Любовь без секса. В наши дни платоническая любовь, то есть любовь без секса, больше не считается идеальной между мужчиной и женщиной

В наши дни платоническая любовь, то есть любовь без секса, больше не считается идеальной между мужчиной и женщиной. Фрейдистская психология даже сомневается в ее существовании. Однако сегодня между мужчинами и женщинами может быть множество разновидностей отно­шений, в которых секс активно не участвует. И это не потому, что у них бесполая любовь. Обычно секс исклю­чается из отношений, потому что эти отношения основа­ны на других аспектах личности или потому что один из

[220]

партнеров или оба сексуально вовлечены в другие отноше^ ния, то есть они состоят в браке, или кого-то любят, или, наконец, они сексуально не интересны друг другу. В челове­ке существует постоянное, неумирающее сознание: кто перед тобой — мужчина или женщина. И как бы это осоз­нание ни отражалось на поведении людей, оно очень от­личается от сексуального притяжения. Несомненно, не каж­дый мужчина и не каждая женщина становятся сексуаль­но привлекательны друг для другу, хотя всегда сознают сексуальную принадлежность партнера. Между ними мо­жет возникнуть дружба вопреки тому, что история такую возможность игнорирует. По мере того как социальные роли и функции женщин становятся все менее отличными от мужских, более вероятной и возможной становится и дружба между ними.

Платоническая, лишенная секса любовь обладает еще одним свойством, привлекательным для молодых людей, еще не готовых к погружению в секс и в последующий брак. Называя свои отношения платоническими, юноша и де­вушка избегают затруднений, которые возникли бы, если бы они открыто признали сексуальный интерес друг к дру­гу. При этом и возможность брака остается такой далекой, что не кажется угрожающей.

Сегодня подростки по-прежнему играют в платоничес­кую любовь. В первых своих гетеросексуальных встречах они скорее всего чуждаются физических контактов. Они только что вышли из долгого периода сексуальной сегрега­ции, разделения, когда мальчики и1рали с мальчиками, а девочки с девочками, из того периода, который мы называ­ем латентным. И когда в подростковом возрасте общество наконец разрешает им впервые преследовать сексуальные цели, большинство девушек и некоторые юноши подходят к новым отношениям с большой неуверенностью. Им ком­фортней, когда они перемещают интерес друг к другу на другой уровень. Они вместе выполняют уроки, танцуют, слушают музыку — годится любой предлог для замены глав­ного их интереса друг к другу — сексуального. Избегая сек­суальных желаний и вызванной этими желаниями тревоги,

[221]

молодые люди обычно считают, что их отношения чисто духовные. И хотя их привязанности друг к другу не хватает ощущения осуществленности, они испытывают компенси­рующие чувства: начинают лучше чувствовать и понимать друг друга.

Эта неуверенность и робость может сохраниться. Моло­дой человек не решается проявить свои сексуальные чув­ства к девушке, о которой он высокого мнения. У него все еще сохраняется представление о сексе, как о чем-то нехо­рошем: хорошая девушка, по его представлениям, должна такие чувства отвергать. Девушка, занятая собственными конфликтующими желаниями, благодарна ему за то, что он не заставляет ее решать: принимать ей его сексуальные по­ползновения или отвергать.

Конечно, молодая женщина испытывает собственные сек­суальные порывы. И тем не менее может предпочесть, чтобы ее друг избегал их, а не разжигал. Часто она склонна воспри­нимать это как признак его любви. Как будто он приносит жертву. То, что он оттягивает сексуальные посягательства, доказывает, что он джентльмен и уважает ее. А он и сам испытывает облегчение от того, что она принимает его как «джентльмена» и не побуждает заходить дальше.

И вот оба находят убежище, договорившись без слов, скрывать истинную природу своего притяжения друг к дру­гу. Вместо того чтобы говорить ей, как она прекрасна, он рассказывает о своей теории, как уничтожить безработицу. Девушка знает, что его увлеченность такими грандиозными проблемами есть лишь робкий способ сказать ей, что он к ней испытывает. Ей достаточно слушать его краем уха, при этом наслаждаться его привлекательной внешностью; ко­нечно, она для него много значит, если он проводит с ней все свое свободное время, обсуждая важные проблемы. Тема обсуждения всегда безличная. Могут обсуждаться семейные проблемы, дружба и даже секс. Но образец всегда один и тот же: интеллектуальное обсуждение заменяет истинную вовлеченность и предшествует ей.

Иногда начало любви не только открыто бессексуально, но и откровенно «безлюбовно». Например, молодой

[222]

человек, который очень любит свою мать, может долго не решаться вообще использовать слово «любовь». В глубине души он чувствует, что предает мать, говоря «Я тебя люб­лю» кому-то другому. Точно такую же трудность испыты­вают многие новобрачные, когда к новым родственникам приходится обращаться «мама» и «папа». Слово «любовь» обычно настолько осложнено особыми личными чувства­ми, что ранний опыт его употребления может помешать употребить его снова.

Тем не менее любовь возникает и вскоре признается все смелей. Если называть ее платонической, это может отсро­чить ее признание, но не возникновение. Она никогда не была привязанностью или любовью без секса. Это любовь, но с подавленным на данный момент сексом. Для молодых людей платоническая любовь кажется менее угрожающей, чем любовь реальная. Они входят в нее и выходят так лег­ко, словно это плавательный бассейн. Платоническая лю­бовь для них — это бассейн, в котором учатся плавать, преж­де чем погрузиться в более глубокие воды. Рано или поздно у их любви возникнет и сексуальный аспект, иначе любовь завянет. В наше время любовь без секса между мужчиной и женщиной — даже не романтический идеал. В лучшем слу­чае это только часть подготовки к будущим отношениям.

Это не мешает молодым людям во время сексуально по­давленной платонической фазы отношений называть себя друзьями. Хотя со словом «любовь» связано романтическое великолепие, но в нем есть и серьезность, которая застав­ляет откладывать его использование. Подростки называют свои отношения «ходить друг с другом» или «дружить», не используя слово «любовь». Это помогает им держать пер­спективу брака в отношениях на большем удалении.

Но «дружба» — неправильное название. В данном случае оно используется для обозначения отношений меньших, чем любовь. С другой стороны, некоторые очень легко исполь­зуют слово «любовь», но, конечно, это совсем не обязатель­но означает чувство, которое мы обычно ассоциируем с этим словом. Чисто сексуальные отношения редко распознаются и признаются любовью. Обычно люди просто маскируют и оправдывают свои биологические стремления, говоря, что любят друг друга. В конце концов, любовь облагораживает и

[223]

может поднять физическое удовольствие на уровень духов­ной осуществленности. В одном из популярных куплетов Хоффенштайна¹ говорится об этом очевидном обмане:

Если ты любишь меня, как я тебя,

Мы друзья и обманываем друг друга.

Несомненно, от такого обмана дружба не выигрывает. Хотя она менее определенна по сравнению с гетеросек­суальной любовью, но может достигать больших высот. Однако в определенной степени она вышла из моды. Мы редко видим фильмы о дружбе. Литература тоже ею пре­небрегает. Обычно в книге только один главный герой, и правило таково: каждый сам за себя. Дружба как будто меньше привлекает наше внимание и вызывает меньший интерес, чем другие отношения. Человек и природа, че­ловек и деньги, человек и мораль и, прежде всего, муж­чина и женщина — вот отношения, которые рассматри­ваются в лучших фильмах и романах. Дружба существует, но она считается чем-то само собой разумеющимся, обыч­ной частью повседневной жизни и никогда как памятник человеческому опыту.

Правда то, что между мужчиной и женщиной дружба возникает трудней, чем между людьми одного пола. К тому же такая дружба никогда не достигает качества любовных отношений мужчины и женщины. В этом смысле дружба — нечто менее значительное, чем любовь. Ее последствия го­раздо менее сложны. Ничто не может сравниться со слож­ностью и многообразием опыта семейной жизни для тех, кто такую жизнь принимает. С другой стороны, дружба бо­лее ограничена, так что, как бы ни были друзья привязаны друг к другу, они обязательно понимают ограничения и часто ощущают слепые пространства даже в самых живых облас­тях контакта.

¹Сэмуэль Хоффенштайн — известный американский сценарист, автор сценария фильма «Большой вальс» и др. — Прим. перев.

[224]

Однако не следует недооценивать дружбу между пред­ставителями одного пола. Секса, конечно, нет, но даже без этой связующей силы и потенциального источника вза­имного наслаждения может возникнуть глубокая привя­занность. Многие мужчины просто не способны на лю­бовь в обычном смысле. Они не гомосексуалисты и не больные. Они могут испытывать сильную любовь в нашем понимании этого термина, то есть испытывать привязан­ность к какой-то цели, и для женщины в их жизни не остается места. Примером может служить человек, увле­ченный исследованиями Антарктиды. Такой человек мо­жет делить с другим мужчиной приключения, а женщина стала бы для него обузой, ее нельзя было бы включить в главный интерес его жизни.

Многие находят дружбу более совместимой с их образом жизни, чем любовь. Область их выбора: политика, бизнес или наука — не так важна, как степень преданности чело­века своему выбору. Такой человек может влюбиться, всту­пить в брак и обнаружить, что такая обычная привязан­ность приносит ему минимум удовлетворения и часто ме­шает заниматься тем, чем он действительно хочет заняться. И он предпочитает проводить время со своими друзьями в области политики или бизнеса, потому что они часть мира, к которому он сильней всего привязан.

Это не означает, что любовь и дружба обязательно ис­ключают друг друга. Чаще как раз справедливо обратное. Дружба — разновидность любви и укрепляет и поддерживает способность любить. Любовь между мужчиной и женщиной питается не только собой, ей нужно постоянное подкрепле­ние со стороны других отношений. Мы обогащаем одну сфе­ру своих контактов тем, что привносим из других сфер.

Какой бы сильной ни была любовь мужчины и женщины, разная роль в жизни неизбежно разделяет их, хотя бы для исполнения профессиональных и домашних обязанностей. В идеале эти периоды разлуки тоже должны приносить удов­летворение, но это невозможно без людей, которые нам не безразличны, без друзей, разделяющих наши интересы и про­блемы. Если мы проводим слишком много времени вдали от

[225]

людей, это отрицательно сказывается на нашей способности контактировать с ними. Мы теряем гибкость, зацикливаемся на своих привычках, так что даже тот, кого мы любим, начи­нает нас раздражать. С другой стороны, удовлетворение, ко­торое мы получаем от общения с друзьями, позволяет сохра­нять восприимчивость и хорошее настроение. Вдобавок под­линная дружба обогащает нашу жизнь, и мы в свою очередь можем обогатить жизнь любимого человека.

Хотя, как мы увидим, в обществе существует множество сил, отрывающих нас друг от друга, дружба является есте­ственным продуктом роста. Сложное разделение труда де­лает контакты с другими людьми неизбежными, и на осно­ве этих контактов часто развивается истинная дружба. Мы часто думаем о друзьях как о людях, выбранных нами в противоположность членам семьи, которые просто «дан­ность» нашей жизни. Однако, как и во многих других слу­чаях, это не всегда правда: мы не всегда выбираем друзей.

Джордж Сантаяна¹ в своей книге «Разум в обществе» проделывает проницательный анализ дружбы. Используя слово «общество» для обозначенияя связанных друг с дру­гом людей, он говорит о трех типах общества: природном, свободном и идеальном.

Природное общество включает такие виды дружбы, ко­торые вырастают из сил природы, сводящих людей вмес­те. Предположим, мы живем в небольшом поселке, в швей­царской деревушке, расположенной в долине между дву­мя величественными альпийскими вершинами, и прово­дим здесь большую часть жизни, потому что нам трудно далеко отойти от дома. Привязанности, которые у нас об­разуются, определяются географией. Мы делим радости и горести с жителями деревушки и среди них же выбираем друзей. У нас нет выбора, мы не можем приобретать дру­зей из других мест. И люди, рядом с которыми мы вырос­

¹Джордж Сантаяна (1863—1952) — американский философ и поэт, автор трудов по эстетике, философии, поэзии и теологии. — Прим. перев.

[226]

ли и продолжаем жить, становятся для нас самыми подхо­дящими друзьями.

У всех бывают такие друзья. Те, кто учатся в одном кол­ледже, живут в одном общежитии, часто становятся друзь­ями в результате стечения обстоятельств, которые физи­чески свели их. Они могут быть или не быть очень хоро­шими друзьями, но часто сохраняют дружбу на всю жизнь, просто потому что случай свел их в самый волнующий период жизни. И такая дружба может принести большое удовольствие. Однако очевидно, что это дружба — не чис­то свободный выбор.

Свободное общество Сантаяны ближе к тому, что мы считаем ничем не ограниченным выбором друзей. Членами такого свободного общества являются люди, которые вы­бирают друзей на основе общих интересов или защиты об­щего дела. Люди встречаются и с удовольствием обнаружи­вают совпадения: оба любят теннис, Моцарта, современ­ную поэзию и древнюю историю. Их охватывает энтузиазм от одних и тех же конкретных занятий. Они имеют общих знакомых, их работа может быть родственной или, нако­нец, они просто легко и охотно вместе смеются, и потому им хочется быть друг с другом.

Наконец, существует идеальное общество. Здесь отно­шения основаны не только на общих интересах, которые могут оказаться временными, преходящими или даже три­виальными, но и на идеальных ценностях, на которых ос­нована человеческая жизнь. Люди могут быть уже много столетий мертвы и тем не менее остаются среди наших иде­альных друзей. Сам Сантаяна — дорогой друг для тех из нас, кто с удовольствием и пользой читал его книги и при­держивается тех же философских взглядов. Идеальное об­щество, как свидетельствует его название, сводит людей благодаря общим идеалам. В философским смысле слова они защищают одно и то же.

У всех нас возможны все три типа дружбы одновремен­но. Все мы члены природного, свободного и идеального об­ществ. К несчастью, многие из нас слишком много време­ни проводят в природном обществе, которое возникает на

[227]

основе минимальной возможности выбора и приносит меньше удовлетворения, чем другие два типа дружбы. Мы не много времени и внимания уделяем сознательному выбору друзей. Мы проводим время с теми, кто живет на той же улице, работает в том же офисе, участвует в том же родительском комитете. Мы разговариваем с такими людьми, нам может нравиться их общество и у нас даже могут быть общие интересы, но не мы их выбрали и не они нас. К сожалению, обычно мы не развиваем идеаль­ную дружбу, глубокие психологические и эмоциональные отношения, которые составляют дружбу в ее лучших про­явлениях.

Наша социальная жизнь часто лишена подлинной глу­бокой дружбы. Муж и жена часто жалуются друг другу, что они всегда встречаются и обедают с одними и теми же людь­ми, причем это не обязательно те, которых они хотят ви­деть. Мы все становимся добычей природных сил и прово­дим свободное время с людьми, с которыми познакоми­лись благодаря случаю или географии, а не по сознательно­му выбору. Эти люди нам нравятся, мы находим с ними общие интересы, мы радуемся их обществу, а они радуются нашему, но мы не извлекаем из этих отношений глубокое удовлетворение, какое может принести дружба. Мы возвы­шаем наше общество от природного к свободному, но оно недостаточно свободно, чтобы стать идеальным.

Дата добавления: 2015-06-25