Древняя Греция. Древний Рим. Византия 50 страница

и вскоре охватил всю Азию. В столице тоже произошло возмущение, Михаил

добровольно оставил трон и постригся в монахи. Овладев властью, Никифор,

хотя был уже стар, женился на красавице императрице Марине. Он всячески

старался привлечь к себе благорасположение граждан и щедро расточал дары.

Вскоре расходы стали далеко превышать доходы, и появился недостаток в

деньгах (Вриенний: 3; 15-16, 18, 24-25).

Все короткое царствование Никифора прошло в мятежах и войнах. Сначала

на западе восстали Никифор Вриенний и Никифор Василиаки, В конце 1080 г. в

Азии поднял мятеж Никифор Мелиссин. Престарелый император не участвовал в

походах. Успешную борьбу против врагов вел молодой полководец Алексей Комнин

(Вриенний: 4). До поры до времени Вота-ниату удавалось удерживать власть. Но

когда в феврале 1081 г. мятеж против императора поднял сам Комнин, Никифору

нечего было ему противопоставить. После того, как мятежники вступили в

столицу, патриарх посоветовал Вотани-ату отказаться от власти и не начинать

междоусобной войны (Комнина: 2; 12). Уступив настойчивым просьбам,

низложенный государь постригся в монахи. Комнина пишет, что когда друзья

спросили его, как переносит он перемену своего положения, Никифор ответил:

"Одно меня тяготит -- воздержание от мяса, а остальное, ничуть не заботит"

(Комнина: 3; 1).

НУМЕРИАН, Марк Аврелий

Римский император в 283--285 гг. Умер 285 г. Сын Кара.

Сделавшись императором в 282 г., Кар провозгласил своих сыновей, Карина

и Нумериана, Цезарями. Нумериан сопровождал отца в персидском походе. Он

обладал прекрасными нравственными качествами и действительно был достоин

императорской власти. Говорят, что он был даже отмечен печатью таланта --

был хорошим оратором и поэтом. После смерти отца у него начали болеть глаза.

На обратном пути из Персии его несли в носилках, и в это время он был убит

приверженцами своего тестя Алра, который пытался захватить императорскую

власть. В течение многих дней спрашивали о здоровье императора, и Апр на

сходке говорил, что его нельзя видеть, потому что он укрывает свои больные

глаза от ветра и солнца. Однако благодаря запаху от трупа это дело

раскрылось. Тогда все бросились на Апра, чья интрига не могла уже оставаться

тайной, заключили его под стражу, а императором был провозглашен Диоклетиан

(Вописк: "Кар, Карин и Нумериан"; 11--13).

ОЛИБРИЙ, Аниций

Римский император в июле--октябре 472 г. Умер 23 окт. 472 г.

Олибрий, константинопольский сенатор и консуляр, был женат на младшей

дочери Валенти-ниана III, Плацидии, и через это мог претендовать на римский

престол. Благодаря родственным связям к нему относился с расположением

вандальский король Гизе-рих (Прокопий: "Войны Юстиниана"; 3; 6). Поддержке

этого варвара Олибрий во многом и был обязан своим успехом. После того как

Рицимер начал войну против императора Антемия, Олибрий прибыл в Италию и был

провозглашен императором в лагере Рицимера (Гиббон: 36). Но правил он совсем

недолго и умер во время эпидемии чумы (Федорова: Эпилог).

ОPECT

Македонский царь, правивший в 399--396 гг. до Р.Х. Сын Архелая. Отец

Ореста умер, когда тот был еще ребенком. Опекун Ореста, Аероп, убил его и

сам стал царем (Диодор: 14; 39).

ОТОН, Марк Сальвий

Римский император в янв. -- апр69 г. Род. 28 апр. 32 г. Умер 16 апр. 69

г.

Род Сальвиев, к которому принадлежал Отон, происходил из этрусского

города Ферентина. Предки будущего императора были большей частью люди

незначительные, и только отец его, Луций Отон, консул 34 г., благодаря

особой милости Клавдия возвысился и сделался знатным человеком. С ранней

молодости Марк Отон был такой мот и наглец, что не раз бывал сечен отцом;

говорили, что он бродил по улицам ночами и всякого прохожего, который был

слаб или пьян, хватал и подбрасывал на растянутом плаще. После смерти отца

он подольстился к одной сильной при дворе вольноотпущеннице и даже

притворился влюбленным в нее, хотя она и была уже дряхлой старухой. Через

нее он вкрался в доверие к Нерону и легко стал первым из его друзей из-за

сходства нравов, а по некоторым слухам -- и из-за развратной с ним близости.

Он был соучастником всех тайных замыслов императора (Светоний: "Отон";

1--3). Когда Нерон влюбился в Поппею, супругу Криспина, он подослал к ней

Отона. Тот соблазнил ее надеждами на благосклонность принцепса, совратил и

заставил развестись с мужем. Затем он сам женился на ней, чтобы таким

образом покрывать любовную связь Нерона (Плутарх: "Гальба"; 19). Интрижка

эта, говорят, едва не стоила ему жизни. Неизвестно -- то ли он сам влюбился

в Поппею, то ли был запутан этой хитрой женщиной, но только он очень

неохотно отдал Нерону свою добычу. Пишут, что он даже не хотел пускать

Нерона к себе в дом, оставив его стоять перед дверьми, с мольбами и угрозами

требуя доверенного другу сокровища. Такой выходки Нерон уже не мог ему

простить и, разведя Отона с женой, в 58 г. сослал его под видом

наместничества в далекую Луизитанию. Здесь Отон провел десять лет, управляя

своей провинцией с редким благоразумием и умеренностью (Светоний: "Отон";

3).

Едва испанские легионы в июне 68 г. провозгласили Гальбу императором,

Отон первым из наместников присоединился к нему, привез все золотые и

серебряные чаши, какие у него были, чтобы новый государь перечеканил их в

монету. И во всем остальном Отон хранил верность Гальбе и на деле доказал,

что никому не уступит в опытности и умении управлять. Много дней подряд, на

протяжении всего пути, он ехал с императором в одной повозке. В том же

совместном путешествии он сумел снискать привязанность Виния, главного

советника Гальбы, любезным обхождением и подарками, а главное, тем, что в

любых обстоятельствах первенство неизменно уступал ему. Таким образом, с

помощью самого Виния он прочно занимал второе место после него, обладая в то

же время одним важным преимуществом: он ни у кого не вызывал зависти или

злобы, потому что помогал безвозмездно каждому, кто просил о помощи, и со

всеми бывал приветлив и благожелателен. Больше всего внимания проявлял он к

солдатам и многим доставил начальнические должности, то обращаясь с

просьбами к самому императору, то к Винию или к вольноотпущенникам Икелу и

Ази-атику, которые пользовались при дворе огромной силой. Всякий раз, как

Отон принимал у себя Гальбу, он подкупал караульную когорту, выдавая

солдатам по золотому, и, делая вид, будто чествует государя, на самом деле

обманывал его и склонял войско на свою сторону. Когда Гальба стал

раздумывать, кого избрать в преемники, многие желали, чтобы он усыновил

Отона, а сам Отон, кажется, почти не сомневался, что так оно и будет,

поскольку и Виний был на его стороне. Однако Гальба остановил свой выбор на

молодом Пизоне. Дая Отона его решение стало полной неожиданностью, и он

воспринял крушение своих надежд с горечью и гневом. Это заметили все

окружающие, и враги Гальбы поспешили разжечь его обиду еще больше, говоря,

что принцепс отплатил ему за услуги черной неблагодарностью (Плутарх:

"Гальба"; 20--21, 23). Впрочем, кроме обиды Отона толкали на измену и

огромные долги: он откровенно говорил, что если не станет императором, то

ему все равно, погибнуть ли от врага в сражении или от кредиторов на форуме.

Приняв решение, Отон больше не колебался и немедленно приступил к исполнению

своего замысла. Очень кстати как раз накануне он предоставил одному

императорскому рабу место управляющего и получил за услугу миллион

сестерциев. Эти деньги стали началом всего дела (Светоний: "Отон"; 5). Через

своего вольноотпущенника Ономаста Отон узнал, что два преторианца -- Прокул

и Ветурий -- вслух возмущались Гальбой и даже угрожали ему. Он велел

Ономасту привести недовольных к себе, засыпал подарками и обещаниями, а

также дал денег, чтобы они могли и других переманить на свою сторону. О

заговоре знали немногие, остальные колебались, и заговорщики разными

способами воздействовали на них. Мятежные настроения как чума перекинулись

из преторианского лагеря в легионы и вспомогательные войска. Незадолго до

этого германская армия провозгласила императором Вителлия. Слухи о

германских событиях взбудоражили весь столичный гарнизон. Все были уже

настолько готовы к перевороту, что не хватало только вождя, а когда он

появился, дело оставалось за малым. Этим объясняется стремительность

происшедшей перемены: от усыновления Пизона до мятежа прошло всего пять

дней!

15 января 69 г. все было готово. Утром Отон отправился в храм Аполлона,

где Гальба совершал жертвоприношение. Немного времени спустя

вольноотпущенник Ономаст громко объявил, что Отона ждут архитектор и

подрядчики; эти слова были условленным сигналом, означавшим, что солдаты

собрались и все готово для осуществления заговора. Поддерживаемый

вольноотпущенником, Отон вышел из храма и отправился к позолоченному

верстовому столбу у храма Сатурна. Собравшиеся там двадцать три преторианца

приветствовали его как императора, поспешно усадили в носилки -- хотя он

дрожал от страха, видя, как мало народа его приветствует, -- обнажили мечи

и, окружив носилки, понесли их. По дороге к ним присоединилось примерно еще

столько же солдат, -- одни из сочувствия к задуманному делу, другие из

любопытства, некоторые с радостными криками, остальные молча, рассчитывая,

что по ходу дела станет ясно, как вести себя дальше (Тацит: "История"; 1;

25-- 27). Начальник караула так растерялся, что впустил Отона в лагерь, а

там уж никто ему не оказал сопротивления, ибо те, кто не принимал участия в

деле, были по одному, по двое окружены заговорщиками и, сперва повинуясь

угрозам, а потом и убеждениям, последовали примеру товарищей (Плутарх:

"Гальба"; 25). С возвышения Отон обратился к солдатам с краткой речью и,

сказав в заключение, что теперь у них у всех одна судьба, приказал открыть

арсенал. Вооружившись, отряды мятежников рассыпались по городу. Вскоре

конные преторианцы окружили на форуме носилки с Гальбой. В одно мгновения

старый принцепс был зарублен, с ним вместе нашел свою кончину и Виний, а

немного погодя был убит Пизон. Под торжествующие крики народа Отон

прошествовал в сенат, где также был встречен с ликованием. Ему присвоили

полномочия трибуна, звание Августа и все знаки почета, подобающие принцепсу.

Приняв власть, Отон, против общего ожидания, не предался ни утехам, ни

праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на время свое

распутство, он всеми силами старался укрепить императорскую власть (Тацит:

"История"; 1; 38, 47, 71). Он обласкал Мария Цельса, одного из самых верных

сподвижников Гальбы, наградил его за верность и сделал своим полководцем. Он

подтвердил права всех, кому обещали консульство Нерон и Гальба. Всем

сенаторам, которые при Нероне отправились в изгнание, а при Гальбе

вернулись, он возвратил имущество. Эти первые шаги ободрили самых видных

граждан, сперва дрожавших от ужаса. Черни Отон доставил огромную радость,

казнив Тигелина, одного из самых мрачных и распутных сподвижников Нерона. В

свое время Гальба много повредил себе, сохранив ему жизнь. Но наибольшей

заслугой Отона считают то, что он сумел унять и успокоить солдат, не

допустил ни грабежей, ни убийств. Можно только удивляться, как этот

изнеженный и далекий от военных дел человек сумел подчинить своей воле

войска, добился от них не просто послушания, но верности и любви и заставил

тех, кто шутя предал сначала Нерона, а потом и Гальбу, биться за него с

величайшей доблестью и отвагой.

Одних восхищала благодатная перемена, происшедшая в Отоне, но другие

видели в его поведении лишь притворство и говорили, что принцепс

благоразумно скрыл свои пороки на время войны с Ви-теллием. То, что война

эта была неизбежной, видели все (Плутарх: "Отон"; 1--4). Вителлия признали

императором Германия, Галлия, Британия и Испания. На верность Отону

присягнули Иллирия, Греция и все восточные провинции (Сирия, Иудея, Египет),

а также Африка (Тацит: "История"; 1; 76).

Правда, победа в этой войне больше зависела от мощи легионов, чем от

богатства провинций. Вителлин имел под рукой более боеспособную армию: он

опирался прежде всего на закаленные в битвах верхнегерманские легионы, в то

время как Отон собрал части, расквартированные в Риме и Италии -- солдаты,

служившие здесь, были развращены праздностью, частыми подачками и

заискиванием командиров. Но на подходе были четыре иллирийских легиона, и в

их числе знаменитый четырнадцатый, отличившийся во многих битвах и имевший

славу сильнейшего в римской державе. Вообще, иллирийская армия располагала

огромным количеством людей и оружия, и, дождись Отон ее подхода, он имел бы

очень хорошие шансы на победу. Наконец, он мог рассчитывать на семь

иудейских и сирийских легионов, также представлявших грозную силу. Флот был

на его стороне, что позволяло бесперебойно подвозить припасы и

продовольствие. Таким образом, Вителлий был заинтересован в скорейшем

решительном сражении, в то время как в интересах Отона было бы затягивать

войну, постепенно наращивая свои силы и отнимая у противника продовольствие.

Именно так советовали поступать ему все его полководцы, но он не послушался

их совета и настоял на том, чтобы было дано решительное сражение (Тацит:

"История"; 2; 11--12). Никаких видимых причин для спешки не было, и

считается, что император искал скорейшего завершения войны только по

внутренним побуждениям. По-видимому, Отон не мог долго терпеть

неопределенности положения, не мог, по изнеженности своей, переносить

непривычные для него мысли об опасности и, истомленный заботами,

зажмурившись, словно перед прыжком с обрыва, поторопился отдать исход всего

дела на волю случая (Плутарх: "Отон"; 9). Сам он ни в одном сражении не

участвовал, оставаясь в Брикселле. В войне, которая развернулась в Северной

Италии, полководцы Отона победили в трех первых незначительных сражениях, но

в последней большой и беспорядочной битве при Бетриаке были разбиты

(Светоний: "Отон"; 9).

Как всегда бывает в подобных обстоятельствах, до Отона сперва дошли

только неясные и неопределенные слухи, и лишь потом появились раненные и

рассказали о битве с большею достоверностью. Узнав о поражении, Отон

объявил, что намерен покончить с собой. И если никого не может удивить, что

друзья не давали императору отчаиваться и убеждали его не падать духом, то

чувства, высказанные воинами, превзошли все ожидания. Ни один из них не

бежал, ни один не переметнулся к победителям, ни один, видя отчаянное

положение своего императора, не думал тем не менее о собственной

безопасности, но все дружно пришли к дверям Отона и стали вызывать его, а

когда он показался на пороге, с криками, с горячей мольбой ловили его руки,

падали к его ногам, плакали, просили не бросать их на произвол судьбы и не

выдавать неприятелю, но располагать душами их и телами до последнего

дыхания. Но ничего не сломило решимости Отона. Обведя всех спокойным и

светлым взглядом, он сказал, что сегодня он испытал счастье большее, чем в

день принятия власти, так как убедился, что его любят как в счастье, так и в

несчастье. И хотя победа противника ненадежна и с подходом иллирийских

легионов все еще может перемениться, он твердо решил прекратить гражданскую

распрю и не допустить, чтобы из-за него погиб хотя бы один римлянин.

Все попытки отговорить его Отон решительно отклонил. Бывших при нем

сенаторов он отпустил, а все оставшиеся деньги раздал слугам и рабам,

обратившись к каждому с напутственным словом и поблагодарив за службу

(Плутарх: "Отон"; 15--17). Потом он выпил холодной воды, чтобы утолить

жажду, достал два кинжала, попробовал их острие, спрятал под подушку,

затворил двери и забылся глубоким сном. Только на рассвете он проснулся и

тогда одним ударом поразил себя пониже левого соска. На первый же его стон

сбежались люди, и на их глазах он испустил дух (Светоний: "Отон"; 11). Горе

солдат, узнавших о кончине Отона, было безмерно. В полном вооружении они

провожали прах своего императора, и те, кому удалось подставить плечи под

погребальное ложе, почитали это честью для себя, а остальные припадали к

трупу, целуя рану или ловя мертвые руки Отона. А несколько человек, поднеся

факелы к костру, покончили с собой, хотя, сколько было известно, никаких

особых милостей от умершего не получили, а с другой стороны, и особого гнева

победителя не страшились. Но, по-видимому, никто из тиранов или царей во все

времена не был одержим такой иступленной страстью властвовать, как

исступленно желали эти люди повиноваться Отону. Даже после его смерти не

покинуло их это желание, но осталось неколебимо, превратившись в жесточайшую

ненависть к Вителлию (Плутарх: "Отон"; 17).

ПАВСАНИЙ

Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 409--395 гг. до Р.Х. Умер

385 г. до Р.Х. Сын Плистоанакта.

Из-за малолетства Павсаний почти не принимал участия в Пелопонесской

войне. В 404 г. до Р.Х. он, собрав всех лакедемонян и пе-лопоннесцев, пришел

в Аттику на помощь ко второму царю Агису II и наварху Лисандру. В том же

году Афины капитулировали- Одним из условий мира было то, что афиняне

признают гегемонию лакедемонян, вступают с ними в союз и возвращаются к

отеческим законам. Для составления этих законов были избраны тридцать

правителей. Но вместо того, чтобы заниматься законотворчеством, они

захватили власть в городе и, опираясь на ла-конский гарнизон, присланный им

Лисандром, развязали невиданный террор против демократов и простых граждан.

Более тысячи афинян пали жертвой их личной вражды, другие были казнены ради

денег.

Множество афинян бежало в Пирей, другие нашли убежище в Мегарах и

Фивах. Однако не все готовы были сносить беззаконие. Они объединились вокруг

Фрасибула.

В 403 г., когда количество сподвижников Фрасибула достигло тысячи

человек, он захватил с ними Пирей. Потерпевшие поражение тираны бежали в

Элевсин, а на их место были выбраны десять новых правителей, по одному от

каждой филы. Но положение после этого изменилось мало. Олигархи продолжали

владеть Афинами, а демократы занимали Пирей. В этих условиях были отправлены

послы в Ла-кедемон. Тридцать послали своих из Элевсина, а десять -- из

города. И те и другие просили прислать помощь, заявляя, что афинский народ

отложился от лакедемонян. Лисандр исходатайствовал для афинян ссуду в 100

талантов и добился того, что он был послан гармос-том в Афины во главе

сухопутных войск, а его брат Либий -- навар-хом. Прибыв в Аттику,

лакедемоняне блокировали Пирей и с суши, и с моря. Засевшие здесь демократы

вскоре оказались в самом затруднительном положении, а городское войско, видя

поддержку Лисандра, вновь воспрянуло духом.

Вследствие такого блестящего положения дел царь Павсаний стал

завидовать Лисандру: он боялся, что тот, добившись успеха, прославится и

сделает Афины своим владением. Поэтому он склонил на свою сторону трех

эфоров и снарядил экспедицию в Афины. За ним последовали все союзники, кроме

беотийцев и коринфян. Явившись в Аттику, Павсаний занял правый фланг около

Пирея, Лисандр же с наемниками занял левый. Для виду Павсаний говорил, что

помогает Лисандру. На самом же деле он завязал сношения с осажденными

демократами и стал предлагать свое посредничество в примирении с остальными

гражданами. Павсанию удалось также расколоть и находившихся в городе афинян

на две партии, одна из которых также не видела смысла в продолжении

гражданской войны и готова была помириться при посредничестве лакедемонян.

После этого эфоры поручили Павсанию изыскать наилучшие средства для

примирения враждующих партий. Ему действительно удалось привести противников

к соглашению на следующих условиях: 1) обе партии отныне не враждуют между

собой; 2) каждый получает свое прежнее имущество; 3) те из владеющих

городом, кто боится народного мщения, могут переселиться в Элевсин

(Ксенофонт: 2; 3--4). Разрешив таким образом дела, Павсаний нанес сильнейший

удар по честолюбию и престижу Лисандра, политическая карьера которого с

этого времени пошла на закат. Не все лакедемоняне, впрочем, радовались

такому исходу дела. Многие справедливо полагали, что с окончанием

гражданских распрей Афины вскоре возродятся как великая держава, и тогда

лакедемонянам вновь придется вести с ними войну. По возвращении в Спарту

Павсаний был привлечен к суду, но он легко оправдался благодаря

заступничеству эфоров (Павсаний: 3; 5).

Недовольство самовластием лакедемонян между тем было всеобщим. И не

только побежденные Афины тяготились им, но и Фивы с Коринфом, бывшие верные

союзники Спарты, после окончания Пелопонесской войны начали все чаще

заявлять о своем особом мнении по многим вопросам. Долго копившееся

раздражение, наконец, переросло в войну, которая началась в 395 г. до Р.Х. и

быстро превратилась во всеэллинскую. Едва стало известно о вторжении

фиванцев в Фокиду, Лисандр уговорил эфоров объявить поход против Фив и сам

отправился во главе войска. Спустя некоторое время был отправлен с войском и

Павсаний. Пройдя кружным путем, он собирался вторгнуться в Беотию через

Киферон. Лисандр же с большим войском вступил через Фокиду. И взял Орхомен и

Лебидию. Он направил Павсанию письмо с предложением выступить из Платей и

соединиться с ним у Гелиарта. Письмо это попало в руки фиванцев, и они

оказались под Гелиартом раньше Павсания. Лисандр решил сначала подождать

Павсания, но время шло, а царь не являлся. Тогда он в одиночку напал на

город. Дав сигнал к наступлению, он с передовым отрядом приблизился к самым

стенам.

Тут фиванцы сделали вылазку, и Лисандр был убит вместе с тысячью своих

солдат.

Павсаний узнал о поражении по пути из Платей в Феспии и поспешил к

Гелиарту. Он хотел заключить перемирие и просить о выдаче тел, но между

спартанцами старшего возраста поднялся ропот; они пришли к царю и с

негодованием заметили, что вернуть тело Лисандра надо не посредством

перемирия, но силой оружия, сражаясь вокруг павшего. Так говорили старики,

но Павсаний, видя, что одолеть фиванцев и подоспевших им на помощь афинян

трудно и что тело Лисандра лежит у самой стены и, стало быть, без перемирия

его не легко будет взять даже в случае победы, послал к фиванцам вестника,

заключил перемирие и отступил (Плутарх: "Лисандр"; 28--29). Лакедемоняне

уходили в унынии, а фиванцы провожали их крайне заносчиво, и если кто-нибудь

сворачивал хоть на шаг, ступая на чью-нибудь землю, заставляли его ударами

снова вступать на дорогу (Ксенофонт: 3; 5). Все это до крайности озлобило

лакедемонян, и они обвинили Павсания в нерешительности и трусости и предали

суду. Обвинение грозило Павсанию смертью, и он не явился на суд, а бежал в

Тегею и жил там до конца своих дней, обретя убежище на священном участке,

принадлежащем Афине (Плутарх: "Лисандр"; 30).

ПАВСАНИЙ

Царь Македонии в 393--392 гг. до Р X. Сын Аеропа II. Согласно Диодору,

Павсаний был убит Аминтой III, который и захватил власть после него (Диодор:

14; 88).

ПАЛЕОЛОГИ

Византийская императорская династия, правившая в 1259--1453 гг.

ПЕЛОП

Царь Спарты в 211 -- 207 гг. до Р.Х. Сын Ликурга II.

Малолетний Пелоп царствовал лишь номинально под опекой тирана Маханида.

Был свергнут тираном Набисом.

ПЕРДИККА I

Легендарный родоначальник династии Македонских царей, правивший в VIII

в. до Р.Х.

Согласно Геродоту, Пердикка вел свое происхождение от аргос-ского царя

Темена. Пердикка и два его старших брата, Гаван и Аероп, бежали из Аргоса в

Верхнюю Македонию, в город Лебею. Младший из братьев -- Пердикка -- завладел

горой Бермий и отсюда покорил остальную Македонию (Геродот: 8; 137-139).

Расширение Македонии шло примерно следующим образом. Пердикка и его

потомки прежде всего изгнали из Пиерии пиеров (фракийское племя), которые

впоследствии поселились за Стри-моном у подошвы Пангея и других местах. Из

области под названием Боттиея они также изгнали ее жителей, боттиев (по

преданию, это были выходцы с Крита). В Пэонии македонцы овладели узкой

полосой земли вниз по течению Аксия до Пеллы и моря. За Аксием до Стри-мона

они постепенно захватили страну под названием Мигдония, откуда выгнали

эдонов (все это были фракийцы). Затем они изгнали также эордов из Эордии.

При этом большая часть эордов погибла. Из Алмонии были вытеснены алмоны. Все

эти области получили в совокупности название Македонии (Фукидид: 2; 99).

ПЕРДИККА II

Царь Македонии в 450--413 гг. до Р.Х. Сын Александра I Ж.: I) Сим-маха,

2) Клеопатра, вдова его двоюродного брата Арридея. Умер 413 г.

По свидетельству Фукидида, Пердикка был сначала другом и союзником

афинян, но потом поссорился с ними из-за того, что они заключили союз с его

врагами -- старшим братом Филиппом, которого он отстранил от престола, и

элимейским князем Дердой. По ходу Пелопоннесской войны Пердикка неоднократно

мирился с афинянами, но потом вновь вступал с ними в войну. Впрочем, следуя

своим интересам, он был не очень верен и лакедемонянам (Фукидид: 1; 56-62).

Дата добавления: 2015-06-26