Беседы о журналистике 5 страница

Вот на этих дрожжах и замешано варево сенсации в буржуазной журналистике. Это варево не случайность, пе редкий деликатес. Готовить его начинающих журналистов обучают планомерно и методично. Обучение восходит к заповеди Р. Херста-старшего - основателя империи "желтой" прессы в Соединенных Штатах Америки.

Почему "желтой"? В борьбе за читателя он первым догадался сочинять "прессу для неграмотных" - комиксы. Минимум слов и максимум всем понятных рисунков - рассказы в картинках с бесконечными продолжениями. Первые циклы повествовали о приключениях "желтого" мальчика. Они имели успех, "пресса для неграмотных" обогатила инициатора и даровала его потомкам наследственный трон магнатов "желтой" журналистики. Свою заповедь Р. Херст-старший сформулировал в 1927 году: "Читатель интересуется прежде всего событиями, которые содержат элементы его собственной примитивной природы. Таковыми являются: 1) самосохранение, 2) любовь и размножение, 3) тщеславие. Материалы, содержащие один этот элемент, хороши. Если они содержат два этих элемента, они лучше, но если они содержат все три элемента, то это первоклассный информационный материал".

Такова сенсация. Но для чего она? В чем подлинные цели поиска и тиражирования материала? Потрафить обывателю, пощекотать нервишки, а дальше что? На это ответил великий русский сатирик М. Салтыков-Щедрин задолго до теоретизирующих обобщений Р. Херста. Спросите такого газетчика, рекомендовал он, "чего он хочет, какие цели преследует его газета? - и ежели в нем еще сохранилась хоть капля искренности, то вы услышите ответ: хочу подписчика!.. О, господи, спаси и помилуй!

О каких же тут целях может идти речь, кроме уловления подписчика? "Scripta" (письмена. - В. У.) исчезают бесследно, не оставляя в памяти ничего, кроме мути; но подписчик остается (вон он, слоняется по улице! где у тебя портмоне... дур-рак!), и запах его имеет одуряющие свойства. Надо изловить его; а чтоб достигнуть этого, необходимо давать ему именно ту умственную пищу, которая ему по вкусу... Всякая новость передается в газете бойко, весело, облитая пикантным соусом. Завтра девять десятых этих слухов окажутся лишенными основания, но зато они заменятся таким же количеством других слухов, которые окажутся ложными послезавтра.

По части слухов, кроме системы приспешничества, много способствует и дар выдумки. Существует целая армия сотрудников, репортеров, странствующих витязей, которых единственное назначение заключается в том, чтобы оживлять столбцы и занимать читателя целым ворохом небывальщины".

Да, небывальщина - это еще одно херстовское кредо.

Оно звучит приблизительно так: истинный ас журналистики не только ищет сенсацию, но и создает ее сам.

Хрестоматийный пример продемонстрировал сам "дедушка" Р. Херст. "Обеспечьте публикацию снимков начала войны между США и Испанией", - дал он приказ по редакции в 1898 году. "Но война не началась", - удивились подчиненные. "Опубликуем снимки, и она начнется", - спокойно парировал босс.

Война действительно началась, так как положение давно уже было весьма напряженным. Необходимой искрой в груде сухого хвороста оказалась провокационная публикация сфабрикованных снимков.

Фельетонист В. Дорошевич сочинил подобную сцену в сатирической миниатюре из жизни русских буржуазных газетчиков "Южные журналисты".

Редактор дает поручение едва начавшему свой путь репортеру:

"- Когда нет новостей, их надо выдумывать. Самые интересные политические новости - это всегда те, которые выдумываются. Вы помните этот огромный успех, который имело наше известие о бешенстве Гладстонавнука?

- Да, но потом пришлось опровергнуть.

- Ничего не значит. Публике это доставило только удовольствие. Все сказали: "И слава богу, что этого не случилось". Все очень любят этого государственного человека. А что сегодня у наших конкурентов?

- Описание революции в Испании, которой не было.

- Ничего не значит. Публика с интересом будет читать подробности..."

В. Дорошевич сатирически преувеличивал. Однако нынешняя буржуазная журналистика по бесцеремонности некоторых приемов превосходит любые преувеличения.

Особенно когда дело касается клеветы на Советский Союз, страны социалистического содружества и страны, следующие курсом прогрессивного национального развития.

Здесь не только погоня за подписчиком, за прибылью, за популярностью, но и стремление достигнуть зловещей цели - усиления мировой напряженности. Вот корреспондент английской газеты "Дейли телеграф" сообщает из ЮАР: в Анголе подвергают насилиям мирных граждан.

Особенно велики гонения на португальцев и христиан.

А через номер-другой газета дает опровержение: мол, наблюдение южноафриканского корреспондента не подтвердилось. Группа западных журналистов, недавно посетивших Анголу, ничего подобного там не видела. Точно по сценарию фельетониста. Но на юмористическую ноту не настраивает. Опровержение - так и задумано! - прочтут немногие (мелкий шрифт, неброское место в газете), а клеветническое обвинение посеет неприязнь в душах множества читателей.

Не только под едким пером фельетониста, но и в реальной жизни чудище сенсации больно поражает подчас и самых своих ярых служителей. Семейство Херстов стало его жертвой после того, как сотни раз приносило в жертву других людей.

4 февраля 1974 года внучка первого магната Р. Херста Патриция Херст была похищена из своего дома.

Эта история побила все рекорды в прессе и на телеэкране. На протяжении двух лет не было такого события из похождений "блудной дочери", которое не попало бы на страницы газет. Более того, не собрало бы столь обильного урожая заголовков, строк и повышенных гонораров.

Еще бы: похищение, ограбление банка, убийства, исчезновения, а по классификации Херста-деда: самосохранение, любовь, тщеславие - все в избыточных, прямо-таки чудовищных количествах присутствовало в этой истории.

Что и говорить, зловещая расплата за нажитый на сенсации капитал! Зловещая в моральном, гуманистическом отношении. Но вот в финансовом? Злоключения внучки Херста пока не привели газетную империю к разорению.

Американская Фемида оказалась благосклонной к именитой преступнице - ее досрочно освободили из тюрьмы.

А вскоре издательство "Даблдэй" объявило о публикации воспоминаний "блудной дочери". Она детально описывает свое участие в преступлениях и за это получает гонорары в сотни тысяч долларов. Так умножаются всходы духовной отравы, рассеиваемой буквами - семенами "желтой" прессы.

В буржуазной журналистике разработаны очень тонкие, психологически изощренные способы установления контактов. И здесь же, рядом, самые беспардонные способы извлечения дефицитной информации, перешагивание через любые барьеры - такта, нравственности, порядочности, уважения к человеческому достоинству. Не без гордости, не без профессионального гонора рассказывает о своей карьере французский буржуазный репортер:

"Благодаря журналистике я соприкасался с королями и мошенниками, с учеными, убийцами и сумасшедшими; я познакомился с бурными заседаниями палаты, с рыданиями в зале уголовного суда и слышал ропот мятежей; в течение многих лет, вставая рано и возвращаясь поздно, я приближался к людям великим и ничтожным в самый важный момент их существования, когда смерть или жандарм, богатство или слава собирались войти к ним... Так, например, я вспоминаю себя в один дождливый зимний вечер на окраине города у дома, заселенного рабочими.

- Пойдите к этой женщине, - сказали мне в редакции. - Ее сыну отказано в помиловании. Его казнят.

Она вам, быть может, расскажет что-нибудь интересное.

Главным образом постарайтесь получить фотографию.

Я пошел... Это было мое ремесло".

Рубить сплеча, рубить по живому, не задумываясь о боли жертвы, которая очередной раз воздается божеству Сенсации, - так вырабатывается специфический профессиональный облик. Иногда он влечет за собой почти полную утрату облика человеческого.

Постепенно формируются и специфические, извращенные запросы и интересы аудитории. Интересы, "настоянные на клубничке", приноровленные к замочной скважине, далекие от забот о мире и человечестве. Об этом в атмосфере наглеющего фашизма с большой тревогой писала поэтесса М. Цветаева:

Кача - "живет с сестрой"

ются - "убил отца!"

Качаются - тщетой

Накачиваются.

Что для таких господ

Закат или рассвет?

Глотатели пустот,

Читатели газет!

Газет - читай: клевет,

Газет - читай: растрат.

Что ни столбец - навет,

Что ни абзац - отврат...

- И вее-таки не сенсация в буржуазной прессе источник золотого дождя. Персона номер один - это реклама.

- Совершенно верно. Сенсация - главный механизм сбыта журналистской продукции. Источник же чистой прибыли - реклама.

Чикагский суд в 1976 году слушал дело фирмы "Сире, Робак и К°". Предпринимателей уличили в крупном мошенничестве. Казалось бы, событие, соответствующее нормам "ньюс". Казалось бы, невыдуманная сенсация.

А местные газеты как в рот воды набрали. Опытные, крупные редакции: "Чикаго трибюн", "Чикаго сантайме", "Чикаго дейли ньюс" - ни строки! В чем дело?

Неоперативность, лень, внезапное переключение интересов на более высокие материи? Ни первое, ни второе, ни третье. Переплетение интересов фирмы и редакций - причина стоического молчания газетчиков среди бушующего моря молвы.

Все же на десяаый день процесса "Чикаго сантайме" сообщила, что суд идет, в коротенькой заметке на фоне пространных статей с крупными заголовками о менее ярких событиях. Потом принесли запоздалую дань "объективности" и конкурирующие издания.

Так где же причина такой поразительной скромности?

Ее без особого труда объяснил нью-йоркский журнал "Коламбия джорнализм ревю", посвященный проблемам журналистики. Отбросив лицемерие ради собственной популярности, журнал напомнил, что судимая фирма - третья в США по величине затрат на рекламу. В частности, на рекламу в газете "Чикаго трибюн" фирма тратит ежегодно пять миллионов долларов. Другие чикагские газеты, радио и телевидение тоже не обижены корпорацией.

Удивительно ли, что обласканные редакции не торопились скомпрометировать источники собственных прибылей, предав гласности неблаговидные деяния хозяев.

Кому же в здравом уме придет в голову рубить сук, на котором сидишь, душить курицу, исправно несущую золотые яйца? Суд минует, страсти улягутся, бизнесмены заплатят посильный штраф во славу богини правосудия Фемиды - и жизнь потечет своим чередом. А вместе с ней новые заказы на рекламу в редакции чикагских газет, оплаченные по высшим ставкам.

Общие доходы от рекламы у ежедневных американских газет приближаются к 10 миллиардам долларов в год. Около половины этой суммы составляют доходы телевидения.

Американские исследователи журналистики не скрывают, а подчеркивают, что в наши дни 60 процентов площади в рядовой газете отведено рекламе, которая и дает не менее трех четвертей общего дохода. Львиная доля "эфирного времени" служит тому же.

Но получить рекламу можно лишь от тех, кто доверяет газете, "дружит" с нею, уверен в ее поддержке. А как оправдать это доверие?

"Если в отеле, - рассказывают американские теоретики журналистики, случается смерть или самоубийство, название его редко упоминается". Можно "спугнуть" постояльцев мрачными ассоциациями. "Если крупный рекламодатель женится, - продолжают они, - можно ручаться, что в разделе светской хроники эта свадьба будет подана крупным планом. А если он разводится, газеты частенько игнорируют этот факт, невзирая даже на самые сочные подробности. Имена магазинных воров и растратчиков публикуют, но названия обкраденных магазинов и фирм стараются по возможности опускать".

Вот так, даже всевластной Сенсации порой приходится потесниться перед еще более властной Рекламой. Но обычно пружины спроса и бизнеса отнюдь не мешают, а помогают друг другу.

В американском телевидении есть важное понятие "рейтинг". Это спрос на ту или другую программу, учет ее популярности. От "рейтинга" зависит цена рекламы в данной передаче. Сто долларов за минуту в передаче с высоким "рейтингом"" - вот плата за популярность.

А популярность обеспечивает... все та же сенсация.

Американский журнал "Нью-Йорк" опубликовал сравнительную шкалу сюжетов высокого "рейтинга". Своеобразный прейскурант. О нем рассказал в корреспонденции из США советский журналист Г. Боровик под точным заголовком "Почем нынче открытые раны?". По этому ценнику убийство, "соответственно обставленное", получает 50 очков, уничтожение города тоже 50, покушение на убийство - 30, показ результатов убийства - 25, тяжелое ранение (открытая рана, течет кровь) - 30 очков, ранение средней тяжести 18, убийство упоминаемое - 5.

Такова современная, утонченно разработанная интерпретация старого репортерского правила "Смерть продать легче, чем рождение".

"Нет, мы не идем на поводу у рекламодателей. Нет, нет, мы свободны в выражении своих мнений", - говорил на встрече с группой советских журналистов М. Говард, редактор газеты "Рокки маунтин ньюс" (штат Колорадо, США). И приводил доказательства: "Они, например, настаивают на публикации непристойных рисунков, однако мы их не печатаем. Или, скажем, в объявлении о нашумевшем порнографическом фильме мы можем вообще выбросить слово из заголовка".

Не слишком веские доводы. Куда убедительней и реалистичней пример отлучения от журнального амвона редактора Дж. Харриса. В ежемесячнике "Сайколоджи тудей", который он вел не первый год, Дж. Харрис опубликовал весьма доказательную статью о росте алкоголизма в США. "Спиртные короли" восстали. Посыпались серьезные замечания и предупреждения главе корпорации, и нарушивший "правила игры" журналист немедленно был уволен. Ни профессиональный опыт, ни давний стаж работы на корпорацию не предотвратили сурового финала.

Очень уместно вспомнить здесь выводы известного французского исследователя журналистики Ж. Кайзера.

Вершителям бизнеса, говорит он, "нет нужды спорить о "линии" газеты с ее владельцем, потому что последний автоматически делается защитником интересов рекламодателя. Последствия этого сговора, этого отождествления тяжелы. Они приводят большинство крупных газет к аполитичности, к опустошенности и уклонению от борьбы, отказу от выражения своего мнения".

Зато им остается почти неограниченная свобода искать самый выигрышный фон и самый завлекательный стиль для рекламных трюков. Ну, например: "Несколько капель духов фирмы придают такую неотразимость, что вас непременно изнасилуют на Пятой авеню".

Или еще. Пилот, летевший над Англией на высоте три тысячи метров, сообщил: "Вижу шестнадцатиметровую розовую свинью, предупреждаю опасность столкновения". Возгласы недоумения и раздражения встретили радиограмму: "Что еще за глупые шутки?" Новость попала в газеты - рекламодатели достигли цели. Надувная резиновая свинья оказалась рекламой изощрявшейся в остроумии фирмы. Многозначительный символ...

А не так давно в западногерманском журнале "МК"

появилось такое объявление: "Если вы собираетесь ограбить банк, не забудьте обратиться в нашу фирму. Только здесь с помощью компьютера "Комодоре" вы сможете рассчитать оптимальную модель преступления".

Комментарии, думается, излишни.

- В рекламных целях порой создаются донельзя экстравагантные издания.

- Не только экстравагантные. Случаются просто монстры. Взять хоть вышедший в штате Нью-Йорк журнал "Аееаееин", что означает "Убийца".

"Возможно, это просто розыгрыш? - глядя на обложку нового журнала, может подумать нормальный человек. - Какая-нибудь малоудачная острота, невинный рекламный трюк?" Думая так, он забывает, что живет в капиталистическом обществе, где процветает пропаганда садизма, рождающая все новые и новые перлы. Им посвящен журнал "Ассассин", который, в частности, повествует: "Убийство главы государства вряд ли можно осуществить меньше чем за три миллиона. Оно требует сил поддержки, второго вооруженного эшелона, обеспечения путей отхода, нескольких групп убийц и значительного количества официальных бумаг для сокрытия следов.

Обычной тактикой является использование огнестрельного оружия с крыш, в стиле убийства Джона Кеннеди".

Затем читателю дотошно разъясняют, что убийство по контракту предполагает четыре этапа: усвоение переданной информации, планирование, шпионаж за жертвой и само кровопролитие. В отдельной статье подробно обсуждается "проект убийства Фиделя Кастро". А на обложке журнала - лицо человека. На него наложена сетка оптического прицела. Рядом вопрос: "Как вы это осуществите?"

Что это? Бред умалишенного, распечатанный для острастки здоровых? Рекламная модель на тему "свобода печати"? Или бесовский шабаш растления, превзошедший все допустимые границы? Как ни поразительно - последнее. Этот опыт, как бы он ни закончился, не прошел незамеченным. Журнал нашел подписчиков.

Дотошные любители курьезов рассказывают, что счет им в американской журналистике ведется не первое столетие. В 1849 году петербургский журнал "Библиотека для чтения" сообщал о заокеанских коллегах, которые придумали великолепное средство избавиться от типографских расходов. "Все выглядит так. Вы подписываетесь на местную газету - платите безделицу - и дважды в неделю посылаете в редакцию свой носовой платок.

На этом платке редакция приказывает отпечатать для вас грязью политические и литературные новости, полученные с последней почтой. Прочитав свой платок, вы отдаете его в стирку, а затем снова отправляете в редакцию и... получаете следующий номер этой весьма своеобразной... газеты". Это, конечно, выдумка, хоть и весьма саркастическая. Автор статьи в "Библиотеке для чтения"

едко высмеивает любовь кое-каких журналистов к грязному белью, посредством которого можно, оказывается, целиком обеспечить процветающий периодический орган.

Но и эта мрачная выдумка звучит куда веселее, чем невыдуманный реальный журнал "Убийца".

Счет курьезным изданиям далеко не закрыт. Недавно журнал "Знание сила" сообщил о некоторых из них. Чаще всего с такими забавами знакомятся парижане. В столице Франции выходит, например, газета "Ла Гурмандиз" ("Лакомство"), которую печатают на эластичном вафельном листе безвредной типографской краской. Прочитав такую газету, ее можно съесть, запивая чаем. Но если верить читателям, эта газета не удовлетворяет ни их духовные запросы, ни желудки.

Газета "Ле бьен етр" ("Хорошее самочувствие")

обещает тем подписчикам, которые выпишут ее сразу на сорок лет, дополнительную пенсию и бесплатные похороны, однако такой блестящей перспективой соблазнились немногие. Одно время пользовалась некоторым успехом газета "Ле мушуар" ("Носовой платок"). Она печаталась на тончайшей японской бумаге и действительно могла служить носовым платком или салфеткой. Однако типографская краска оставляла пятна на носу и губах, и газета постепенно лишалась подписчиков.

И наконец, последний опыт: газета "Ла бон нувель"

("Хорошая новость"). Она преподносила своим читателям только приятные сообщения, чтобы поддерживать у них хорошее настроение. Однако после выхода восемнадцати номеров газета разорилась: по-видимому, иссякли источники для хороших новостей.

В последнем случае парижане были неоригинальны.

Их опередил калифорниец Б. Бэйли. В самом начале семидесятых годов двадцатого века в местечке Фаа-Окс, недалеко от столицы Калифорнии Сакраменто, Б. Бэйли заявил об издании "Эквэриэн тайме", "первой в мире газеты, печатающей только хорошие новости". Прожила она недолго надежными подписчиками оказались лишь любители курьезов и журналисты, обыгрывающие ее в своих фельетонах.

Вот еще один редкий образец периодического издания:

самая маленькая газета в мире под названием "Эсфуэрсито". В переводе с испанского - "Маленькое усилие".

Подзаголовок звучит громко: "Периодический голос на службе народа". Газета выходит в перуанском городе Пуно, расположенном на берегу озера Титикака. Она печатается в обычной типографии двумя красками на двадцати страницах размером 12 на 17 сантиметров. Тираж малютки совсем не мал - 10 тысяч экземпляров. "Маленькое усилие" работает как большое: публикует злободневную информацию и развлекательные материалы.

В начале восьмидесятых годов немалое впечатление на респектабельных англичан произвела журналистская новинка: заявил о своем существовании журнал "Международное обозрение словесной агрессии". О его содержании дает представление, например, статья профессора Альтмана "Словесные оскорбления в древней Ирландии".

Следующая публикация посвящена ругательствам, которые выкрикиваются во время футбольных и боксерских матчей. Есть сведения, что новинка не испытывает недостатка в подписчиках.

Изобретения продолжаются. Какие еще зловещие и странные газетные курьезы ожидают западных подписчиков в будущем?

- Наверное, каждый слышал, что высосанная из пальца сенсация, ложная информация именуется "уткой".

Чем же провинилась эта кроткая птица?

- Провинилась случайно, как во многом случайно происхождение вполне серьезных терминов, тем более профессиональных жаргонных словечек.

Выражение "газетная утка" имеет давнее происхождение. Ему почти столько же лет, сколько самой журналистике, около трехсот. Оно возникло в XVII веке в Германии.

После сомнительных, хотя и соблазнительных для роста тиража, известий газетчики, считавшие себя добропорядочными, ставили пометку из двух букв: NT - эн-те поп testatur - не проверено). Такой пометкой завершалось, к примеру, известие: "На территории графства Таксис рождено дитя о двух головах и с шестыми пальцами подле мизинцев".

Условный знак звучал как "энте", что по-немецки значит "утка". Так вполне безобидная птица стала символом самых беззастенчивых журналистских измышлений.

Журнал "Наука и жизнь" в разделе "Кунсткамера"

рассказал читателям, что одна из самых знаменитых "уток" вылетела в 1835 году из-под пера редактора газеты "Нью-Йорк сан". В том году известный британский астроном Дж. Гершель отправился в Южную Африку в надежде найти идеальное место для наблюдений Луны.

Астроном еще не успел распаковать свою аппаратуру, как в нью-йоркской газете появилось первое сообщение: "Новый телескоп, самый мощный из всех, созданных до настоящего времени, позволил ученому рассмотреть поверхность Луны как на ладони и первым в мире увидеть ее обитателей!" Последующие выпуски газеты подрооно знакомили читателей с жизнью селенитов - жителей Луны (Селены).

Вся мировая печать клюнула на "утку". Даже авторитетные научные журналы помещали статьи с иллюстрациями, сделанными по описаниям газеты. "Утка" погибла, когда сбившийся с курса корабль случайно доставил Дж. Гершелю несколько газет, описывавших его открытия. Ученый немедленно разослал письма с опровержением.

Другая столь же поразившая воображение "утка"

принадлежит радиожурналистике и тоже связана с космосом. Ее, как правило, приводят в пример социальные психологи, раскрывая "механизм" коллективного подражания, внушения и паники.

30 октября 1938 года северо-восток США потрясло необычайнейшее происшествие. По радио передавали инсценировку фантастического романа Г. Уэллса "Война миров" о нашествии марсиан на Землю. Передача была сделана в виде репортажа с места высадки воинственных существ, которые сеяли вокруг себя смерть и разрушение.

Перед тем как развернулись бои с марсианами, радиослушателей ознакомили с вымышленными сообщениями из обсерваторий и комментариями "маститых" астрономов о якобы приближавшихся к Земле "марсианских объектах".

Передача продолжалась около двух часов. Через час после ее начала в штате Нью-Джерси, на территории которого будто бы шло побоище, поднялась невероятная паника. На дорогах штата теснились машины, рейсовые автобусы брались с бою. Люди стремились поскорее выбраться из опасного района, паника улеглась только через несколько часов.

Полагают, что в данном случае "утка" возникла независимо от воли журналистов, как бы сама собой вылупилась, оперилась и захлопала крыльями на страх аудитории.

Но в наши дни деятели телекомпании Эн-би-си хорошо знали, чего добивались, стремясь повторить эффект.

На этот раз по сценарию роль грозных марсиан выполняли борцы за ядерное разоружение. Именно они захватили пять заложников на базе ядерных подводных лодок в порту Чарлстон (штат Южная Каролина) и требовали от Белого дома под угрозой взрыва собственной ядерной бомбы срочного разоружения этих субмарин.

Телефильм исполнен столь документально, передача велась настолько искусно, что на телестудии раздались сотни тревожных звонков. Фильм завершился ядерным взрывом над Чарлстоном - борцы за разоружение были морально заклеймены. Вот, мол, каковы они, - с неизбежностью делала вывод большая часть многомиллионной телеаудитории, - ни с чем не считаются, лишь бы настоять на своем. Долой их!

Гуси Рим спасли, а "утки" могут мир погубить - такой из этих историй впору сделать вывод.

У других профессиональных терминов и "словечек"

менее примечательная история. И все же...

Редактор "Комсомольской правды" в годы войны Б. Бурков вспоминает тяжелые будни редакционной работы. Жесткий продовольственный паек, холодное помещение, тревожное ожидание вестей с фронта - о продвижении армии, о своих близких, фронтовых полпредах - корреспондентах.

И вот в сдержанный разговор о безмерно трудном времени врывается рассказ-шутка. Его автор - журналист С. Крушинский, в ту пору фронтовой корреспондент "Комсомольской правды". Рассказ относится к середине 1943 года. В короткий перерыв между оперативными заданиями журналист хотел развеселить коллег, и это ему удалось. Вот эта юмореска, сохраненная и опубликованная Б. Бурковым.

"На днях в нашу редакцию забрел непросвещенный посетитель. Первые же услышанные слова привели его в ужас.

- Полоса загорелась, - громко сказал кто-то по телефону.

К удивлению посетителя, никто не побежал тушить полосу. Но это было только начало. Тот же голос спокойно продолжал:

- Борис Сергеевич, сегодня получен кусок Карельштейна.

Боже мой, что же с беднягой случилось, если его доставляют кусками?

-...Непомнящий и Андреев? Они в загоне.

В загоне зимой? Хотя бы дали место в крытом сарае.

-...Корабль склишировали. Я думаю, нужно утопить его в подвале.

В подвале? Целый корабль?!

... - Борис Сергеевич, что будем делать с Гуторовичем?

- Да уже устарел, разобрать его...

Разобрать человека, какой ужас!

-...Потом вот что. Щеглова-то опять недотравили.

Опять? Значит, это уже не в первый раз. Хотя бы уж сразу, один конец.

-...А так вообще все в порядке. Крушинскому отрубили хвост. Думаю, еще придется его сегодня зарезать...

Посетитель не дослушал телефонного разговора, боясь, что и до него дойдет очередь, он прыгнул с площадки шестого этажа в лестничный пролет".

Ну как? Все ли тут понятно непосвященным, против которых профессионалы составляют свой терминологический "заговор"? Стоит ли объяснять современному эрудированному читателю, что "загон" - это папка с подготовленными, но неоперативными материалами, что "подвал" - это место в нижней части газетной страницы, так же как "чердак" - в верхней? Что "разобрать" устаревшую публикацию - значит рассыпать гранки набора ы тем самым лишить автора надежды увидеть эту публикацию в газете?

А вот то, что "травление" - это важнейший процесс производства "клише", то есть заготовок иллюстративного материала для постановки в талер (специальный стол в типографии, где весь текст газеты собирается в металле), наверное, известно не каждому.

"Резать", "рубить хвосты", что называется, "ежу понятно" - сокращать уже готовые куски, которые не "встают" в отведенное для них макетом пространство.

Мучительная операция - недаром именутся так зловеще. Нет такого журналиста, который бы спокойно перенес, как его публикацию "режут" по живому - сокращают. Ощущение и вправду похоже на то, что режут тебя самого. Выверен каждый слог, отточена каждая фраза, каждый абзац. И вдруг на тебе! - не терпящий возражения приказ секретариата: сократить на 20, а то и 50 строк. Два-три абзаца! У необстрелянных авторов в этот момент на глаза набегают слезы. Рождается протест: пусть совсем не печатают, чем в искореженном виде!

Но время проходит - новичок привыкает. Во-первых, писать покороче, во-вторых, сокращать себя самого даже в самый последний момент, даже "по живому".

Дата добавления: 2015-06-26