Введение. Опосредование бытия в исторической идентичности личности. 9 страница

Однако, пока некоторые из вас еще находятся на дальних подступах к вступлению в контакт с ядром личного духовного мира, я попробую дать своего рода подсказку. То, о чем я буду говорить, не относится к Онтопсихологии, как, впрочем, и к психологии, философии, праву, морали, не является это и моей точкой зрения: это — этика жизни. Этика жизни есть путь, зов движения Ин-се. Сегодня мы присутствуем при распространении различных типов морали, и я имею в виду не только мораль различных групп, различных идеологий. Очевидно, что каждая из них представляет некий более или менее функциональный для своей группы или своего контекста "модус вивенди", но ясно и то, что из них нельзя извлечь некую универсальную структуру, которая могла бы стать умом, ясной опорой, объединяющей всех людей. Я говорю об этике, подчеркивающей релятивизм исторического права.

У каждого государства свой закон, свое законодательство. Соответствующая современным требованиям светская зрелость констатирует, что любое государство, раса, политическое сообщество, идеологическая общность обладает собственными кодексами поведения, некоей группой власти, которая затем становится даже представителем волеизъявления всех тех, к кому этот кодекс относится и чью деятельность регламентирует.

Здравый смысл модернизированной светской рациональности сегодня в состоянии уловить, что не имеет значения: справедливость или несправедливость лежит в основе кодекса, регулирующего некий определенный контекст с точки зрения первичной, издревле существующей основы человека. Как только закон создан, Обнародован, он должен соблюдаться. То есть предполагается, что после издания он должен быть всем известен, а значит, исполняться. Следовательно, идеология в своем юридическом проявлении стала, фактически, эффективной диктатурой для индивидуальной и общественной психологии. Для ума, привыкшего взмывать ввысь с великими вихрями трансцендентностей жизни, подобная ситуация не представляет проблемы и не является кризисной. В определенном смысле между всяким кодексом и духовным миром человека, единственно делающим его достойным или навеки проклятым в своем одиночестве, лежит пропасть.

Тем не менее, если задаться задачей найти кодекс — "ключ", кодекс универсальной референции, то мы обнаружим таковой в иудео-христианской культуре, в частности — в "Десяти заповедях". Существуют тысячи нюансов и вариантов, но как бы то ни было, кодексом высшей референции (то есть наиболее общей категорией, которая затем "категоризирует" все остальное, в том числе и различные противоречия) с 2500 года до Р. Х и до наших дней, остается Декалог Моисея в различных изложениях. Анализируя другие религии, я пришел к выводу, что все они, с их противоречащими друг другу интерпретациями, могут быть сведены к этому базисному кодексу.

Заповеди были представлены Моисеем, получившим этот закон от различных афро-азиатских народов, особенно месопотамской культуры, интуитивно уловившим и соблюдавшим его. Моисей был не только военачальником, но и выдающимся знатоком древней и современной ему египетской культуры. Особенно хорошо он мог быть знаком с утерянными для нас историческими сочинениями и жизнеописаниями таких цивилизаций, как халдейская, шумерская, хеттская, а также с их космогониями: то есть с ученым наследием, восходящим к десятому тысячелетию до Р. X.

Сегодня в западной системе ценностей иудео-христианская культура стремится выступить в качестве идеологического обоснования любой морали.

В этой редукции, которую безусловно можно принять как редукцию общего образа жизни, и надо воспринимать заповеди Моисея. Они следуют после преамбулы, подтверждающей власть Бога и его право провозгласить закон для всех своих подданных ("Я Господь, Бог твой"), в следующем порядке:

1 — Да не будет у тебя других богов пред лицем моим.

2 — Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно.

3 — Помни день субботний, чтобы святить его.

4 — Почитай отца твоего и мать твою.

5 — Не убивай.

6 — Не совершай порочных действий.

7 — Не кради.

8 — Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.

9 — Не желай жены ближнего твоего.

10— Не желай имущества ближнего твоего.

Этот закон был обнародован в момент совершенно очевидного вмешательства внеземной цивилизации или, в нашей терминологии, "монитора отклонения" планетарного масштаба. В самом деле, библейское описание свидетельствует, что народ боялся этого невидимого Бога, дававшего о себе знать лишь голосом. Оставим в стороне тот факт, что Бога нельзя "увидеть"; если бы он был видим, он был бы уже не Богом, а феноменологической редукцией, следовательно — ничем.

Бог есть вечная сущность, претворяющая себя в каждом акте, не являясь ни одним из них; то есть это до такой степени "чистый акт", что он не описуем ни феноменологически, ни в каких бы то ни было границах мысли или логики, поскольку как только он оказался бы конфигурирован в той или иной форме — феноменологически, интеллектуально, сенсорно, энергетически или космически, — он бы уже обладал неким периметром, неким пределом и, следовательно, мы получили бы ничто. Ведь Бога невозможно видеть, слышать или осязать... Бог просто есть. Говоря о "Боге" я имею в виду "главное начало, которое активизирует все, что фактически существует здесь и где бы то ни было".

В те времена еврейский народ, как и прочие, поклонялся многим богам, то есть был обычным языческим народом. На мой взгляд, в этом был ряд позитивных аспектов. Во-первых, в памяти такого народа были живы деяния принцев и героев, обеспечивших своими делами и подвигами благосостояние социума; следовательно, их мифологизация означала не только память, но и пафос, стимул для всех тех, кто продолжал движение цивилизации вперед.

Во-вторых, еще памятно было вмешательство внеземных цивилизаций, во всяком случае, тех из них, что оказались благотворными, можно еще назвать это свободным знанием о других, иначе организованных, земных цивилизациях, контакт с которыми позднее был прерван.

И, наконец, в-третьих: пока человек не обрел свое сущностное ядро — окончательно сложившееся Ин-се, ему приятно было возвышать различных богов, словно сакрализируя различные аспекты своего ума, героизма, силы, интуиции, красоты, своих первых шагов и любви. То есть деяния богов неизменно представляли мифологизацию позитивных для человека, вознаграждающих его событий. Для каждой ценности, функциональной человеку, создавалось отдельное божество. Кроме того, множественность богов обеспечивала множественность возможностей становления, множественность индивидуаций, стремящихся, впрочем, к единому главному корню.

В самом деле, несмотря на множество богов, язычество имело, однако, некую высшую редукцию, в качестве которой для одних выступал "рок", для других — "хаос", для третьих — "Юпитер" или "Хронос" и т. д. Как бы там ни было, язычество олицетворяло становление, историческую диалектику человека на этой планете, причем различным божествам соответствовали различные ситуации: экстаза или застоя, рождения или смерти, испытываемые человеком в своей жизни. Кодекс правил, составивший позднее Десять Заповедей, был чрезвычайно важен даже в эпоху язычества, хотя и выражался просто в соответствующих привычках.

Возвращаясь после этого отступления к библейскому повествованию о том, как Моисей впервые представил народу скрижали закона, мы читаем: "Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и, увидев то, народ отступил, и стал вдали. И сказали Моисею: говори ты с нами, и мы будем слушать; но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть"1.

По поводу этого описания я затрудняюсь определенно сказать: правда это или вымысел. Если это вымысел, то с одной целью: подтвердить для потомков чудо откровения и власть ужасающего величия Бога. Если же это правда, то я мог бы предположить, что "громы" — это атмосферный отклик на электрическую реакцию, "звук трубный" — звук ионных двигателей огромного аппарата, способного осуществлять межпланетные перелеты. "Пламя" и "гора дымящаяся" — описание выброса в атмосферу отработанного топлива. Народ изображен "пораженным страхом". Я знаю, что существо, находящееся перед лицом того, что определяет как "Бога", ощущает экстаз, силу, радость. И наоборот, угнетающий страх, беспокойство могут быть вызваны присутствием чего-то "чуждого", "отличающегося от привычного", воспринимаемого организмом как деструктивное...

Быть может, Моисей искренне поверил во все это, но библейское описание, в сущности, чересчур "повествовательно", чересчур исторично и "механично", будто продиктовано чем-то из глубин мозга, чего стараешься избежать. Я хочу показать вам закон, изложенный в Декалоге, сначала через призму монитора отклонения — в точности как он воспринимается всеми, а затем мы рассмотрим тот же закон уже через призму Ин-се, так как он ощущается сердцем. В каждом случае развернутой интерпретации будет предшествовать краткая.

Дата добавления: 2015-06-04