ОТ РЕДАКЦИИ 1 страница

Истинно великое всегда видится на расстоянии. В случае с творческим наследием русского философа и писателя Елены Ивановны Рерих (1879–1955) именно так и получилось. Многое из того, что было создано этой выдающейся женщиной в первой половине XX столетия, вошло в культурную и духовную жизнь России сравнительно недавно и вызвало глубокий неподдельный интерес у многих наших соотечественников, стремящихся найти ответы на волнующие вопросы Бытия. Книги Живой Этики – главный труд ее жизни, – отличающиеся целостным взглядом на мир и являющиеся глубокой философской системой с ярко выраженной этической направленностью, в которой утверждается ответственность человека «за каждую мысль свою, за каждое слово и поступок», стали настольными для многих. Концепция мироздания, изложенная на их страницах (и в первую очередь сам принцип единства человека и Космоса), во многом родственна взглядам русских космистов, однако мы не можем подходить к философу Елене Рерих с обычных позиций – перед нами не простой искатель истины, чья мысль устремлялась в космические просторы. Сотрудница и посланница Великих Учителей, Космических Иерархов, она участвовала в Их эволюционной работе по расширению сознания человечества и формированию нового планетарного мышления. Эта сознательная связь с Иерархией Света лежит в основе ее мировоззрения, личного духовного опыта, жизненного пути, целей и устремлений. Именно она объясняет тот мощный духовный подъем, который мы испытываем при изучении книг Живой Этики и других трудов Елены Ивановны, ибо наше соприкосновение с духовным фокусом Сил Света, которым она безусловно являлась, есть соприкосновение с Иерархией – «спасительным якорем человечества». Таков непреложный космический закон.

Эпистолярное творчество Елены Рерих составляет значительную часть ее трудов и представляет для нас особую ценность по многим причинам, первая из которых – это его непосредственная связь с книгами Учения. Большинство писем Елены Ивановны было адресовано тем, кто стремился постигнуть Живую Этику, и поэтому в них нашли освещение важнейшие вопросы, затронутые в Учении о космической эволюции человечества. Вторая причина состоит в том, что перед нами ценнейший исторический документ – на страницах писем отражена история как самой жизни семьи Рерихов, так и становления духовно-культурного движения, ныне носящего их имя.

Издание, которое вы держите в руках, является полным собранием писем Елены Ивановны Рерих, хранящихся в архиве Международного Центра Рерихов. Эти материалы были переданы Центру в 1990 году ее младшим сыном Святославом Николаевичем Рерихом вместе с другими документами, картинами, книгами и семейными реликвиями. Думаем, что читатель приятно удивится изобилию материала, большая часть которого публикуется впервые, и поразится огромной работоспособности Елены Ивановны. («Целыми днями, с утра до вечера, сижу за письменным столом, даже в сад стесняюсь выйти, чтобы не упустить время»[1]. «Мне приходится писать длиннейшие письма, иногда по 15 страниц. Ведь сейчас такие темные нападения, нужно их отбить»[2].) Как когда-то писал Николай Константинович, если полностью опубликовать письма Елены Ивановны, то получится много томов. Будет развеяно и сложившееся представление о том, что Елена Ивановна занималась исключительно книгами Учения и оказывала духовное руководство нескольким группам учеников. На примере этой публикации вы убедитесь, что она принимала самое деятельное участие в руководстве Музеем Николая Рериха в Нью-Йорке, в работе Института Гималайских исследований «Урусвати», а также в подготовке Пакта Рериха по охране сокровищ культуры, который впоследствии ляжет в основу Гаагской конвенции 1954 года. И, пожалуй, самое главное: публикация наследия Елены Рерих – это единственный путь, который позволит нам осветить жизнь посланницы Великого Белого Братства – планетарного духовного центра – в ее истинном величии и воздать ей то уважение, которое она заслужила. О последнем неоднократно упоминает ее Учитель, Великий Владыка, называвший Елену Ивановну не только Матерью Агни Йоги, Доверенной Братства, но и Своей Наместницей. Последнее указывает на то высокое положение, которое она занимала в Иерархии Света – Наместником Владыки Шамбалы, претворителем Его Воли может быть только дух, связанный с Ним тысячелетними узами преданности и сотрудничества, облеченный Его абсолютным доверием. На страницах этого и последующих томов вы не раз встретите Указание Учителя: «Держать имя Рериха выше высшего», предостерегающее против умаления земных Наместников Иерархии. Указание это нелишне напомнить некоторым современным исследователям рериховского наследия, сознательно акцентирующим внимание на «слабостях и несовершенствах» (?!) своих Учителей, дабы сделать их облики более «жизненными». «Вы, вероятно, замечали, как люди любят находить маленькие слабости великих людей, – комментирует эту опасную тенденцию сама Елена Ивановна, – чтобы возвести их в особую трогательную заслугу, ибо, по их мнению, именно слабости делают великого человека таким человечным. Без умаления человеческое сознание не может принять великого Образа. Люди привыкли снижать до своего уровня все самое Великое»[3].

Внимательный читатель, должно быть, задаст вопрос: откуда в личном архиве Рерихов столько писем – если рукописи статей и книг хранятся у автора, то письма, напротив, посылаются по всему свету. Дело в том, что Елена Ивановна и Николай Константинович строго соблюдали одно правило: письма печатались в нескольких (как правило, в двух, реже в трех) экземплярах, из которых первый, естественно, отправлялся корреспонденту, а второй оставался в архиве – для того чтобы в случае необходимости проследить историю переписки, поднять затронутые в ней вопросы и события. При их огромной загруженности и взаимосвязи дел (например, сотрудники Нью-йоркского Музея были связаны с Европейским Центром, Европейский Центр с Латвийским Обществом Рериха и т.д.) это себя оправдывало. Более того, можно с уверенностью сказать, что желанием Великого Владыки было видеть письма Елены Ивановны изданными отдельной книгой. Тому имеется множество подтверждений. В частности, в рукописи книги «Мир Огненный», хранящейся в архиве Международного Центра Рерихов, встречается несколько высказываний Учителя, которые не вошли в известное всем нам издание. (Полагаем, причиной тому послужила необычайная скромность, свойственная Елене Ивановне: ни на одной из книг Живой Этики не стоит ее имя, а все известные на сегодняшний день ее литературные труды изданы под псевдонимами. Старые пожелтевшие листы, хранящие прикосновение ее рук, говорят о многом: почти все упоминания о себе вычеркиваются или же даются в третьем лице, как, например, в автобиографическом очерке «Сны и видения».) «Письма, которые ты пишешь, – говорил Учитель, – нужно собирать вместе, ибо не за горами то время, когда мы их опубликуем. Будет великая книга...»[4] «Даже не подозреваешь, как твои писания будут исцелять тех, кто искал и забрел в темноту. Даже не подозреваешь, как твои писания очистят сознания. Даже не знаешь, как творчество твое ярко проникает в пространство <...> Я вижу чудесный том и тысячи духов, изучающих твои письма <...> Этот труд есть гордость Щита Моего. Мне радость – видеть эту книгу <...> Все твои мысли дадут огненный посев»[5].

«Великая книга» увидела свет в 1940 году. Это был знаменитый двухтомник «Писем Елены Рерих», изданный в Риге. В его подготовке принимала участие сама Елена Ивановна: она отбирала письма для публикации, просматривала корректуру, делала сокращения, и порой значительные. Эти сокращения касались прежде всего личных обстоятельств ее корреспондентов (не указаны даже их имена), взаимоотношений между некоторыми людьми и обществами, а также подробностей жизни самого автора и его семьи. Николай Константинович Рерих в своем очерке, посвященном выходу двухтомника в свет и называвшемся «Письма Елены Ивановны», писал об этом – не без сожаления – следующее: «Вышли два тома писем. Только подумать, что эта тысяча убористых страниц представляет лишь малую, вернее сказать, малейшую часть всего Еленой Ивановной написанного. Кроме того, изданные письма представляют лишь фрагменты, ибо столько по разным обстоятельствам должно было быть опущено. Жаль подумать, что разные житейские соображения заставляют безжалостно срезывать иногда самые яркие места. Пройдут годы, и покажется странным, почему именно эти места должны были быть отброшены... Так же жалко, что и письма Елены Ивановны, вошедшие в два тома, даны не полностью. Сколько прекраснейших и нужнейших мыслей было изъято! Между тем сами мировые обстоятельства показывают, насколько сказанное было своевременно»[6]. Что ж, годы прошли, большая часть «сказанного» нисколько не утратила своей актуальности, и в этом издании вы встретите хорошо знакомые вам письма, но в полном варианте – так, как выглядели они в оригинале.

Редакция не делала никаких сокращений, все письма приводятся полностью, с учетом норм современной орфографии и пунктуации. Все подчеркивания и выделения прописными буквами в тексте соответствуют авторскому оригиналу. Расшифровка сокращенных терминов, имен и названий учреждений, а также текст, восстановленный по дополнительным источникам, даются в квадратных скобках. Все неразборчивые слова и пропуски в тексте обозначены многоточиями (в пределах одного предложения) и многоточиями в угловых скобках (предложение и более) и оговорены в подстрочных примечаниях. Иностранные слова, дающиеся автором преимущественно в кириллической транслитерации, сопровождаются в примечаниях соответствующей латинской транслитерацией и переводом. Справочный аппарат издания представлен именным указателем и подстрочными примечаниями. Богатый иллюстративный материал (фотографии и документы из архива Международного Центра Рерихов) собран в отдельной вкладке в хронологическом порядке. И наконец, формат книги соответствует формату рижского издания «Писем Елены Рерих» 1940 года.

Как мы уже упомянули, главная тема писем Елены Ивановны – это книги Учения Живой Этики. Просто, убедительно и доступно («по сознанию») она умела разъяснять сложнейшие вопросы о смысле человеческого существования, о нелегком пути ученичества, о Великих Учителях и Их жертвенном труде ради спасения нашей планеты. Тема доверия Руке Ведущей и радости служения Всевмещающему Сердцу проходит через все ее творчество. Нет большего дара и счастья, не уставала повторять она своим ученикам, чем приближение к Владыке и возможность расширения сознания под Его наблюдением. Там, где явлено понимание священной связи с Учителем, открываются все возможности, ибо закон Иерархии, который правит всем Космосом, есть единственный путь эволюции духа. Ни в одном из многочисленных трудов нашего столетия, посвященных вопросам ученичества, этот закон не нашел более глубокого, всестороннего и доступного изложения, чем в трудах Елены Ивановны. Природа сокровенной связи Учителя и ученика, преображение внутреннего существа, развитие психических сил и конечно же проблемы распознавания, с которыми сталкивается каждый искатель и неофит, так или иначе были ею рассмотрены. Возможно, то, что писала она о Служении – сознательном участии в эволюционном действе, требующем великой закалки сердца и духа, – для кого-то стало крушением иллюзий и несбыточных надежд, но скольких людей это спасло от незавидной участи стать жертвой своих амбиций или оказаться игрушкой в руках какого-нибудь самозванца. «Много интересных вопросов приходится разбирать, – делится она с Николаем Константиновичем. – Делаю это иногда с величайшим удовольствием... Учитель доверил мне все очищение Учений»[7].

Огненные строки этих писем, устремленные за пределы обыденности к осознанию вечного космического творчества, позволяют нам не только ощутить необычайный духовный подъем, но и почувствовать стоящую за ним личность автора. Перед нами открывается человек высокой духовной культуры, несокрушимо преданный Иерархии Света, терпимый к чужим воззрениям, искренний и сопереживающий, но в то же время суровый. Однако суровость эта заключается в постоянном напоминании о том, что на духовном пути не может быть никакого приукрашивания действительности и потворства своим недостаткам. «Завет Владыки – суровость к себе и открытое сердце к брату»[8]. Елене Ивановне были совершенно чужды высокомерие, категоричность суждений и тот авторитарный тон, которым наши современные «посвященные» наставляют каждого, кто попадает в их поле зрения. Она избегала любого проявления миссионерства в отношении Учения и никогда не навязывала своего мнения, ибо ценила самостоятельность мышления и свободу духа каждого. Но всегда с готовностью отвечала стучащемуся. «Не люблю учить, но лишь передавать знания»,[9] – признается она в письме к Борису Николаевичу Абрамову. Щедрой рукой она давала тем, кто желал следовать Учению Жизни. Но это были не «тайные инструкции», ведущие к «вратам Посвящения», а самые что ни на есть простые формулы преображения нашей действительности: «Думайте самыми широкими, самыми светлыми мыслями. Любите Учителя, любите Учение, любите работу над духом своим, устремитесь к самоусовершенствованию»[10]. Не уход от жизни с ее трудностями, не магические приемы и нашептывания жителей астрального мира, утверждала она, а преданность Иерархии, применение Учения в жизни и работа на Общее Благо являются главными ключами ко всем духовным достижениям и беспредельным тайнам Космоса.

История становления рериховского движения (прежде всего на примере американских учеников – сотрудников Музея Николая Рериха в Нью-Йорке, которых Елена Ивановна знала лично) предстанет перед читателем во всех подробностях: на страницах писем мы встретим Указания Владыки относительно текущих событий и будущих начинаний, рекомендации, предостережения и советы самой Елены Ивановны, личные качества которой – незаурядный ум, энергичность, умение разбираться в людях – являли самую мощную опору делам. Размах культурной деятельности, развернутой под ее непосредственным руководством небольшой группой учеников, поражает – учреждения в Нью-Йорке (Музей Николая Рериха, Мастер-Институт Объединенных Искусств, Международный художественный центр) стали как бы отправным пунктом, и влияние их распространилось за пределы страны, стало международным. Многочисленные общества, творческие клубы и образовательные учреждения, действующие под эгидой этих организаций во всем мире, объединили под всеобъемлющим куполом Культуры не только творческих людей, но и всех тех, кто стремился к воплощению гуманистических идеалов и усовершенствованию жизни. «Радостно видеть, – пишет Елена Ивановна, – как в дни разрушения светлые души собираются во имя Культуры, стараясь сохранить огонь и дать радость творческого созидания и расширения сознания ищущим выхода из создавшегося умственного тупика, ведущего за собою и материальное бедствие. Много писем получаем, указывающих на поиски духа и на самые трогательные проявления приложения Учения в жизни»[11]. Однако внутренняя обстановка в самой группе, взаимоотношения сотрудников нередко оставляли желать лучшего. Порой кажется, что строки Елены Ивановны, написанные в далекие 20–30-е годы, это один призыв к единению и дружелюбию между сотрудниками в Делах Учителя. Сурово и с великой болью в сердце напоминает Елена Ивановна о той огромной ответственности, возложенной на призванных к Великому Строительству. Ответственности перед Учением и перед другими людьми. «...Вам предъявлены совершенно другие требования не только Владыкой, но и людьми, смотрящими на вас, как на образец всего высокого. Особо строго будут они судить вас и не простят вам своего смущения и разочарования в Учении, которое не смогло переделать природу получившего его»[12]. Сегодня для многих из нас, именующих себя последователями великих людей и «несущих на своем щите мировое имя» Рериха, это повод задуматься, заполнена ли наша жизнь «прекрасными поступками терпимости, вмещения и великодушия»[13] или тратится на поиски виновных, деление на «своих» и «чужих» и отвлеченные призывы к духовности и культуре, обращенные опять же к другим?

Трагическая история разлада, происшедшего в группе американских учеников в 1935 году и закончившегося судебным процессом, отразилась на страницах писем во всех подробностях, но не только потому, что жившая в Индии Елена Ивановна не имела другой возможности следить за ходом судебной тяжбы. Ее глубоким убеждением было то, что свидетельства об этом чудовищном преступлении против Культуры (на основании подложных документов суд признал полотна Н.К.Рериха из Нью-йоркского Музея собственностью его доверенного лица – Л.Хорша, без всякого протеста со стороны общественного мнения) должны остаться для потомков как предостережение. «Если люди перестанут противиться злу, то хаос захлестнет их»[14]. Это история о извечной битве Света и тьмы, разыгрывающейся в человеческих сердцах, о мужестве и благородстве, о вероломстве и чудовищном моральном падении. Однако несмотря на тяжелый удар, нанесенный всей культурной работе, рериховское движение в Соединенных Штатах не приостановилось, во многом благодаря самоотверженным усилиям ближайших учениц Елены Ивановны – З.Г.Фосдик и К.Кэмпбелл-Стиббе, и в 1949 году Музей Николая Рериха обрел новую жизнь и новый дом.

Вторым основным духовно-культурным центром среди многочисленных обществ, носящих имя Николая Константиновича Рериха (а в 1920–1940-е гг. таковые действовали в 30 странах мира), было Латвийское Общество, учрежденное в Риге в октябре 1930 года (основы его были заложены еще в 1919–1920 гг.). Одним из главных направлений его работы стала издательская деятельность. Именно в Риге увидели свет многие книги Живой Этики, «Врата в Будущее» и «Нерушимое» Н.К.Рериха, большая художественная монография о его творчестве, «Тайная Доктрина» Е.П.Блаватской в переводе Елены Ивановны и, конечно же, ее письма в Европу и Америку. Когда в 1940 году на территории Латвии была провозглашена Советская власть, Общество было ликвидировано и для многих его членов наступили годы тяжелых испытаний. Что такое преданность Учению, эти люди знали не понаслышке – за свои убеждения они были отправлены в сталинские лагеря, двоих (Ф.А.Буцена и А.И.Клизовского) расстреляли. Официально Общество возобновило свою деятельность в 1988 году.

В архиве Международного Центра Рерихов представлены письма Елены Ивановны Рерих за 1919–1955 годы на русском, английском и французском языках. Некоторая нерегулярность в переписке (отсутствуют 1922–1923 и 1926–1927 годы, 1924, 1925 и 1928 годы представлены одним письмом), по-видимому, объясняется тем, что 1922–1923 годы Елена Ивановна проводит в тесном общении со своими американскими (и пока единственными) учениками, а с 1923 по 1928 год принимает участие в Центрально-Азиатской экспедиции Н.К.Рериха, условия которой едва ли позволяли «запасаться» вторыми экземплярами писем. По всей видимости, ее корреспонденция тех лет существует в единственном экземпляре и рассеяна по всему свету. Сохранилась ли она, сказать трудно.

Елена Ивановна вела личную, деловую и духовную переписку со ста сорока корреспондентами, не считая неустановленных. Это были люди со всего света, разного возраста, разного социального положения, разных профессий: врачи и педагоги, писатели и журналисты, музыканты и даже политические деятели – президент США Франклин Делано Рузвельт и министр земледелия Генри Уоллес. Большинство из них она знала заочно. К числу основных ее корреспондентов, в первую очередь, относится группа американских сотрудников (так называемый круг: Зинаида Григорьевна Лихтман (Фосдик), Морис Лихтман, Франсис Грант, Софья Шафран, а до второй половины 1935 года – печально известные Луис и Нетти Хорш и Эстер Лихтман), Кэтрин Кэмпбелл-Стиббе и Гизела Ингеборг Фричи, члены Латвийского Общества Рериха (Феликс Денисович и Гаральд Феликсович Лукины, Рихард Яковлевич Рудзитис, Александр Иванович Клизовский, Карл Иванович Стурэ, Федор Антонович Буцен), секретарь Европейского Центра при Музее Рериха Георгий Гаврилович Шклявер, русский эзотерик и издатель журнала «Оккультизм и Йога» Александр Михайлович Асеев, председательница Литовского Общества Рериха Надежда Серафинина, члены Харбинской группы по изучению Живой Этики Борис Николаевич и Нина Ивановна Абрамовы и Екатерина Петровна Инге, а также Валентина Леонидовна Дудко. Обширно представлена переписка с членами семьи: Николаем Константиновичем (1929–1930, 1934–1935), Юрием Николаевичем (1920–1921, 1929–1930, 1934–1935) и Святославом Николаевичем (1940–1950-е гг.) Рерихами, Девикой Рани-Рерих (1940–1950-е гг.), а также двоюродной сестрой Ксенией Николаевной Муромцевой и ее мужем.

Заметим, что эпистолярный жанр вообще очень трудно поддается систематизации, и многогранные письма Елены Ивановны лучшее тому подтверждение. Вопросы по Учению, размышления о современном состоянии религий и политическом положении в стране, проблемы воспитания, последние научные открытия и конкретные рекомендации по поддержанию здоровья – эти и многие другие темы затронуты на страницах одного письма. Однако все ее писания имеют одну интересную особенность: обращенные к конкретным людям, они вместе с тем имеют в виду очень многих. Даже если это письма к самым близким, в чем читателю предстоит убедиться. Нежность и забота материнского сердца, сопереживание родным и друзьям, звучащие в ее строках, равно как и описание своей повседневной жизни в Кулу, а затем в Калимпонге, тесно переплетаются с размышлениями о судьбах мира и человечества, пронизанными внутренним горением и верой в непреложность космических начертаний. Это умение увидеть Великое за повседневным присуще истинно Великому сердцу.

«...На твоих посланиях будут учиться молодые ищущие и старые заблудившиеся, – записано в старой тетради в черном клеенчатом переплете. – Когда пишешь, имей в виду легионы, ибо твои послания коснутся их»[15]. «Твои послания... останутся в истории как чудесные послания сердца и духа»[16]. Сегодня, на исходе XX века, мы имеем возможность убедиться в правдивости слов Великого Учителя, сказанного своей преданной ученице и сотруднице. Ибо эти послания принесли нам священный огонь, который один питает нашу духовную сущность и открывает нам истинный смысл Бытия, – Бытия в вечном устремлении к усовершенствованию, к знанию, к творчеству в любви и красоте.

_______

Е.И.Рерих – М.Шклявер[17]

15 мая 1919 г.

Дорогая мадам Шклявер,

Не получив телеграммы о Вашем отъезде, я решила позвонить мадемуазель Рид и была удивлена и огорчена, узнав, что, несмотря на последние уверения служащих в министерстве, ничего не было сделано по поводу Ваших виз. Мадемуазель Рид обещала мне пойти еще раз в министерство, чтобы узнать о причине всех этих недоразумений. Ошибка произошла по вине мадемуазель Рид, так как она поняла, что Вы нуждаетесь только в визах проезда. Необходимо все начать сначала. Завтра она мне позвонит, если будут новости. В то же время мы предпримем другие шаги у шведов. Уже неделя, как Вы внесены в список беженцев. Но, как говорит мсье Плансон, который занимается этими списками, нужно запастись терпением – раньше, чем через две недели, ничего не сделают. Шведы не любят торопиться.

Я уже вижу, как совсем скоро буду посылать Вам телеграммы – «Bißchen geduld, ihre angelegenheit entwickelt sich gut»[18] – такие же, как мы получали в Выборге от наших шведских друзей. Все же я больше чем уверена, что Вы получите Ваши визы не позднее 1 июня. Буду держать Вас в курсе.

Примите, мадам, выражение моей глубокой дружбы.

Е.Рерих

Е.И.Рерих – М.Шклявер[19]

22 мая 1919 г.

Только что получила Вашу открытку. Не беспокойтесь, дорогая мадам, у Вас будут визы, но нужно набраться терпения: следует соблюсти много формальностей и на это уйдет еще две недели.

Видите, я уже пользуюсь стилем наших шведских друзей, которые нам написали «Bißchen geduld». Я послала Вам открытку в Выборг, объясняя недоразумения с визами. Мадемуазель Рид поняла, что, имея визу во Францию, Вам необходимо только пересечь Швецию. Поэтому визы были предоставлены Вам с условием. Из-за этого недоразумения надо все начать сначала. Поэтому мы включили Вашу семью в число беженцев. Чтобы все ускорить, Вам советуют вызвать мсье Шклявера. Повторяю еще раз, можете быть уверены в получении визы. Чтобы как-то Вас утешить, хочу напомнить Вам, что мы ждали наши визы пять недель.

До скорого свидания, обнимаю Вас.

Ваша Е.Рерих

Е.И.Рерих – Ю.Н.Рериху[20]

3 ноября 1920 г.

Милый – родной мой мальчик!

Радуемся каждому твоему письму. Работай и ни о чем другом не беспокойся. Все знание, которое ты можешь получить, заложено в тебе самом. И я уверена, что успех будет тебе сопутствовать всегда. Кто мог бы помочь тебе с английской работой? Небольсины?

Приехал Тагор. На днях Светка[21] пойдет его разыскивать. Светка был опять в Колумбии[22]. Видимо, его примут. Но он огорчен, что ему придется отложить рисование, а затем программа его не удовлетворяет. Я не ожидаю многого от Колумбии в смысле знаний, но смотрю на это, как на дисциплинарную тренировку, которая ему необходима. С Рембрандтом очень трудно. Все это в долгую. Все они хотят иметь свидетельства и аттестаты от Бодэ или других известных знатоков. W... в восторге, но продать трудно. Обращались к Мазир. Hufer'y. Вчера был у нас. Требует аттестат для Рембрандта и берет несколько старых картин на продажу. Живем обещаниями, и я думаю, что их большая часть постепенно осуществится, но нужно держаться!

Были на лекции персидского доктора. Первое впечатление не очень благоприятное. Узко фанатичен и много дешевых приемов. Это не большой учитель. Говорил о давно известных вещах, о семи великих учителях и общности всех религий. О наших астральных и ментальных телах. О реальности астрального мира, и все это пересыпал анекдотами и забавными словечками. Сегодня продолжает лекцию, обещал показать нам мужские и женские ауры. Посмотрим! Предлагает желающим поступить в число его учеников. Я тебе пришлю его фотографию. Он страшно против спиритуализма, говорит, что мы можем привлекать к себе только низших духов, самоубийц и другую сволочь – это его выражение. И что, вызывая своих родных, мы наносим им вред, отвлекая их от более плодотворной деятельности. Все же я думаю, что это гораздо сложнее и подлежит исследованиям. Вчера видела тебя в постели, и ты точно наклонялся к подушке. Смотрела я с высоты, и мне казалось, что ты молился перед сном. Продолжаю видеть лик и разные другие образы. Очень хотелось бы знать, какого это происхождения? Думаю все же познакомиться с персом и осторожно расспросить его, что он скажет, это очень интересно.

Вчера у нас были Зак с сестрою, Дерюжинский и Сахновский. Был сеанс, были сильные стуки в стол и очень сильное сопротивление. В субботу опять сеанс с Авиновым. Сообщений интересных не было.

Ты спрашиваешь, кто Кошиц? Фамилия мужа Кошиц – Шуберт. Высокий человек и плохой портретист. Вчера папа завтракал с Бахметевым. Он очень советовал, как объединить все художественные, артистические и литературные силы в Америке в одно общество. Папа и Зак думают это организовать. Бумагу твою мы дали Сахновскому – подыскивать американских граждан для поручительства. Бринтон побоялся подписать. Сейчас звонил Сахновский, завтра он принесет бумагу и мы тебе ее немедленно перешлем.

Пиши, какая обстановка у тебя в комнате? Дают ли тебе одеяло, подушку, простыни? Как кормят? Кто хозяева? Есть ли ванна? Когда думаешь приехать? Спросим Зака относительно стипендии Небольсину.

Береги себя, мой мальчик, не ложись слишком поздно. Обнимаю и целую тебя, моего родного.

Христос с тобой!

Твоя мама

Е.И.Рерих – Ю.Н.Рериху

8 ноября 1920 г.

Милый, родной мой Юсик!

Приезжай нас навестить, денег я достану от Сахновского. Он, видимо, узнал от Зака, что нам нужны деньги, и вчера по телефону очень трогательно мне предложил. Мы думаем этим воспользоваться. Это лучше, нежели закладывать бриллианты. Может быть, ты можешь приехать в конце этой недели? Мне очень хочется увидеть опять моего мальчика! Проект твоей работы мне очень нравится. Работай и не сомневайся в успехе. Вчера у нас целый день от 2¹ / ₂ до 9 часов сидели Brinton и Кингор, обсуждали устройство выставки[23], видимо, они хотят создать большой успех. Должна признаться, что мне американцы очень нравятся. Мне даже приятна их преувеличенная восторженность. Может быть, как контраст замороженности англичан. Сегодня у нас будет Тагор и Pearson, а другие народы придут их смотреть.

Посылаю тебе портрет персидского доктора. Он очень небольшой человек, допускает даже некоторое шарлатанство. Мне сдается, что он просто индийский факир-хатха-йог[24] с долей европейской культуры.

Сеансы наши убеждают постепенно таких скептиков, как Муромцев и Сахновский. Муромцевым, чтобы их убедить, на мысленный их вопрос дали им ответ с упоминанием имени задуманного лица. Сахновскому то же самое. И я думаю, что его предложение снабдить нас деньгами не без влияния этих сообщений. Авинов больше не показывается. Вчера после ухода Бринтона и Кингора мы сели за столик и нам вышла совершенно неожиданная фраза: «Рерих, сори, пей ич стерлинг, со сик, рестлес»[25]. Читай по-английски. На наш вопрос «Кто говорит?» был ответ – «Раймонд».

Это упоминание о Шклявере. Должно быть, нам придется заплатить за его глупость! Я не верю, чтобы старик хотел нас надуть! Хотя все в один голос это утверждают. Мне его жаль! Я думаю, что ты можешь написать Жоржу, не давая нашего адреса. Папа, видимо, этого не хочет. Он боится, что они и Ар... забросают его письмами относительно старых картин. Пора мне идти приготавливать завтрак. Целую и обнимаю тебя, моего милого родного мальчика. Приезжай!!! Светка очень занят папиными делами и не может еще начать свои занятия и потому стесняется тебе писать. Приезжай.

Дата добавления: 2015-06-04