Русская Арктика. День третий

К сегодняшнему утру мы миновали шторм и вырвались из циклона, удачно миновав другой циклон. Если посмотреть из космоса, мы выскочили из непогоды в почти круглое отверстие чистого и безоблачного неба. И если часов в семь‑восемь утра нас продолжало ещё ощутимо качать, то сейчас (в 17.10 московского времени) мы идём по приятной небольшой волне под невысоким, но сильным солнцем, а ветерок, который нас обдувает, именно что ветерок. На верхней палубе приятно и даже комфортно. +14 °C! Если спрятаться от ветерка за корабельной надстройкой и пригреться на солнце, может даже показаться, что идём мы вовсе не по Баренцеву морю и по правому борту видна не Новая Земля… А можно подумать, что идём мы по Чёрному морю и вскоре будет Одесса. Вот только ни кораблей, ни яхт, ни признаков человека не видно. Да и птиц, которые пролетают мимо или подлетают к кораблю, очень мало.

Зато на борту царит прекрасное настроение. Вчера после полудня и часов до семи вечера бушевал шторм, который разыгрался до семи баллов. Мало кто выходил из кают. А те, кто выходил, чаще всего делали это очень быстро и по направлению к туалету (гальюну). Коридоры корабля вчера пустовали, если кто и встречался, то коротко здоровался и шёл восвояси. Те, кому приходилось исполнять неотложные обязанности, держались мужественно и даже волевым образом могли изобразить улыбку на зеленоватых лицах. Но две трети тех, кто находится на борту, вчера не вышли ни к обеду, ни к ужину. Сегодня же всё по‑другому.

На завтраке было весело, и мы увидели забытые за вчерашний день лица. К обеду вышли практически все. Ели с аппетитом. Проголодались! Звучали бодрые разговоры о том, что, собственно, вчера просто не было настроения или аппетита, или хотелось поспать, а морская болезнь… Её и вовсе не бывает!..

Кто‑то вспоминал прежние путешествия и говорил: «Помните, а в проливе Дрейка было хуже…» и т. д.

Шторм закончился! Зачем о нём вспоминать? К тому же другой шторм, он не только не исключён, но и весьма вероятен – не хочется об этом думать. Очень хочется радоваться сейчас и немедленно. В этом тоже суть морского путешествия.

Из‑за шторма мы выбились из графика и идём с большим опозданием. Но если на экскурсии по достопримечательностям Швейцарии или Италии кто‑то мог бы и сетовать на обстоятельства, в море никому и в голову не придёт сердиться на шторм или циклон.

А у тех, кто вышел в море на «Профессоре Молчанове», задачи и цели разные. Я обещал рассказать о людях, с кем вышел в море. Или, если быть точным, о тех, кто любезно пригласил меня выйти с ними в море.

Про капитана и экипаж пока говорить не буду. Они, по сути, являются неотъемлемой частью корабля. Их почти не видно, что также говорит об их профессионализме. Они все что‑то делают, но мы этого не видим, а корабль идёт. Значит, хорошо делают, и лично у меня вопросов к ним не возникает.

Другие люди – это учёные и сотрудники национального парка «Русская Арктика». Это большая группа мужчин и женщин разного возраста.

Национальный парк «Русская Арктика» – дело молодое, ему всего пара лет или чуть более того. Директор этого парка – молодой парень по имени Роман, который, очевидно, увлечён этим делом так, как только может быть увлечён молодой и амбициозный человек, который почему‑то решил свою жизнь связать с суровыми и во всех смыслах далёкими островами.

В его команде люди, увлечённые каждый своим делом. Один орнитолог, другой эколог, третий изучает существ, обитающих на дне арктических морей. А обитают на этом дне какие‑то рачки и червячки, которых даже на картинке обычному человеку было бы неприятно рассматривать. Есть среди них специалист по погоде и по наблюдению за погодой из космоса. Все они подлинные профессионалы и специалисты, и все они больны Арктикой. То, как они могут об этом говорить, меня восхищает и радует. Я среди них чувствую веру даже в собственную профессию. Причём сильнее, чем находясь среди уставших от своей работы и пресыщенных вниманием артистов и режиссёров. Здесь, на борту, я понимаю и вновь нахожу веру в жертвенность в труде и в том деле, ради которого человек может и готов потратить жизнь.

Я понимаю про себя, что не смогу, как они, полюбить Арктику, белых медведей, птиц, тюленей и донных обитателей северных морей. Но я точно люблю людей, которые всё это любят. Они – настоящие, черт возьми!

Другая группа состоит из представителей и сотрудников Всемирного фонда дикой природы. Это международный фонд, который, как это ясно из названия, занимается охраной дикой природы. Вы наверняка видели логотип и эмблему этого фонда. На эмблеме панда и три латинских буквы WWF. Этот фонд занимается защитой природы по всему миру, в частности, прилагает значительные усилия к защите нашей Арктики.

Меня поразило, что на защиту нашей с вами российской природы в WWF поступает только 20 % отечественных денег, остальные же средства приходят из‑за границы.

Если говорить проще, фонд пытается защитить наших бельков, белых медведей, птиц и прочих существ, которыми мы так привыкли гордиться, от наших же зверобоев, загрязнителей природы и браконьеров, то есть равнодушных душегубов. Люди в фонде занимаются просветительской работой, и они же изо всех сил стараются привлекать средства и людей к сотрудничеству и спасению того, что ещё осталось прекрасного на земле.

Ещё на корабле есть небольшая группа милых людей, чья основная деятельность с дикой природой не связана. Но они весьма скромно жертвуют совсем не скромные деньги из своих личных доходов, будучи убеждёнными любителями природы. Те, кто меньше любит природу, пожертвовал бы средства на что‑то другое и уж точно не отправился бы в июле путешествовать на маленьком научно‑исследовательском судне, идущем в штормовых широтах к холодным и суровым островам.

Хорошая компания на корабле! Случайных людей – ни одного. Даже повара…

Про поваров – отдельно. Какой еды я ожидал на корабле? Ну, такой, к какой привык во время службы на флоте. Разве что приготовленной из чуть более свежих и качественных продуктов. А тут я не пропускаю ни одной трапезы, даже во время шторма. И даже, хоть мне и стыдно, радуюсь тому, что во время шторма большинство моих сотрапезников пищу употреблять не могут.

Вчера были такие котлеты, каких не в каждом дорогом ресторане удастся отведать. А какой был сегодня сливочный суп! Я, конечно, тут же познакомился с поварами…

Оказалось, Рома и Сергей – повара ресторана гостиницы «Националь» в Москве. Когда‑то они сходили на ледоколе в свободное от основной работы время. Случился у них такой летний заработок… И вот эти парни влюбились в Арктику и теперь находят любую возможность сюда попасть.

За совсем скромные деньги, подгадав отпуск на основной работе, отказавшись от тёплых морей и понятного всем отдыха, они выходят в арктические широты. А у них, поверьте, работёнка здесь потяжелее, чем у любого учёного или исследователя. Рома вчера весь день провалялся в каюте, не в силах подняться, а Сергей в то время, когда из‑за качки у любого нормального человека от запаха и уж тем более вида еды возникает жёсткий рвотный рефлекс, один простоял весь день у плиты и мужественно кормил всех, кто мог и хотел есть. Отличные парни! Причём возможностей прохлаждаться, гулять по верхней палубе, любоваться закатами и восходами, у них пока не было. И удастся ли им высадиться на Новой Земле или других островах вместе с учёными и немногочисленными, такими как я, пассажирами – неизвестно.

Как же прекрасны увлечённые и влюблённые во что‑то люди!

А я пребываю в прекрасном расположении духа. Доволен собой, потому что вчерашний шторм выдержал на «хорошо». Все‑таки старые военно‑морские навыки – их не пропьёшь. Только к полуночи вчера немного укачался и то, думаю, оттого, что не было собеседника и попытался читать. Боюсь, взял не ту книгу. Других объяснений плохому самочувствию не вижу. Потому что как только отложил книгу, всё встало на свои места.

Сегодня после вчерашнего шторма навёл в каюте порядок, принял душ… И вот написал очередное письмо.

Сегодняшний и завтрашний день мы будем идти вдоль Новой Земли, так что если не будет шторма, никаких особых событий не предвидится.

Русская Арктика. День четвёртый

Утро 21 июля встретило нас дождём. Дождём не сильным и, наверное, по местным меркам вполне летним. Уже давно идём вдоль Новой Земли, но северная её часть гораздо более живописна, да и мы движемся ближе к ней. По правому борту с утра видны довольно суровые и притягательные горы и скалы. Вершины их покрыты снегом, да и склоны тоже. Горы немаленькие, в обед прошли мимо вершины, название которой я не запомнил, потому что это аббревиатура из трёх букв, и мне её никто не расшифровал, а гора – красивая, полторы тысячи метров. Она такая красивая, что наверняка вызвала или вызывает азарт у любого альпиниста. Но на мой вопрос, побывали ли на ней альпинисты, я получил ответ, что вряд ли, потому что добраться до самой горы гораздо труднее, чем до её вершины.

Сегодня никаких особенных событий не происходило, идём себе и идём. Правда, около полудня и ещё во время дождя по левому борту на расстоянии метров ста пятидесяти был замечен небольшой кит. С мостика об этом объявили, и все бросились на верхнюю палубу так стремительно, как, думаю, не бежали бы к спасательным шлюпкам… Все выбежали с фотоаппаратами и биноклями, но кит всего пару раз мелькнул спинным плавником, да так коротенько, что не все успели его разглядеть. Да и кит был небольшой. Специалисты по форме плавника определили, что это кит Минке, или малый полосатик. Но спасибо ему, он всех взбудоражил и напомнил о том, что мы идём по водам, в которых можно встретить и гораздо больших обитателей.

Вчера вечером Виктор Боярский, заместитель начальника экспедиции и директор Музея Арктики и Антарктики в Санкт‑Петербурге, провёл что‑то вроде творческого вечера… А человек он примечательный. Этакий шестидесятилетний рыжебородый мужчина с фигурой и телом тридцатилетнего легкоатлета. По утрам он приглашает членов экспедиции на завтрак, делает по громкой связи объявления, желает приятного аппетита перед обедом, и его слова даже во время шторма и повальной морской болезни не звучали издёвкой, а были словами сочувствия и поддержки. Он готов отвечать и рад любым вопросам, он всегда сохраняет благодушное и бодрое настроение, которым с исключительной щедростью делится со всеми и каждым, при этом проделывает неизвестную лично мне работу, не выказывая ни утомления, ни озабоченности.

Он самый опытный полярник на борту. Да, думаю, и в мире найдётся немного полярников с его послужным списком. Остроумный, сильный и очень опытный в смысле специфических человеческих отношений человек. Он, конечно, знает если не всё, то почти всё о том, как надо вести себя в человеческом коллективе на борту корабля или в далёких суровых пространствах.

Вчера он рассказывал о каких‑то эпизодах своей рабочей биографии, о своём первом посещении Антарктики. Это с ним случилось аж в 1974 году. Рассказывал много о людях, с которыми работал. А это всё, конечно, полярники, то есть полярные лётчики, капитаны, учёные, исследователи.

О людях Боярский рассказывал охотнее, чем о своих приключениях. Например, о лыжном переходе через Гренландию (это ни много ни мало две с половиной тысячи километров) он рассказал двумя предложениями. Мол, прошли две с половиной тысячи километров на лыжах, и нечего об этом говорить.

Он бессчётное количество раз бывал на Северном и Южном полюсах и исходил на кораблях и облетел все возможные северные и южные земли и острова. Он знает даже маленькие островки архипелагов поимённо и в профиль. Но говорит о своих путешествиях не то чтобы неохотно, а как человек, который не желает хвастаться. По нему видно, он отчётливо понимает, что прожил такую интересную и насыщенную жизнь, что подробные рассказы о ней будут подобны хвастливым рассказам об отдыхе на роскошных курортах. Он понимает, что прожил и проживает жизнь, недоступную большинству людей, точнее – почти никому. По нему видно, что он сознает, что ему очень повезло в жизни. А везением приличный человек хвастать не станет.

И ещё он читал вчера свои стихи. Как сам сказал, он стихами их не считает, просто в многочисленных морских переходах у него была масса времени. Многие его стихи посвящены конкретным людям. Я не стал бы оценивать это поэтическое творчество как поэзию, но в его рифмованных текстах много наблюдательности, внимания и любви к жизни и к тем людям, кому эти тексты посвящены.

Мы в данный момент идём по относительно спокойному морю, поднимаясь все выше к северной оконечности Новой Земли.

По сегодняшнему плану у нас наконец‑то будет остановка и высадка – первое значительное событие нашей экспедиции. К часу ночи мы должны войти и бросить якорь в бухте под названием Русская гавань. Мы идём к брошенной в 1994 году научной станции, которая называется так же, как бухта.

Конечно, мы забросали вопросами учёных, которые работают в здешних широтах. Нас, разумеется, интересует то, что мы увидим. Но конкретного ответа нам никто пока дать не смог, потому что в этой бухте и на этой станции никто из присутствующих на борту не был. Станция брошена почти двадцать лет назад. И с тех пор, если там кто и бывал, то не учёные и не исследователи. В российском научном мире никто не знает, что мы увидим через каких‑то шесть часов.

Научная цель высадки в этом месте – посмотреть, что осталось от станции, собрать разнообразный биоматериал, посмотреть на состояние местного ледника, ну и ещё какие‑то другие неведомые мне и непонятные, сугубо специфические научные задачи.

Мне же воображение рисует… А что мне рисует воображение? А рисует оно типичные картинки из фильмов про полярников, таёжников и про какие‑то другие суровые места, в которых измождённые герои находят давно оставленное прежними исследователями жильё или научную станцию. Я прямо‑таки вижу холодное заиндевевшее и при этом пыльное помещение с полками, где стоят какие‑то склянки и железные банки, в которых, ко всеобщей радости, сохранились сухие и ещё действующие спички, обнаруживаются чай, соль… Где‑то в углу – канистра или жестянка с керосином, зажигается примус, все спасены! В таком домике, на такой станции из какого‑то потайного места обязательно извлекается запылённая бутылка виски или бренди. И тогда спасённые и обогретые поминают добрым словом тех, кто когда‑то зимовал и жил в забытых стенах этого далёкого и брошенного жилища.

Это мне рисует воображение, уж больно много подобного я видел в кино. А учёные говорят, что, скорее всего, мы увидим печальное зрелище, каковым всегда является осиротевшее жильё и любые руины.

Станция проработала до своего закрытия более пятидесяти лет. Много славных и мужественных людей зимовали и трудились на ней. Теперь там тишина, которую мы очень скоро и совсем ненадолго нарушим…

Кстати, там вполне вероятна встреча с белыми медведями. Поэтому все мы будем разбиты на небольшие группы, и с каждой группой будет опытный человек с ружьём.

Только что тот самый Виктор Боярский по громкой связи пригласил всех на ужин. С удовольствием пойду ужинать, аппетит здесь меня не покидает…

Много времени провёл сегодня на верхней палубе и на ветру, от этого аппетит, что называется, нагулялся. Наблюдал очень симпатичных птиц, это короткоклювые кайры. Птицы небольшие, как мне сказали, около килограмма. Больше всего они похожи на маленьких пингвинов, но только летающих. Крылья у кайры такие же, как у пингвинов, только они больше относительно размеров тела. Кайры летают над водой очень быстро и низко. Крылья, как я уже сказал, у них маленькие, и им приходится беспрестанно ими работать. Парить и планировать, как чайки, они не могут. Кайры, очевидно, ужасно трудолюбивы. Они постоянно стремительно рыщут над самой водой и часто ныряют. Как мне сказали специалисты, под водой они плавают, как пингвины, то есть гребут крыльями, как летят. При этом нырнуть на пятьдесят метров для них – нормальное дело, они могут нырять и глубже ста. Причём делают это, чтобы изловить одну‑единственную рыбку, потому что несколько за одно погружение они изловить не могут, не позволяет форма клюва.

Изловив одну рыбку, кайры летят с ней к птенцам, а потом обратно – такая сложная у них жизнь. В этих широтах жизнь у всех непростая.

Уверен, завтра у меня будут такие впечатления, которыми будет делиться не просто приятно, но и азартно. Нынешней ночью, как уже сказал, нас ждёт первая высадка, потом мы должны дойти до самой северной точки Новой Земли – мыса Желания, где будет ещё одна высадка. Так что, надеюсь, будет о чём рассказать.

Дата добавления: 2015-06-26