Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Джеймс Кейн Почтальон всегда звонит дважды 6 страница




– Я тебе признаюсь. Я бы с удовольствием. Не то чтобы мне что-то мешало, ничего такого. Просто я не могу. Из-за кошек.

– Кошек?

– У меня множество кошек. И я за ними ухаживаю. Поэтому мне нужно домой.

– А для чего существуют приюты для домашних животных? Позвоним, пусть они приедут.

Это ее рассмешило.

– Хотела бы я видеть их лица. Мои кошки немного другие.

– Кошки есть кошки, разве не так?

– Не совсем. Некоторые поменьше, некоторые побольше. Мои же совсем большие. Сомневаюсь, что в каком-нибудь приюте справились бы с нашим львом. Или с тигром. Или с пумой. Или с тремя ягуарами. Эти хуже всех. Ягуар – ужасный зверь.

– Господи, что же вы делаете с этими чудовищами?

– Ну, представляем их для киносъемок. Продаем молодняк. У людей есть частные зоопарки. Мы пускаем их бегать на воле. Привлекают заказчиков.

– Меня бы они не привлекли.

– Мы держим ресторан. Людям нравится на них смотреть.

– Ресторан? Я тоже. Эта страна кормится с продажи хот-догов друг другу.

– Ну да, но я не могу забывать о своих кошках. Их нужно кормить.

– Глупости, это можно устроить. Позвоним Гобелю, пусть за ними приедет. За сто долларов он позаботится о твоей стае, пока нас не будет.

– Ты считаешь, отдых со мной стоит ста долларов?

– По меньшей мере.

– Ах так. Тогда я не могу сказать «нет». Думаю, тебе нужно позвонить Гобелю.

 

* * *

 

Я высадил ее возле дома, нашел телефонную будку, позвонил в зверинец Гобеля, вернулся домой и все закрыл. Потом снова поехал к ней. Начало темнеть.

Гобель уже прислал грузовик, и я встретил его на обратном пути, полным живых полос и пятен. Я остановился в сотне метров от ее дома, и через минуту она прибежала с чемоданчиком, я помог ей сесть, и мы тронулись.

– Тебе нравится?

– Все отлично.

Мы поехали вниз к Калиенте, а на следующий день двинулись в направлении на Энсенаду. Маленький мексиканский городок миль семьдесят вниз по побережью. Там мы нашли крохотный отельчик и остались в нем на три или четыре дня. Все было прекрасно.

Энсенада вся очень мексиканская, и вам кажется, что вы покинули Штаты и находитесь бог весть как далеко оттуда. В нашей комнате был балкон, и каждый вечер мы валялись на нем, глядя на море и не замечая текущего времени.

– Кошки, говоришь... Ты их дрессируешь?

– Этих наших – нет. Они не годятся. Слишком дикие, особенно тигры. Но других – дрессирую.

– Ты их любишь?

– Слишком больших – нет. Но люблю пум. Хотела бы с ними выступать. Но тогда их понадобится много. Пумы из джунглей. Не те дикари, которых показывают в зоопарках.

– А чем отличается дикарь?

– Он бы тебя убил.

– Они все такие или нет?

– Ну да, дикарь убивает всегда. Будь он человеком, его считали бы сумасшедшим. Все от того, что он живет в неволе. Те звери, которых ты видел, выглядят нормально, но в действительности они безумны.

– Как ты отличаешь кошек из джунглей?

– Я ведь их ловлю в джунглях.

– Ты хочешь сказать, что ловишь их живьем?

– Разумеется. Мертвые мне ни к чему.

– Господи Боже! Как ты это делаешь?

– Ну как, сажусь на пароход и плыву в Никарагуа. Все самые лучшие пумы – из Никарагуа. Калифорнийские и мексиканские против них – заморыши. Потом нанимаю несколько индейцев и отправляюсь в горы. Потом ловлю пум. Потом привожу их сюда. На этот раз я, наверное, останусь там с ними на некоторое время, чтобы начать дрессировку. Мясо коз там гораздо дешевле, чем здесь.

– Ты так говоришь, словно уже собралась в путь.

– Так и есть.

Она отхлебнула немного вина и долго смотрела на меня. Повторила это несколько раз, не отводя от меня задумчивого взгляда:

– Так и есть, если поедешь со мной.

– Ты с ума сошла? Думаешь, я поеду с тобой ловить этих дьяволов?

– Фрэнк, я взяла с собой вполне достаточно денег. Пусть Гобель спокойно оставит себе этих заморенных кляч, если ему хочется их кормить, ты продай машину за любую цену, которую предложат, и поедем ловить кошек.

– Это идея.

– Хочешь сказать, ты едешь?

– Когда отправляемся?

– Завтра отсюда уходит грузовой пароход, который причалит в Бальбоа. Оттуда пошлем Гобелю телеграмму, твою машину можем оставить в отеле, когда ее продадут, деньги нам перешлют. Этим мне нравятся мексиканцы. Они медлительны, но честны.

– Согласен.

– Господи, я так рада.

– Я тоже. Мне все эти хот-доги, пиво и яблочные пироги с сыром так осточертели, что я их с удовольствием запустил бы в реку.

– Тебе там понравится, Фрэнк. Мы будем высоко в горах, где приятная прохлада, а потом, когда приготовим свой номер, можем объехать с ним весь мир. Поедем куда захотим, будем делать что захотим, и еще останется куча денег на всякие глупости. Нет ли в тебе хоть капли цыганской крови?

– Капли? Да я родился с золотыми серьгами в ушах.

В ту ночь я спал плохо. Когда начало светать, я открыл глаза – сна ни в одном глазу... И тут мне пришло в голову, что даже Никарагуа недостаточно далеко.

 

Глава 14

 

Когда она вышла из поезда, в черном платье, которое делало ее выше, черной шляпке, черных туфлях и черных чулках, ей явно было не по себе. Носильщик уложил чемодан в машину, мы тронулись и несколько миль не решались заговорить.

– Почему ты не написала, что она умерла?

– Не хотела тебя в это втягивать. К тому же на меня свалилось столько всяких дел...

– Я чувствую себя очень неудобно, Кора.

– Почему?

– Пока тебя не было, я поехал отдохнуть. Был во Фриско.

– Почему из-за этого тебе вдруг стало неудобно?

– Не знаю. Ты в Айове, твоя мать умирает, а я веселюсь во Фриско.

– Не знаю, почему тебе должно быть неудобно. Я рада, что ты куда-то съездил. Если бы мне это пришло в голову, я сама посоветовала бы тебе отдохнуть, пока меня нет.

– Но у нас тут все остановилось. Все было закрыто.

– Неважно. Мы все наверстаем.

– Я просто не находил себе места, пока тебя не было.

– Господи, да я тебя ни в чем не упрекаю.

– Думаю, тебе пришлось нелегко, а?

– Ничего приятного в этом не было. Но все уже кончено.

– Выпьем как следует, когда приедем домой. Я привез отличную выпивку на пробу.

– Не хочу ничего.

– Это поднимет тебе настроение.

– Я бросила пить.

– Ну, ну...

– Я тебе все расскажу. Это долгая история.

– Мне кажется, там должна была произойти уйма всякого...

– Нет, ничего не случилось. Только похороны. Но мне многое нужно тебе сказать. Думаю, теперь нас ожидают лучшие времена.

– Ну так ради Бога, не тяни. О чем речь?

– Не теперь. Ты был у своих?

– Что бы мне там делать?

– Ну ладно, у тебя все хорошо?

– Нормально. Насколько это может получиться у одинокого мужчины.

– Ручаюсь, что все было великолепно. Но я рада, что ты сказал это.

Приехав домой, мы увидели перед закусочной автомобиль, а в нем – какого-то типа. Когда он вылезал из машины, на его физиономии появилась гаденькая ухмылка. Это был Кеннеди – тот тип, из конторы Каца.

– Вы меня помните?

– Разумеется, я вас помню. Входите.

Мы впустили его в зал, а меня Кора затащила на кухню:

– Это плохо, Фрэнк.

– С чего ты взяла?

– Не знаю, но чувствую.

– Дай я с ним прежде поговорю.

Я вернулся к нему, она принесла нам пиво и оставила одних. Я перешел прямо к делу:

– Вы все еще у Каца?

– Нет, я от него ушел. Мы поругались, и я с ним завязал.

– Чем теперь занимаетесь?

– Вообще-то ничем. Потому я, собственно, к вам и пришел. Я уже был тут несколько раз, но никого не было дома. Но теперь я услышал, что вы вернулись, и решил подождать.

– Скажите, что я могу для вас сделать?

– Мне пришло в голову, нет ли у вас для меня кое-каких денег.

– Сколько захотите. Много у меня, само собой, нет, но если вас устроят долларов пятьдесят–шестьдесят, то я с удовольствием.

– Полагаю, вы дадите мне больше.

Он все еще гнусно скалился, а я решил, что уже пора оставить все эти околичности и узнать, зачем он пришел.

– Ну так что, Кеннеди. Чего вы хотите?

– Что ж, скажу все как есть. Когда я уходил от Каца, те бумаги, где я записал признание миссис Пападакис, все еще лежали в картотеке; ясно? А поскольку я ваш друг и все такое, мне было понятно, что вам бы не понравилось, когда такие вещи валяются где попало. Так что я их забрал. Мне показалось, вы хотели бы получить их.

– Вы имеете в виду ту ерунду, которую она выдала за признание?

– Вот именно. Я, разумеется, знаю, что в них ничего нет, но подумал, вдруг вы захотите иметь их под рукой.

– Сколько вы хотите?

– Ну а сколько вы дадите?

– Да я не знаю. Сами же говорите, в них ничего нет, но сотню я бы мог дать. Точно. Это я потяну.

– Я думал, это стоит гораздо больше.

– Ну да?

– Я рассчитывал на двадцать пять кусков.

– Вы не сумасшедший?

– Нет, я не сумасшедший. От Каца вы получили десять тысяч. Заведение тоже кое-что принесло, думаю тысяч пять. За дом и участок вы можете получить в банке десять тысяч. Значит, вместе получится двадцать пять.

– Вы хотите раздеть меня догола из-за этой бумажки?

– Она того стоит.

Я даже не вздрогнул, но, видно, в глазах что-то блеснуло, раз он вырвал из кармана пистолет и направил на меня:

– Не вздумайте, Чемберс. Во-первых, у меня нет их с собой. Во-вторых, если вы что-то затеваете, вам же хуже будет.

– Я ничего не затеваю.

– Я вам и не советую.

Он все еще держал меня на мушке, а я не спускал с него глаз.

– Думаю, вы меня зажали в угол.

– Я не думаю. Я это знаю.

– Но слишком высоко берете.

– Говорите, говорите, Чемберс.

– От Каца мы получили десять тысяч, это факт. И они пока у нас. Заведение нам действительно дало пять тысяч, но одну из них мы истратили. Она ездила на похороны матери, а я – отдохнуть. Потому здесь и было закрыто.

– Говорите, говорите.

– А за дом и участок мы не получим десять тысяч. Сегодня никто не даст и пяти. Максимум четыре.

– Продолжайте.

– Значит, десять, четыре и четыре. Это будет восемнадцать.

Он встал:

– Ну ладно. Восемнадцать. Завтра я позвоню, готовы ли деньги. Если да, скажу вам, что нужно делать. Если нет, бумаги получит Саккет.

– Это глупо, но вы достали меня.

– Значит, завтра в двенадцать. У вас будет достаточно времени, чтобы съездить в банк и вернуться.

– Ладно.

Он отступил к дверям, не сводя с меня пистолета. Был уже поздний вечер, смеркалось. Пока он отступал, я оперся о стену, как будто совсем расстроившись. Когда он уже наполовину был на улице, я включил свет, и эта резкая вспышка его осветила. Он споткнулся, а я прыгнул на него. Мы рухнули на землю, я – сверху. Выкрутив ему руку с пистолетом, я бросил его в комнату и заломил другую, потом втянул его внутрь и пинком захлопнул дверь. Она стояла там. Стояла все это время за дверью и слушала.

– Забери пистолет.

Она забрала, но осталась стоять. Я поднял его, швырнул на один из столов, перевернул на спину и избил до полусмерти. Когда он потерял сознание, я вылил ему на лицо стакан воды. Едва он пришел в себя, как я взялся за него опять. Наконец, когда его морда стала похожа на бифштекс и он захныкал, как ребенок, у которого забрали игрушку, я остановился:

– Давайте соберитесь, Кеннеди. Звоните своим компаньонам.

– У меня нет никаких компаньонов, Чемберс. Клянусь, что я единственный, кто...

Я опять взялся за него, и мы повторили все сначала. Он все еще твердил, что у него нет сообщников, тогда я захватил его руку на рычаг и нажал:

– Как хотите, Кеннеди. Если сообщников у вас нет, то я вам ее сломаю.

Он выдержал это дольше, чем я рассчитывал. Выдержал, хотя я жал сколько мог и уже говорил себе, смогу ли я вообще ее сломать. Моя левая все еще была слаба после перелома. Если вы когда-нибудь пробовали переломить ногу старого петуха, то поймете, как тяжело сломать кому-то руку. Но наконец он сказал, что позвонит. Я отпустил его и объяснил, что нужно сказать. Потом посадил к телефону в кухне и перенес туда же аппарат из зала, чтобы видеть его и слышать, что ему ответят. Она была с нами, с пистолетом в руке.

– Когда я дам знак, стреляй в него.

Она оперлась поудобнее, и в уголке ее губ заиграла жестокая усмешка. Думаю, что ее улыбка испугала Кеннеди больше, чем все, что с ним сделал я.

– Я не промахнусь.

Он позвонил, отозвался какой-то тип:

– Это ты, Вилли?

– Пэт?

– Я. Послушай. Мы обо всем договорились. Как скоро ты со всем этим сможешь быть здесь?

– Завтра, как и договорились.

– А сегодня уже не успеешь?

– Как я возьму это из сейфа, если банк уже закрыт?

– Ладно, тогда сделай, как я говорю. Рано утром забери все и приезжай сюда. Я у нее в заведении.

– У нее в заведении?

– Эй, шевели мозгами, Вилли. Он знает, что в наших руках; ясно? Но боится, что если эта женщина узнает, сколько придется выложить, то все ему сорвет; понимаешь? Если я с ним поеду в город, то до нее дойдет, что здесь что-то нечисто, и она может увязаться за нами. Значит, мы все провернем здесь. Я просто постоялец, который заночевал в их кэмпинге, и она ни о чем не догадается. Завтра приедешь как мой приятель, и мы провернем это дельце в два счета.

– Как он соберет деньги, если никуда не поедет?

– Не бойся, все улажено.

– А какого черта ты там будешь торчать всю ночь?

– На то есть причина, Вилли. Знаешь, может, он на нее только ссылается, а может, и нет. Но пока я здесь, ни один из них не сбежит; ясно?

– Он не может тебя услышать?

Он взглянул на меня, и я кивнул.

– Стоит возле меня в телефонной кабинке. Я хочу, чтобы он все слышал; понимаешь, Вилли? Хочу, чтобы знал, что мы не шутим.

– Мне все это не нравится, Пэт.

– Послушай, Вилли. Ни ты, ни я, никто не знает, честно он играет или нет. Но возможно, и так, и я даю ему шанс. Черт возьми, пока парень готов платить, нужно с ним по-хорошему, тебе не кажется? И вообще, делай, что я тебе говорю. Утром, как только сможешь, привезешь все сюда. Как только сможешь, ясно? Не хочу, чтобы она начала гадать, почему я торчу здесь целый день.

– Ну ладно.

Он повесил трубку. Я подошел и врезал ему еще:

– Это чтобы ты знал, что говорить, если он позвонит снова. Ясно, Кеннеди?

– Ясно.

Мы подождали пару минут, и телефон зазвонил. Я поднял трубку, передал ее Кеннеди, и он повторил Вилли то же самое, только чуть иначе. Он сказал, что на этот раз один. Вилли в это не слишком поверил, но проглотил. Потом я отвел его в домик. Она пошла с нами, но пистолет отдала мне. Закрыв Кеннеди, я быстро вытолкнул ее за дверь и поцеловал:

– Надо же, как ты заводишься, когда идет игра по-крупному. А теперь слушай как следует. Я не отлучусь от него ни на минуту. Буду с ним всю ночь. Ему еще будут звонить, и мы дадим ему поговорить. Думаю, тебе надо открыть заведение. Но только пивную. Внутрь никого не пускай. Если его приятели приедут на разведку – ты работаешь, и в заведении все в порядке.

– Ладно. И, Фрэнк...

– Да?

– Обещай мне, что ты в следующий раз дашь мне по морде, если я захочу быть умнее тебя.

– О чем ты?

– Нам нужно было отсюда убраться. Теперь я поняла.

– Черта лысого нам было нужно. Пока мы не получим всего, останемся здесь.

Она меня поцеловала:

– Мне кажется, я тебя люблю, Фрэнк.

– Мы выбьем это из них. Не бойся.

– Я не боюсь.

 

* * *

 

Я оставался с ним всю ночь. Не давал ему есть и не позволял спать. Раза два, а может, три или четыре, он говорил с Вилли, а один раз Вилли захотел поговорить со мной. Ну, в общем, можно сказать, что у нас получилось. В промежутках я продолжал его избивать. Это мерзко, но мне требовалось, чтобы ему крайне нужно было доставить те бумаги сюда. Когда он вытирал полотенцем кровь с лица, было слышно радио, включенное в пивной под деревьями, и голоса людей, которые смеялись и веселились.

 

* * *

 

Около десяти часов утра на следующее утро она пришла:

– Думаю, они здесь. Их трое.

– Приведи сюда.

Она взяла пистолет, засунула его за пояс, так что спереди его не было видно, и ушла. Через минуту я услышал, как кто-то грохнулся. Это был один из его дружков. Она гнала их перед собой, и им приходилось пятиться задом, с поднятыми руками, и один из них рухнул, зацепившись ногой за бетонную дорожку. Я открыл двери.

– Сюда, джентльмены.

Они вошли, все еще с поднятыми руками, она вошла за ними и подала мне пистолет:

– Все были при оружии, но я отобрала у них пушки. Они остались в зале.

– Лучше сходи за ними. Могут появиться еще такие же гости.

Она ушла, но быстро вернулась, уже с пистолетами. Вынув обоймы, она положила их на постель около меня. Потом вывернула карманы наших визитеров. Через минуту бумаги были у нас. К тому же в еще одном конверте мы обнаружили шесть фотокопий и негатив к ним. Они собирались шантажировать нас и дальше, им и в голову не пришло ничего лучшего, как, собираясь к нам, взять с собой фотокопии. Я взял все, вместе с оригиналом, вышел на улицу, скомкал и поднес спичку. Когда все сгорело, я втоптал пепел в землю.

– Ладно, ребята. Я вас провожу. Пушки останутся здесь.

 

* * *

 

Когда я проводил их до автомобилей и вернулся, ее в домике не было. Я обошел здание сзади, но ее не было и там. Я поднялся наверх. Она была в своей комнате.

– Ну что, мы справились? Всему конец, тем проклятым бумагам, фотокопиям, всему. Просто гора с плеч.

Она молчала и смотрела как-то странно.

– Что с тобой, Кора?

– Значит, всему конец? Фотокопиям и вообще. Но не для меня. У меня миллионы копий, не хуже, чем были эти. Что скажешь? У меня их миллионы. Со мной еще не покончено.

Она рассмеялась и бросилась на кровать.

– Ну, если ты такая дура, что сама суешь голову в петлю, лишь бы отомстить мне, то у тебя есть действительно миллионы возможностей. Это точно.

– Вовсе нет, и в этом вся прелесть. Чтобы я совала голову в петлю? Разве Кац тебе не сказал? Если они один раз признали неумышленное убийство, то второй раз судить меня не могут. Так написано в законе. Нет, нет, мистер Фрэнк Чемберс. Я ничем не рискую, а вы будете болтаться на виселице, будете болтаться, болтаться, болтаться!

– Послушай, что с тобой происходит?

– А ты не знаешь? Вчера вечером тут была твоя приятельница. Не знала обо мне и осталась ночевать.

– Какая приятельница?

– Та, с которой вы были в Мексике. Она мне все рассказала. Мы теперь добрые подруги. Ода думала, будет лучше, если мы подружимся. А когда узнала, кто я, то испугалась, что я ее убью.

– В Мексике я не был уже год.

– Ну нет, был.

Она вышла, и я слышал, как она идет в мою комнату. Когда она вернулась, в руках у нее был кот, но необычно большой. Серый и пятнистый. Она положила его передо мной на стол, и кот начал мяукать.

– Когда вас не было, у пумы родились детеныши, и она привезла тебе одного на память.

Она оперлась о стойку и снова рассмеялась тем странным, безумным смехом:

– Кошка вернулась! Прыгнула на щиток с пробками и погибла, но теперь вот она снова! Ха-ха-ха-ха! Тебе не смешно?! Как тебе не везет с кошками!

 

Глава 15

 

Потом она расплакалась, а когда успокоилась, ушла вниз. За ней спустился и я. Она открывала крышку от большой коробки:

– Делаю гнездышко для нашей малышки, дорогой.

– Очень мило с твоей стороны.

– А ты думал, что я делаю?

– Ничего.

– Не бойся. Когда придет время позвонить Саккету, я дам тебе знать. Так что раньше времени не расстраивайся. Тебе еще понадобятся силы.

Она выстлала коробку ватой, а сверху бросила какие-то тряпки, отнесла коробку наверх и уложила в нее маленькую пуму.

Та немного помяукала, потом уснула. Я снова спустился, чтобы налить себе колы. Едва я успел плеснуть в бокал, как она уже стояла в дверях.

– Я хочу подкрепить свои силы, дорогая.

– Очень мило с твоей стороны.

– А ты думала, что я делаю?

– Ничего.

– Не бойся. Когда я захочу смыться, дам тебе знать. Так что раньше времени не расстраивайся. Возможно, тебе еще понадобятся силы.

Она как-то странно взглянула на меня и вернулась наверх.

Так это и тянулось целый день. Я следил за ней, боясь, что она позвонит Саккету, она – за мной, боясь, что я сбегу. Заведение мы вообще не открывали. В промежутках между походами по дому мы сидели наверху в гостиной. Сидели, не глядя друг на друга. Смотрели только на маленькую пуму. Она мяукала, и Кора спустилась за молоком. Я ходил с ней. Потом пума напилась молока и уснула. Она еще даже не играла, была слишком мала. Все время только мяукала или спала.

 

* * *

 

В ту ночь мы молча лежали рядом. Видимо, я уснул, потому что видел все тот же сон. А потом я вдруг проснулся и весь в поту помчался по лестнице. Меня разбудил звук набираемого телефонного номера. Она стояла у стойки в закусочной, полностью одетая, со шляпкой на голове, на полу, у ее ног, я заметил завязанную шляпную коробку. Я вырвал трубку у нее из руки, бросил на рычаг. Схватил Кору за плечи и толкнул к лестнице:

– Иди наверх! Иди наверх, или я тебя...

– Или ты меня?..

Зазвонил телефон, и я взял трубку:

– Слушаю.

– Такси вызывали?

– Ага. Ну да. Я вызывал такси, но я передумал. Вы мне не нужны.

– Ладно.

Когда я пришел наверх, она раздевалась. Мы снова легли в постель и снова долго лежали, не говоря ни слова.

Потом она начала:

– Ну, так что «или»?

– Что я могу тебе сделать? Дать тебе разок по физиономии, может быть. Может, еще что-то.

– Значит, еще что-то, да?

– На что ты намекаешь?

– Фрэнк, я знаю, что ты делал. Лежал здесь и думал, как меня убить.

– Я спал.

– Не лги мне, Фрэнк. Потому что я не хочу тебе лгать и должна кое-что сказать.

Я надолго задумался. Именно так все и было. Я лежал возле нее и ломал голову, как ее убить.

– Ну ладно. Я об этом думал.

– Я это знала.

– А ты лучше? Ты же хочешь продать меня Саккету? Это не то же самое?

– То же.

– Так что мы квиты. Мы снова квиты. Мы там, откуда начали.

– Не совсем.

– Ну нет, именно там.

Потом я немного сдал и положил голову ей на плечо:

– Все там же. Мы можем лгать друг другу что угодно, смеяться над этими деньгами и хвастать, как это чертовски здорово, но это ничего не меняет. Я хотел уехать с той женщиной, Кора. Мы собирались в Никарагуа ловить хищников. И если я не поехал, то только потому, что знал, что мне нужно вернуться. Мы связаны друг с другом, Кора. Мы думали, что достигли вершины горы, Кора. Но все не так. Эта гора лежит на нас, лежит на нас с той самой ночи.

– И ты вернулся только из-за этого?

– Нет. Есть только ты и я. Никого больше не существует. Я люблю тебя, Кора. Но когда в любовь приходит страх, любви конец. Она превращается в ненависть.

– Значит, ты меня ненавидишь?

– Я не знаю. Сейчас я говорю правду, первый раз в жизни. И ты должна это знать. И если я лежал здесь и думал, то именно потому. Теперь ты все знаешь.

– Я говорила, что мне нужно тебе кое-что сказать, Фрэнк.

– Так говори.

– У меня будет ребенок.

– Что?

– Я подозревала это еще до отъезда, а после того, как похоронила мать, у меня уже нет сомнений.

– Ну, не может быть. Не может быть. Иди ко мне. Дай я тебя поцелую.

– Нет. Прошу тебя. Я должна тебе сказать.

– Разве ты еще не все сказала?

– Не то, что хотела. Послушай меня внимательно, Фрэнк. Я думала об этом все время, что была там, и ждала, пока все кончится. Что все это для нас будет значить. Потому что мы с тобой погубили одну жизнь. А теперь вернем миру другую.

– Это точно.

– У меня в голове все перемешалось. Но теперь, когда я знаю об этой женщине, я начинаю кое-что понимать. Я не могла бы позвонить Саккету, Фрэнк. Не могла бы позвонить ему, потому что тогда мой ребенок мог бы однажды обнаружить, что я отправила его отца на виселицу.

– Ты уже собиралась к Саккету.

– Нет. Я просто хотела уехать.

Я спросил:

– И только поэтому ты не пошла к Саккету?

Она долго молчала, прежде чем ответила:

– Нет. Я люблю тебя, Фрэнк. Думаю, ты знаешь. Но возможно, если бы не это, я бы пошла к нему. Именно потому, что я тебя люблю.

– Она ничего для меня не значила, Кора. Я не говорил тебе, почему я так поступил. Хотел сбежать отсюда.

– Я это знала. Я все время это знала. Я знала, почему ты хотел увезти меня отсюда, и когда я называла тебя бродягой, я сама в это не верила. Нет, верила, но не это было причиной, почему ты рвался отсюда. Я люблю тебя за то, что ты такой бродяга. А ее я ненавидела за то, что она предала тебя только потому, что ты не рассказал ей кое-что, до чего ей не было никакого дела. А потом я хотела уничтожить тебя за это.

– А что теперь?

– Я пытаюсь тебе объяснить, Фрэнк. Именно это я пытаюсь объяснить. Я хотела уничтожить тебя, и все равно не смогла пойти к Саккету. Не потому, что ты за мной следил, – я бы как-нибудь смогла сбежать из дома и попасть к нему, – а потому, что я тебе сказала. Так что я избавилась от дьявола, Фрэнк. Знаю, что никогда не позвоню Саккету, потому что у меня были и возможность, и повод, и все равно я этого не сделала. Так что мой дьявол оставил меня. Но оставил ли он тебя?

– Если ты изжила его, что общего может быть с ним у меня?

– Ты не можешь быть уверен. Мы не можем быть уверены, пока и ты не получишь свой шанс. Такой же шанс, какой был у меня.

– Говорю тебе, все позади.

– Когда ты раздумывал, как меня убить, Фрэнк, о том же думала и я. О том, как бы ты мог меня убить. Проще всего – на море. Мы поплывем далеко, как в тот раз, и если ты не захочешь, чтобы я вернулась, ты легко можешь мне помешать. Никто никогда ничего не узнает. Просто еще один из тех случаев, которые то и дело происходят на пляжах. Поедем завтра утром.

– Завтра утром мы поженимся.

– Можем пожениться, если хочешь, но прежде чем вернуться домой, поедем поплаваем.

– Черт бы побрал плавание. Лучше поцелуй меня, наконец.

– Поцелуй будет завтра вечером, если вернемся. Прекрасные поцелуи, Фрэнк. Никаких пляжных засосов. Поцелуи, полные снов и мечты. Поцелуи с ароматом жизни, а не смерти.

– Идет.

 

* * *

 

Мы поженились в мэрии и потом поехали на пляж. Она выглядела так прекрасно, что я бы предпочел поваляться с ней на песке, но по лицу ее все еще гуляла легкая усмешка, и через минуту она поднялась и пошла к полосе прибоя.

– Я пошла купаться.

Я поплыл за ней. Она двигалась как заведенная и заплыла намного дальше от берега, чем тогда. Потом она сбавила темп, и я ее догнал. Мы плыли рядом, держались за руки и смотрели друг на друга. В эту минуту она должна была знать, что дьявол исчез и что я люблю ее.

– Я уже говорила тебе, почему я люблю подставлять ноги волнам?

– Нет.

– Потому что меня это возбуждает.

Нас подняла большая волна, и она положила руку на грудь, чтобы показать, как ее это возбуждает.

– Они уже большие, Фрэнк?

– Я скажу это сегодня вечером.

– Мне кажется, большие. Об этом я тебе еще не говорила. Знаешь, что значит чувствовать не только то, что должна дать начало новой жизни, но и то, что происходит внутри тебя, с тобой. Мне кажется, что моя грудь становится ужасно большой, и я хочу, чтобы ты целовал ее. Скоро у меня будет огромный живот, и я буду этим страшно горда и захочу, чтобы все его видели. Это жизнь. Я чувствую ее в себе. Это новая жизнь для нас обоих, Фрэнк.

Мы повернули назад, и я нырнул, погрузившись метра на три.

Глубину я почувствовал по давлению на уши. Три метра – глубина большинства бассейнов, и здесь я почувствовал то же самое. Потом оттолкнулся обеими ногами и погрузился еще глубже. Мне так заломило уши, что я подумал, они сейчас лопнут. Но выныривать не стал. Давление на легкие выдавливает кислород вам в кровь, так что на несколько секунд можно не заботиться о дыхании. Я смотрел сквозь зеленую воду. У меня так звенело в ушах, и на бедра и грудь так давила толща воды, что мне показалось, будто все мои ложь, и подлость, и бездарность, и ничтожество вдруг вышли из меня и смыты водой, и я, очистившись, готов зажить с ней заново, вступить в новую жизнь.

 

* * *

 

Когда я вынырнул, она кашляла.

– Это ничего. Это просто приступ тошноты, это бывает.

– Ты в порядке?

– Думаю, да. Это пройдет.

– Наглоталась?

– Нет.

Мы проплыли еще немного, и вдруг она беспорядочно забила руками по воде:

– Фрэнк, мне что-то нехорошо.

– Быстро хватайся за меня.

– Ах, Фрэнк. Я очень устала, потому что все время пыталась держать голову над водой, чтобы не наглотаться соленой воды.

– Только спокойнее.

– Это было бы ужасно. Я слышала о женщинах, у которых был выкидыш от рвоты.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-25; Просмотров: 206; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.157 сек.