Августа. Ровно пятнадцать лет назад мы приехали в Калининград на постоянное место жительства

Ровно пятнадцать лет назад мы приехали в Калининград на постоянное место жительства. С этого дня началась другая география и совершенно новый этап моей жизни. Я понимаю, что, не случись этого переезда и этого дня, или случись он позже, или случись другой город, многого, очень многого со мной бы не произошло. Очень благодарен я городу, который принял моё семейство и меня – принял так, что за пятнадцать лет ни разу не возникло ни сомнений, ни сожалений о совершённом мною выборе города и пространства.

Хватило мне в мои почти тридцать два года – не хочу сказать мудрости – скорее интуиции и какого‑то чутья даже не рассматривать Москву как возможный город для переезда и жизни. Питер я тоже не рассматривал. Я весьма отчётливо понимал себя человеком из провинции и провинциальным, я понимал, что моё жизненное пространство и свойственная мне среда – это некий областной центр, но никак не столица и не мегаполис.

Я понимаю свой размер и масштаб в городе до миллиона или едва за миллион, хорошо чувствую такие города. Мне быстро становится ясна структура и суть любого нашего губернского или краевого центра. Мне отчётливо ясны категории сознания и системы координат людей таких наших городов. Это моё. Я такой. Я не хотел вырываться из этой системы координат.

Я уже тогда отдавал себе отчёт в том, что мне необходимо время, которого Москва или Питер мне не дадут. Мне нужно время для одиночной лабораторной работы. В Кемерове у меня уже не было возможности сосредоточиться и уйти в одиночное плавание. В Кемерове у меня было много мелких и больших обязанностей, а главное – привычных и выученных наизусть способов проживания и работы. Для того чтобы отказаться от сложившегося образа жизни в родном городе, где этот образ жизни я долго и упорно сам складывал, мне нужны были бы такие мощные усилия и такая воля, каких я тогда в себе не находил. Мне необходим был отъезд. Причины отъезда были исключительно во мне, а не в городе, в котором я родился и вырос. Если бы я родился и вырос в Калининграде, с уверенностью могу сказать: мне пришлось бы его покинуть по вышеизложенным причинам.

Я хотел уехать в город, близкий размерами привычному мне Кемерову, но с совершенно другим укладом, с другими жизненными нормами и правилами, в город, где меня никто не знает, туда, где мне придётся жить и действовать так, как я не умею и как не знаю. А ещё я хотел, чтобы там, куда поеду, не было холодной и долгой зимы.

Калининград дал мне всё то, чего я хотел. Для маленькой и тогда единственной дочери Наташи и для жены переезд в Калининград был сугубо моим решением. И Калининград как хороший вновь приобретённый друг и товарищ помог мне в том, что моя маленькая тогда семья приняла моё решение как правильное и счастливое.

Я прекрасно помню первый наш год в Калининграде. Во‑первых, мы приехали в самый разгар кризиса 1998 года. Мы не успели застать калининградское экономическое чудо и только слышали, как всё здесь было прекрасно и дёшево всего неделю назад. Это были отчаянно трудные дни. Таяли, исчезали, превращались в ничто деньги, которые были скоплены и заработаны, деньги, что были выручены за проданную в Кемерове квартиру. Совершенно непонятно было, что будет и как жить дальше. Я не имел никакого представления о том, каким образом смогу прокормить семью и что буду делать сам. Не было видно никаких, даже самых зыбких перспектив.

Но город радовал! Балтийское море, дивная первая наша прибалтийская осень, косяки птиц в небе, другие воздух и ветер, близость европейских столиц, до которых мы тогда доехать не могли, – но то, что они рядом, очень чувствовалось. Казалось, запах пряной селёдки долетал из Гамбурга или Стокгольма, казалось, ветерок приносит аромат утки, запечённой с яблоками, откуда‑то из польских предместий, чудился вкус копчёного леща и свежей корюшки, когда бриз прилетал с востока, пролетев над литовскими дюнами, над Клайпедой и Нидой. Всё это будоражило, пьянило и радовало! Даже абсолютное безденежье и отсутствие хоть какого‑то горизонта на жизненном пути не лишало меня азарта пребывания в новом, мною самим определённом для дальнейшей жизни месте. Мне периодически даже казалось, что некий отпуск вот‑вот закончится и надо будет возвращаться.

Как радостно и легко мне дались тексты спектаклей «ОдноврЕмЕнно», «Зима» и «Записки русского путешественника». Я писал их, сильно сомневаясь, что кому‑то это понадобится, что кто‑то это не то что поставит – разучит и будет исполнять… Я сильно сомневался даже в том, что кто‑то услышит это или прочтёт… Но писалось радостно и легко. Пожалуй, до сих пор спектакль «ОдноврЕмЕнно» – самый счастливый мой спектакль, наполненный острейшей радостью проживания каждого момента жизни. Во многом текст этого спектакля пропитан радостью знакомства с Калининградом.

Потом город подарил нам друзей и знакомых, воспитателей детских садов, учителей и одноклассников нашим детям. Калининград подарил мне знакомство с группой «Бигуди» в конце концов.

Я впервые тут увидел аистов, полюбил большие лиственные деревья, среди каких я прежде не жил и не понимал их красоты и силы: буки, грабы, вязы, каштаны, дубы… Я представить себе не мог до Калининграда, что у меня могут быть мои яблони и сливы, и даже грецкий орех. А уж про рододендрон и клематис я и не слыхивал.

Калининград стал для меня настоящей и самой удобной мастерской, уютной и любимой лабораторией, светлым и чистым кабинетом, в котором написано всё, что я написал.

За пятнадцать лет, полагаю, я узнал Калининград глубоко. Первое эйфорийное очарование, когда не замечаешь никаких изъянов и не хочешь видеть ничего плохого, прошло. Я знаю про город много того, чего не хотел бы знать и не хотел бы, чтобы это было. Но первое очарование давно переродилось в любовь. А любовь – это сложное чувство и процесс. Особенно когда есть признаки взаимности. А я смею тешить себя тем, что у нас взаимные чувства.

Пятнадцать лет! Очень много! За это время в Калининграде родились двое детей. Две бабушки, которые родились и прожили жизнь в Сибири, упокоились в Восточно‑Прусской земле. Со мной происходили такие процессы, которые я и представить себе не мог пятнадцать лет назад, прилетев часа в три дня 21 августа 1998 года в аэропорт «Храброво» города Калининграда.

Для меня за эти пятнадцать лет прошли эпохи, случились тектонические сдвиги в сознании, работе, профессии. У меня появился дом, в котором я живу и который был построен не только задолго до моего приезда, но и задолго до того, как эта земля и этот город стали частью нашей страны. О таком доме я ещё пять лет назад даже мечтать не мог… Хотя нет, мог. И даже мечтал, но не верил, что такой дом у меня когда‑нибудь будет.

В Калининграде я прожил много важного и интересного. Даже землетрясение амплитудой почти шесть баллов – чего только не было!

Но самое главное – Калининград стал городом, из которого я, в силу странных своих профессии и образа жизни, часто уезжаю и в который всё время хочу вернуться и каждый раз радостно возвращаюсь, откуда бы ни летел или ни ехал, и я рад возвращению. Как же мне повезло с городом!

В воскресенье общался с тридцатидвухлетним молодым и очень приятным человеком из Москвы. Он юрист. Судя по всему, крепко стоит на ногах. Современный интересный человек, родился и вырос в Москве и вот приехал в Калининград в поисках новых жизненных горизонтов и возможностей. Он ищет город, в котором смог бы и хотел жить. Эмиграцию как возможный для себя вариант он не рассматривает. Всё потому, что он не может больше жить в Москве, не выдерживает. Не получает той жизненной радости, которую надеется найти в Калининграде.

Он ровно в том же возрасте, что и я, когда приехал сюда. Интересно, случится ли с ним история его собственных взаимоотношений с этим городом. Мне есть что ему подсказать и показать, и я постараюсь не потерять его из вида, если он действительно решится на такой пока ещё необычный для москвича шаг. Хотя мне кажется, что он – одна из первых московских ласточек…

Дата добавления: 2015-06-26