Из письма к М. П. Лилиной. Дорогая и бесценная Маруся

M. П. Лилиной

Рим. Суббота 29/1 -- 911

29 января 1911

Дорогая и бесценная Маруся.

Вчера поздно встал, чуть не опоздал к завтраку Стаховичей. Днем возил в закрытой карете (с открытым окном) Киру по Пинчио и Villa Borgese (наш Петровский парк -- рядом с нами). Вечером засиделся у Стаховичей (меня знакомили с кн. В. Барятинским или Бобринским).

Вот почему не писал.

Вчера у Киры весь день нормальная температура и даже ниже нормы. Сегодня -- тоже. Сегодня Кира в первый раз вышла к Стаховичам к завтраку, но так как свежисто (только каминное отопление, по крайней мере в большой, главной комнате -- гостиной, где всегда сидят), то Кира сидела там и в столовой в пальто (летнем).

Сегодня тепло, но пасмурно, так что и сегодня не решились вывозить Киру в открытом экипаже. Она поехала с Машенькой и старухой Ливен в автомобиле Волконских. Они долго ездили по городу, и Машенька объясняла те древности, которые попадались по пути.

А я поехал в карете со Стаховичем в банк, так как мне подали счет за 9 дней (350 лир). Получил деньги, и -- проезжая мимо Капитолия -- мы вышли, осмотрели, потом увлеклись и взяли гида, спустились к Форуму и осмотрели его. Видели место, где Брут (т. е. -- я¹) говорил речь, где сжигали Цезаря и пр. Вышли к Колизею, куда отправили карету, и приехали домой. Я пошел в Пинчио -- погулял немного, так как продолжаю скоро уставать от ходьбы.

Посидел на скамеечке, послушал музыку ("Травиата" и "Аида") и до захода солнца вернулся в гостиницу. Кира -- здесь, ставит градусник, а я в 4 шагах пишу тебе письмо.

Вечером буду читать свои записки Волконскому.

Он милый и трогательный. Третьего дня он читал "Ипполита" (пьеса) ² -- и читал плохо, совсем не так, как сам учит в своей лекции. Я это высказал, и он пришел в отчаяние и стал умолять меня, чтоб я почитал записки.

Из Неаполя приехал Чайковский³, видел Горького и говорит, что он до такой степени волнуется о том, приеду ли я на Капри или нет, что он растрогал этим Чайковского (брат композитора -- драматический писатель), и он решился придти ко мне, чтобы рассказать, чему был свидетелем.

Вот и все. Обнимаю тебя нежно. Спасибо за телеграмму. Бедняжка, ты работаешь, а я толстею. Верю, что Варя у тебя будет хороша.

Как Любовь Васильевна, говорят, что у нее -- корь. Правда ли?

Игоречка благословляю, бабушку -- тоже.

Нежно любящий и скучающий

Костя

Рим. Понедельник, январь 911

31 января 1911

Дорогая Маруся,

Кира здорова, выезжает и выходит. Теперь больны Дженечка, Миша (лежит в кровати) и Алекс. Петров. Ливен. Стахович сам выздоровел. Вчера был путаный день -- не писал.

...Продолжу прерванные описания. Третьего дня читал записки Волконскому. В самом начале и Волконский и Стахович скисли -- говорят, скучно; потом, со второй главы, захватило, и до конца Волконский был внимателен и говорил, что интересно, а Стахович, как зашла речь об аффективных чувствах, пошел в другую комнату и начал постепенно раздеваться. Снимет галстук -- вернется, послушает -- опять уйдет, снимет куртку и т. д. Словом, на умные слова и психологию неподдается. Успех средний.

Вчера -- воскресенье, чудная погода. Встали поздно. Завтракали у Стаховичей. Я пошел с Алексеем Александровичем бриться и отдавать визиты Боборыкину (застали, говорили, и все о том же) и Чайковскому (не застали). Потом поехали в Пинчио и зашли в зоологический сад. До чего страшно и интересно. Полное впечатление, что львы, тигры -- на воле. Клетки нет, стены и бока -- скалы, впереди же ров, через который лев перепрыгнуть не может. Когда смотришь, то этого рва не видишь, и перспектива приближает зверей. Кажется, что они совсем близко. Они прыгают по скалам. Играют пять тигров -- неимоверной красоты. Рядом ягуары и пума. На днях ягуар съел другого ягуара, осталась одна голова.

Вернулся домой, отдыхал, обедал и вечером в 10 часов вернулся домой.

Кира после завтрака пошла к Ливен. Старуха еще крепилась, она слегла к вечеру. Они ездили и ходили по городу. Осматривали отдельные развалины, которые попадались по пути. Спал хорошо, хотя просыпался и рука болела, как всегда. Сегодня холодно и пасмурно. Но когда подумаешь, что вы, бедные, в 25R мороза -- брр... тогда оценишь нашу римскую осеннюю погоду.

Стыдно подумать, что вы все работаете и ты заиграла, как никогда, а я... Очень интересуюсь Варей. Мне все кажется, что ты хвалишь мою систему, чтоб делать мне приятное. Но если она помогла тебе даже при таких трудных условиях игры с четырех репетиций, то я счастлив и горд.

Нежно целую тебя, Игоречка, бабушку. Всем остальным поклоны. Люблю, скучаю, хотя знаю, что, приехав в Москву, опять пойдет то же, что и раньше. Ты будешь недовольна мною и тяготиться, а я -- не решусь порвать навсегда с театром, как ни охлаждаю себя к нему.

Нежно любящий

К. Алексеев

377. ИЗ ПИСЬМА к М. П. ЛИЛИНОЙ

Рим. Четверг, 3 февр. 911

3 февраля 1911

Дорогая и бесценная!

Вчера опять был путаный день, и потому не писал. О том, как мы проводили третьего дня, тебе писала Кирюля, т. е. осматривали Колизей, Via Appia на автомобиле.

Вечером был у Стаховича, и меня заставили читать Фамусова. Я все забыл и читал очень скверно. Вчера мы пошли с Машенькой и Кирой на здешний рынок, à la Сухарева башня. Старые вещи, материи и пр. Я ничего не купил. Не знаю, чему приписать какое-то равнодушие к старине: то ли, что она больше не нужна для обстановки театра, или то, что сама старина -- не так интересна, как раньше... Особенно интересного там не было. Ни вещей, ни продавцов.

...Кира здорова и бережется. Я здоров, толстею, так как у Стаховичей такой стол, что нельзя не обжираться. Силы крепче, инициативы больше. После завтрака, опять с ангелом Машенькой, мы поехали осматривать какую-то церковь, превращенную из крепости, но, по случаю приезда сербского короля, все заперто. Потом поехали показывать Кире Святого Петра и заехали в 2--3 церкви. В 5 часов зашел Стахович, и нам пришлось ехать к Сухотиным (Татьяна Львовна Толстая¹). Там полная русская провинция. Самовар, малороссиянки в деревенских костюмах, привезенные княгиней Волконской (тетка лектора Волконского). Преинтересная дама лет 80-ти, от нее веет настоящей стариной. Пусть Стахович тебе расскажет ее интересную жизнь. Встретил там же какую-то старушку, друга Эрнесто Росси, которая вспоминала, как Росси якобы восхищался мною в "Отелло" и предсказывал мне будущность². Алексей Александрович встретил другую старенькую старушку, которая когда-то была прекрасная певица -- примадонна. Старое -- старится?!..

Вечером читал записки перед многочисленной аудиторией: М. П. Стахович (она слушала и третьего дня), Волконский (лектор), Чайковский (брат композитора и драматург), Барятинский (музыкант), Машенька, Кира, Стахович. На этот раз имел успех, и даже сам Стахович выдержал.

Сегодня встал в 10 часов. Кира пошла на Форум с книгами, а я сижу и пишу тебе. Давно не было писем. Жду с нетерпением. Крепко обнимаю, нежно целую тебя, Игоря, бабушку. Всем поклон. Скучаю без тебя и Игоречка. Жалко и несправедливо, что вы в морозах, а мы греемся на солнце. Погода -- райская.

Крепко обнимаю.

Твой Костя

378 *. Л. А. Сулержицкому

Рим. Italie. Rome.

Trinita dei Monti, Hôtel Hassler

1 -- 5 февраля 1911

Вот мой адрес, милый Сулер. Приехал в Рим в четверг, а в пятницу Кира слегла в постель и лежит до сих пор с инфлюэнцей и небольшим жаром (до 37,7). Две маленькие комнаты и бестолковая прислуга, не на кого положиться, и потому сижу почти все время дома (а погода чудная) и дежурю у Киры. Только Машенька Ливен (племянница Стаховича), добрая душа, приходит меня сменять.

Напишите: что Вы и как Вы, как "Синяя птица", Крэг, Дункан, Метерлинк, Режан, Егоров, Сац¹? Очень интересуюсь и волнуюсь. Можно ли и стоит ли приехать в Париж?

Теперь дело к Крэгу. Надеюсь, что Вы знаете о том, что он в Париже сейчас. Хочется и надо бы с ним повидаться. [...] Ехать во Флоренцию² не могу, потому что там нет подходящего стола, а это самое для меня важное. (У Горьких или у Боткиных могу пристроиться.) Кроме того, чем лучше воздух Флоренции по сравнению с воздухом Рима, да еще на такой горе, на которой я живу?

Итак, во Флоренцию мне ехать нельзя. Где же нам свидеться с Крэгом? В Канн, но там сезон и очень дорого. В Берлине. Это было бы самое лучшее, и вот почему. В Дрездене существует школа пластики и ритмических танцев Далькроза. Я туда поеду, так как говорят, что это удивительно. Это должно быть интересно и Крэгу. Сделаем так. В один и тот же день мы выезжаем из Канн или другого места, а Крэг из Парижа, съезжаемся в Берлине и едем в Дрезден. Тем временем переговорим о том немногом, о чем нам надо переговорить, т. е.:

1) Разрешает ли он искать расстановки ширм на самой сцене, ища общего настроения, а не придерживаясь пунктуально его макетов.

2) Разрешает ли он, сохранив общий замысел короля, двора, Офелии, Лаэрта, т. е. их карикатурность, изобразить или подать публике в несколько иной форме, т. е. более утонченной и потому менее наивной. Вы понимаете, что поданный "Гамлет" в том виде, в каком хочет Крэг, -- опасен. Его (т. е. не самого Гамлета, который великолепен у Крэга, а трактовку других ролей) не примет Москва в том виде, в каком ее передает Крэг. Надо сделать то же, что Крэг, т. е. короля -- ирода, варвара, бессмысленный двор с его нелепым этикетом, и Офелию, и Лаэрта -- детьми своей среды, но только надо показать это не теми марионеточными приемами, какими делает их Крэг. Собственно говоря, вот и все, о чем пока мне надо говорить с ним, остальное относится к простому желанию видеть его и условиться относительно его приезда в Москву.

Вот мои соображения по этому поводу. Я приеду в Москву около 25 февраля. Тут будет капустник, числа 28 февраля. Потом репетиции "Дяди Вани" (новая декорация) -- и прямо за "Гамлета". Чтобы не было в этом никакой задержки, я оставил Муратовой (для актеров) и Гзовской (для молодежи) мои записки. К нашему приезду их прочтут, и тогда можно будет прямо приступить к работе. Школа и сотрудники, которым надо не только читать, но и объяснять мои записки, оставлены до Вас; как только приедете, тотчас возьмитесь за это дело. Мы с Вами будем вести главных лиц, т. е. Офелию, Гамлета, короля, королеву, Полония и Лаэрта, а Марджанов поведет других. Предварительно все вместе мы будем объяснять друг другу и сговариваться об анализе, психологических кусках, желаниях и пр.

Параллельно с этим надо наладить в общих чертах установку, освещение декораций и срепетировать эту расстановку.

Наконец, костюмы.

Выясните с Крэгом, с этой программой в руках, когда ему удобнее приезжать: теперь или в мае?

Если ему надо видеть действие на сцене, то придется его выписывать на 4-ю, 5-ю и 6-ю недели поста (пост начинается 21 февраля). Пусть он имеет в виду, что к этому времени, быть может, ему придется приехать в Москву. Если же Вы решите другое время, напишите мне. Напишите мне: хочет ли Крэг и нужно ли ему приехать в Берлин? Конечно, за дорогу туда и назад ему заплатят. Скажите ему, милый Сулер, что я пробовал писать ему письмо по-немецки. Объяснить всю сложную путаницу моих предположений, изложенных в этом письме, я не мог. Вот почему я так долго молчал.

Обнимаю Вас и Крэга, Метерлинкам -- поклоны. Кира кланяется Вам.

К. Алексеев

Дата добавления: 2015-06-04