Неомоторная модель и теория прямого восприятия

Специалистам в области восприятия речи хорошо известна так называемая моторная теория восприятия речи, вызвавшая в свое время оживленную дискуссию [Чистович и др., 1965; Галунов и др., 1967; Liberman, 1967] и многие другие работы. Примерно через 20 лет после публикации первых работ, излагавших принципы этой теории, появилась ее новая версия [Liberman, Mattingly, 1986], которую мы и назвали здесь неомоторной моделью (теорией) восприятия речи.

Согласно неомоторной теории, восприятие речи осуществляется в терминах артикуляторных жестов, ассоциированных с акустическими сегментами. Предполагается, что соответствующие системы человека включают специализированный модуль, структура и основные правила функционирования которого предопределены генетически. Этот модуль обладает способностью "видеть" артикуляторные жесты "за" акустическими характеристиками фонетических сегментов. Существенно, что процедуры, используемые данным модулем, позволяют устанавливать не столько реальные артикуляции, вызвавшие конкретное звучание, сколько типовые артикуляторные жесты, или артикуляторные намерения, стандартно ассоциированные с акустическими характеристиками того или иного типа (ср. известное понятие "звукового намерения" у Бодуэна де Куртенэ). Высказывается также предположение о том, что артикуляторные жесты, реализующиеся как движения губ, языка и его подструктур, мягкого неба, гортани с голосовыми связками, составляют систему врожденных естественных категорий, в равной степени обслуживающих порождение и восприятие речи и соотносимых с традиционными дифференциальными (различительными) признаками, трактуемыми универсалистски [Browman, Goldstein, 1985]. Именно эти жесты и воспринимаются непосредственно.

Здесь неомоторная теория сближается с воззрениями школы так называемого прямого восприятия [Гибсон, 1988]. Дж. Гибсон и его последователи настаивают на том, что восприятие призвано, прежде всего, обнаруживать события реальной действительности. В частности, при зрительном восприятии зрительный анализатор человека непосредственно взаимодействует с ближайшей средой - световым потоком, модулированным в силу его взаимодействия с теми или иными предметами, но воспринимает человек не эту оптическую среду, а те дистальные события, которые определяют ее свойства, т.е. предметы и их взаимодействие. Ближайшая среда оказывается "прозрачной" для восприятия. Понимаемое таким образом восприятие и называют прямым. Говоря об общих принципах теории, К. Фаулер подчеркивает, что прямой характер восприятия предполагает отсутствие посредующих когнитивных процессов, которые заключались бы в проверке гипотез, выводе следствий: эти процессы могут быть источником ошибок [Fowler, 1986, р.4]; см. также [Fowler, 1990а; 1990b] и другие работы.

Перенося эти представления на восприятие речи, К. Фаулер и др. исходят из того, что применительно к речи дистальными событиями, подлежащими прямому воспиятию, следует считать артикуляторные события, происходящие в голосовом тракте говорящего. Что же касается акустических характеристик речевого сигнала, то они выполняют роль непосредственной, ближайшей среды, которая несет на себе отпечаток сформировавших ее артикуляторных событий. Акустическая среда "приобретает структуру благодаря динамическим изменениям в голосовом тракте, и она способна передавать эту структуру слуховой перцептивной системе, тем самым, сообщая соответствующие информационные характеристики слушающему, который обладает к ним восприимчивостью" [Fowler, 1986, р.6]. Акустическая среда с этой точки зрения столь же "прозрачна" для слухового восприятия, сколь оптическая среда - дли восприятия зрительного.

И авторы неомоторной теории, и последователи теории прямого восприятия видят главное различие между двумя подходами в том, что для первых реальна специальная обработка акустического сигнала, которая "принимает во внимание как анатомо-физиологические, так и фонетические ограничения на работу артикуляторов" [Fowler, 1986, р.7], в то время как для вторых акустические характеристики вообще не являются самостоятельным объектом анализа, а только лишь носителем информации о породивших их артикуляторных событиях (см. также ниже).

По мнению Д. Клатта [Klatt, 1989, р.178], неомоторная теория предлагает "обладающую привлекательностьюфилософию", однако еще весьма далеко до сколько-нибудь разработанной модели восприятия речи, основанной на соответствующих представлениях.

Мы добавили бы к этому, что и сама по себе "философия" неомоторной теории и теории прямого восприятия едва ли безупречна.

Вызывает сомнение исходная посылка, заключающаяся в том, что перцептивная активность воспринимающего речь человека направлена на выяснение структуры событий, послуживших источником речевого звука. По-видимому, здесь имеет место более или менее механический перенос на речь действительно характерных для человека (и других живых существ) принципов реакции на неречевую звуковую информацию. Когда человек имеет дело с неречевыми звуками (точнее, со звуками, которые не являются зкспонентами знаков), то его, конечно, интересует не акустическая структура этих звуков, а та информация о звучащем предмете, которую они содержат. Когда мы слышим, например, звук шагов, то не собственные его характеристики для нас важны, а именно то, что это - звук шагов (не случайно мы и говорим - в полном соответствии с теорией прямого восприятия -слышать шаги). Иначе говоря, релевантна всегда информация "второго порядка": не о самом звуке, а о той "внезвуковой" и "зазвуковой" информации, которую из него можно извлечь. (Примечание. В то же время нельзя не учитывать, что и в подобных случаях невозможно опустить стадию обработки акустического сигнала с его признаками как такового.)

Для речевого звука и, шире, любого звука, формирующего экспонент знака, ситуация иная. Число "порядков", надстраивающихся в этом случае над характеристиками звука как такового, многократно возрастает: в типичном случае человека интересует лишь "поток смыслов", моделирующих внеязыковую действительность, а все остальные структуры - в случае естественного языка звуковая, морфологическая и синтаксическая как минимум - должны быть в принципе столь же "прозрачны" для речевого восприятия, сколь та же оптическая среда при зрительном восприятии предметов, ср. [Ohala, 1986; Morish, 1990]. В сущности, "прозрачен" для восприятия и сам текст: обычно слушающего интересует не текст как таковой, а описываемая им ситуация. В то же время собственные признаки всех структур звучащего текста могут стать объектом самостоятельного анализа в силу того, что от типа структуры зависит смысловая интерпретация. Звуковые же структуры - по крайней мере какие-то их аспекты - должны анализироваться, поскольку невозможно миновать акустическую информацию в качестве первичного источника.

К. Фаулер не учитывает различия между природными и культурными "модусами" восприятия, ср. [Nearey, 1990]. Будет ли К. Фаулер утверждать, что человек, воспринимающий музыку, извлекает из "звуковой материи" информацию о сложных жестах, скажем, пианиста (или о колебательных движениях струн рояля)? Процессы культуры приводят к тому, что поведенчески самостоятельную ценность для человека приобретают и сами по себе признаки среды, которые в других, докультурных и внекультурных отношениях носили бы преимущественно служебный характер.

Дата добавления: 2015-06-04