КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Формула неверности 8 страница
Мелодрама окончилась, начался триллер — фильм, в котором людей заживо ели огромные пауки. Таня «ужастики» не любила, потому что принимала их слишком близко к сердцу, в том смысле что смотрела и представляла себе все чересчур остро, умирала от страха, совершенно забывая, что это всего лишь кино… Она выключила телевизор и вышла во двор, чтобы посмотреть, горят ли окна у Маши. Потом вспомнила, что теперь это можно будет делать еще быстрее: просто выглянуть в окно, стоит во дворе машина или нет. Маши не было. Одиннадцатый час. Сестра на работе редко задерживалась, но тогда она звонила Тане и говорила: «Будет кто меня спрашивать — скажи, что я через час приеду». Больше двух часов она не задерживалась, значит, с минуты на минуту должна приехать. Должна. Отчего же тогда в сердце Тани стала закрадываться тревога? Как странно, она не находила себе места от волнения за невесть где задержавшуюся Машу и в то же время совсем не беспокоилась о своем муже. Он как в воду канул. Раньше сто раз на дню позвонит, спросит, что она делает, о чем думает, сообщал, когда придет, а теперь — молчание. Неужели он и вправду так обиделся на жену за то, что она преобразилась? Причем в лучшую сторону. Таня была уверена, его возмутило именно это. Или ему в качестве жены нужна была женщина невидная? Не для представительства, а чтобы сидела домами ждала момента, когда потребуется подать ужин господину. Но тут же она забыла о Леньке, потому что решила выяснить все же, почему сестры до сих пор нет дома. Таня на всякий случай позвонила в кабинет, в котором сестра обычно принимала больных: кто знает, может, у нее возник какой-то непредвиденный случай и она сидит себе на работе. Телефон не ответил. Потом Таня позвонила Машиной подруге Светлане — та не меньше ее удивилась отсутствию Маши: — Даже не представляю, где она может быть. Валентин, это я точно знаю, сегодня в наряде. Он никак с территории части уйти не может. На работе… Там уже все закрыто. Я, конечно, позвоню на всякий случай, но ты, Танюшка, тоже держи меня в курсе… В том смысле, пусть позвонит, когда придет. Хотя что с ней могло случиться. Она с работы уходит, когда еще светло, а у нас все-таки не Одесса. И даже не Ростов. — А вдруг Маша поздно приедет? — Все равно звони. Что такое сон по сравнению с жизнью человека? — Как — с жизнью? — испугалась Таня. — Почему вдруг ты заговорила про жизнь? — Дуреха, — рассмеялась Светлана, — я имею в виду жизнь вообще и ее ценности, главными из которых как раз и являются наши друзья. — Фу, а я уже подумала… — Представляю, что ты подумала. Ты у нас девушка тонкая, с тобой осторожно надо. Кстати, а твой муж дома? — Почему — кстати? Светлана вдруг смутилась, чего Таня не могла понять, но в то же время с удивлением почувствовала ее заминку. И то, как она ненатурально засмеялась. — Татьяна! Да что ты сегодня к словам цепляешься. Я только хотела сказать, что будь он дома, мог бы Машу встретить. Мало ли, может, что с трамваями? — Какие трамваи! Маша поехала на работу на своей новой машине. — Маша купила машину? — не поверила Светлана. — Но почему она мне ничего не сказала?.. Вот уж не думала, что у подруги есть от меня секреты. Еще неделю назад она говорила, что машину, похоже, сможет купить не скоро. — Маша не виновата, — заступилась Таня. — Она и сама ничего не знала. Это я ей купила… То есть она не хочет принимать от меня подарка, потому согласилась взять ее в долг… — Послушайте, девчонки — оживилась Светлана, — что-то у вас происходит, а я не в курсе. Это несправедливо. Я тут одна, в пустой квартире, можно сказать, от скуки умираю, а у вас жизнь кипит… Но шутки шутками, а раз Маша поехала на машине, можно предположить все, что угодно. Во-первых, она давно не сидела за рулем… Произнося эту фразу, Светлана и думать не думала, что вызовет такую бурю чувств в душе Тани. Та вспомнила все разом: и смерть своих родителей, и последующие кошмары, когда их изуродованные вследствие аварии тела снились ей по ночам, заставляя кричать от страха. Но хуже всего то, что даже не страх, а настоящую панику вызвала у Тани мелькнувшая как молния мысль: может быть, своим подарком она убила самого близкого в жизни человека. — Таня, что случилось? — кричала в трубку перепуганная Светлана. — Таня, ты меня слышишь?! Но та не отвечала, погрузившись в глубокий обморок.
Глава одиннадцатая
Тане казалось, что она лежит на возвышении в какой-то комнате с сине-голубыми стенами, под потолком которой крутятся такие же синие не то металлические, не то стеклянные блестящие шары. Она не слышала никаких звуков извне, только в ушах что-то шуршало, словно в осенний дождь за окном, а с потолка, с этих самых шаров, прямо на лицо Тани вдруг начали падать теплые капли какой-то влаги. И в ее сердце стал заползать странный мокрый холод. Внезапно она почувствовала в ушах негромкий хлопок, словно от напряжения выскочили из ушей пробки, плотно закрывающие их, и в сознание Тани ворвались захлебывающиеся рыдания Шурки: — Мама, мамочка, очнись! — Сашенька, — прошептала Таня, — ну что ты так кричишь! Я тебя прекрасно слышу. Что это такое мокрое и холодное у меня на груди? — Мокрое полотенце. Тетя Света сказала положить, — выдохнула с облегчением Шурка, но в ее глазах все еще пряталась тревога. — Сейчас она сама приедет. В пятнадцать-шестнадцать лет с Таней порой случались обмороки, но со времени ее замужества — ни разу. Заслуга Маши — та была ее доктором. Или Мишки? До того, рокового, случая у нее никогда не было повода нервничать до обморока. Маша уверяла, что раз в год надо делать профилактику, пить лекарства по какой-то схеме, но Таня посмеивалась, что у нее, наверное, в клинике работы мало или эти самые лекарства лишние, вот и пристает к совершенно здоровой сестре… — Тетя Маша приехала? — сразу вспомнила причину своего испуга Таня. — Не знаю, — пожала плечами Александра, — я вообще думала, она давно дома. А тут вышла воды попить, а ты лежишь без движения… Она замялась. — Ну, что ты там с перепугу натворила? — Таня чувствовала себя почти нормально, только в голове слегка шумело, но не торопилась вставать — все-таки случившийся обморок ее напугал. — Давай-давай признавайся. — Я позвонила папе… Он тоже сейчас приедет. — Какому папе? — Таня чуть не подскочила, забыв о недомогании. — Папа у меня всего один! — привычно возмутилась дочь. — И ты сказала ему, что мама умирает? — Но ты лежала такая бледная, как неживая! Наверное, страшная картина опять встала перед глазами девушки, и она снова заплакала. — Доченька, не расстраивайся, все уже прошло. Таня прижала дочь к себе. — Вот только весело будет, если и Каретников объявится. Объясняй ему потом, что к чему… — Мама, — укоризненно сказала дочь, — ты бы стала думать на моем месте, кто что скажет? И потом, тебя, наверное, надо будет на кровать перенести, а как я сама это сделаю? — Вот еще! Можно подумать, твоя мать — инвалид, — сказала Таня, — лучше помоги мне. Она стала подниматься с пола — хорошо еще, об угол журнального столика не ударилась, просто вывалилась из кресла, и все — медленно, будто старая бабка. — Надо прийти в себя, пока пожарная команда не приехала. Она старалась отогнать от себя мысль, будто с Машей случилось что-то страшное. Эдак себя до инфаркта накрутить можно. Мишка приедет и во всем разберется. Сама она ни за что бы его не позвала. Но раз дочь позвонила, и он уже едет… Присутствие бывшего мужа непременно им поможет. Таня была в этом уверена. А если приедет ныне действующий, что ж, она выкрутится. Пусть не исчезает из дома надолго. А то в последнее время сутками отсутствует. Александра смотрела на мать, пожалуй, излишне внимательно. Словно мысли той скользили по лбу бегущей строкой. И даже недоверчиво. Неужели и правда, обморок — это ничего страшного? Но так сказала мама. Прежде девушка с подобным случаем не сталкивалась.. Выходит, она забила тревогу напрасно? Пусть думают что хотят, Александра потерпит и даже принародно признает себя виноватой — она и в самом деле охотно использовала мамино недомогание для того, чтобы в их доме появился папа. Девушка прежде не раз пыталась найти для его присутствия повод, но в доме всегда торчал этот противный Леонид Сергеевич! Кто знает, а вдруг случится невероятное! Каретников исчезнет, словно его и не было, папа с мамой помирятся, и опять вернется время, когда она чувствовала себя счастливой и веселой, а не такой одинокой и заброшенной, как было совсем недавно. Хорошо хоть, теперь у нее появились друзья… И даже очень близкие друзья. Александра, конечно, с самого начала понимала, что для маминого блага не должна думать об отчиме плохо, но инстинктивно его побаивалась. Была в нем какая-то темная сила, которая заставляла ее сжиматься от одного взгляда Леонида Сергеевича. Такое чувство вызвала у нее однажды огромная змея, которую они с мамой видели в серпентарии. Змея, казалось, смотрела ей прямо в глаза и вызвала в теле девочки некое оцепенение, словно она на мгновение стала кроликом. Однажды, когда мама с НИМ поехала на море, Александра попросила теткиного знакомого дядю Игоря, который ремонтировал у тети Маши сломанный диван, прибить на дверь в свою комнату защелку. Мама ничего не заметила, а отчим если и заметил, ничего не сказал, но Александре так было спокойнее. Когда Саша подросла и начала оформляться в хорошенькую девушку, она стала ловить на себе взгляды Леонида Сергеевича, который временами смотрел на нее так, что у Александры от страха начинали дрожать колени. Нет, в его взгляде не было угрозы. И не раздевал он ее взглядом, не было этого, но от этого страх перед отчимом не проходил. В глубине души Саша сердилась на мать. Мало того что та привела в дом этого… тут девушка не могла подобрать подходящего слова… в общем, опасного человека, она не боялась оставлять с ним свою дочь, ничуть не беспокоясь за нее… Как если бы укротительница тигров оставляла ее в клетке с хищником, считая, будто если она укротила этого зверя, то такое же по плечу и подростку. То есть не теперешней Александре, которая уже кое-что умела и могла за себя постоять, а той, четырнадцатилетней. Сашина мама так и не узнала, что отчим еще четыре с лишним года назад вступил из-за нее в столкновение с родным отцом. Опять-таки без особого повода, просто потому, что опасения Александры казались ей вовсе не придуманными. Нет, Саша никому не пожаловалась. В ней заговорили отцовские гены: она должна уметь себя защищать! И в одну из встреч с отцом Саша попросила его показать какие-нибудь приемы, чтобы она могла дать отпор якобы хулигану. — Какому хулигану? — грозно спросил отец. — Какому-нибудь, — увернулась дочь от ответа. Во-первых, ни к каким прямым действиям Леонид Сергеевич не приступал, а то, что Саша боялась его взглядов… Мало ли чего могла напридумывать себе девчонка! Однако папу было трудно обмануть. Он принимал Сашино беспокойство гораздо ближе к сердцу, чем мать. В ответ на ее просьбу он помрачнел и задумался, а потом, как она узнала, в тот же вечер позвонил маме. Сказал, что Саша будет теперь ходить в женскую группу самбо. Мама возмущалась. Не кричала, конечно, она вообще никогда не кричит, а говорила что-то про гнездо разврата. И про то, что, может, он и в сауну с собой ее потащит? Отца трудно было сбить с толку, и он настоял на своем. За эту настырность Александра его особо почитала. Просто так отмахнуться от него было невозможно. И за то, что он никогда ее не обманывал. Кажется, он пригрозил маме, что заберет у нее Сашу. Тем более что девочка теперь в таком возрасте, вполне может и сама принять решение, с кем остаться. Мама испугалась угрозы, хотя отец вряд ли бы ее исполнил. Не уверена была, что дочь выберет ее? Мама вообще всегда казалась Саше человеком неуверенным в себе. Непонятно почему. Ведь из-за нее готовы были сражаться по крайней мере двое незаурядных мужчин. Но и этим дело не кончилось. Когда ей разрешили ходить на самбо, то с занятий ее стал забирать Леонид Сергеевич. В первый же вечер он положил руку на Сашину коленку — понятное дело, в машине мамы рядом не было, никто ничего не видел — и спросил: — А не заехать ли нам в бар и не выпить по чашке кофе? Можно подумать, у них дома кофе не было. Одно дело, если Саша заходила в бар с подругами и друзьями. А тут… Ей с Леонидом Сергеевичем и говорить-то не о чем. Когда он ее о чем-нибудь спрашивал, у Александры будто язык к нёбу приставал. А на следующий вечер из клуба вместе с ней вышел родной папа. Он отправил Шурку в буфет съесть пирожное, а сам остался с отчимом. К сожалению, она не могла услышать, о чем они говорили, но отчим ждал ее возвращения нахохленный, и никакой игривости в нем больше Саша не заметила. Однако если бы она оказалась совсем близко, но так, чтобы разговаривающие о ней мужчины Шурку не видели, то она услышала бы интересный диалог: — Привет, Каретников, ты знаешь, кто я? — Видел тебя на похоронах. А не видел бы, и так догадался. Судя по интересу, который ты проявил к моей персоне — вон, даже фамилию мою знаешь, — ты бывший муж Татьяны. — И в самом деле догадливый. Но если для Татьяны я и бывший, то для Александры я ее отцом так и остался. — Ну и к чему ты мне это сообщаешь? — К тому, что я знаю не только твою фамилию, но и кое-какие твои привычки и наклонности. — И какие, интересно, у меня особые наклонности? Что ты можешь обо мне знать, чего не знает моя жена? — Она о тебе ничего не знает, иначе бы триста раз подумала, прежде чем за игрока и кобеля замуж выходить! Лицо у Леонида дернулось, как от пощечины, но, наверное, и он кое-что знал о Михаиле Карпенко, чтобы просчитать, за кем в схватке останется последнее слово. Не то чтобы он боялся — Каретников умел постоять за себя, — сейчас предмет разговора казался ему слишком незначительным, чтобы вот так заводиться. — Моя бабка говорила в таких случаях: косой кривому глаз колет. Ты ведь тоже не святой, не так ли? Удивляешься, что Татьяна тебя, такого выдающегося, на меня поменяла? Взял бы да и рассказал ей, какого она дурака сваляла. — Ты прав, я ей ничего не говорил и не скажу, потому что я свою жену… бывшую знаю. Она мне не поверит. Решит, что я от ревности на тебя поклеп возвожу… Ну да ладно, она уже взрослая, пусть сама свои ошибки исправляет… Или живет с ними, ее дело. А вот дочку я тебе не дам. — В каком смысле? — А ни в каком! Попробуй только протянуть к ней свои грязные лапы! Только пальцем коснуться, и я из тебя сделаю отбивную котлету! Да что котлету… Я тебя просто кончу, и все. — Хочу напомнить, что ты тоже из мяса и костей состоишь. — А если со мной что-нибудь случится, — не обращая на него внимания, продолжил Михаил, — у меня хватит друзей, которые из-под земли тебя достанут. — Вот так человеку за добро воздается. Я его дочь кормлю и одеваю, а он вместо благодарности мне угрожает. Леонид отработал задний ход. Он, как и положено хищникам, всегда чувствовал опасность и умел вовремя уйти. — Не угрожает, а предупреждает. Отчим резко охладел к своим обязанностям — перестал после занятий в секции отвозить Александру домой. Так что, если занятия заканчивались поздно, ее отвозил или папа, или его знакомая девушка-тренер Ира, или знакомый тети Маши дядя Федор, который работал с ней в одной больнице и никогда не смотрел на Сашу ТАКИМИ глазами. С той поры Леонид Сергеевич относился к Александре так, будто ее вовсе и не было. То есть он изредка о ней вспоминал, когда ей надо было что-то купить — в жадности отчима обвинить было нельзя. Сколько он давал денег маме, неизвестно, но на жизнь хватало. Девочку, а потом и девушку одевали не хуже ее сверстников, и холодильник всегда оказывался полон… Вот только мама была вовсе не такой, какой ее помнила Саша. С отчимом она никогда не дурачилась, как с папой. Никогда так громко не хохотала. И не обнимала его на виду у всех. Словно в ней погас какой-то свет. Искра ушла, как говорил один папин знакомый, и эту новую маму Александра не то чтобы больше любила — разве можно было больше или меньше любить маму? — она жалела ее так, что порой слезы выступали. Наверное, так жалела Герда Кая, когда увидела его во дворце Снежной королевы, равнодушного и холодного. Мама беспокоилась о пропавшей тете Маше. Александра догадывалась почему: ей казалось, что с ней могла случиться такая же автокатастрофа, которая произошла когда-то с дедушкой, бабушкой и ее так и не повзрослевшим дядей. Видимо, для мамы ожил кошмар прошлых лет. Тетка рассказывала, сколько пришлось ей повозиться, чтобы излечить от него свою младшую сестру. Неужели на нервной почве — переживаний за тетю Машу — у мамы все начнется сначала? Нет, правильно, что она вызвала папу. Кто еще поможет матери в трудную минуту. Ее второй муж? Интересно знать, где он. Если бы он любил маму, то сразу бы почувствовал: с ней неладно — и приехал… Любит, как же! Глупо было и рассуждать об этом. Уж Саше доподлинно известно, что с некоторых пор Каретников смотрит совсем в другую сторону. Светлана вскоре уже звонила в калитку. Александра пошла открывать, чтобы заодно на ходу рассказать ей, что к чему. Правда, опытный врач и сама во всем разобралась. Она померила Тане давление и, несмотря на ее возражения, сделала какой-то укол. — Теперь полежи немного, — распорядилась она и наказала Саше: — Плед принеси, укрой маму. — Зачем плед, лето на улице. — Ничего, пар костей не ломит! Под окном послышался звук работающего мотора. — А вот и сестра твоя появилась, — обрадовалась Света. — Нет, это не тетя Маша, это мой папа! — внешне смешалась Саша; на самом деле она была страшно довольна и выскочила из дома навстречу отцу. — Это может быть кто угодно, — недовольно заметила Таня, укутываясь в плед, как будто ее внезапно зазнобило. — И нечего было мчаться как на пожар. Скорее всего это Леонид подъехал… Но сказала она это для Светы, хотя сама тоже была уверена, что это Мишка. Он и вошел, обнимая за плечи тщетно пытавшуюся скрыть радость дочь. И как обычно, ему не понадобилось много времени, чтобы оглядеться и оценить ситуацию. Перефразируя фразу, которую приписывали бывшему президенту Союза, он сам в подобных случаях говорил: «Разобраться, ху есть кто». Александра, впрочем, сразу отошла от него и села на стул в уголке. Она понимала, что, если будет околачиваться на виду у всех, ее тотчас отправят к себе, не обращая внимания, что она уже давно — год и четыре месяца! — совершеннолетняя. — Здравствуйте! Выехал тут же, как только Саша мне позвонила. — Михаил говорил все это отчего-то Светлане, как будто Тани в этой комнате не было, а ее обморок, как и лежание на диване, он считал притворством. — Быстрее не получилось, с другого конца города мчался. — Ну и напрасно, — буркнула она из-под пледа, — подумаешь, голова закружилась. Просто Шурка испугалась… — Голова закружилась! — фыркнула из своего угла дочь. — Лежала бледная, как неживая, я ее зову, зову, а она… Вспомнив пережитый ужас, Александра опять всхлипнула. — Простите, нас не познакомили. — Мишка соизволил бросить на Таню быстрый взгляд и обратился к Свете: — Меня зовут Михаил. — А меня — Светлана. Я врач, терапевт, подруга Маши, потому ваша дочь мне и позвонила. А у Саши, надо заметить, симпатичный отец. — Спасибо. С удовольствием возвращаю вам комплимент. Можно подумать, что их сюда позвали обмениваться похвалами! Кукушка хвалит петуха… Нарочно накинули на нее плед, вроде отгородились. Лежи тут, парься, как в бане! — Как она? Она! Между прочим, говорить о человеке в его присутствии в третьем лице неприлично! Вот и Шурка от отца нахваталась. Говоришь ей, говоришь, все без толку! — Спазм, вызванный сильным стрессом. Я дала антидепрессант… — Значит, с Татьяной все в порядке. А что, Маши так до сих пор и нет? — Даже не представляю, где она может быть. На работе она не задерживалась, я звонила, ушла даже раньше. Вернее, уехала. Какому-то больному стало плохо — когда подъехала «скорая помощь», его вынесли на носилках. Маша поехала в качестве сопровождающего. Может, произошло что-то серьезное, и она теперь в больнице? С другой стороны, это произошло три часа назад, давно можно было вернуться… Ну чего ты вытаращилась! Ничего страшного не произошло. Жива твоя сестрица. Если она поехала в больницу, значит, плохо было кому-то другому! Светлана прикрикнула на Таню, а сама продолжала разговаривать с Михаилом, как будто в комнате они были вдвоем. Понятное дело, больные за людей не считаются. — Между прочим, у меня, знаете, как развита интуиция. Так вот, я ничего плохого в отношении Маши не чувствую. То есть, может, случилась какая-то неординарная ситуация, но в том, что с ней самой все в порядке, я уверена. — Она покосилась на Таню и предложила Михаилу: — Давайте выйдем поговорим. — Этого еще не хватало! — возмутилась Таня, которой вовсе не хотелось лежать одной и выполнять роль смертельно больной. — Между прочим, пропала моя сестра. Вот умру, тогда, пожалуйста, можете секретничать наедине сколько хотите! Что «пожалуйста» — она сама не знала, но, судя по ухмылке Светланы и ехидной полуулыбке бывшего мужа, умереть ей предстояло не сегодня. И вообще, Таня не считала свой обморок чем-то из ряда вон выходящим. Всего каких-нибудь сто — двести лет назад женщины грохались в обморок по любому поводу, едва что-то их хоть чуточку взволнует. А уж иголками их никто не колол. В смысле, уколы не делали. Разве что нюхательную соль к носу подносили, вот и все лечение. Вслух, правда, она ничего не сказала. Кто их, врачей, знает. Выступишь вот так против них, а тебе не то что укол, клизму пропишут или что похуже. Таня подумала, что, несмотря на недомогание, она потихоньку возвращалась к прежнему образу мыслей и даже к прежним привычкам. Если раньше ее кто-то обижал, не понимал или делал то, что ей не было нужно, она вот так, мысленно, давала обидчикам отпор. И им не обидно, и ей приятно. Может, у нее просто шарики за ролики заходили, вот она и общалась сама с собой? Вы бы лучше пошли на Машины окна взглянули, — сварливо сказала она вслух. — Может, она уже дома. — Я шел по двору и на ее окна посмотрел, — отозвался Мишка. — Нет ее дома… А раз ты так хорошо себя чувствуешь, что огрызаться начала, тогда рассказывай, только подробно, отчего вдруг на тебя такая паника напала, откуда у твоей сестры появилась машина — три дня назад она еще не собиралась ее покупать, а сегодня вдруг я узнаю, что Маша ездит на машине… — Сегодня первый день поехала, — поправила Таня. — Миша, простите, не знаю вашего отчества, — вмешалась Света, — может, пока больную не стоит волновать? Нет, ты посмотри, какая змея, — больная! Наверное, пока Таня будет смиренно лежать под пледом, ее так и будут воспринимать. Она отбросила плед в сторону и села на диване. Надо сказать, в голове еще шумело. — Ее уже взволновали, — заметил Михаил, — и вряд ли мы можем сделать ей хуже. Уж мне ли не знать Татьяну Всеволодовну! Мы выйдем во двор, а она за нами следом потащится. Давайте уж рядом с ней посидим и вместе поразмышляем, что могло случиться. «Потащится»! Как бывший супруг о ней пренебрежительно говорит! Увы, ссориться сейчас с ним Тане не с руки, потому она решила пропустить мимо ушей его слова. — Кстати, а где твой муж? — вдруг спросил ее Мишка. И этот тоже говорит «кстати». — Совсем некстати, — огрызнулась Таня. — Считаешь, мы без него ничего не сможем выяснить? — Я просто так спросил, — криво ухмыльнулся тот, и Таня поняла, что бывший муж на что-то намекает. — Ведь не всегда совпадения на чем-то основаны. И наоборот… Светлана как-то странно на него посмотрела, но ничего не сказала. — Он предупредил, что сегодня придет поздно, — сухо вымолвила Таня. Для обоих, потому что и Светка с интересом уставилась на нее: что скажет? Вообще у Тани создавалось впечатление, что Светлана знает гораздо больше ее. Причем именно о Танином втором муже. Но ни за что не скажет. Вон смотрит своими серыми глазищами и молчит. — Я всего лишь поинтересовался на тот случай, если выяснится, что у твоей сестры забарахлила машина и она позвонила Каретникову. — По-моему, это вполне логично, — встряла Светка. Без нее тут не разберутся! Услышав невольный вздох, Таня посмотрела в угол комнаты, где сидела Шурка. — Александра, иди к себе. — Мама, ты все время забываешь, что я уже взрослая. — Взрослая, — кивнул Михаил, — кто спорит, но сейчас мы с твоей мамой обсуждаем нечто не предназначенное для твоих ушей. — Если бы ты знал, папа, сколько мне приходится слышать того, что не предназначено для моих ушей. Вот, например, на днях я слышала один очень странный разговор между тетей Машей и Леонидом Сергеевичем… — Ты подслушивала? — неприятно удивилась Таня. — Вот еще, подслушивала! — дернула плечом Александра. — Я услышала нечаянно. Вспомни, ты послала меня снять высохшее белье. Так что папа употребил слово «кстати» очень кстати. — Ты говоришь загадками, — сухо заметила Таня. — Мало ли, — торопливо вмешалась Светлана, — услышала и услышала. Какое это имеет отношение к отсутствию Маши? — Не знаю, — протянула Саша, — может, и имеет. — И о чем говорила Маша с Леонидом Сергеевичем? — спросил Михаил. — Надеюсь, ничего ужасного для ушей юной девушки. — Не юной, а молодой, — поправила Александра. — Юные — говорят о подростках. — Да успеешь ты повзрослеть! — заметила Таня. — Чего тебе так не терпится попасть во взрослые. — Не терпится, потому что я вовсе не хочу в детстве засидеться, — огрызнулась Александра. — Это намек? Что ты имеешь в виду?! — Погоди, Таня, — остановил ее Михаил. — А вдруг именно в разговоре между Машей и твоим мужем кроется причина их обоюдного отсутствия? Он верно почувствовал, что Тане вовсе не хочется знать об этом разговоре. Если Маша ей не рассказала, значит, и незачем это выяснять. У нее внутри даже некий холодок образовался: у ее сестры Маши и мужа Леонида какие-то общие дела, о которых самой Татьяне неведомо? Ну и пусть! Что может быть в этом интересного? Но разве остановишь этот поток любопытства. Особенно у Карпенко. Сейчас он до всего докопается. Небось станет радоваться, что бывшая жена сидит в дерьме! Вот до чего они ее довели! Таня употребила слово «дерьмо» чуть ли не по отношению к любимой сестре! Нет, ничего не надо рассказывать! Надо было сразу отослать Шурку к себе. Нашла чем хвастаться: тем, что подслушала разговор! Татьяне показалось, Саша уже пожалела о том, что проговорилась. Она с сочувствием взглянула на мать, но отступать было поздно, отец ждал ее слов, потому Саша сказала: — Каретников уговаривал тетю Машу… Ну, он говорил, что может содержать ее и сына, что он с тех пор… он не сказал, с каких пор, а помолчал, как будто она и сама об этом знает. Сказал: «…С тех пор, как мы с тобой… я не могу думать ни о чем другом…» А тетя Маша сказала, что она никогда не нанесет сестре такого удара… Сказала, что, если он не прекратит свои домогательства, кому-то из них придется отсюда съехать! — Эх, Шурка, зачем ты об этом рассказала! — бормот-нула Светлана. Девушка смутилась и замолчала. Некоторое время в комнате не раздавалось ни звука. «Вот наконец пришел и Мишкин час, — подумала Таня. — Сейчас он выскажется…» Но она ошиблась, Михаил не произнес ни слова. Вернее, о Леньке не сказал, а спросил Таню: — Где у вас телефон? Таня подала ему трубку. — И еще: ты помнишь номер машины, которую купили Маше? Таня не помнила, но на всякий случай в хозяйственной тетрадке записала. Решила для себя, что стоит попозже выучить его на память. А вышло, что это пригодилось уже сейчас. Михаил тут же стал набирать одному ему известные номера и спрашивать, нет ли этого номера в сводке. Таня понимала, в какой именно сводке, но отчего-то она верила словам Светланы насчет интуиции. Маша жива! Через некоторое время Михаил сказал Тане: — Света оказалась права: в сводках дорожно-транспортных происшествий нет Машиного «жигуля», как и нет самой Маши среди пострадавших от действий хулиганов… Он задумался. — Кажется, придется подключать ребят из другого ведомства. Эта трубка берет со двора? — Конечно, берет, — сказала удивленная Таня. — А почему тебе непременно надо выходить во двор? — У тебя есть дома хорошее вино? — вдруг спросил ее Мишка, отчего она удивилась еще больше и потому нерешительно ответила: — Есть, а что? — Ну так угости Свету. Ты же всегда была радушной хозяйкой, а теперь лежишь, больную изображаешь. Забывшись, Таня метнула в него диванной подушкой. Как в былые добрые времена. Мишка расхохотался, но тут же посерьезнел: — Извините, но я бы хотел, чтобы этот телефонный звонок вы не слышали. Не обидитесь, девчонки? — Не обидимся, — за двоих ответила Светлана и улыбнулась Тане: — Пожалуй, твой бывший муж прав: ты уже можешь встать. И от рюмочки я не откажусь, а то, честно говоря, меня слегка лихорадит. Ждать и догонять, говорят, труднее всего. Особенно когда не знаешь, плохих вестей ждать или хороших… Ты как, в порядке? А то я тебе могу транквилизатор предложить. Мало ли, опять чего-нибудь себе представишь. Как говорится, сам придумал — сам испугался. Все болезни от нервов — давно известно.
Дата добавления: 2015-06-04; Просмотров: 225; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |