Песнь двадцать девятая. 1 как бы любовной негою объята,

1 Как бы любовной негою объята,

Окончив речь, она запела так:

"Bead, quorum tecta sunt peccata!"

4 Как нимфы направляли легкий шаг,

Совсем одни, сквозь тень лесов, желая:

Та - видеть солнце, та - уйти во мрак, -

7 Она пошла вверх по реке, ступая

Вдоль берега; я - также, к ней плечом

И поступь с мелкой поступью ровняя.

10 Мы, ста шагов не насчитав вдвоем,

Дошли туда, где русло загибало,

И я к востоку повернул лицом.

13 Здесь мы пройти успели столь же мало,

Когда она, всем телом обратясь:

"Мой брат, смотри и слушай!" - мне сказала.

16 И вдруг лесная глубина зажглась

Блистаньем неожиданного света,

Как молнией внезапно озарясь;

19 Но молния, сверкнув, исчезнет где-то,

А этот свет, возникнув, возрастал,

Так что я в мыслях говорил: "Что это?"

22 Каким-то нежным звуком зазвучал

Лучистый воздух; скорбно и сурово

Я дерзновенье Евы осуждал:

25 Земля и твердь блюли господне слово,

А женщина, одна, чуть создана,

Не захотела потерпеть покрова;

28 Пребудь под ним покорною она,

Была бы радость несказанных сеней

И раньше мной, и дольше вкушена.

31 Пока я шел средь стольких предварении

Всевечной неги, мыслью оробев

И жаждая все больших упоений,

34 Пред нами воздух под листвой дерев

Стал словно пламень, осияв дубраву,

И сладкий звук переходил в напев.

37 Сонм дев священных, если вам во славу

Я ведал голод, стужу, скудный сон,

Себе награды я прошу по праву.

40 Пусть для меня прольется Геликон,

И да внушат мне Урания с хором

Стихи о том, чем самый ум смущен.

43 Вдали, за искажающим простором,

Который от меня их отделял,

Семь золотых дерев являлись взорам;

46 Когда ж я к ним настолько близок стал,

Что мнящийся предмет, для чувств обманный,

Отдельных свойств за далью не терял,

49 То дар, уму для различенья данный,

Светильники признал в седмице той,

А пенье голосов признал "Осанной".

52 Светлей пылал верхами чудный строй,

Чем полночью в просторах тверди ясной

Пылает полный месяц над землей.

55 Я в изумленье бросил взгляд напрасный

Вергилию, и мне ответил он

Таким же взглядом, как и я - безгласный.

58 Мой взор был снова к дивам обращен,

Все надвигавшимся в строю широком

Медлительнее новобрачных жен.

61 "Ты что ж, - сказала женщина с упреком, -

Горящий взгляд стремишь к живым огням,

А что за ними - не окинешь оком?"

64 И я увидел: вслед, как вслед вождям,

Чреда людей, вся в белом, выступала,

И белизны такой не ведать нам.

67 Вода налево от меня сверкала

И возвращала мне мой левый бок,

Едва я озирался, - как зерцало.

70 Когда я был настолько недалек,

Что мы всего лишь речкой разделялись,

Я шаг прервал и лучше видеть мог.

73 А огоньки все ближе надвигались,

И, словно кистью проведены,

За ними волны, крася воздух, стлались;

76 Все семь полос, отчетливо видны,

Напоминали яркими цветами

Лук солнца или перевязь луны.

79 Длину, всех этих стягов я глазами

Не озирал; меж крайними просвет

Измерился бы десятью шагами.

82 Под чудной сенью шло двенадцать чет

Маститых старцев, двигаясь степенно,

И каждого венчал лилейный цвет.

85 Все воспевали песнь: "Благословенна

Ты в дочерях Адама, и светла

Краса твоя и навсегда нетленна!"

88 Когда чреда избранная прошла

И свежую траву освободила,

Которою та сторона цвела, -

91 Как вслед светилам вставшие светила,

Четыре зверя взор мой различил.

Их лбы листва зеленая обвила;

94 У каждого - шесть оперенных крыл;

Крыла - полны очей; я лишь означу,

Что так смотрел бы Аргус, если б жил.

97 Чтоб начертать их облик, я не трачу

Стихов, читатель; непосильно мне

При щедрости исполнить всю задачу.

100 Прочти Езекииля; он вполне

Их описал, от северного края

Идущих в ветре, в туче и в огне.

103 Как на его листах, совсем такая

Наружность их; в одной лишь из статей

Я с Иоанном - крылья исчисляя.

106 Двуколая, меж четырех зверей

Победная повозка возвышалась,

И впряженный Грифон шел перед ней.

109 Он крылья так держал, что отделялась

Срединная от трех и трех полос,

И ни одна разъятьем не ломалась.

112 К вершинам крыл я тщетно взгляд вознес;

Он был золототел, где он был птицей,

А в остальном - как смесь лилей и роз.

115 Не то, чтоб Август равной колесницей

Не тешил Рима, или Сципион, -

Сам выезд Солнца был бедней сторицей,

118 Тот выезд Солнца, что упал, спален,

Когда Земля взмолилася в печали

И Дий творил свой праведный закон.

121 У правой ступицы, кружа, плясали

Три женщины; одна - совсем ала;

Ее в огне с трудом бы распознали;

124 Другая словно создана была

Из плоти, даже кости, изумрудной;

И третья - как недавний снег бела.

127 То белая вела их в пляске чудной,

То алая, чья песнь у всех зараз

То легкой поступь делала, то трудной.

130 А слева - четверо вели свой пляс,

Одеты в пурпур, повинуясь ладу

Одной из них, имевшей третий глаз.

133 За этим сонмищем предстали взгляду

Два старца, сходных обликом благим

И твердым, но несходных по наряду;

136 Так, одного питомцем бы своим

Счел Гиппократ, природой сотворенный

На благо самым милым ей живым;

139 Обратною заботой поглощенный,

Второй сверкал столь режущим мечом,

Что я глядел чрез реку, устрашенный.

142 Прошли смиренных четверо потом;

И одинокий старец, вслед за ними,

Ступал во сне, с провидящим челом.

145 Все семь от первых ризами своими

Не отличались; но взамен лилей

Венчали розы наравне с другими

148 Багряными цветами снег кудрей;

Далекий взор клялся бы, что их лица

Огнем пылают кверху от бровей.

151 Когда со мной равнялась колесница,

Раздался гром; и, словно возбранен

Был дальше ход, святая вереница

154 Остановилась позади знамен.

Дата добавления: 2015-06-25