Чем больше людей, тем просторнее

Критическая рыночная масса

Разность потенциалов

Отчего мы не похожи

Уже на торжественном открытии форума все выступавшие деловые люди дружно сетовали на различия законов и таможенных правил, препятствующие сколько-нибудь эффективному сотрудничеству. Когда в каждом контракте нужно предусматривать страховку от непредвиденного законотворчества — легко ли гарантировать хоть какую-то выгоду? Когда каждую партию комплектующих приходится растаможивать чуть ли не в обеих столицах сразу — можно ли хотя бы угнаться за скоротечными изменениями рыночной обстановки?

Представители законодательной и исполнительной власти обоих государств дружным хором обещали устранить расхождения в законодательствах, упростить таможенные правила и даже предусмотреть в них особый порядок обработки контрактных поставок… Словом, заверяли в скорейшем создании комфортнейшего режима трансграничного сотрудничества во всех видах бизнеса.

Но если два органа принимают идентичные решения — не лишний ли по меньшей мере один из них? Если для сколько-нибудь эффективной работы надо выстраивать всевозможные изъятия из таможенного режима и коридоры в границе — нужны ли эти режим и граница вообще? Элементарный инстинкт самосохранения официальных структур вряд ли позволит им когда-нибудь устранить все порождённые ими препятствия взаимодействию хозяйственников.

Впрочем, дело не только в самосохранении. Любую разность потенциалов можно преобразовать в энергию. Если плотина между странами высока и надёжна — пропускаемые через неё хозяйственные потоки станут мощно вертеть встроенные в эту плотину турбины. В чьих личных интересах?

В общественных процессах закон сохранения энергии далеко не столь непреложен, как в физических. Но всё же и в экономике ничто не возникает из ничего.

Выгода устроителей бюрократических плотин проистекает из ущерба, причиняемого этими плотинами нормальным хозяйственным отношениям. А поскольку КПД любого механизма — а бюрократического и подавно — далёк от единицы, сумма потерь и обретений всегда отрицательна. И международные барьеры в этом отношении ничуть не лучше прочих.

А зачем, собственно, вообще нужно пробивать пограничные законодательные барьеры? Не проще ли каждой из наших стран заняться собственным внутренним обустройством и замкнуть хозяйственные цепочки внутри себя?

Увы, не проще. Ибо места для этих цепочек не хватит.

Я уже не раз[10]писал, что окупить новую разработку заведомо невозможно, если на рынке, куда она выпущена, слишком мало жителей. В конце 1970-х, когда экономические исследования этой темы были проведены впервые, порог окупаемости в развитых экономиках составлял примерно 300 млн человек. С тех пор он ещё вырос, ибо заметно возросли средние затраты на разработку, а серийное производство ощутимо упростилось и подешевело.

Именно ради окупаемости новинок преобразовано в Европейский союз былое Европейское Экономическое Сообщество, создана Североамериканская Зона Свободной Торговли. Устранение бюрократических барьеров, сколь бы приятно оно ни было само по себе — в подобных случаях не самоцель, а лишь средство создания единого рынка с достаточно обширным населением.

Более того, в каждое из этих объединений втягиваются страны с откровенно слабым экономическим развитием. К чему было США договариваться о свободной торговле не только с Канадой, но и с Мексикой, даже по канадским меркам совершенно нищей? Польша потребовала при вступлении в ЕС грандиозных субсидий, ибо даже до уровня Португалии пока не дотягивает. Но все расходы на доведение новых членов союза до общего уровня ничтожны по сравнению с выгодами, проистекающими из роста рентабельности новых разработок — и, следовательно, ускорения развития экономики в целом.

Дата добавления: 2015-06-25