Электроника 4 страница

Бог выбирает крепкого духом Авраама, обещая произвести из него многочисленное, как «песок земной» (Быт. 13, 16), потомство. Он говорит о четырехвековом рабстве в чужой стране. За это время разрушатся племенные связи и вырастет неструктурированная биологическая масса. Затем первичная биомасса рабов будет перемещена в пустыню, где даст потомство — «стройматериал» с новыми характеристиками, а сама погибнет. Из нового «стройматериала», полученного в суровых условиях, Бог соберет принципиально иную социальную конструкцию — Израиль.

Первый этап реализации задуманного — первичная масса. От внука Авраама, Иакова, вырастает многочисленное племя, называемое израильским (от имени Израиль, данного Иакову Богом). Второе имя, евреи, племя получило по имени патриарха Евера.

Второй этап. Череда событий приводит евреев в Египет, где они остаются жить. Под влиянием египетских религий иудеи становятся идолопоклонниками. Затем четыре века египетского рабства. За это время внутри еврейского общества стираются последние признаки социальной структуры. Нет ни бюрократии, ни взяточников, ни социальных пороков, свойственных любой государственной структуре.

Евреи день и ночь работают и размножаются, прибавляя общую биологическую массу. К концу четвертого века пребывания в рабстве материал достигает нужного объема. Теперь евреев нужно вывести из рабства и на 40 лет погрузить в суровые условия, где от рабов народится новое, свободное поколение.

Третий этап. Бог спасает еврейского младенца и приводит его во дворец фараона, где тот получает имя Моисей (найденный в воде). Здесь он будет «научен... всей мудрости Египетской» (Деян. 7, 20). Судя по образованию, доступному только жрецам и правителям, можно предположить, что Моисей имел статус египетского жреца.

В 40-летнем возрасте Моисей вынужден бежать из Египта, спасаясь от гнева фараона за совершенное убийство. В 80-летнем возрасте Моисею является Бог в виде горящего тернового куста и велит ему с братом его Ароном вывести из рабства соплеменников. Он говорит Моисею: «Если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля, а вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Лев. 10, 3).

Моисей возвращается в Египет и просит фараона отпустить народ. Фараон отказывается. Бог творит череду невероятных событий, известных как десять египетских казней. Когда Бог поражает первенцев, в том числе и в семье фараона, правитель отпускает рабов. Моисей выводит в пустыню 600 тысяч мужчин, плюс женщины и дети. «И отправились сыны Израилевы из Раамсеса в Сокхоф до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей» (Исх. 12, 37).

Четвертый этап. Образование нового человеческого материала, нужного для сборки принципиально новой конструкции. Моисей водит соплеменников 40 лет по пустыне. Суровые условия и время уничтожают рабскую массу. В пустыне под властью Бога рождаются и вырастают люди, не знающее власти чиновников и князей. Это и есть основа нового народа, который долгое время будет нести груз Истины. Эти люди родились в пустыне, выросли, возмужали и стали народом и обществом.

Это было тяжелым испытанием для всех, в том числе для Моисея. Постоянно возникали проблемы, наполняющие жизнь страданием. Люди роптали, угрожая Моисею расправой. «Моисей возопил к Господу и сказал: что мне делать с народом сим? еще немного, и побьют меня камнями» (Исх. 17, 4). Бог взращивает народ, сопровождает его, поит, кормит и опекает.

Пятый этап. Через пророка и вождя Моисея Бог дает потомкам египетских рабов заповеди и указания для гражданской и религиозной жизни. Моисей записывает все это в Книгу Завета, что образует Закон.

Вокруг четких жестких предписаний формируется структура, известная как Израиль. Она уникальна, потому что собрана из людей, воспитанных в атмосфере постоянного присутствия Бога в суровых условиях пустыни. Ничего подобного не было в истории человечества. Израиль становится коллективным хранителем Истины.

Глобальная веха в истории — дарование человечеству Закона. «И изрек Бог все слова сии, говоря: Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои. Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно. Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его. Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20, 1—17).

К тому времени устные предания от Адама, Ноя, Авраама и прочих патриархов начали искажаться и исчезать. Моисей, находившийся в прямом контакте с Богом, записывает историю происхождения мира и человечества и увековечивает ее.

Во время странствования действовали строгие законы, карающие за малейшее нарушение заповедей Бога. За одно только словесное оскорбление Бога полагалась смертная казнь. Могли побить камнями за собирание дров в субботу. Если муж не обнаруживал в первую брачную ночь девственности невесты, ее приводили к дому родителей и тоже побивали камнями. За кражу или материальный ущерб платили выкуп или несли соответствующее наказание. За прелюбодеяние полагалась смерть.

С современных позиций это кажется невероятной жестокостью и ужасным мракобесием. Подумаешь, муж изменил жене (или жена мужу). Дело житейское. Но кто был в экстремальных условиях, тот знает: если не пресечь зло в зачатке, причем жестоко, сделав из наказания своего рода рекламную акцию, оно распространится и поразит всех.

Если бы Бог допустил порчу человеческого материала, если бы в условиях пустыни проявил терпимость ко греху, очень скоро грех овладел бы всем обществом. Вместо нового возник бы самый обычный человеческий материал, который как ни складывай, в итоге получалось бы потребительское общество, вороватая развращенная толпа.

Время странствия по пустыне физически и нравственно закалило народ. Аморфная, капризная и слабая масса идолопоклонников, мечтавших вернуться в рабство, превратилась в структуру, скрепленную верой в Истинного Бога. Но плата за это была большая. Из 600 тысяч мужей, вышедших из Египта, в землю Обетованную вошли только двое — Иисус Навин и Халев. Остальные были новыми людьми, не знающими рабства.

На планете появилась структура, скрепленная верою в Бога. Не представляя политической и экономической силы, она имела колоссальный дух. Иудеи были способны устоять в невероятных гонениях за свои убеждения.

Уникальна история вступления Понтием Пилатом в управление Иудеей. Религия древних евреев запрещала вносить изображение императора в Иерусалим. Понтий решил показать крутой нрав, и ночью легионы Рима вошли в Вечный город. Зная, что к нему придут представители народа, прокуратор заранее выставил солдат с тем, чтобы окружить пришедших и заставить их под страхом смерти признать новые правила. Но едва он открыл рот, чтобы высказать угрозы, а легионеры обнажили мечи, евреи сами бросились на землю, обнажили шеи и стали призывать лучше их прямо сейчас казнить, чем терпеть поругание веры. Потрясенный Понтий вынужден был уступить такому напору.

С народом, если это действительно народ, а не масса потребителей, воевать нельзя. Если хочешь им управлять, необходимо мириться с его принципами. Рим поставил Понтия не для уничтожения Иудеи, а для управления и сбора налогов. Поэтому Понтию некуда было деваться, кроме как уступить большинству, готовому лучше умереть за свои принципы, чем жить без них.

Древний Израиль до распятия Христа был в прямом смысле богоизбранным народом. На его создание, начиная от Авраама и кончая Моисеем, было потрачено более четырех веков. Бог избрал такой путь, потому что любой другой был неэффективен. Можно было послать пророков в любой народ, все находились в родстве с Ноем. Можно было послать пророков и в еврейский народ до египетского плена. Несомненно, пророки породили бы верующих людей в любом народе. Из них бы организовалось священство. Но в условиях уже сформированного общества это не дало бы желаемого результата.

Природа общества такова, что если ее костяк формируется без участия Бога, власть оказывается в руках сиюминутно сильных и умных политиков и полководцев. Их власть пронизывает общество от самых верхов до самых низов. Священство в такой структуре превращается в чиновников министерства по духовным вопросам, подчиненных власти.

Политическая элита реализует власть в рамках своего понимания, ориентируясь на текущие заботы. Если в стратегической перспективе решение обернется разрушительными последствиями, это не остановит правителей по двум причинам. Во-первых, они не видят этих последствий. Во-вторых, последствия будут потом, а проблему нужно решать сейчас. В такой ситуации заветы Бога ниже заветов элиты.

Легко просчитывается поведение священства. Из страха за жизнь и благополучие оно самоустранится из сферы глобальных вопросов в сферу бытовой стороны религиозной жизни. Очень скоро родится теория разделения религии и власти, где каждый будет возделывать свой «огород». «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12, 25).

Власть сведется к экономике и политике, которая суть продолжение экономики. Религия сведется к нравоучениям, не предполагающим реализации, если это противоречит генеральному курсу власти. Думать нужно будет так, как учит Бог, но делать так, как требует власть.

Властная элита, задавая генеральный курс, ориентирована на решение политических и экономических проблем. Это закономерно переориентирует общество с заповедей Бога на заповеди Рынка, что отразится на социальном устройстве. Новая конструкция окажется зависимой от мамоны. Как следствие возникнут институты, формирующие потребительское сознание. Заповеди будут попраны, смертные грехи, представленные как невинная шалость, станут править бал.

Человеческий материал в таких условиях разлагается. Потенциальный защитник, священство, состоящее из выходцев разложившегося общества, недееспособно. Оно дистанцируется от глобальных вопросов. Протесты отдельных лиц будут подавляться по указке власти самим же священством. Жрецы будут больше переживать не о выполнении заповедей Бога, а о сохранении своих вкладов, и шире — своего благополучия. Это приведет к утрате авторитета религии в глазах общества. Начнутся необратимые процессы, которые приведут к переходу власти из рук элиты в руки Рынка.

Свято место пусто не бывает. Генеральное направление обществу всегда задает сила, имеющая глобальный охват мира. Это значит, мир будут направлять или служители Бога или служители Рынка. Светская элита никогда не станет задавать генеральный курс, у нее не тот объем мировоззрения. Ее удел — всегда идти в рамках заданного коридора, частенько даже не понимая направления.

В такой атмосфере одна часть священства будет оправдывать безбожные установки власти, закрывая на них глаза, и почитать за благо не лезть туда, куда не просят. Приспособленцы будут тихо делить доходы и говорить ожидаемые от них благоглупости.

Священники высокого духа могут возмутиться ситуацией, но будучи встроенными в иерархию, глобально ничего не изменят. Они могут или самоустраниться, или придумать себе оправдание и принять существующую систему, или выйти из нее.

Как мы видим, в стратегическом развитии система приходит к одному состоянию. Любые возможные модификации создают весьма хрупкую конструкцию, обреченную на скорое гниение и разрушение. С учетом технического прогресса полный цикл разложения пройдет не за 1500 лет, как в период от Адама до Ноя, а намного быстрее. За несколько поколений структура общества разложится до состояния смердящей кучи.

Единственный способ преодолеть такое развитие событий — создать новую структуру, устроенную на ином принципе, где высшую власть не смогут получить ни политики, ни полководцы, ни иные сильные мира сего. Создать такую конструкцию возможно в условиях личного присутствия Бога, подчиняющего народ не политикам, а священству.

Чтобы политика и экономика были не ценностями, а инструментами достижения ценностей, структура не должна превращаться в империю. В противном случае она обяжет священников решать крупные политические и экономические задачи, что неизбежно приведет к превращению священников в политиков и дельцов, озабоченных решением своих задач.

Израиль вырос с чистого листа под властью Бога за 500 лет. За всю историю человечества не было народа, родившегося и оформившегося в таких условиях. Все прочие общества формировались под властью своей политической и экономической элиты.

Глава 6

Закон

Израиль является первой социальной конструкцией в истории человечества, созданной для хранения Истины. До этого она хранилась, образно говоря, каплями, то есть в отдельных личностях. Израиль стал хранилищем размером в целый народ. Капли собрались в море. Проходит время, и Израиль становится более могущественным. Но с ростом могущества прорисовывается поклонение золотому тельцу и утрата духовной силы. В первую очередь эту тенденцию фиксируют сами раввины.

Первым ключевым моментом человеческой истории является грехопадение. Второй момент — доверие Истины еврейскому народу. Третий момент — духовное падение Израиля, изъятие Истины из его среды: «оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23, 38).

Евреи структурировались вокруг Закона. Не было ничего выше Закона. Перед ним преклонялись все, начиная от первосвященников, царей, воинов, и кончая коммерсантами, ремесленниками, крестьянами и рабами. Закон в глазах иудеев был воплощенный Бог. Смысл Закона — создать условия для сохранения в Израиле Истины. Предписания выполняются вне зависимости от их понимания и сиюминутной целесообразности Закона. Это позволяет обществу избегать ориентира на сиюминутное и сохранять стратегическое направление.

Время шло, общество развивалось, отношения усложнялись. И чем дальше, тем больше развращалась элита и, следом, народ. Но Бог все равно не оставляет израильтян, Он наказывает их и увещевает. Народ то возвращается к благочестивой жизни, то вновь отворачивается от Бога.

Закон содержит в себе свыше 600 предписаний, но общество развивается, и вскоре его жизнь не умещается в рамки Закона. Сначала факты уклонения были в грубой форме, что не опасно: грубое нарушение очевидно, а очевидное легко пресекается. Серьезную опасность представляет тонкое уклонение, когда соблюдается буква Закона, но нарушается дух Истины. Чем больше развивается общество, тем изощреннее становится уклонение.

С какого-то момента Закон приобретает догматичность и неподвижность. Что написано, то и есть истина. Что противоречит Закону — противоречит истине. Зафиксируем этот момент: окостеневший Закон становится выше живой Истины. Самое очевидное зло, порождаемое с использованием Закона, не могло называться злом, и уж тем более подвергаться критике.

Неподвижный Закон и подвижная действительность порождают принципиально новую ситуацию. С одной стороны, предельно четкая регламентация всех сторон жизни. С другой стороны, живая жизнь, которую невозможно уложить в параграфы Закона, но нужно каким-то образом все же уложить в эти параграфы.

Такая ситуация порождает законников, выполняющих все требования Закона, «напоказ долго молятся» (Мрк. 12, 40), но при этом далеких от духа Закона. Они считают себя святыми и хвалятся: «пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю» (Лк. 18, 12). Они сидят в первых рядах в синагогах и занимают первые места на пиршествах, но при этом поедают «домы вдов» (Мрк. 12, 40). Совершается все это беззаконие в рамках Закона. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф.23, 23).

Закон более не способен выполнять свою главную функцию: давать однозначную оценку событию, явлению или действию. Когда ситуацию невозможно оценить с помощью Закона, возникает необходимость трактовать Закон под ситуацию. Толкование Закона становится выше самого Закона. Вместо «да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф. 5, 37) появляется «да в смысле нет». Гигантский авторитет Закона переходит на толкование и далее на толкователей. Что они говорят, то и есть истина. Законники подменяют Закон и Бога. Хранилище Истины трещит по швам.

Логика позволяет перетолковать что угодно и как угодно. Первыми этим пользуются законники — священники не по призванию в духе, а по наследованию по плоти. В Израиле священником мог быть только человек из определенного рода (Аарона). Вскоре возникают ситуации, когда и так правильно, и наоборот правильно. Человеческая природа, оказавшись в ситуации «двух правильно», выбирает то «правильно», что выгоднее для выбирающего. Когда появляются два «правильно», не остается ни одного «правильно». Две истины рождают одну ложь.

Можно ли бегать, прыгать и гонять мяч во время молитвы? Конечно, нельзя! При молитве необходимо вести себя достойно. А можно ли, играя в футбол, прыгая и бегая, молиться? Конечно, можно! Молиться можно и нужно всегда и везде.

Оценка факта зависит от того, под каким углом факт представлен для оценки. Сам факт не имеет значения. Все решает тот, кто раскрашивает факт в нужные тона. Толкование дает возможность грешить, не вступая в конфликт с Законом. Люди, досконально знающие Закон, не могут устоять от искушения использовать его прорехи. Если есть две правды, можно придерживаться выгодной правды, не усматривая в том нарушения,

Простой пример: заповедь «не убий». Убить можно как действием, так и бездействием. Если человек просит подать с тумбочки лекарство, без которого он умрет, а вы не подаете, своим бездействием вы убиваете человека. Усложним ситуацию: враг хочет убить беззащитного ближнего. Допустим, остановить врага можно, только убив. Возникает выбор: или убить действием врага, или убить бездействием ближнего. В любом случае убить придется. Вот вам, пожалуйста, две истины. В этой ситуации каждый действует так, как подсказывает или любовь или трусость. Но при этом «не суди» (Мф. 7, 1), потому что не можешь знать всех обстоятельств дела. Бог потом разберет, чем руководствовался человек, действуя или бездействуя.

По формальным признакам нельзя выполнить заповедь «не убий». С формальной позиции лучше убить бездействием ближнего, чем действием — врага. Но по совести, лучше убить врага действием, чем ближнего — бездействием.

В ситуации, когда можно трактовать так и эдак, рождается лицемерие. В современном христианстве это привело к движению непротивления, когда верующие самоустраняются от сложных ситуаций, предполагающих большой выбор. На призыв к действию они спрашивают: «А как нам узнать, есть ли на то воля Божья»? Лукавство этого вопроса видно уже из того, что они не задаются вопросом: а есть ли воля Божья на бездействие?

Для бездействия человек не испрашивает воли Бога, он творит его по своей воле. Для действия он испрашивает воли Бога, полагая ее в явлении огненных ангелов, призывающих бороться со злом. И если явления нет, он искренне полагает: воли Божьей на действие нет. А на бездействие есть. Лицемеры выбирают из двух путей один, но думают, что устранились от выбора и через то не согрешили. В итоге они совершают двойной грех: убивают ближнего бездействием и оправдывают себя лицемерием.

Фарисейское лицемерие было проблемой не только древнего Израиля. Это проблема и современного общества. Были вчера, есть сегодня и будут завтра миряне и священники, прячущие трусость за библейскими высказываниями, прикрывая свою ничтожность верой. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете» (Мф. 23, 13).

Многие не задумывались на эту тему до сего дня, и очень может быть, не задумаются никогда. Кто все понимает, но ничего не делает, тот лицемерит. Лицемерие порождает преступления. Ограбление беззащитных начинается с равнодушия. Логика простая: если они слабые, их все равно ограбят, и богатство попадет в руки нечестивых. Раз так, пусть лучше их добро достанется в хорошие руки (в мои). «Их конец — погибель, их бог — чрево, и слава их — в сраме, они мыслят о земном» (Флп. 3, 19).

Самый циничный грабеж всегда прикрывается именем Бога. Законники представляют ограбление слабых богоугодным делом, коего требует Бог. Формально все правильно, придраться не к чему, но по факту это зло. Оно растекается по всему обществу. Отравленное общество начинает рушиться.

Аппетит приходит во время еды. Маховик злоупотреблений раскручивается. Чем больше люди ищут лазеек, тем больше находят. Огромное количество прорех превращает Закон в решето, не способное удержать живую воду Истины. В этом решете вместо Закона лежит закостенелый догма­тичный кирпич, которым бьют слабых, сирых и убогих.

Глава 7

Разложение

В первую очередь зло поражает священническую среду. Лицемерие и равнодушие приводят к тому, что в храме появляются торговцы. Они демонстрируют соответствующее моменту внешнее благочестие, набожность, сыплют религиозными сентенциями и торгуют предметами, используемыми в религиозной практике. Например, жертвенными голубями, баранами и сопутствующими товарами. Храм отчасти начинает напоминать клуб, куда люди приходят решать текущие дела, поболтать и заодно помолиться.

Вроде бы в такой торговле нет ничего особенного. Напротив: кажется, торговцы облегчают людям совершить ритуал — вот тебе баран, готовый для жертвы, вот нож, только покупай. Тонкость момента: торговец ничего не производит. Он перепродает готовое с торговой наценкой. Покупает по одной цене, перепродает по другой. Не важно, чем торгует, утюгами или предметами культа, важно, что он торгует. В храм входит дух торговли. «Дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф. 21, 13).

Следующий шаг: узаконивается практика оказания священных ритуалов за деньги по прейскуранту, как в магазине. Храм заполняют Волки в Овечьих Шкурах (воши), торговцы в рясах, сбывающие не только религиозный товар, но и благодать как товар.

Начавшееся изнутри разрушение Израиля выходит наружу в виде очевидных социальных пороков. Когда лукавство и лицемерие почитаются верхушкой общества — священством — за норму, мирская элита — князья и купцы — не видит повода себя ограничивать. Люди начинают потакать своим страстям, не чувствуя за собой греха. Возникает круговая порука, и система начинает жить жизнью, не зависимой от людей. Формируются новые правила, нормы, понятия чести и совести. Старые правила формально прикрывают реальную действительность.

Сходный кризис повторился в период бюрократизации Нового Закона у католиков. В христианские храмы, как в свое время в иудейский храм, пришли торговцы религиозной утварью и сопутствующими товарами, на стенах храмов появились коммерческие объявления. Потом дело дошло до торговли церковными должностями. Следующий шаг: ценники на таинства — благодатью стали торговать по прейскуранту. Трупные пятна, свидетельствующие о последней стадии разложения, это торговля индульгенциями и откаты от взносов, пожертвованных Богу.

Характерный момент: в этот период часть иудейского священства начинает жить не на плоды труда рук своих и не на пожертвования, как говорил апостол Павел: «нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои» (Деян. 20, 34), а на доход от торговли. Священник не имеет права жить на такой доход. Это в принципе противоречит его сути. Если он начинает жить на средства, полученные от перепродажи жертвенных голубей (иудейский аналог сегодняшней свечи), он повреждается как священник. Священство живет на торговую прибыль, впуская через себя в храм дух торговли. Начинается постепенное ослабление и обрушение конструкции.

В иудейском храме законники разрешили торговать предметами культа, потому что получали с этого выгоду. Узаконивание торговли в храме объяснялось тяжелым материальным положением Иудеи. Еврейские священники оправдывались в своей среде — нужно же нам на что-то жить. А раз так, почему бы не позволить торговать в храме?

Христос изгоняет торгующих из храма. Но торговля не останавливается. Законники делают бизнес, оправдывая свое право жить с торговой прибыли. Одно оправдание зла влечет за собой другое, большее. Начинают отрицать заповеди Бога. «Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет. А вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался, тот может и не почтить отца своего или мать свою; таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим» (Мф. 15, 4—6).

Двойная мораль концентрическими кругами расходится по всему обществу — от священства к творческим людям и власть имущим. Далее доходит до купцов, потом до ремесленников и крестьян. Очень скоро зло насыщает Израиль, проникая в его самые дальние закоулки.

При незыблемом Законе зло нельзя классифицировать злом, если оно внешне соответствует нормативам добра. Сегодня действие этого принципа хорошо видно на признании власти, позволяющей развращать народ, властью от Бога, то есть добром. Причина простая: зависимое священство больше ищет не истину, а свое личное благо, завернутое в религиозную риторику.

С момента, когда зло выглядит добром, это уже сверхзло. Враг в виде друга бесконечно опаснее явного врага, как волк в овечьей шкуре, он же вош. «Переодетый волк» начинает пожирать древний Израиль. Ветхозаветная община угасает нравственно и физически.

Пока разрушительные процессы не очевидны, но они идут и разрастаются. Первые намеки на большую проблему мы находим у самых древних пророков, но они еще туманны, словно Бог надеется: Израиль прекратит своей волей, интеллектом и свободой творить зло. Но евреи наращивают злоупотребления, прикрываясь Истиной.

Бог говорит через пророка Исайю: «К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесож­жениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие — и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас: ибо уста Господни говорят. Как сделалась блудницею верная столица, исполненная правосудия! Правда обитала в ней, а теперь — убийцы» (Ис. 1, 11—21).

Всю ветхозаветную историю Бог наказывает «жестоковыйный народ», призывая образумиться. После наказания следует религиозный подъем, но все возвращается на круги своя. Религиозное лицемерие становится смертельным ядом, отравляющим и убивающим избранный народ.

Бог посылает пророков обличать законников. Но авторитет Закона выше авторитета пророка. Если пророк обличает грехи там, где с формальной точки зрения все хорошо, в глазах законников и народа он становится бунтовщиком и смутьяном. Если даже пророк являл чудеса, его побивали камнями, сажали в темницу или изгоняли из общества.

Никакой Закон не уместит в свои параграфы живое общество, члены которого имеют свободную волю, испорченные первородным грехом природу и интеллект. Нельзя зафиксировать духовные предписания на все случаи жизни. Невозможно уложить всю полноту жизни в строгие параграфы Закона, не нарушая свободы человека. Нет сомнения, Бог мог создать Закон, учитывающий миллиарды и триллионы самых разных ситуаций. Но это не решает проблемы, потому что как пользоваться таким объемом информации? И потом, все равно остается место для толкования.

Ни в одном законе в мире не говорится (и не говорилось) о правах ребенка, родившегося от… покойника. Этот вопрос нельзя даже поставить, чтобы не выглядеть при этом идиотом. Но… время и наука идут вперед. Недавно в США слушалось дело женщины, добывшей семя умершего мужчины (при жизни он сдал его на анализ). Дама искусственно оплодотворила себя, родила ребенка и заявила право на наследство. Генетическая экспертиза показала: мужчина — отец ребенка. Также установили: по документам и по факту на момент зачатия отец был три года как мертв. По закону ребенок наследник. По здравому смыслу — нет.

Дата добавления: 2015-06-04