось в жизни… но это в нем и подкупало.

– Мм, клянусь именем Господа.

Улыбка Коула после этого ответа Лоуренса была столь очаровательна, что Лоуренс не удержался от соблазна потрепать мальчика по макушке.

– …Я слышал, двести двадцать лет назад старейшины нашей деревни собрались и несколько дней совещались. О том, что нам делать… покориться Церкви или сражаться? Я слышал, Церковь никогда не вступает в разговоры… всюду говорят, как они убивают людей. Но той зимой какая-то большая шишка в Церкви заболела, и мы были спасены. Ну, конечно, если бы нам пришлось сражаться, мы бы победили… мы лучше знаем землю, и у нас больше людей.

Если это была правда, они бы начали сражаться сразу же, как только кого-то из них убили бы. Они не могли не понимать, что когда-нибудь Церковь пришлет больше людей, которые попытаются снова. Даже самая далекая деревушка в горах была частью большого мира.

– Но когда я услышал эту историю, как нам повезло из-за той болезни, я задумался.

Лоуренс уже видел, к чему ведет Коул. Мальчик был умен. Не будучи ограничен никакими верованиями, он выбрал надежный способ защитить свою деревню. Остановить сражения и общую неуверенность можно было, надев рясу высокопоставленного служителя Церкви. Система власти в Церкви была довольно занятна, и, выучив законы Церкви, Коул мог бы стать частью этой системы. Он действительно мог защитить свою деревню.

– И ты не сожалеешь о своем выборе?

Даже Хоро показывала слабость, когда речь заходила о ее родине. Лоуренс потянул вниз краешек капюшона Коула и вытер слезы, которые мальчик пытался спрятать за веками.

– Только старейшина и моя прапрабабка согласились.

– Вот как? Должно быть, они верили, что тебе это по плечу.

Коул кивнул. Вытерев слезы о плечо, он зашагал вновь.

– Они тишком дали мне немного денег, и я ушел из дома, чтобы учиться.

Это объясняло стремление мальчика раздобыть деньги на продолжение обучения. Лишь те, кто сражается во имя других, обладают внутренней силой, потребной для такого.

Лоуренс, однако, не принадлежал к числу богатых торговцев, которые могли бы оплатить Коулу обучение. Он мог лишь немного помочь – показать, как можно заработать на еду, как избегать ловушек, возможно даже – как сделать путешествие более веселым.

– Я, конечно, не могу сейчас предложить тебе денег…

– О нет, я –

– …но эта задачка с медными монетами может принести тебе какое-никакое вознаграждение… если ты найдешь ответ, который удовлетворит нашего доброго капитана Рагусу.

Лоуренс сказал «ответ», а не «правильный ответ», ибо правильный ответ можно получить лишь одним способом: спросив у Торгового дома Джин. Этого, конечно, не произойдет, но и сами по себе они могли бы логическими рассуждениями дойти до чего-нибудь умного. Вполне можно было рассчитывать на какую-нибудь награду за это… даже тот, кто вытаскивает занозу из пальца другого, заслуживает благодарности.

– Ну, то, что я сказал, это само собой, но попробовать стоит, даже просто чтобы убить время в дороге.

Лоуренс улыбнулся и шутливо тюкнул Коула по голове. Хоро всегда смеялась над тем, какой Лоуренс нервный, но по сравнению с Коулом он был само спокойствие.

– Я так понимаю, праздник, о котором ты говорил только что, – это какой-то праздник, который отмечают у вас в Пине?

Он указал на застрявший корабль – впрочем, правильнее было бы его описать как несколько груд обломков. Несколько человек сушили одежду возле разведенного на берегу костра, но главным зрелищем было другое – люди, что тянули корабль к берегу за тросы.

Они были разных возрастов, в разных одеждах… объединяло их лишь общее невезение: именно им выпало тянуть корабль против течения. Те, кто поумнее, должно быть, уже забрали свои вещи и отправились вниз по течению пешком; но у большинства, похоже, все осталось на корабле, и вот теперь они изо всех сил тянули за тросы.

Эта картина привлекла взгляды даже нескольких рыцарей на лошадях и в длиннополых плащах. Еще несколько человек следили за лодками, чтобы не дать им перевернуться или уплыть, и возгласами поддерживали работающих.

Какое-то время Коул был полностью поглощен зрелищем, потом наконец повернулся к Лоуренсу и ответил:

– Здесь веселее.

Глядя на мальчика, Лоуренс с трудом сдержал слова, пришедшие на ум. Коул, конечно, не Хоро, но если бы Лоуренсу пришлось бы искать ученика, Коул подходил бы лучше всех. Лучшего кандидата найти было трудно.

Более того: когда его путешествие с Хоро завершится, Лоуренсу останется лишь холодная реальность одиночных странствий. Коул, хоть ему и было далеко до Хоро, все же мог бы оказаться стоящим спутником, который делил бы с Лоуренсом козлы его повозки.

Но у мальчика были свои цели и устремления, и отнюдь не себялюбивые. Лоуренсу пришлось усилием воли подавить желание спросить, не хочет ли Коул стать его учеником. В конце концов, Коул не интересовался работой торговца… из-за чего Лоуренсу хотелось вознести жалобу всем богам.

– Пожалуй, нам стоит к ним присоединиться. Заодно и согреемся, пока тянуть будем.

– Да.

Когда Лоуренс и Коул добрались наконец до места, Рагуса поднятием весла поприветствовал их с самой легкой и быстрой лодки.

С близкого расстояния все выглядело совсем по-другому. На берегу было очень грязно; настолько грязно, что если наступить слишком сильно, обувь может и увязнуть. Что уж говорить о том, что тянуть тросы голыми руками в сухую зимнюю погоду – отличный способ изранить себе руки.

Но хуже всего то, что тросы были зацеплены за непрочную часть корабля. Стоило как следует потянуть, как этот кусок отломился, и все потеряли равновесие и попадали в грязь.

Торговцы и остальные, кто был вместе с Лоуренсом, трудились не покладая рук. Но когда все начали уставать, общий пыл куда-то испарился. Очень трудно поддерживать в себе стремление работать, когда приходится всего-то тянуть обломки корабля… ничего героического.

Лица лодочников, привязывавших тросы к кораблю, от холода побелели, губы приобрели бледно-зеленый оттенок. На берегу горел костер, но гревшиеся возле него бродячие лицедейки и скорняки по призыву Хоро тоже попрыгали в реку.

Конечно, из-за ледяной воды все тянуть веревки просто не могли. Некоторым из более старых лодочников было жалко на это смотреть, и они стали просить других остановиться. Но те были упрямы, и в воздухе повисло напряжение.

Все погрустнели. Среди торговцев поблизости от Лоуренса распространилось общее ощущение безнадежности. Когда впереди не ждет прибыль, они теряют целеустремленность… еще одна характерная черта торговцев.

Лодочники упрямо продолжали упрашивать остальных помочь вытянуть корабль – ведь задержка била по их репутации, – но люди один за другим бросали тросы. Скорее всего, они чувствовали, что ничего не смогут поделать. Необходимо было прекратить усилия, пока это не привело к еще большему падению репутации лодочников. Они были на полпути между Ренозом и Кербе, и солнце уже садилось. Если они продолжат тянуть, для них это может плохо кончиться. Поэтому в конце концов тянуть корабль прекратили.

Лоуренс вел вполне здоровый образ жизни, но столь тяжелым физическим нагрузкам он подвергал себя редко. Все его тело словно налилось свинцом. Ладони горели. Левая сторона лица распухла, но боли не было – то ли от холода, то ли от чего еще, он не знал.

– Ты как?

Лоуренс нашел глазами Коула; мальчик отвалился от тросов почти сразу. Сперва он старался изо всех своих силенок, как будто действительно участвовал в празднестве. Но тело его было хрупким, и силы закончились очень быстро. После этого он мог лишь наблюдать со стороны.

– А, это… простите.

– Ничего, ничего… судя по лицам других торговцев, они все думают, что ты правильно сделал, что вовремя остановился.

С этими словами Лоуренс указал подбородком на торговцев; те сидели на земле кучками по три-пять человек и подсчитывали, кто каких прибылей лишился. Они были явно недовольны тем, что заплатили больше, чем смогут выручить. Некоторые изливали свой гнев на лодочников… должно быть, те, кто вез меха.

– Как вы собираетесь возмещать нам убытки?!

Если бы Лоуренс перевозил товары, он бы чувствовал себя точно так же. И сейчас ему недостало духу остановить их, хотя лодочники-то были ни в чем не виноваты.

Хуже всех чувствовали себя те, кто плыл на затонувшей лодке. Она была втрое больше, чем лодка Рагусы, и доверху загружена мехами. Даже при предельной осторожности любой ошибки могло хватить, чтобы она утонула.

Каждый здесь был легкой мишенью. Одного взгляда хватило бы, чтобы понять, как тревожно все себя чувствовали. Все боялись нападения… и кто бы их за это винил, в такой напряженной атмосфере?

Дата добавления: 2015-06-04