Корова царя небесного 6 страница

Чтобы прийти в себя, Элюня походила по залам казино, не присаживаясь ни к какому столу. А может, на сегодня хватит? Долг получила, проиграла его, выиграть все равно не имеет права, ведь трезвая до омерзения, может, сесть в машину и вернуться домой? Сколько сейчас? Половина восьмого, самое время сделать вкусный ужин, принять душ, лечь в постель, почитать перед сном. А завтра встать пораньше и приняться за работу…

Благоразумные мысли мелькнули в голове и скрылись так же внезапно, как и появились. Как она может отсюда уйти, бросив тут на произвол судьбы этого безгранично желанного человека! А вдруг она больше никогда в жизни его не увидит?

Страсть к красавцу разгоралась с каждой минутой все сильнее.

Сидя за самым дешёвым столом с рулеткой и потихоньку спуская небольшие суммы, Элюня с тоской размышляла о том, почему желанный мужчина должен обходиться ей так дорого? Быть дорогими имеют право драгоценности, одежда, капризы, путешествия, но ведь не мужик же, Езус-Мария? В её-то возрасте?! Взять хотя бы Павлика. Ведь и он, даже в самой первой фазе их брака по любви, когда она ещё не знала о его скупердяйстве, взрывами усиленного обожания встречал каждую подаренную ею новую рубашку, новые галстуки, свитера, куртки, новые пижамы… Казик… Нет, надо быть честной, Казик ей ничего не стоил, но вот этот теперь… Увлеклась неизвестным мужчиной и лишь для того, чтобы остаться с ним под одной крышей, уже проиграла, слава богу, пятнадцать миллионов старыми…

Хотя нет, не все пятнадцать миллионов, вон какие-то жетоны ещё у неё остались…

На вращающемся круге вдруг блеснула ей в глаза восьмёрка. Взгляд на таблицу — никто на восьмёрку не поставил. Взгляд на вращающийся круг — опять блеснула восьмёрка. Интересно, сколько там этих восьмёрок, не меньше пятнадцати, наверное.

— Ставки сделаны, — сказала наконец крупьерша. — Ставок больше нет.

Элюня успела в последние доли секунды бросить на восьмёрку свои оставшиеся жетоны. И только бросив, сосчитала — оказалось шесть штук. Надо же, так внезапно выскочила перед ней эта восьмёрка.

— Восемь, чёрные, — произнесла крупьерша и поставила на жетоны Элюни стеклянную призмочку, что у нас прозывается куколкой.

Элюня даже не пошевелилась. Она так настроилась на проигрыш, что теперь силы совершенно оставили её. Выигрыш ошарашил как гром с ясного неба, и, ясное дело, она тут же оцепенела.

Шесть жетонов — это более пятисот злотых. Поразительно, значит, этот мужчина обходится ей дешевле, чем она думала…

Оцепенение продолжалось довольно долго, за это время была произведена выплата, сделаны новые ставки и колесо опять запустили. И опять выскочила восьмёрка. В себя Элюня пришла уже только после второй выплаты.

Переведя дыхание, Элюня подумала — а что, очень неплохой метод. Внезапное озарение уже неоднократно в истории человечества приносило успех, так почему бы и ей не воспользоваться?

Решив действовать по наитию свыше, Элюня довольно долго играла осторожно, малыми ставками, выбирая номера как попало. И надо же! Все равно каждый раз угадывала номер и выигрывала, пусть и по маленькой. А как же тогда быть с вдохновением? Рассердившись, Элюня стала делать более крупные ставки и как-то позабыла о Стефане Барниче. Короче, все говорило о том, что девушка постепенно становится самым настоящим азартным игроком.

Поскольку и в самом деле не все коту масленица, Элюня опять начала проигрывать. В результате сегодняшний выигрыш составил всего сто злотых, а это по сравнению со вчерашним золотым дождём было мелочью, не стоящей внимания. В конце концов Элюня устала от неравной борьбы с рулетным шариком и упрямым вдохновением, проголодалась и решила на сегодня закругляться.

Но стоило встать из-за игрового стола, как сразу же вспомнила о своём другом увлечении. Осмотрелась. Стефан Барнич уже не сидел за своим автоматом, а стоял рядом с рулеточным столом со ставками по десять злотых и неторопливо, время от времени ставил жетоны по сто злотых. Очень хотелось подойти к нему, ещё лучше, подхватить под руку, но это было бы сущим нахальством. Нахально было даже стоять рядом с человеком, увлечённым игрой. Элюня ни в коем случае не собиралась выглядеть нахальной, да и вообще не собиралась проявлять открыто свои чувства, напротив, решила их всячески скрывать. Откровенно говоря, это у неё не очень получалось. Во всем казино Стефан Барнич был единственным человеком, с которым она перекинулась парой слов, все остальные оказались где-то за пределами её внимания. Спроси кто, она и не сможет сказать, какие люди её окружали.

И тут совершенно неожиданная мысль пришла девушке в голову.

Ей вдруг вспомнился комиссар Бежан, вспомнилось, как он устанавливал факт её присутствия на скачках в определённый день, опрашивая свидетелей. И Элюня испытала прилив признательности и к пану Юреку, и к кассирше, и к буфетчицам, которые запомнили её и засвидетельствовали её присутствие в тот день на ипподроме. Это же надо, какую наблюдательность они проявили, как были внимательны! А она? В её живом воображении вдруг замаячил неизвестный бедолага, которому позарез требуется алиби на сегодняшний вечер, а она, Элюня, не сможет помочь ничем, если он вдруг сошлётся на неё. Ведь могла поклясться — во всем казино был в этот вечер лишь один человек… Ах нет, ещё был тот знакомый по ипподрому, который вернул ей долг, да, наверняка был, но вот как долго? Может, всего на минутку забежал?

Пристыдив себя без всяких на то оснований, Элюня, стряхнув наваждение, внимательно огляделась. Ага, вот этих двух мужчин она часто видела на скачках. Один большой такой и почти совсем лысый, только завиток посередине темени. И вчера тоже был тут, Элюня его заметила потому только, что он ни вчера, ни сегодня совсем не играл, а только общался с кем-то у стола с неработающей рулеткой. Второй — седовласый, худощавый, интересный мужчина, и тоже Элюня не видела, чтобы он играл. Ну и вчерашний агрессивный толстяк. Он и сегодня такой же красный и такой же раздражённый, и так же играет в самую дорогую рулетку, и ставки делает огромные. И ещё множество китайцев, но их, ясное дело, по лицу не распознаешь…

Оставив китайцев в покое, Элюня ещё раз добросовестно оглядела присутствующую в зале общественность, смутно ощущая необходимость кого-то отблагодарить за оказанную ей услугу. Она не собиралась выступать свидетелем в суде, вообще ничего конкретного делать не собиралась, просто хотела быть порядочной и честной.

Стефан Барнич, хотя и был занят рулеткой, в свою очередь внимательно наблюдал за девушкой. Перестала играть, не глупая, значит. Только вот почему вдруг так уставилась на знаменитого мафиози, главаря подваршавской мафии, которой даже русская мафия подчиняется?

Непонятный факт Барнича чрезвычайно заинтересовал.

Ни о чем не подозревавшая Элюня, решив, что выполнила свой долг по отношению к присутствующим, отвела глаза от колоритного толстяка и вновь погрузилась в свои мысли. Нет, она ни за что не подойдёт первой к мужчине, пусть он даже самый распрекрасный в мире, не станет ему навязываться, не предложит встретиться. Глупо и недостойно уважающей себя женщины. А он сам… не станет же он каждый вечер отвозить её домой на своём мерседесе, в конце концов, сколько можно стоять её машине на стоянке отеля Мариотт? А что тогда? Как-то по-другому надо действовать, но не владеющая искусством обольщения Элюня не знала как.

Так и не придя ни к какому решению, вся раздёрганная, девушка решила отправиться домой, с тем чтобы на следующий день опять появиться в этом притоне…

* * *

— Ну и никакой пользы от того, что тебя не было! — раздражённо произнесла, позвонив с утра, опечаленная Иола. — Из двух зол я бы уж предпочла тебя.

— А что случилось? — поинтересовалась Элюня, отложив в сторону фломастер.

— Да заявилась эта обезьяна Баська, принесла её нелёгкая из Парижа, и с ходу — на дансинг! А я и не знала, что она вернулась, не имела права так быстро возвращаться, цапля долговязая, выдра потёртая! Да ты её знаешь…

— Знаю. И что она сделала?

— Как что? Эта сука паршивая с ходу вцепилась в моего Тадика, а тому немного надо — завёлся с пол-оборота. А если бы ты была, глядишь, его внимание бы рассеялось и не присосался к этой гангрене паршивой. Я ещё вчера тебе названивала, хотела извиниться, а перед автоответчиком извиняться как-то глупо…

— Да брось! — перебила подругу Элюня. — Я тоже звонила тебе, и тебя тоже не было, а я хотела, напротив, тебя поблагодарить, и ещё подарок за мной, учти! Я нашла такое, такое, что теперь плевать мне на дискотеку!

— Езус-Мария! Что же ты такое нашла?

— Видишь ли, — засомневалась Элюня, — не знаю, как и рассказать. И стоит ли… Точнее, две вещи я нашла. Но смотри — никому!

Дико заинтригованная Иола поклялась, что словечка не проронит.

Элюня попыталась по возможности понятнее рассказать о случившемся.

— Я отправилась в казино. Думала, просто посмотрю, но принялась играть. И здорово выиграла.

— Шутишь? Серьёзно? И сколько выиграла?

— Да на машину хватит. Это одно…

— Спятить можно! — поразилась Иола. — А что же второе?

— Ещё хуже! Увидела одного такого… и втюрилась! А он на меня — ноль внимания, вот я и страдаю. Вся в растрёпанных чувствах.

— Дурью ты маешься, вот что я тебе скажу! — припечатала Иола. — Так я и поверила, что он не обратил на тебя внимания. К тебе все мужики липнут. Так что он, дорогая, или притворяется, или какая баба при нем ошивается. А что дальше?

— Да ничего, пока только все раскручивается. Я бы с удовольствием его охмурила, да ведь ты знаешь — не умею. И когда мне было учиться? Сначала Павлик, теперь вот Казик, не было необходимости охмурять, вот и опыта никакого. А пригодился бы!

Иола подтвердила:

— Да, опыта у тебя нет, это правда. Придётся прибегнуть к методам прабабок.

Обе прекрасно знали, в чем заключаются методы прабабок. Нет, речь шла уже не о веере, который следовало уронить в подходящий момент, чтобы предмет имел возможность его поднять и завязать светскую беседу. Господи, да мало ли всяких прочих приёмов обольщения! Главное, поставить все на женскую слабость: восхищаться мужской силой и ловкостью, а также блестящими умственными способностями охмуряемого; улучить момент и шлёпнуться в обморок, если, разумеется, под боком окажется спаситель и его крепкие руки; наводить тень на плетень и напускать таинственность и романтичность — короче, строить из себя сладкую идиотку.

Элюня неуверенно возразила:

— Понимаешь, условия не те. Вижу я его только в казино, а там полно народу. Шлёпнешься в обморок, а на помощь бросится кто другой. Да и вообще, когда играю, только об игре и думаю. Ну и на два фронта действовать никак невозможно. Поневоле растеряешься.

— Так ошивается при нем какая баба? — хотела знать Иола.

— Что ты! В казино бабы вообще представлены в меньшинстве, если и вовсе не в оппозиции.

Иола возмутилась:

— И ты ещё жалуешься! Спятила, не иначе, ведь идеальные же условия для охмурения! Иначе вообще дура будешь и я перестану с тобой разговаривать!

Элюня вынуждена была признать — подруга права. И в самом деле, в казино отсутствовала конкуренция, к тому же она, Элюня, огребла крупный выигрыш, а там уважают выигравших, хотя логики в этом никакой, ведь для того, чтобы выиграть, ума не надо, было бы счастье да везение. Правда, удачливым игрокам ещё и завидуют, но Стефан Барнич и сам выиграл порядочно в рулетку, так что не должен ей завидовать. А что касается женского полу, то в залах казино молодыми и красивыми были лишь девушки из обслуживающего персонала — крупьерши и официантки, но бедняги так заморочены, что им совсем не до амуров. Правда, видела Элюня одну красивую посетительницу, но эту даму бдительно стерёг муж, к тому же она была намного старше Элюни. Все же остальные не представляли собой никакой опасности, если можно сделать такой вывод на основании всего двух вечеров.

Положив телефонную трубку и опять взяв в руки фломастер, Элюня решила воспользоваться благоприятной ситуацией и предпринять дипломатические шаги на пути к обольщению красавца мужчины.

* * *

Однако судьба распорядилась иначе.

Сейчас Элюня работала над рекламой всевозможных предметов домашнего обихода, которые одновременно должны были служить украшением интерьера. Думая о своём и автоматически набрасывая эскизы, Элюня создала подлинные шедевры. Опомнившись, сама удивилась. Просто потрясающие люстры, чайники, вешалки, сушки, предметы для кухни и ванной, стиральные машины и пылесосы, всевозможные баночки и коробочки для продуктов и прочие мелочи. Так и хотелось их приобрести!

Элюня приступила к их компьютерной обработке, и тут пошли телефонные звонки. Да все служебные, деловые разговоры. На неё просто посыпались заказы и предложения, назначались встречи, и за один день девушка оказалась обеспеченной работой по крайней мере на полгода. К счастью, ей не пришло в голову отказаться хотя бы от одного заказа, за деловыми разговорами она напрочь забыла об огромном выигрыше в казино, о свалившемся на неё неожиданном богатстве и по привычке считала работу единственным источником существования. Она приняла все!

Непосредственным результатом переговоров стали встречи, назначенные на этот же день, и последняя закончилась лишь к полуночи. Ни о каком казино уже не могло быть и речи. Трудолюбивая и исполнительная Элюня знала, что завтра её рабочий день начнётся с рассветом, так что не могла себе позволить провести ночь в злачных местах.

В соответствии с принятым решением она села за работу с восходом солнца, которое, слава богу, в это время года не слишком усердствовало, появляясь на небосклоне лишь в полвосьмого утра. И хотя сердце билось тревожно и мысли несколько разбегались, она упорно трудилась. И наверняка не поехала бы в казино и в этот день, если бы не то обстоятельство, что требовалось отвезти заказчику выполненную работу. Выйдя из дому в полшестого, она освободилась уже в семь, а поскольку оказалась недалеко от отеля Мариотт…

Желанного джентльмена в казино не оказалось. На сей раз Элюня даже не подошла к автоматам: оттуда не просматривался вход в зал. Руководствуясь этими соображениями, девушка выбрала рулетку за десять злотых и заняла место лицом к двери.

И начала делать ставки.

Фортуна благоприятствовала ей средне. Девушка попеременно выигрывала и проигрывала, и к тому моменту, когда ей удалось поставить крупную сумму на выигранный номер, она с головой погрузилась в игру, закалившись в борьбе с судьбой. Войди в дверь хоть стадо слонов, она бы не заметила. В одиннадцать, спустив последние лежавшие перед ней жетоны, Элюня проиграла пятьсот злотых и окончательно выбилась из сил.

Предмета воздыханий все ещё не было. Охолонув после эмоциональной игры, Элюня подумала, что он вряд ли уже сегодня придёт, а она действительно спятила. Ей бы сидеть и усердно работать, а не предаваться азарту и несбыточным мечтам, не метаться по притону, не транжирить денежки, а зарабатывать их. Хорошо хоть, что спустила она то, что успела выиграть, а не свои кровные.

И очень недовольная собой и жизнью, Элюня поехала домой.

Стефан Барнич никак не шёл из ума. Сидя за работой, Элюня продолжала думать о нем, его лицо то и дело возникало перед внутренним взором девушки, а так бы хотелось увидеть его в натуре! Страстно, безгранично хотелось прикоснуться к нему хотя бы одним пальчиком, осторожненько. И пусть это прекрасное лицо улыбнётся именно ей, Элюне. Перекинуться с ним хоть парой слов… Ну какая же она идиотка, надо было выведать, женат ли он, не обязательно прямо спрашивать, можно и намёками, дипломатично. Правда, на пальце он носил обручальное кольцо, но это ещё ни о чем не говорит, она сама носила оставшееся от Павлика. Интересно, кто он, чем занимается? Да бог с ним, пусть занимается чем хочет, главное, нет ли у него жены? Но все равно, если не жена, то какая-нибудь баба есть наверняка…

Заставив себя работать, Элюня просидела за столом десять часов и только в шесть вечера решила, что пора и отдохнуть. Может себе позволить. Пыталась сама себя обмануть, но в глубине души уже знала, какой это будет вид отдыха. Ну конечно, отправится в казино, возможно, сегодня там его встретит. А по дороге для очистки совести купит наконец духи для Иолы.

За духами Элюня поехала в Панораму, там наверняка найдёт что-то чудовищно дорогое, не станет для Иолы скупиться, ведь она так ей благодарна! Выбрала флакон Митсуко Герлена, заплатила и уже выходила из магазина, когда по соседству, в обувном салоне, раздался крик. Крик подняла какая-то женщина, обнаружившая пропажу бумажника. Нет, украли его не в Панораме, кричала потерпевшая, она только что из электротоваров, там вокруг неё поднялась подозрительная суета, откуда-то набежали люди, затолкали её, а один грубиян чуть с ног не сбил, так это непременно он свистнул бумажник, а суету организовали его дружки, одна мафия, теперь порядочному человеку и в магазин зайти опасно, денег в бумажнике не было, она не дура, деньги всегда держит в косметичке, вот она, и деньги целы, а в бумажнике, о боже, были все документы! Паспорт, права, регистрационная карточка, кредитные карточки, загранпаспорт, служебное удостоверение, что-то ещё. Вот интересно, подумала Элюня, а загранпаспорт зачем она с собой таскает?

Продавщица пыталась успокоить клиентку, напомнив, что по крайней мере той никакого финансового ущерба не нанесено, но вышло ещё хуже. И без того расстроенная женщина совсем потеряла голову.

— Езус-Мария, кредитные карточки! — вопила она не своим голосом. — Машина! Немедленно в банк! Успеть известить! А то муж уйдёт! И меня ограбят! Ну неужели никто мне не поможет?!

Женщина металась, словно собиралась разорваться на части и помчаться сразу в несколько мест. Её блуждающий взгляд вдруг остановился на Элюне, которая столбом застыла в дверях обувного салона. Немногочисленные покупатели, услышав душераздирающие крики, благоразумно держались подальше и не спешили предлагать свою помощь. Возле несчастной суетились лишь две продавщицы — из парфюмерного и обувного. Ну и стояла остолбеневшая Элюня.

К ней и кинулась жертва ограбления.

— Позвоните моему мужу, умоляю! Тут где-нибудь есть телефон! Юзеф Ремяшко, запишите! А я должна мчаться в банк! Расскажите ему, что произошло, а машина оставлена на улице перед домом, а в регистрационной карточке записан адрес! Пусть спрячет машину, пока не увели! Умоляю вас!

Преодолев овладевшее ею оцепенение, Элюня записала фамилию мужа пострадавшей и номер его телефона на только что полученном чеке. Пострадавшая кинулась в двери и исчезла, Элюня двинулась на поиски телефона.

Позвонить ей разрешили с аппарата в соседнем отделе верхней одежды. Длина записанного номера и характерный набор цифр свидетельствовали о том, что это радиотелефон. Дозвонилась Элюня сразу же.

— Пан Юзеф Ремяшко? Я звоню по просьбе вашей жены. У неё украли все документы, в том числе и на автомашину. А она оставила её на улице и боится, что украдут, ведь в документах адрес. Просит вас о ней позаботиться.

— Что? — спросил пан Ремяшко.

Элюня повторила.

— А вы кто такая? — подозрительно спросил пан Ремяшко.

— Элеонора Бурская, но это не имеет значения! Я тут случайно оказалась.

— А где пани оказалась случайно?

— В Панораме.

— Так, значит, в Панораме обокрали эту ослицу?

Элюня подумала — не хотела бы она, чтобы пан Ремяшко был её мужем.

— Нет, она сказала — в магазине электротоваров.

— А что она делала в магазине электротоваров?

Тут Элюня поняла, почему пани Ремяшко не стала сама звонить мужу. Ведь казалось бы — звонок отнимет секунду-две, но она лучше знала своего мужа.

— Не знаю, что ваша жена делала в электротоварах, — дала исчерпывающий ответ терпеливая Элюня. — Мне она не сказала. Покупала, наверное, что-нибудь.

— Наверняка опять то, что не надо!

— Я тут ни при чем, проше пана. Она просила меня позвонить, чтобы вы успели позаботиться о машине, вдруг её бросятся воровать.

Последнее девушка прибавила от себя, боялась, пан Ремяшко поинтересуется — зачем заботиться о машине. Тот, однако, все равно нашёл что сказать.

— А сама она позаботиться не может?

— Не может, ей пришлось мчаться в банк из-за кредитных карточек.

— Каких кредитных карточек?

— Которые украли.

— Так карточки у этой раззявы тоже свистнули? Холера! А я не могу отсюда сейчас уехать, так что сами поезжайте к чёртовой машине.

— Что?! Я!

— Ну да, я польским языком говорю! И подождите, пока не заявится моя пулярда. Или я сам постараюсь выбраться. Адрес знаете?

— Нет, не знаю. И вообще, проше пана…

— Пилкарская, шесть. Вилла. Пять миллионов плачу.

Разговор с отечественным нуворишем становился все более забавным, и Элюня с трудом удержалась, чтобы не прыснуть в трубку. Одновременно мелькнула мысль о том, что пять миллионов — это как раз столько, сколько она вчера потеряла в казино, пан Ремяшко возместит ущерб, очень с его стороны благородно. Пилкарская недалеко, времени операция займёт немного, наверняка пани Ремяшко, зная своего супруга, постарается скорее вернуться домой, к брошенной на произвол угонщиков машине. А возможно, и самого Ремяшко проймёт. Интересно поглядеть на него.

— Ладно, — согласилась Элюня, — поеду. Какой марки машина?

— Мерседес. Зелёный, металлик. Возьмите такси, я оплачу.

— Я на машине, такси не потребуется.

— Так я оплачу бензин. Бурская Элеонора, я запомнил.

Последнее прозвучало столь зловеще, что Элюня забеспокоилась. В голосе пана Ремяшко отчётливо слышалась угроза привлечь Бурскую Элеонору к уголовной ответственности, если та не выполнит его поручения. Как пить дать, возложит на неё вину за украденный мерседес металлик, если его таки уведут.

Пан Ремяшко уже отключился, и Элюня со всех ног бросилась выполнять задание.

Зелёный мерседес спокойно и одиноко торчал перед особняком номер шесть по улице Пилкарской. Не украли! Облегчённо вздохнув, Элюня припарковалась рядом.

Прошло три четверти часа, Элюня замёрзла и включила двигатель, чтобы согреть машину. Куда же подевались супруги Ремяшко, почему не торопятся домой в столь драматических обстоятельствах? Элюня пересидела все фазы ожидания: обычного, раздражённого, тревожного и теперь находилась в стадии бешеной ярости. Что, в конце кондов, думают эти люди, свалили на неё свои проблемы и успокоились. А ей что, всю ночь торчать на Пилкарской? А может, и всю оставшуюся жизнь?

Вилла стояла тёмная и тихая, видимо, у Ремяшко не было ни детей, ни домашних, ни прислуги. Хотя дети, судя по возрасту обокраденной дамы, уже могли жить отдельно от родителей или вести разгульный образ жизни и развлекаться до утра. В соседнем особняке светились окна, а все остальные дома на этой небольшой боковой улочке стояли неосвещённые, пустые. Только по соседней Викторской улице время от времени проезжала машина.

Прошло два часа. Элюня подумала наконец о том, чтобы привлечь полицию. В конце концов, это её прямые обязанности. Отделение полиции, она знала, находится на Мальчевского, совсем близко, на машине она могла подскочить за пару минут, сообщить о создавшемся положении, свалить на полицию обязанности караулить бездомную машину, а самой покинуть пост. Однако какой-никакой жизненный опыт заставил её призадуматься, не мчаться в полицию очертя голову. Ведь давно известно: машина может простоять здесь и год и ничего не произойдёт, пока она, Элюня, торчит рядом, а стоит на две минуты оставить её без присмотра — и поминай как звали. Итак, без присмотра оставить машину она не имеет права, раз пообещала караулить, но сообщить в полицию необходимо. Как быть?

Глянула на освещённые окна соседнего особняка и решилась.

Полдевятого, ещё не поздно, время вполне приличное. Тщательно продумав дальнейшие действия, Элюня вышла из машины, заперла свою тойоту, включила сигнализацию и подошла ко входной двери дома номер четыре по улице Пилкарской.

Только после третьего звонка что-то брякнуло и из домофона донеслось:

— Кто там?

— Я насчёт машины, — жалобно произнесла Элюня. — Бурская я.

Элюня совершенно случайно выбрала самые подходящие слова из всех возможных. Автомашина для любого — самый животрепещущий вопрос, а когда к тому же прозвучит фамилия звонившего, совершенно незнакомая хозяевам, то это, с одной стороны, внушает доверие, а с другой — возбуждает любопытство, так и хочется разгадать загадку. Ни с того ни с сего какая-то Бурская приходит на ночь глядя по автомобильному вопросу, что бы это значило?

— Моментик! — ответил голос в домофоне.

Потом из него донёсся какой-то шум, слышались какие-то отдалённые голоса, и вот девушка отчётливо расслышала слова:

— …да не в голову, ты что! В коленку, в самый суставчик…

Домофон отключился, и тут же щёлкнул замок калитки. Элюня толкнула калитку, прошла несколько шагов и поднялась на крыльцо.

Дверь в дом распахнулась, на крыльцо вышел какой-то мужчина.

— Извините, что вас беспокою, — торопливо произнесла Элюня, машинально оглядываясь, на месте ли подопечная машина, — но не могли бы вы немного присмотреть вон за тем мерседесом, у шестого дома стоит…

— Машина Ремяшко? — уточнил сосед.

— Ну да! Видите ли, у пани Ремяшко украли документы на машину, и теперь они боятся, что машину уведут, меня попросили постеречь, а я больше не могу здесь торчать. Хочу сообщить в полицию, чтобы организовали охрану, да боюсь оставить машину на произвол судьбы, может, на неё уже кто-то нацелился и только ждёт, чтобы я уехала. Надеюсь, это займёт немного времени, я сейчас прямиком гоню в полицию, вот и хотела попросить вас это время приглядеть за ней.

Хотя уже стемнело и мужчина в темноте был плохо виден, а свет из распахнутой двери освещал его только сзади, Элюня заметила, как он весь расцвёл. Неизвестно почему опасность, грозящая соседской машине, преисполнила его живой радостью. Он охотно согласился выполнить просьбу неизвестной пани Бурской.

— Конечно, конечно, непременно пригляжу! Можете не беспокоиться. Поезжайте, конечно же, поезжайте, зачем вам тут стоять? А я пригляжу, непременно пригляжу. Проше бардзо, проше бардзо!

— Благодарю вас, я скоро вернусь…

На Мальчевского Элюня и в самом деле добралась за минуту. Ей даже не пришлось заходить в отделение полиции, потому что патрульные машины стояли перед ним на улице. Девушка обратилась к водителю первой с краю. За минуту, что ехала сюда, она придумала фразу, которую произнесёт, чтобы было и кратко, и понятно. Её сообщение прозвучало по-деловому чётко. Сержант полиции выслушал и потребовал паспорт. Записал паспортные данные Элюни и попросил показать, где именно стоит машина, хотя наверняка прекрасно знал улицу Пилкарскую. А Элюня и не возражала, даже если бы её не попросили, она все равно не отстала бы от полиции, пока собственными глазами не убедилась, что её сменили на посту. И пока не вернули паспорт, у неё не было ни малейшего желания ещё и этого лишиться.

Мерседес по-прежнему стоял перед виллой Ремяшко. Патрульная машина и Элюнина тойота остановились рядом. Сержант попросил Элюню:

— А теперь, будьте любезны, ещё раз повторите все, мне надо составить рапорт. Да, разумеется, располагая документами на машину, воры могли соблазниться возможностью её похитить. Благодаря вашему сообщению мы, не исключено, и сумеем поймать вора, укравшего документы. Итак, слушаю.

Преисполненная надежды наконец избавиться от неприятной, а главное, чрезвычайно промозглой обязанности, Элюня теперь уже не столь кратко, но столь же чётко и понятно рассказала о происшествии, не скрывая при этом своего негативного отношения к пану Ремяшко. На материальную выгоду от трехчасовой охраны его машины она уже потеряла надежду.

— Что же, черт возьми, эти люди себе думают? — тоже возмутился полицейский сержант. — Больше трех часов прошло, а они и не думают возвращаться!

— Я думаю — он думает, что она вернулась, — высказала предположение Элюня. — А она думает — он вернулся.

— Вот именно! Он проворачивает свои делишки, она же небось застряла у приятельницы, а мы с вами должны сторожить их имущество. А в доме никого нет?

— Думаю, никого, все время темно.

— Однако пятьсот злотых он обязан пани заплатить, раз обещал. Холодно, черт побери! Зазябли?

— Страшно! Потом, правда, включила двигатель, согрелась. Моя тойота хорошо греет. Так вы, пан сержант, полагаете, что деньги он должен мне заплатить? Тогда завтра я ему позвоню и напомню. Если, разумеется, и у вас не лопнет терпение и мерседес таки украдут. Боюсь, тогда он меня в этом обвинит. Он такой…

— Ни в коем случае! А рапорт зачем? Тогда уж мы с ним побеседуем. Вот, возьмите свой паспорт.

— И я могу ехать домой? — обрадовалась Элюня.

— Можете, конечно.

Элюня уже подъезжала к дому, когда вдруг одолели сомнения. Да нет, невозможно, чтобы патрульная машина, наверняка обременённая многочисленными обязанностями, торчала на Пилкарской, сторожа одну машину, когда вон сколько по Варшаве их крадут за один вечер. Патрульную машину могут вызвать на происшествие, воры воспользуются и уведут мерседес, а пан Ремяшко засудит её, Элюню. Господи, и зачем она вообще ввязалась в это дело? Ну конечно же, из-за своей глупой привычки в моменты волнения торчать столбом, вот пани Ремяшко и обратилась к ней с просьбой. А нужно было ответить — пусть сама звонит мужу, пусть сами договариваются. Ну да что теперь, задним умом все умные, а тогда не сообразила, согласилась помочь, идиотка несчастная! Но раз согласилась, теперь уж должна обещание сдержать.

Дата добавления: 2015-06-25