Древняя Греция. Древний Рим. Византия 35 страница

и мачехе. Когда все они оказались вместе, то и Юлия Домна, и

высокопоставленные лица пытались примирить братьев. Антонин, поскольку все

противодействовали ему в его желаниях, больше по необходимости, чем по

доброй воле склонился к дружбе и согласию, скорее показному, нежели

истинному. Оба брата таким образом начали управлять империей, имея равную

власть. Они пожелали уйти из Британии и поспешили в Рим, везя с собой

останки отца (Геродиан: 3; 10, 15). Всю дорогу они ссорились и даже не

садились за один стол -- слишком сильно было подозрение, что другой первым,

сам ли, или подговорив слуг, успеет тайком отравить каким-нибудь губительным

ядом еду или питье брата. Тем более они торопились: каждый думал, что

опасность уменьшится, как только они окажутся в Риме и разделят дворец

пополам; в этом обширном и многолюдном жилище, которое превосходило

размерами целый город, каждый мог жить сам по себе, как ему вздумается.

Действительно, по их приказу были наглухо забиты все проходы между двумя

частями дворца, причем каждый выставил свою стражу. По возвращении в столицу

они сходились вместе лишь для того, чтобы иногда показаться на публике. Но

после торжественных похорон Септимия Севера они начали враждовать уже в

открытую и с ненавистью строили друг другу козни. Каждый делал все, что мог,

лишь бы как-нибудь освободиться от брата и получить в свои руки всю власть.

Соответственно с этим разделились мнения всех тех, кто снискал себе

какое-нибудь положение и почет в государстве. Большинство склонялось к Гете,

потому что он производил впечатление порядочного человека: проявлял

скромность и мягкость по отношению к лицам, к нему обращавшимся, занимался

обычно более серьезными делами. Антонин же во всем выказывал жестокость и

раздражительность. И поскольку он во всем проявлял буйный нрав и больше

угрожал, чем убеждал, то и друзьями его становились скорее от страха, чем от

доброго к нему расположения.

Провраждовав так некоторое время, братья совсем было собрались

разделить между собой империю для того, чтобы не злоумышлять друг против

друга, оставаясь все время вместе. Решили, что Гете должна отойти восточная

часть державы со столицей в Антиохии или Александрии, а Антонину -- западная

с центром в Риме. Но когда об этом соглашении сообщили Юлии Домне, она

своими слезами и уговорами убедила их отказаться от столь пагубной затеи.

Этим она, возможно, уберегла римлян от новой гражданской войны, но обрекла

на смерть родного сына. Перепробовав все виды коварств, Антонин потерял

терпение и решил действовать открыто -- мечом и убийством. 26 февраля 212 г.

он внезапно напал на Гету в спальне Юлии Домны и заколол его. Осуществив

убийство, он выскочил из спальни мачехи и с громким криком бросился вон из

дворца. Воинам дворцовой стражи он велел без промедления проводить его в

преторианский лагерь, где под охраной у него будто бы есть еще надежда

спастись: оставаться здесь во дворце -- значит, идти на верную гибель. Не

зная, что произошло внутри дворца, те поверили и, так как он бежал без

оглядки, все выбежали вслед за ним. Оказавшись в лагере, он вбежал в храм,

где преклоняются перед войсковыми значками и статуями, и, бросившись на

землю, стал давать благодарственные обеты и приносить жертвы за спасение.

Когда об этом сообщили воинам, все они, пораженные, сбежались к нему.

Антонин выступил перед ними, но не стал прямо рассказывать, что собственно

произошло, а кричал только, что избежал опасности и козней заклятого врага,

что в тяжкой борьбе еле-еле осилил врагов, что под угрозой были они оба, и в

его лице милостивая судьба сохранила хотя бы одного государя. Тут же он

пообещал за свое спасение и единовластие выдать каждому воину по 2500

аттических драхм, а также в полтора раза увеличить получаемое ими

довольствие. Закончив речь, он велел преторианцам разойтись и сразу получить

эти деньги из храмов и казнохранилищ. Таким образом в один день было

безжалостно расточено все то, что Север восемнадцать лет копил и сохранял,

причиняя несчастья другим. Услыхав о таких суммах и сообразив, что

произошло, воины объявили Антонина единственным императором, а Гету

провозгласили врагом. Проведя ночь в лагерном храме, набравшись смелости и

приручив армию своими раздачами, Антонин отправился в сенат со всем войском,

вооруженным более, чем это в обычае при сопровождении государя (Геродиан: 4;

1, 3--5). Воинов он поставил посередине двойным рядом между сиденьями

сенаторов и после этого произнес свою речь. Он жаловался на козни брата,

речь его была путанной и нескладной; во всем он обвинял брата, а себя

оправдывал. Все это сенат слушал без всякого удовольствия (Спартиан:

"Антонин Каракала"; 2). Он говорил это, срываясь на крик, полный гнева,

бросая сумрачные взгляды на друзей брата; оставив почти всех дрожащими и

бледными, он поспешил во дворец.

В скором времени были убиты все близкие и друзья брата, а также и те,

кто жил во дворце на его половине; слуг перебили всех; возраст, хоть бы и

младенческий, во внимание не принимался. Откровенно глумясь, трупы убитых

сносили вместе, складывали на телеги и вывозили за город, где, сложив их в

кучу, сжигали, а то и просто бросали как придется. Вообще погибал всякий,

кого Гета хоть немного знал. Уничтожали атлетов, возниц, исполнителей

всякого рода музыкальных произведений -- словом, всех, кто услаждал его

зрение и слух. Сенаторов, породовитее или побогаче, убивали по малейшему

поводу или вовсе без повода -- достаточно было для этого объявить их

приверженцами Геты. Были перебиты все, кто происходил из императорского

рода. Так была убита дочь Марка Аврелия, уже старуха (Геродиан: 4; 5--6).

Умертвили Помпеяна, сына дочери Марка и Помпеяна. До этого он был два раза

консулом и полководцем во время самых важных войн. Казнили Гельвия

Пертинакса, сына императора Пертинакса, которого так чтил Септимий Север

(Спартиан: "Антонин Каракалл"; 3--4). Умерщвлен был и двоюродный брат самого

Антонина, также носивший фамилию Севера, и некоторые другие. Из сенаторов

погибли все представители патрицианских родов. Антонин засылал своих людей и

в провинции, чтобы истреблять тамошних правителей и наместников как друзей

брата. Каждая ночь несла с собой убийства самых разных людей. Весталок он

заживо зарыл в землю за то, что они якобы не соблюдают девственность.

Рассказывают, что однажды император был на скачках, и случилось так, что

народ чуть посмеялся над возницей, к которому он был особенно расположен;

приняв это за оскорбление, он велел воинам броситься на зрителя, вывести и

перебить всех, кто дурно говорил о его любимце. Поскольку невозможно было

отделить виноватых от невиновных, воины беспощадно отводили и убивали первых

попавшихся (Геродиан: 4; 6).

Свое прозвище Антонин получил от названия спускающегося до пят

галльского плаща с капюшоном, который он и сам любил носить, и в большом

количестве раздавал народу. В дальнейшем такие каракаллы назывались

антонинов-скими. Мачеху свою Юлию Домну, которая была очень красива, он взял

себе в жены. Говорят, что она сама, для того чтобы соблазнить его, словно

случайно, обнажила перед ним большую часть своего тела. Антонин сказал: "Я

пожелал бы, если бы это было дозволено". На это она ответила: "Если угодно,

то и дозволено". Когда он услышал это, его необузданная страсть усилилась.

Вопреки всем законам он справил свадьбу, прибавив к братоубийству еще и

кровосмесительство.

После этих событий он весной 213 г. отправился в Галлию. Прибыв туда,

он немедленно убил нарбон-ского проконсула. Приведя в смятение всех

начальствовавших в Галлии лиц, он навлек на себя ненависть как тиран.

Совершив много несправедливостей, он заболел тяжелой болезнью. По отношению

к тем, кто за ним ухаживал, он проявил необыкновенную жестокость. Затем, по

пути на Восток, он остановился в Дакии (Спартиан: "Антонин Каракалл"; 5, 9,

10). Здесь, чтобы упражнять свое тело, он много занимался ездой на

колесницах и избиением разных зверей с близкого расстояния, гораздо меньше

внимания уделял он суду, где, впрочем, проявлял способность скоро

разобраться в существе дела и метко отвечать на речи других. Всех тамошних

германцев он расположил к себе и вступил с ними в дружбу; кое-кого из них

брал к себе в отряды и в личную свою охрану. Часто, сняв с себя римский

плащ, он менял его на германскую одежду. Он накладывал себе светлые волосы и

зачесывал их по-германски. Варвары радовались, глядя на все это, и любили

его чрезвычайно. Римские воины тоже не могли нарадоваться на него, особенно

благодаря тем прибавкам к жалованию, на которые он не скупился, а еще и

потому, что он вел себя совсем как воин: первым брался за работу, если нужно

было копать рвы, навести мост через реку или насыпать вал, и вообще первым

брался за всякое дело, требующее рук и телесного усилия. У него был простой

стол; случалось, что для еды и питья он пользовался деревянной посудой. Хлеб

ему подавали своего изготовления: он собственноручно молол зерно -- ровно

столько, сколько нужно было на него одного, замешивал тесто и, испекши на

углях, ел. От всего дорогостоящего он воздерживался; пользовался только

самым дешевым, тем, что доступно и беднейшему воину. Он старался создать у

воинов впечатление, что ему очень приятно, когда его называют не государем,

а боевым товарищем. В походах он чаще всего шел пешком, редко садился в

повозку или на коня; свое оружие носил сам. Случалось, он на своих плечах

нес значки легиона, огромные, да еще щедро украшенные золотом, так что самые

сильные воины едва могли нести их. Благодаря этим и другим подобным

поступкам в нем полюбили воина; его выносливость вызывала восхищение, да и

как было не восхищаться, видя, что такое маленькое тело приучено к столь

тяжелым трудам.

Когда он управился с лагерями на Дунае и перешел во Фракию, что по

соседству с Македонией, он сразу стал отождествлять себя с Александром,

всячески освежал память о нем и велел во всех городах поставить его

изображения и статуи. Чудачества его доходили до того, что он стал одеваться

как македонец: носил на голове белую широкополую шляпу, а на ноги надевал

сапожки. Отобрав юношей И отправившись с ними в поход, он стал называть их

македонской фалангой, а их начальникам роздал имена полководцев Александра.

Из Фракии он переправился в Азию, пробыл некоторое время в Анти-охии, а

потом прибыл в Александрию. Александрийцы приняли Антонина очень

торжественно и с большой радостью. Никто из них не знал о тайной ненависти,

которую тот давно уже питал к их городу. Дело в том, что императору доносили

о насмешках, которыми его осыпали горожане. Решив примерно наказать их,

Антонин велел самым цветущим юношам собраться за городом якобы для военного

смотра, окружил их войсками и предал поголовному истреблению. Смертоубийство

было такое, что кровь потоками текла по равнине, а огромная дельта Нила и

все побережье близ города было окрашено кровью. Поступив таким образом с

городом, он вернулся в Ан-тиохию для того, чтобы начать войну с парфянами.

Чтобы лучше скрыть свои замыслы, он посватался к дочери парфянского

царя. Получив согласие на брак, он беспрепятственно вступил в Месопотамию

как будущий зять, а затем внезапно напал на тех, кто вышел его

приветствовать. Перебив множество людей и разграбив все встречные города и

селения, римляне с большой добычей возвратились в Сирию. За этот позорный

набег Антонин получил от сената прозвание "Парфянский" (Геродиан: 4; 7--11).

Зиму Антонин провел в Эдес-се, а весной 217 г. прибыл в город Карры

ради того, чтобы принести жертву богу Луну. В то время как он по дороге

отошел для отправления естественных надобностей, его убил центурион

Марциалий. Известно, что сам Марциалий был подвигнут на это деяние префектом

претория Макрином, который и был провозглашен императором после Антонина

(Спартиан: "Антонин Каракал/г"; 6--7).

КАРИН, Марк Аврелий

Римский император в 283--285 гг. Умер 285 г. Сын Кара.

Сделавшись императором, Кар провозгласил Цезарями своих сыновей, Карина

и Нумериана, а отправляясь в персидский поход, оставил Карина управлять

Галлией, Италией, Иллириком и Африкой. По свидетельству Вописка, Карин был

человеком, пользующимся дурной славой в большей степени, чем кто-либо

другой, -- прелюбодей, часто развращавший молодежь, да и сам дурно

пользовавшийся свойствами своего пола. Он запятнал себя неслыханными

пороками и покрыл невероятным позором. Лучших друзей он сослал, а всех самых

скверных людей выделял и держал при себе. Дворец он наполнил мимами,

блудницами, пантомимами, певцами и сводниками (Вописк: "Кар, Карин и

Нуме-риан"; 16--18). Одних он казнил за то, что те не хвалили его красоты;

других за то, что не изъявляли того удивления, какого ему хотелось, когда

он, еще быв отроком, декламировал; некоторые погибли за то, что рассмеялись

когда-то в его присутствии (Евнапий: 4). Узнав о том, что отец его убит

молнией, а брат умерщвлен Апсом и что Августом провозглашен Диоклетиан,

Карин поспешил в Иллирик. Здесь он разбил Сабина Юлиана, который тоже

стремился захватить власть, и столкнулся с Диоклетианом вблизи Марга. В этой

битве он добился успеха, но в то время, когда преследовал бегущих, был убит

своими же солдатами. Дело в том, что он, не в силах совладать со своим

сластолюбием, отнимал у солдат их жен. Он и был убит оскорбленными мужьями

(Виктор "О Цезарях"; 39). Его зарубили при непосредственном участии трибуна,

жену которого он обесчестил (Виктор: "О жизни и нравах римских императоров";

38).

КАССАНДР

Правитель и царь Македонии в 316-- 297 гг. до Р.Х. Сын Антипатра. Род в

355 г. до Р.Х. Умер 297 г. до Р.Х. Ж Фессалоника, дочь Филиппа II.

Кассандр был сыном Антипатра, правившего Македонией и Элладой во время

восточного похода Александра. Александр не раз получал письма от своей

матери Олимпиады с жалобами на Антипатра, но оставался к ним глух. Только

возвратившись в Вавилон, он отправил в Македонию Кратера, а Антипатру велел

ехать в Азию Неизвестно, хотел ли он наказать его или просто не желал далее

продлевать его власть, но и в том и в другом случае Антипатр имел основания

опасаться за свою жизнь Все уже знали, каким нетерпеливым вернулся Александр

из Индии к сатрапам, преступившим закон, он относился чрезвычайно сурово, а

многих казнил, едва только получал доказательства их вины.

Антипатр не торопился с отъездом и прежде себя отправил Кассандра.

Явившись в Азию, Кассандр словно попал в другой мир. Он был воспитан в

эллинских обычаях и, увидев каких-то персов, упавших ниц перед Александром,

насмешливо расхохотался. Александр вскипел и, вцепившись ему обеими руками в

волосы, ударил головой о стену. С этого времени он относился к нему крайне

недоброжелательно. Когда Кассандр собирался возражать обвинителям Антипатра,

Александр оборвал его. "Что ты говоришь, -- воскликнул он, -- люди прошли

такую даль, чтобы наклеветать? Они никем не обижены?" Кассандр возразил, что

это как раз и свидетельствует о клевете: они ушли подальше от улик.

Александр засмеялся: "Все это софизмы Аристотелевых учеников; выучились

говорить и за и против об одном и том же! Заплачете, если окажется, что хоть

малейшую обиду причинили вы этим людям". Вообще, он внушил Кассандру такой

неистребимый ужас перед собой, что долгое время спустя, став уже царем

Македонии и властелином Эллады. Кассандр, прогуливаясь однажды по Дельфам и

разглядывая статуи, затрясся всем телом, увидев статую Александра; волосы у

него встали дыбом, он едва пришел в себя, так у него кружилась голова от

страха (Плутарх: "Александр"; 74).

После внезапной кончины Александра многие думали, что он был умерщвлен

ядом, который дал ему брат Кассандра Иолай (царский виночерпий). И правда,

от Александра в последний год его жизни часто слышали, что Антипатр

претендует на царское достоинство, что он, гордясь своей победой над

спартанцами, считает себя по силе выше обычного военачальника и что все,

получаемое от царя, приписывает себе. Думали также, что Кратер был послан в

Македонию с тайным приказом убить Антипатра и что Антипатр остался живым

лишь потому, что нанес опережающий удар (Курций Руф: 10; 10). Как бы то ни

было, вслух об этом никто не говорил, и после смерти Александра Кассандр был

поставлен во главе царских телохранителей (Юстин: 13; 4).

В 319 г. до Р.Х. Антипатр умер. Перед смертью он передал свои

полномочия Полисперхонту, а Кассандра сделал только хилархом

(тысяченачальником). Кассандр, недовольный этим распоряжением, не собирался

покоряться Полисперхонту. Вместе с друзьями он отправился в деревню и по

дороге стал говорить с ними о Македонском царстве. Каждого он вызывал к себе

поодиночке и склонял на свою сторону. Вместе с тем он тайно отправил послов

к Птолемею и возобновил с ним дружественный союз. Равным образом послал он и

к другим полководцам и знатным македонцам, приглашая их в сооб -щники. Все

это делалось скрытно, а для видимости он занимался постоянной охотой. Усыпив

подозрительность Полисперхонта, Кассандр тайно уехал из Македонии,

переправился через Геллеспонт и приехал к Антигону, прося его о помощи.

Антигон охотно согласился ему помочь, делая вид, что идет на это из дружбы к

Антипатру, а сам радовался, что среди его врагов начались распри. Он дал

Кассандру 35 кораблей и 6000 войска.

С этими силами Кассандр явился под Афинами. Никанор, македонский

военачальник в Мунихии, сдал ему Пирей и Мунихию. Услышав об этом,

Полисперхонт, в войске которого был царь -- слабоумный Филипп III, -- срочно

двинулся из Фокиды в Аттику, имея 24 000 пехоты, 1000 всадников и 60 слонов.

С этими силами он приступил к осаде Кассандра, но вскоре выяснилось, что

съестных припасов недостаточно. Полисперхонт оставил часть армии под Афинами

с сыном Александром, а сам двинулся в Пелопоннес. Тем временем Кассандр,

действуя на море, овладел Эгиной, осадил Саламин и почти что взял его, но,

узнав, что к Афинам идет новая подмога от Полисперхонта, вернулся в Пирей.

Его положение постепенно улучшалось. Полисперхонт попытался взять Мегалополь

и потерпел под этим городом серьезную неудачу. После этого многие города

перешли на сторону Кассандра. Тогда и афиняне на собрании решили вступить в

переговоры с ним. Договорились, что Мунихий останется за Кассан-дром до тех

пор, пока не окончится его война с царями. Число граждан было ограничено

теми, кто имеет состояние не менее 10 мин. Во главе государства должен был

стоять попечитель из афинян, но назначаемый Кассандром. Кассандр определил

на этот пост Деметрия Фалерского.

От Афин Кассандр двинулся на Македонию. Встречные города заключали с

ним союз, поскольку были недовольны Полисперхон-том, между тем как Кассандр

показал себя человеком справедливым и тщательно относящимся к делу (Диодор:

18). Тем временем в самой Македонии ширилась распря. Полисперхонт сблизился

с матерью Александра, Олимпиадой, которая жила в Эпире вместе с вдовой

Александра Македонского, Роксаной, и его малолетним сыном Александром IV С

помощью Полисперхонта Олимпиада захватила власть и велела казнить царя

Филиппа и его жену Эвридику. Затем начались казни прежних друзей Кассандра.

Всего перебили до ста человек Этой бесчеловечной лютостью Олимпиада вскоре

вызвала раздражение всех македонцев. Многие вспоминали пророческие слова

Ан-типатра, который, умирая, заклинал македонцев ни в коем случае не

допускать женщин до власти.

Кассандр осаждал Тегею, когда узнал, что Олимпиада захватила власть.

Заключив с тегейцами мир, он поспешил в Македонию. Этолийцы, желая угодить

Олимпиаде, заняли проходы при Пилах. Но Кассандр переправился в Фессалию по

морю и сумел первым захватить горные проходы в Македонию. Олимпиада выслала

ему навстречу полководца Аристоноя. Сама же с Александром, Роксаной и

дочерью Фессалоникой переехала в Пидну. С ней было великое множество людей,

но по большей части бесполезных для войны. Однако припасов в городе

оказалось довольно. Кассандр, приступив к Пидне, обвел ее палисадом и валом

от моря до моря.

Олимпиаде оставалось надеяться лишь на Полисперхонта. Но Кассандр

отправил против последнего Калла, который, став в Перребеи. неподалеку от

Полисперхонтова стана, подкупил большую часть его войска. Многие солдаты

перебежали к нему, а у Полисперхонта осталась лишь малая часть.

Лишившись всякой надежды на помощь, осажденные в Пидне вскоре стали

испытывать величайщие лишения. Слонов кормили деревянными опилками, а скот и

лошадей порезали на мясо. Когда голод сделался нестерпимым, стали есть даже

людей. Мертвых не успевали зарывать и выкидывали за стены. С наступлением

весны мно-гие воины договорились между собой просить у Олимпиады отставки.

Олимпиада вынуждена была отпустить их из города. Кассандр принял всех очень

приветливо и распустил по городам. После этого многие македонцы перешли на

его сторону. Только Аристоной, державший Амфиполь, и Моним, оборонявший

Пеллу, остались верны Олимпиаде. Олимпиада хотела бежать на триере, но

переметчики дали знать об этом Кассандру, и тот, подъехав, захватил судно.

Не видя более надежды на спасение, Олимпиада послала к Кассандру

нарочного с мирными предложениями. Сдалась она не прежде, чем выговорила

себе жизнь. После этого Моним сдал Пеллу. Аристоной не хотел сдавать

Амфиполь, но вынужден был уступить, подчиняясь приказу Олимпиады. Он сдал

крепость, выговорив себе жизнь, но Кассандр, зная о большом уважении,

которое питали к нему македонцы, велел его умертвить.

Судьбу Олимпиады должен был решить суд македонцев. Олимпиада надеялась,

что ей, как жене Филиппа II и матери Александра, сохранят жизнь. Но

Кассандр, созвав народное собрание, поручил родственникам казненных ею

явиться на него в траурных одеждах. Возмущенные злодеяниями Олимпиады,

македонцы забыли о прежнем ее величии и осудили ее на смерть. После казни

Олимпиады Кассандр взял себе в жены Фессалонику, ее дочь, а Роксану и

Александра IV велел заключить в Амфипольскую крепость под очень строгий

надзор (316 г. до РХ).

Потом, набрав македонцев, Кассандр опять двинулся походом в Грецию.

Полисперхонт, узнав о судьбе Олимпиады, с немногими солдатами отступил в

Этолию. Кассандр, пройдя через Фессалию, нашел Фермопилы, охраняемые

этолийским войском. С трудом выбив этолийцев, он пришел в Беотию и, собрав

отовсюду оставшихся фиванцев, решил вновь населить Фивы, разрушенные до

основания Александром Македонским. Из Беотии Кассандр подступил к Истму,

который укрепил Александр, сын Полисперхонта. Кассандр вернулся в Мегары,

погрузил воинов на корабли, а слонов на плоты и переправился в Эпи-давр.

Отсюда он подступил к Аргосу и принудил его перейти на свою сторону. Точно

так же угрозами привлек он все мессенские города, кроме самой Мессены.

Гер-миону он взял по договору и, оставив 2000 войска, возвратился в

Македонию. В последующие годы Кассандр методично укреплял свое могущество,

совершая походы в сопредельные с Македонией земли.

В 311 г. до Р.Х. диадохи заключили мир на условиях, что Кассандр будет

главным полководцем в Европе до совершеннолетия Александра IV, а все

полководцы останутся правителями в своих провинциях. Никто не собирался

исполнять этих условий, но первый подал пример Кассандр. Опасаясь

Александра, который стал приходить в отроческий возраст, и зная, что

македонцы негодуют на его заключение, он велел Главкию, начальнику стражи,

отравить царя и Роксану и спрятать их тела (Дио-дор: 19). Но и после этого

не принял официально царского титула, хотя в письмах и беседах все прочие

величали его царем (Плутарх: "Деметрий"; 18).

Долгое время, пока война шла в Азии, Кассандр с успехом сохранял свою

власть над Македонией и Грецией. Но в 307 г. до Р.Х. война с Антигоном

вспыхнула с новой силой, переместившись к тому же в Элладу. На этот раз

Кассандру суждено было испытать жестокие поражения. Деметрий, сын Антигона,

явился с огромным флотом к Афинам и сходу овладел Пиреем. Ставленник

Кассандра Деметрий Фа-лерский, в течение десяти лет управлявший городом,

бежал, и афиняне приветствовали Деметрия как своего освободителя. Развивая

успех, Деметрий захватил Мунихий и Мегары. Но затем он был отвлечен войной с

Птолемеем и родос-цами (Диодор: 20).

Узнав, что Деметрий занят орадой Родоса, Кассандр явился в Аттике и

осадил Афины. В 304 г. до Р.Х. Деметрий вернулся в Элладу и не только

прогнал Кассандра из Аттики, но преследовал его до самых Фермопил, нанес там

еще одно поражение и занял Гераклею. После этой победы 6000 македонцев

перебежали на сторону Деметрия, а Кассандр в течение двух лет не смел

появляться в Элладе (Плутарх: "Деметрий"; 25). В 302 г. до Р.Х., после новой

неудачной попытки помириться с Антигоном, Кассандр встретился с Лисимахом, и

они отправили послов к Птолемею и Селевку, призывая их объединить силы

против Антигона. После этого Кассандр с частью войск отправился в Фессалию

против Деметрия, а Лисимах с его войском переправился из Европы в Азию.

Вскоре после этого Антигон пал в битве при Ипсе, а держава его перестала

существовать (Диодор: 20). Кассандр ненамного пережил своего врага. К концу

Дата добавления: 2015-06-26