Планы статьи 24 страница. Я уже не говорю о том, что содержание нашей партийной работы намечено (в программе и ПР. ) на съезде в духе революционной социал-демократии лишь ценой борьбы

Я уже не говорю о том, что содержание нашей партийной работы намечено (в программе и пр.) на съезде в духе революционной социал-демократии лишь ценой борьбы, борьбы с теми самыми антиис­кровцами и тем самым болотом, представители которого численно преобладают в нашем «меньшинст­ве». Интересно также, по вопросу о «содержании», сравнить, к примеру, скажем, шесть номеров старой «Искры» (№№ 46—51) и двенадцать номеров новой «Искры» (№№ 62—63). Но это когда-нибудь в дру­гой раз.

378__________________________ В. И. ЛЕНИН

чем у Бунда. Крупнее теоретический размах, развитее программа, шире и глубже воз­действие на рабочие массы (а не на одних только организованных ремесленников), раз­ностороннее пропаганда и агитация, живее пульс политической работы у передовиков и рядовых, величественнее народные движения при демонстрациях и всеобщих стачках, энергичнее деятельность среди непролетарских слоев. А «форма»? «Форма» нашей ра­боты отстала, по сравнению с бундовской, непозволительно, отстала до того, что это колет глаза, вызывает краску стыда у всякого, кто не смотрит на дела своей партии «ко­выряя в носу». Отсталость организации работы по сравнению с ее содержанием — на­ше больное место, и она была больным местом еще задолго до съезда, задолго до обра­зования ОК. Неразвитость и непрочность формы не дает возможности сделать даль­нейшие серьезные шаги в развитии содержания, вызывает постыдный застой, ведет к расхищению сил, к несоответствию между словом и делом. Все исстрадались от этого несоответствия, — а тут являются Аксельроды и «Практики» новой «Искры» с глубо­комысленной проповедью: форма должна естественно вырастать лишь одновременно с содержанием!

Вот куда приводит маленькая ошибка по организационному вопросу (§ 1), если вы вздумаете углублять вздор и философски обосновывать оппортунистическую фразу. Медленным шагом, робким зигзагом!¹²⁴ — мы слышали этот мотив в применении к во­просам тактики; мы слышим его теперь в применении к вопросам организации. Хво­стизм в организационных вопросах представляет из себя естественный и неизбежный продукт психологии анархического индивидуалиста, когда этот последний начинает возводить в систему воззрений, в особые принципиальные разногласия свои (вначале, может быть, случайные) анархические уклонения. На съезде Лиги мы видели начало этого анархизма, в новой «Искре» мы видим попытки возведения его в систему воззре­ний. Попытки эти замечательно подтверждают высказанное уже на съезде партии сооб­ражение о различии точек зрения буржуазного интел-

ШАГ ВПЕРЕД. ДВА ШАГА НАЗАД________________________ 379

лигента, присоединяющегося к социал-демократии, и пролетария, сознавшего свои классовые интересы. Напр., тот же «Практик» новой «Искры», с глубокомыслием кото­рого мы уже познакомились, изобличает меня в том, что партия представляется мне «как огромная фабрика» с директором, в виде ЦК, во главе ее (№ 57, приложение). «Практик» и не догадывается, что выдвинутое им страшное слово сразу выдает психо­логию буржуазного интеллигента, не знакомого ни с практикой, ни с теорией пролетар­ской организации. Именно фабрика, которая кажется иному одним только пугалом, и представляет из себя ту высшую форму капиталистической кооперации, которая объе­динила, дисциплинировала пролетариат, научила его организации, поставила его во главе всех остальных слоев трудящегося и эксплуатируемого населения. Именно мар­ксизм, как идеология обученного капитализмом пролетариата, учил и учит неустойчи­вых интеллигентов различию между эксплуататорской стороной фабрики (дисциплина, основанная на страхе голодной смерти) и ее организующей стороной (дисциплина, ос­нованная на совместном труде, объединенном условиями высокоразвитого технически производства). Дисциплина и организация, которые с таким трудом даются буржуазно­му интеллигенту, особенно легко усваиваются пролетариатом именно благодаря этой фабричной «школе». Смертельная боязнь перед этой школой, полное непонимание ее организующего значения характерны именно для приемов мысли, отражающих мелко­буржуазные условия существования, порождающих тот вид анархизма, который не­мецкие социал-демократы называют Edelanarchismus, т. е. анархизм «благородного» господина, барский анархизм, как я бы сказал. Русскому нигилисту этот барский анар­хизм особенно свойственен. Партийная организация кажется ему чудовищной «фабри­кой», подчинение части целому и меньшинства большинству представляется ему «за­крепощением» (см. фельетоны Аксельрода), разделение труда под руководством центра вызывает с его стороны трагикомические вопли против превращения людей в «колеси­ки и

380__________________________ В. И. ЛЕНИН

винтики» (причем особенно убийственным видом этого превращения считается пре­вращение редакторов в сотрудников), упоминание об организационном уставе партии вызывает презрительную гримасу и пренебрежительное (по адресу «формалистов») за­мечание, что можно бы и вовсе без устава.

Это невероятно, но это — факт: именно такое назидательное замечание делает мне тов. Мартов в № 58 «Искры», ссылаясь, для вящей убедительности, на мои же собст­венные слова из «Письма к товарищу». Ну разве это не «барский анархизм», разве это не хвостизм, когда примерами из эпохи разброда, эпохи кружков оправдывают сохра­нение и прославление кружковщины и анархии в эпоху партийности?

Почему не нужны нам были раньше уставы? Потому что партия состояла из отдель­ных кружков, не связанных вместе никакой организационной связью. Переход из круж­ка в кружок был делом одной только «доброй воли» того или другого индивидуума, не имевшего перед собой никакого оформленного выражения воли целого. Спорные во­просы внутри кружков решались не по уставу, «а борьбой и угрозой уйти»: так выра­зился я в «Письме к товарищу», основываясь на опыте ряда кружков вообще и, в част­ности, нашей собственной редакционной шестерки. В эпоху кружков такое явление бы­ло естественно и неизбежно, но никому не приходило в голову восхвалять его, считать идеалом, все жаловались на этот разброд, все тяготились им и жаждали слияния раз­розненных кружков в оформленную партийную организацию. И теперь, когда это слияние состоялось, нас тащат назад, нас угощают — под видом высших организаци­онных взглядов — анархической фразой! Людям, привыкшим к свободному халату и туфлям семейно-кружковой обломовщины, формальный устав кажется и узким, и тес­ным, и обременительным, и низменным, и бюрократическим, и крепостническим, и стеснительным для свободного «процесса» идейной борьбы. Барский анархизм не по­нимает, что формальный

См. Сочинения, 5 изд., том 7, стр. 24. Ред.

__________________________ ШАГ ВПЕРЕД. ДВА ШАГА НАЗАД________________________ 381

устав необходим именно для замены узких кружковых связей широкой партийной свя­зью. Связь внутри кружка или между кружками не нужно и невозможно было оформ-ливать, ибо эта связь держалась на приятельстве или на безотчетном, немотивирован­ном «доверии». Связь партийная не может и не должна держаться ни на том, ни на дру­гом, ее необходимо базировать именно на формальном, «бюрократически» (с точки зрения распущенного интеллигента) редижированном уставе, строгое соблюдение ко­торого одно лишь гарантирует нас от кружкового самодурства, от кружковых капризов, от кружковых приемов свалки, называемой свободным «процессом» идейной борьбы.

Редакция новой «Искры» козыряет против Александрова назидательным указанием на то, что «доверие — вещь деликатная, которую никак нельзя вколотить в сердца и головы» (№ 56, приложение). Редакция не понимает, что именно это выдвигание кате­гории доверия, голого доверия, выдает еще и еще раз с головой ее барский анархизм и организационный хвостизм. Когда я был членом только кружка, редакционной ли шес­терки или организации «Искры», я имел право сослаться в оправдание, скажем, своего нежелания работать с Иксом на одно лишь недоверие, безотчетное и немотивирован­ное. Когда я стал членом партии, я не имею права ссылаться только на неоформленное недоверие, ибо такая ссылка открывала бы настежь двери для всякой блажи и для вся­кого самодурства старой кружковщины; я обязан мотивировать свое «доверие» или «недоверие» формальным доводом, т. е. ссылкой на то или иное формально установ­ленное положение нашей программы, нашей тактики, нашего устава; я обязан не огра­ничиваться безотчетным «доверяю» или «не доверяю», а признать подотчетность своих решений и всех вообще решений всякой части партии перед всей партией; я обя­зан следовать формально предписанному пути для выражения своего «недоверия», для проведения тех взглядов и тех желаний, которые вытекают из этого недоверия. Мы поднялись уже от кружковой точки зрения безотчетного «доверия» до партийной

382__________________________ В. И. ЛЕНИН

точки зрения, требующей соблюдения подотчетных и формально предписанных спосо­бов выражения и проверки доверия, а редакция тащит нас назад и называет свой хво­стизм новыми организационными взглядами!

Посмотрите, как рассуждает наша так называемая партийная редакция о литератур­ных группах, которые могли бы потребовать себе представительства в редакции. «Мы не возмутимся, не начнем кричать о дисциплине», — поучают нас барские анархисты, которые всегда и везде сверху вниз смотрели на какую-то там дисциплину. Мы-де либо «столкуемся» (sic!) с группой, буде она дельная, либо посмеемся над ее требованиями.

Подумаешь, какое возвышенное благородство выступает здесь против вульгарно-«фабричного» формализма! А на самом деле — перед нами подновленная фразеология кружковщины, преподносимая партии редакцией, которая чувствует, что она представ­ляет из себя не партийное учреждение, а обломок старого кружка. Внутренняя фальшь этой позиции неизбежно приводит к анархическому глубокомыслию, возводящему в принцип социал-демократической организации тот разброд, который на словах фари­сейски объявляется уже пережитым. Не нужно никакой иерархии низших и высших партийных коллегий и инстанций, — барскому анархизму такая иерархия кажется кан­целярским измышлением ведомств, департаментов и прочее (см. фельетон Аксельрода), — не нужно никакого подчинения части целому, не нужно никакого «формально-бюрократического» определения партийных способов «столковываться» или размеже­вываться, пусть старая кружковая свалка освящается фразерством об «истинно социал-демократических» приемах организации.

Вот где прошедший школу «фабрики» пролетарий может и должен дать урок анар­хическому индивидуализму. Сознательный рабочий давно уже вышел из тех пеленок, когда он чурался интеллигента, как такового. Сознательный рабочий умеет ценить тот более богатый запас знаний, тот более широкий политический кругозор, который он находит у социал-демократов интеллигентов. Но по мере того, как складывается у нас настоя-

__________________________ ШАГ ВПЕРЕД. ДВА ШАГА НАЗАД________________________ 383

щая партия, сознательный рабочий должен научиться отличать психологию воина про­летарской армии от психологии буржуазного интеллигента, щеголяющего анархиче­ской фразой, должен научиться требовать исполнения обязанностей члена партии не только от рядовых, но и от «людей верха», должен научиться встречать таким же пре­зрением хвостизм в вопросах организационных, каким награждал он во времена оны хвостизм в вопросах тактики!

В неразрывной связи с жирондизмом и барским анархизмом стоит последняя харак­терная особенность позиции новой «Искры» в организационных вопросах: это — защи­та автономизма против централизма. Именно такой принципиальный смысл имеют (если имеют) вопли о бюрократизме и о самодержавии, сожаления о «незаслуженном невнимании к неискровцам» (защищавшим автономизм на съезде), комичные крики о требовании «беспрекословного повиновения», горькие жалобы на «помпадурство» и проч., и т. д., и т. п. Оппортунистическое крыло всякой партии всегда отстаивает и оп­равдывает всякую отсталость, и программную, и тактическую, и организационную. За­щита организационной отсталости (хвостизм) новой «Искры» тесно связана с защитой автономизма. Правда, автономизм настолько уже дискредитирован, вообще говоря, трехлетней проповедью старой «Искры», что открыто высказаться за него новой «Ис­кре» еще стыдно; она еще уверяет нас в своих симпатиях к централизму, но доказыва­ется это только тем, что слово централизм пишется курсивом. На деле самое легкое прикосновение критики к «принципам» «истинно социал-демократического» (а не анархического?) quasi-централизма новой «Искры» изобличает на каждом шагу точку зрения автономизма. Разве не ясно теперь всем и каждому, что Аксельрод и Мартов по­вернули в организационных вопросах к Акимову?Разве не признали они этого торжест­венно сами в знаменательных словах о «незаслуженном невнимании

Я оставляю в стороне здесь, как и вообще в этом параграфе, «кооптационный» смысл этих воплей.

384__________________________ В. И. ЛЕНИН

к неискровцам»? И разве не автономизм защищали на нашем партийном съезде Акимов и его друзья?

Именно автономизм (если не анархизм) защищали Мартов и Аксельрод на съезде Лиги, когда они с забавным усердием доказывали, что часть не должна подчиняться целому, что часть автономна в определении своих отношений к целому, что устав За­граничной лиги, формулирующий эти отношения, действителен вопреки воле боль­шинства партии, вопреки воле партийного центра. Именно автономизм защищает те­перь тов. Мартов открыто и на страницах новой «Искры» (№ 60) по вопросу о введении

членов в местные комитеты Центральным Комитетом. Я не буду говорить о тех дет­ских софизмах, которыми защищал автономизм тов. Мартов на съезде Лиги и защища­ет в новой «Искре», — мне важно здесь отметить несомненную тенденцию защищать автономизм против централизма, как принципиальную черту, свойственную оппорту­низму в организационных вопросах.

Едва ли не единственной попыткой анализа понятия бюрократизма является проти­воположение в новой «Искре» (№ 53) «формально-демократического начала» (курсив автора) «формально-бюрократическому». Это противоположение (к сожалению, столь же не развитое и не разъясненное, как и указание на неискровцев) содержит в себе зер­но истины. Бюрократизм versus демократизм, это и есть централизм versus автоно­мизм, это и есть организационный принцип революционной социал-демократии по от­ношению к организационному принципу оппортунистов социал-демократии. Послед­ний стремится идти снизу вверх и потому отстаивает везде, где можно и насколько можно, автономизм, «демократизм», доходящий (у тех, кто усердствует не по разуму) до анархизма. Первый стремится исходить сверху, отстаивая расширение прав и пол­номочий

Перебирая разные §§ устава, тов. Мартов опустил именно тот §, который говорит об отношении це­лого к части: ЦК «распределяет силы партии» (§ 6). Можно ли распределять силы без перевода работни­ков из комитета в комитет? На этой азбуке, право, неловко как-то останавливаться.

versus — по отношению к.

__________________________ ШАГ ВПЕРЕД. ДВА ШАГА НАЗАД________________________ 385

центра по отношению к части. В эпоху разброда и кружковщины этим верхом, от кото­рого стремилась организационно исходить революционная социал-демократия, был не­избежно один из кружков, наиболее влиятельный в силу своей деятельности и своей революционной последовательности (в нашем случае — организация «Искры»). В эпо­ху восстановления фактического единства партии и распущения в этом единстве уста­релых кружков, таким верхом неизбежно является партийный съезд, как верховный орган партии; съезд соединяет по возможности всех представителей активных органи­заций и, назначая центральные учреждения (нередко в таком составе, который более удовлетворяет передовые, чем отсталые элементы партии, более нравится революцион­ному, чем оппортунистическому крылу ее), делает их верхом впредь до следующего съезда. Так бывает, по крайней мере, у европейцев социал-демократии, хотя мало-помалу, не без труда, не без борьбы и не без дрязг, этот принципиально ненавистный анархистам обычай начинает распространяться и на азиатов социал-демократии.

В высшей степени интересно отметить, что указанные мной принципиальные черты оппортунизма в организационных вопросах (автономизм, барский или интеллигентский анархизм, хвостизм и жирондизм) наблюдаются mutatis mutandis (с соответствующими изменениями) во всех социал-демократических партиях всего мира, где только есть де­ление на революционное и оппортунистическое крыло (а где его нет?). Особенно рель­ефно выступило это на свет божий именно в самое последнее время в германской соци­ал-демократической партии, когда поражение на выборах в 20-ом саксонском избира­тельном округе (так назыв. инцидент Гёрэ) поставило

* Гёрэ был выбран в рейхстаг 16 июня 1903 года в 15-ом саксонском округе, но после Дрезденского съезда¹²⁶ сложил с себя мандат; избиратели 20-го округа, ставшего вакантным после смерти Розенова, хотели предложить кандидатуру снова Гёрэ. Центральное правление партии и саксонский центральный агитационный комитет восстали против этого и, не имея права формально запретить кандидатуру Гёрэ, добились, однако, того, что Гёрэ отказался от кандидатуры. При выборах социал-демократы потерпели поражение.

386__________________________ В. И. ЛЕНИН

на очередь дня принципы партийной организации. Возбуждению принципиального во­проса по поводу указанного инцидента особенно содействовало усердие немецких оп­портунистов. Гёрэ (бывший пастор, автор небезызвестной книги: «Drei Monate Fabrikarbeiter» и один из «героев» Дрезденского съезда) — сам ярый оппортунист, и орган последовательных немецких оппортунистов «Sozialistische Monatshefte» («Со­циалистический Ежемесячник»)¹²⁷ сейчас же «заступился» за него.

Оппортунизм в программе естественно связан с оппортунизмом в тактике и с оппор­тунизмом в вопросах организационных. Излагать «новую» точку зрения взялся тов. Вольфганг Гейне. Чтобы охарактеризовать читателю физиономию этого типичного ин­теллигента, примкнувшего к социал-демократии и принесшего с собой оппортунисти­ческие навыки мысли, достаточно будет сказать, что тов. Вольфганг Гейне, это — не­множко меньше, чем немецкий тов. Акимов, и немножечко больше, чем немецкий тов. Егоров.

Товарищ Вольфганг Гейне пошел в поход в «Социалистическом Ежемесячнике» с неменьшей помпой, чем тов. Аксельрод в новой «Искре». Чего стоит одно уж заглавие статьи: «Демократические заметки по поводу инцидента Гёрэ» (№ 4, апрель, «Sozialistische Monatshefte»). И содержание — не менее громовое. Тов. В. Гейне восста­ет против «посягательств на автономию избирательного округа», отстаивает «демокра­тический принцип», протестует против вмешательства «назначенного начальства» (т. е. центрального правления партии) в свободный выбор делегатов народом. Дело тут не в случайном инциденте, поучает нас тов. В. Гейне, а в общей «тенденции к бюрократиз­му и централизму в партии», тенденции, которая замечалась-де и раньше, но теперь становится особенно опасной. Надо «принципиально признать, что местные учрежде­ния партии являются носителями ее жизни» (плагиат из брошюры тов. Мартова: «Еще раз в меньшинстве»), Не следует

— «Три месяца рабочим на фабрике». Ред.

__________________________ ШАГ ВПЕРЕД. ДВА ШАГА НАЗАД________________________ 387

«привыкать к тому, чтобы все важные политические решения исходили из одного цен­тра», надо предостерегать партию от «доктринерской политики, теряющей связь с жиз­нью» (позаимствовано из речи тов. Мартова на съезде партии о том, что «жизнь возь­мет свое»). «... Если смотреть в корень вещей, — углубляет свою аргументацию тов. В. Гейне, — если отвлечься от личных столкновений, которые и здесь, как и всегда, игра­ли немалую роль, то мы увидим в этом ожесточении против ревизионистов (курсив ав­тора, намекающего, надо думать, на различие понятий: борьба с ревизионизмом и борьба с ревизионистами) главным образом недоверие официальных лиц в партии про­тив «постороннего элемента» (В. Гейне, видимо, не читал еще брошюры о борьбе с осадным положением, и потому прибегает к англицизму: Outsidertum), недоверие тра­диции к тому, что необычно, — безличного учреждения к тому, что индивидуально» (см. резолюцию Аксельрода на съезде Лиги о подавлении индивидуальной инициати­вы), «одним словом, ту же самую тенденцию, которую мы уже охарактеризовали выше как тенденцию к бюрократизму и централизму в партии».

Понятие «дисциплины» внушает тов. В. Гейне не менее благородное негодование, чем тов. Аксельроду. «... Ревизионистов, — пишет он, — упрекали в недостатке дисци­плины за то, что они писали в «Социалистическом Ежемесячнике» — органе, который не хотели даже признавать социал-демократическим, ибо он не стоит под контролем партии. Одна уже эта попытка сужения понятия: «социал-демократический», одно уже это требование дисциплины в области идейного производства, где должна господство­вать безусловная свобода» (вспомните: идейная борьба есть процесс, а формы органи­зации только формы), «свидетельствуют о тенденции к бюрократизму и к подавлению индивидуальности». И долго еще, долго громит В. Гейне на всевозможные лады эту ненавистную тенденцию создать «одну всеохватывающую большую организацию, воз­можно более централизованную, одну тактику, одну теорию», громит требование «без-условнейшего повиновения», «слепого подчинения»,

388__________________________ В. И. ЛЕНИН

громит «упрощенный централизм» и т. д. и т. п., буквально «по Аксельроду».

Поднятый В. Гейне спор разгорелся, и так как в немецкой партии никакие дрязги из-за кооптации не засоряли его, так как немецкие Акимовы выясняют свою физиономию не только на съездах, а постоянно в особом органе, то спор быстро свелся к анализу принципиальных тенденций ортодоксии и ревизионизма в организационном вопросе. Одним из представителей революционного направления (обвиняемого, разумеется, как и у нас, в «диктаторстве», «инквизиторстве» и прочих страшных вещах) выступил К. Каутский («Neue Zeit», 1904, № 28, статья «Wahlkreis und Partei» — «Избирательный округ и партия»). Статья В. Гейне, — заявляет он, — «показывает ход мысли всего ре­визионистского направления». Не в одной только Германии, а и во Франции, и в Ита­лии оппортунисты горой стоят за автономизм, за ослабление партийной дисциплины, за сведение ее к нулю, везде их тенденции приводят к дезорганизации, к извращению «де­мократического принципа» в анархизм. «Демократия не есть отсутствие власти, — по­учает К. Каутский оппортунистов в организационном вопросе, — демократия не есть анархия, она есть господство массы над ее уполномоченными, в отличие от других форм власти, когда мнимые слуги народа в действительности являются его владыка­ми». К. Каутский прослеживает подробно дезорганизаторскую роль оппортунистиче­ского автономизма в разных странах, показывает, что именно присоединение к социал-демократии «массы буржуазных элементов» усиливает оппортунизм, автономизм и тенденции к нарушению дисциплины, напоминает паки и паки, что именно «организа­ция есть то оружие, которым освободит себя пролетариат», именно «организация есть свойственное пролетариату оружие классовой борьбы».

В качестве примера К. Каутский называет Жореса. По мере их уклонения в оппортунизм, таким лю­дям «партийная дисциплина неизбежно должна была казаться непозволительным стеснением их свобод­ной личности».

__________________________ ШАГ ВПЕРЕД. ДВА ШАГА НАЗАД________________________ 389

В Германии, где оппортунизм слабее, чем во Франции и Италии, «автономистские тенденции привели пока лишь к более или менее патетическим декламациям против диктаторов и великих инквизиторов, против отлучений от церкви и выискиваний ере­си, к бесконечным придиркам и дрязгам, разбор которых повел бы лишь к бесконечной ссоре».

Неудивительно, что в России, где оппортунизм в партии еще более слаб, чем в Гер­мании, автономистские тенденции породили меньше идей и больше «патетических декламаций» и дрязг.

Неудивительно, что Каутский приходит к заключению: «Может быть, ни в каком другом вопросе ревизионизм всех стран не отличается такой однородностью, несмотря на все его разновидности, всю его разноцветность, как именно в организационном во­просе». Основные тенденции ортодоксии и ревизионизма в этой области и К. Каутский формулирует при помощи «страшного слова»: бюрократизм versus (против) демокра­тизма. Нам говорят, пишет К. Каутский, что дать право правлению партии влиять на выбор кандидата (в депутаты парламента) местными избирательными округами — зна­чит «постыдно посягать на демократический принцип, который требует, чтобы вся по­литическая деятельность развертывалась снизу вверх, путем самодеятельности масс, а не сверху вниз, путем бюрократическим... Но если есть какой-нибудь действительно демократический принцип, так это тот, что большинство должно иметь перевес над меньшинством, а не наоборот...» Выбор депутатов в парламент от какого бы то ни было отдельного избирательного округа есть важный вопрос всей партии в целом, которая и должна влиять на назначение кандидатов хотя бы через посредство доверенных людей партии (Vertrauensmänner). «Кому кажется это слишком бюрократическим или центра­листическим, тот пусть попробует предложить, чтобы кандидатов намечали прямые голосования всех членов партии вообще (sämtliche

Bannstrahl — анафема. Это немецкий эквивалент русского «осадного положения» и «исключитель­ных законов». Это — «страшное слово» немецких оппортунистов.

390__________________________ В. И. ЛЕНИН

Parteigenossen). Раз это неисполнимо, то нечего и жаловаться на недостаток демокра­тизма, когда указанная функция, подобно многим другим, касающимся всей партии, выполняется одной или несколькими партийными инстанциями». По «обычному пра­ву» германской партии и раньше отдельные избирательные округа «товарищески дого­варивались» с правлением партии о выставлении того или иного кандидата. «Но партия стала уже слишком велика, чтобы достаточно было этого молчаливого обычного права. Обычное право перестает быть правом, когда его перестают признавать, как нечто само собою разумеющееся, когда содержание его определений и даже самое его существо­вание оспаривается. Тогда становится безусловно необходимым точно формулировать это право, кодифицировать его...», перейти к более «точному уставному закреплению (statutarische Festlegung), а вместе с тем к усилению строгости (größere Straffheit) орга­низации».

Вы видите, таким образом, в другой обстановке ту же борьбу оппортунистического и революционного крыла партии по организационному вопросу, тот же конфликт авто-номизма и централизма, демократизма и «бюрократизма», тенденций к ослаблению строгости и к усилению строгости организации и дисциплины, психологии неустойчи­вого интеллигента и выдержанного пролетария, интеллигентского индивидуализма и пролетарской сплоченности. Спрашивается, как отнеслась к этому конфликту буржу­азная демократия, — не та, которую проказница-история только еще обещала по сек­рету показать когда-нибудь тов. Аксельроду, — а настоящая, реальная буржуазная де­мократия, имеющая и в Германии не менее умных и наблюдательных представителей, чем наши господа освобожденцы? Немецкая буржуазная демократия сразу откликну­лась на новый

В высшей степени поучительно сопоставить эти замечания К. Каутского о замене молчаливо при­знаваемого обычного права формально закрепленным уставным правом со всей той «сменой», которую переживает наша партия вообще и редакция в частности со времени партийного съезда. Ср. речь В. И. Засулич (на съезде Лиги, стр. 66 и след.), которая вряд ли реализует себе все значение происходящей смены.

ШАГ ВПЕРЕД. ДВА ШАГА НАЗАД________________________ 391

спор и горой встала, — как и русская, как и всегда, как и везде, — за оппортунистиче­ское крыло социал-демократической партии. Выдающийся орган немецкого биржевого капитала, «Франкфуртская Газета»¹²⁸, выступил с громовой передовицей («Frankf. Ztg.», 1904, 7 Apr., № 97, Abendblatt), которая показывает, что бессовестные плагиаты из Аксельрода становятся прямо какой-то болезнью немецкой печати. Грозные демо­краты франкфуртской биржи бичуют «самодержавие» в социал-демократической пар­тии, «партийную диктатуру», «автократическое господство партийного начальства», эти «отлучения от церкви», которыми хотят «как бы наказать весь ревизионизм» (вспомните «ложное обвинение в оппортунизме»), это требование «слепого повинове­ния», «мертвящей дисциплины», требование «лакейского подчинения», превращения членов партии в «политические трупы» (это еще много покрепче будет винтиков и ко­лесиков!). «Всякая личная своеобразность, — негодуют рыцари биржи при виде анти­демократических порядков у социал-демократии, — всякая индивидуальность должна, изволите ли видеть, подвергнуться преследованию, потому что они грозят привести к французским порядкам, к жоресизму и мильеранизму, как прямо заявил Зиндерманн, реферировавший по этому вопросу» на партийном съезде саксонских социал-демократов.

Дата добавления: 2015-06-04