Молодец, мой мальчик, я и не знаю, как тебе удалось пробраться тут в темноте, — обратился Лама к Тимону. — Наверное, это было нелег­кое путешествие

Вскоре неподалеку от затерянного среди валунов домика они увидели одинокий силуэт. Прикрывая глаза рукой, женщина напряженно глядела на дорогу в мучительном и, ей казалось, бесконечном ожидании помощи. Всадники продолжали свой путь, осторожно минуя обломки скал.

Золотые лучи взметнулись в небо над горными вершинами, когда на востоке показалось солнце. Замерзшая влага в неподвижном воздухе вспыхнула мириадами огней всех цветов и оттенков, словно ледяная приз­ма. По земле побежали гигантские тени, ночь отступала перед неумолимо приближавшимся днем. Три одиноких путешественника, словно песчин­ки, затерянные в безбрежности выжженной земли, ехали по заваленной камнями местности, уже без особого труда минуя обвалы и трещины при свете наступающего утра.

Лама быстро сел в седло. Юный прислужник помог сесть Тимону, а потом, превозмогая страх, взобрался в седло сам и поехал вслед за двумя другими лошадками, которые уже исчезли в темноте, все еще окутывав­шей землю.

Нам придется ехать на этих, — прошептал юный прислужник Тимону, — если он не захочет останавливаться, закрой ему глаза руками. А если, — добавил он мрачно, — и это не поможет, тогда спрыгивай на ходу.

Пони беспокойно топтались у двери под ненадежным присмотром прислужника, который был едва ли старше Тимона.

Даже день умирает, мой мальчик, — сказал Лама, — но через несколько часов он рождается новым днем. И так происходит со всеми живыми существами.

Теперь над далекими горами, обрамлявшими долину Лхасы, появи­лись первые бледные лучи, возвещавшие рождение нового дня. Внезапно вспышка света прорвалась сквозь проем в высоких горах и на мгновение коснулась родительского дома Тимона, стоявшего далеко внизу на дороге.

Готов? Хорошо, тогда поехали. — И он вышел, предоставив Тимону следовать за собой.

Старый монах принес еду, и Тимон сел на пол, чтобы подкрепиться, пока Лама будет заниматься приготовлениями. За окном послышался стук копыт, и Лама вернулся в комнату.

Пойдем, мы поедем вместе. Я одолжу тебе пони. Но сначала выпей Чаю и поешь немного тсампы. Ты, наверное, проголодался, а день будет длинным и утомительным.

Сынок! Сынок! О, да это юный Тимон. Я тебя знаю, мальчик мой. Тимон почтительно поклонился, с трудом поднялся на ноги и вытер глаза краем одежды, размазав дорожную грязь по мокрому от слез лицу.

Мой отец умирает, и мама послала меня за вами, чтобы вы помогли ему в путешествии. Он УМИРАЕТ!

Старик медленно повернулся и направился в свой крохотный монас­тырь. Тимон остановился, ослепленный внезапным светом маленькой масляной лампы — действительно ярким по сравнению с окружающей темнотой.

О! Да ты поранился! Пойдем, я посмотрю, что с тобой случилось,— не умолкал голос.

Сквозь опухшие от слез веки Тимон разглядел стоявшего перед ним монаха.

Кто это бродит у наших стен? — спросил низкий старческий голос. — И что привело тебя к нам в такой час?

Воздух казался густым от благовоний. Какие-то мгновения Тимон не мог вымолвить ни слова, но, наконец собравшись с силами, объяснил, зачем пришел:

Бедный мальчик упал на пол, отчаянно рыдая и закрывая лицо рука­ми. Шаркающей походкой старый монах вышел в другую комнату, и вско­ре оттуда донесся его громкий шепот. Тимон сидел на полу, исступленно рыдая от страха и жалости к себе. Через минуту он услышал другой голос:

— Ну, рассказывай, мой мальчик, — сказал Лама, а это был именно он. Тимон его узнал. Когда он снова повторил свою историю, Лама сказал:

Дата добавления: 2015-06-04