Ощущения и комплексы ощущений 2 страница

И то же самое говорит Юм в «Трактате о человеческой природе», часть IV, отдел II: «О скептицизме по отношению к чувствам». «Наши восприятия суть наши единствен­ные объекты» (р. 281 франц. перевода Ренувье и Пильона, 1878 года). Скептицизмом называет Юм отказ от объяснения ощущений воздействием вещей, духа и т. п., отказ от сведения восприятий к внешнему миру, с одной стороны, к божеству или неизвестному духу, с другой. И автор предисловия к французскому переводу Юма, Пильон (F. Pillon), философ родственного Маху направления (как увидим ниже), справедливо говорит, что для Юма субъект и объект сводятся к «группам различных восприятий», к «элементам сознания, впечатлениям, идеям и т. д.», что речь должна идти только о «группировке и комбинации этих элементов». Равным образом, английский юмист Гексли,

David Hume. «An Enquiry concerning Human understanding», Essays and Treatises, vol. II, Lond., 1822, pp. 150—153 (Давид Юм. «Исследование относительно человеческого познания», Очерки и трактаты, т. II, Лондон, 1822, стр. 150—153. Ред.).

" Psychologie de Hume. Traité de la nature humaine etc. Trad, par Ch. Renouvier et P. Pillon, Paris, 1878. Introduction, p. X (Психологические исследования Юма. Трактат о человеческой природе и т. д. Перевод Ш. Ренувье и Ф. Пильона, Париж, 1878. Введение, стр. X. Ред.).

28___________________________ В. И. ЛЕНИН

основатель меткого и верного выражения «агностицизм», подчеркивает в своей книге о Юме, что этот последний, принимая «ощущения» за «первоначальные, неразложимые состояния сознания», не вполне последователен по вопросу о том, воздействием ли объектов на человека или творческой силой ума следует объяснять происхождение ощущений. «Реализм и идеализм он (Юм) допускает как одинаково вероятные гипоте­зы». Юм не идет дальше ощущений. «Цвета красный и синий, запах розы, это — про­стые восприятия... Красная роза дает нам сложное восприятие (complex impression), ко­торое может быть разложено на простые восприятия красного цвета, запаха розы и др.» (pp. 64—65, там же). Юм допускает и «материалистическую позицию» и «идеалистиче­скую» (р. 82): «коллекция восприятий» может быть порождаема фихтевским «я», может быть «изображением или хоть символом» чего-то реального (real something). Так тол­кует Юма Гексли.

Что касается материалистов, то вот отзыв о Беркли главы энциклопедистов²² Дидро: «Идеалистами называют философов, которые, признавая известным только свое суще­ствование и существование ощущений, сменяющихся внутри нас, не допускают ничего другого. Экстравагантная система, которую, на мой взгляд, могли бы создать только слепые! И эту систему, к стыду человеческого ума, к стыду философии, всего труднее опровергнуть, хотя она всех абсурднее». И Дидро, вплотную подойдя к взгляду со­временного материализма (что недостаточно одних доводов и силлогизмов для опро­вержения идеализма, что не в теоретических аргументах тут дело), отмечает сходство посылок идеалиста Беркли и сенсуалиста Кондильяка. Кондильяку следовало бы, по его мнению, заняться опровержением Беркли, чтобы предотвратить такие абсурд-

77г. Huxley. «Hume», Lond., 1879, p. 74 (T. Гексли. «Юм», Лондон, 1879, стр. 74. Ред.). " Œuvres complètes de Diderot, éd. par J. Assézat, Paris, 1875, vol. I, p. 304 (Дидро. Полное собрание со­чинений, изд. Ж. Ассеза, Париж, 1875, т. I, стр. 304. Ред.).

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ______________________________ 29

ные выводы из взгляда на ощущения, как на единственный источник наших знаний.

В «Разговоре Даламбера и Дидро» этот последний излагает свои философские взгля­ды таким образом: «... Предположите, что фортепиано обладает способностью ощуще­ния и памятью, и скажите, разве бы оно не стало тогда само повторять тех арий, кото­рые вы исполняли бы на его клавишах? Мы — инструменты, одаренные способностью ощущать и памятью. Наши чувства — клавиши, по которым ударяет окружающая нас природа и которые часто сами по себе ударяют; вот, по моему мнению, все, что проис­ходит в фортепиано, организованном подобно вам и мне». Даламбер отвечает, что та­кому фортепиано надо бы обладать способностью добывать себе пищу и производить на свет маленькие фортепиано. — Без сомнения, — возражает Дидро. Но возьмите яй­цо. «Вот что ниспровергает все учения теологии и все храмы на земле. Что такое это яйцо? Масса неощущающая, пока в него не введен зародыш, а когда в него введен за­родыш, то что это такое? Масса неощущающая, ибо этот зародыш в свою очередь есть лишь инертная и грубая жидкость. Каким образом эта масса переходит к другой орга­низации, к способности ощущать, к жизни? Посредством теплоты. А что производит теплоту? Движение». Вылупившееся из яйца животное обладает всеми вашими эмо­циями, проделывает все ваши действия. «Станете ли вы утверждать вместе с Декартом, что это — простая машина подражания? Но над вами расхохочутся малые дети, а фило­софы ответят вам, что если это машина, то вы — такая же машина. Если вы признаете, что между этими животными и вами разница только в организации, то вы обнаружите здравый смысл и рассудительность, вы будете правы; но отсюда будет вытекать заклю­чение против вас, именно, что из материи инертной, организованной известным обра­зом, под воздействием другой инертной материи, затем теплоты и движения, получает­ся способность ощущения, жизни, памяти, сознания, эмоций, мышления». Одно из двух, — продолжает Дидро: — либо допустить какой-то «скрытый элемент»

30___________________________ В. И. ЛЕНИН

в яйце, неизвестным образом проникающий в него в момент определенной стадии раз­вития, — элемент, неизвестно, занимающий ли пространство, материальный или наро­чито создаваемый. Это противоречит здравому смыслу и ведет к противоречиям и к аб­сурду. Либо остается сделать «простое предположение, которое объясняет все, именно — что способность ощущения есть всеобщее свойство материи или продукт ее органи­зованности». На возражение Даламбера, что это предположение допускает такое каче­ство, которое по существу несовместимо с материей, Дидро отвечает:

«А откуда вы знаете, что способность ощущения по существу несовместима с мате­рией, раз вы не знаете сущности вещей вообще, ни сущности материи, ни сущности ощущения? Разве вы лучше понимаете природу движения, его существование в каком-либо теле, его передачу от одного тела к другому?» Даламбер: «Не зная природы ни ощущения, ни материи, я вижу, что способность ощущать есть качество простое, еди­ное, неделимое и несовместимое с субъектом или субстратом (suppôt), который делим». Дидро: «Метафизико-теологическая галиматья! Как? Неужели вы не видите, что все качества материи, все ее доступные нашему ощущению формы по существу своему не­делимы? Не может быть большей или меньшей степени непроницаемости. Может быть половина круглого тела, но не может быть половины кругл ости...». «Будьте физиком и согласитесь признать производный характер данного следствия, когда вы видите, как оно производится, хотя вы и не можете объяснить связи причины со следствием. Будьте логичны и не подставляйте под ту причину, которая существует и которая все объясня­ет, какой-то другой причины, которую нельзя постичь, связь которой со следствием еще меньше можно понять и которая порождает бесконечное количество трудностей, не решая ни одной из них». Даламбер: «Ну, а если я буду исходить от этой причины?». Дидро: «Во вселенной есть только одна субстанция, и в человеке, и в животном. Руч­ной органчик из дерева, человек из мяса. Чижик из мяса, музыкант — из мяса иначе ор­ганизованного:

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ______________________________ 31

но и тот, и другой — одинакового происхождения, одинаковой формации, имеют одни и те же функции, одну и ту же цель». Даламбер: «А каким образом устанавливается со­ответствие звуков между вашими двумя фортепиано?». Дидро: «... Инструмент, обла­дающий способностью ощущения, или животное убедилось на опыте, что за таким-то звуком следуют такие-то последствия вне его, что другие чувствующие инструменты, подобные ему, или другие животные приближаются или удаляются, требуют или пред­лагают, наносят рану или ласкают, и все эти следствия сопоставляются в его памяти и в памяти других животных с определенными звуками; заметьте, что в сношениях между людьми нет ничего, кроме звуков и действий. А чтобы оценить всю силу моей системы, заметьте еще, что перед ней стоит та же непреодолимая трудность, которую выдвинул Беркли против существования тел. Был момент сумасшествия, когда чувствующее фор­тепиано вообразило, что оно есть единственное существующее на свете фортепиано и что вся гармония вселенной происходит в нем».

Это было написано в 1769 году. И на этом мы покончим нашу небольшую историче­скую справку. С «сумасшедшим фортепиано» и с гармонией мира, происходящей внут­ри человека, нам придется не раз встретиться при разборе «новейшего позитивизма».

Пока ограничимся одним выводом: «новейшие» махисты не привели против мате­риалистов ни одного, буквально ни единого довода, которого бы не было у епископа Беркли.

Как курьез, отметим, что один из этих махистов, Валентинов, смутно чувствуя фальшь своей позиции, постарался «замести следы» своего родства с Беркли и сделал это довольно забавным образом. На стр. 150-й его книги читаем: «... Когда, говоря о Махе, кивают на Берклея, мы спрашиваем, о каком Берклее идет речь? О Берклее ли, традиционно считающемся (Валентинов хочет сказать: считаемом) за солипсиста, о Берклее

Там же, т. II, pp. 114—118.

32___________________________ В. И. ЛЕНИН

ли, защищающем непосредственное присутствие и провидение божества? Вообще го­воря (?), о Берклее ли, как философствующем епископе, сокрушающем атеизм, или о Берклее, как вдумчивом аналитике? С Берклеем, как солипсистом и с проповедником религиозной метафизики, Мах действительно не имеет ничего общего». Валентинов путает, не умея дать себе ясного отчета в том, почему ему пришлось защищать «вдум­чивого аналитика» идеалиста Беркли от материалиста Дидро. Дидро отчетливо проти­вопоставил основные философские направления. Валентинов спутывает их и при этом забавно утешает нас: «мы не считаем, — пишет он, — за философское преступление «близость» Маха к идеалистическим воззрениям Берклея, если бы таковая и в самом деле существовала» (149). Спутать два непримиримые основные направления в фило­софии, — какое же тут «преступление»? Ведь к этому сводится вся премудрость Маха и Авенариуса. К разбору этой премудрости мы и переходим.

Обложка второго издания книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». — 1920 г.

ГЛАВА I

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА. I

Основные посылки теории познания Маха и Авенариуса откровенно, просто и ясно изложены ими в их первых философских произведениях. К этим произведениям мы и обратимся, откладывая до дальнейшего изложения разбор поправок и подчисток, впо­следствии данных этими писателями.

«Задача науки, — писал Мах в 1872 году, — может состоять лишь в следующем: 1. Исследовать законы связи между представлениями (психология). — 2. Открывать зако­ны связи между ощущениями (физика). — 3. Разъяснять законы связи между ощуще­ниями и представлениями (психофизика)». Это — вполне ясно.

Предмет физики — связь между ощущениями, а не между вещами или телами, обра­зом которых являются наши ощущения. И в 1883 году в своей «Механике» Мах повто­ряет ту же мысль: «Ощущения — не «символы вещей». Скорее «вещь» есть мысленный символ для комплекса ощущений, обладающего относительной устойчивостью. Не ве­щи (тела), а цвета, звуки, давления, пространства, времена (то, что мы

Е. Mach. «Die Geschichte und die Wurzel des Satzes von der Erhaltung der Arbeit». Vortrag gehalten in der K. Böhm. Gesellschaft der Wissenschaften am 15. Nov. 1871, Prag, 1872, S. 57—58 (Э. Max. «Принцип сохранения работы, история и корень его». Доклад, читанный в королевском богемском научном обще­стве 15 ноября 1871 г., Прага, 1872, стр. 57—58. Ред.).

34___________________________ В. И. ЛЕНИН

называем обыкновенно ощущениями) суть настоящие элементы мира».

Об этом словечке «элементы», явившемся плодом двенадцатилетнего «размышле­ния», мы будем говорить ниже. Теперь нам надо отметить, что Мах признает здесь прямо, что вещи или тела суть комплексы ощущений, и что он вполне отчетливо про­тивопоставляет свою философскую точку зрения противоположной теории, по которой ощущения суть «символы» вещей (точнее было бы сказать: образы или отображения вещей). Эта последняя теория есть философский материализм. Например, материалист Фридрих Энгельс — небезызвестный сотрудник Маркса и основоположник марксизма — постоянно и без исключения говорит в своих сочинениях о вещах и об их мыслен­ных изображениях или отображениях (Gedanken-Abbilder), причем само собою ясно, что эти мысленные изображения возникают не иначе, как из ощущений. Казалось бы, что этот основной взгляд «философии марксизма» должен быть известен всякому, кто о ней говорит, и особенно всякому, кто от имени этой философии выступает в печати. Но ввиду необычайной путаницы, внесенной нашими махистами, приходится повто­рять общеизвестное. Раскрываем первый параграф «Анти-Дюринга» и читаем: «... вещи и их мысленные отображения...». Или первый параграф философского отдела: «Отку­да берет мышление эти принципы?» (речь идет об основных принципах всякого зна­ния). «Из себя самого? Нет... Формы бытия мышление никогда не может почерпать и выводить из себя самого, а только из внешнего мира... Принципы — не исходный пункт исследования» (как выходит у Дюринга, желающего быть материалистом, но не умею­щего последовательно проводить материализм), «а его заключительный pe-

ls. Mach. «Die Mechanik in ihrer Entwicklung historisch-kritisch dargestellt», 3. Auflage, Leipz., 1897, S. 473 (Э. Max. «Механика. Историко-критический очерк ее развития», 3 изд., Лейпциг, 1897, стр. 473. Ред.).

" Fr. Engels. «Herrn Eugen Dührings Umwälzung der Wissenschaft», 5. Auflage, Stuttg., 1904, S. 6 (Фр. Энгельс. «Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом», 5 изд., Штутгарт, 1904, стр. 6. Ред.).

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА_________ 35

зультат; эти принципы не применяются к природе и к человеческой истории, а абстра­гируются из них; не природа, не человечество сообразуется с принципами, а, наоборот, принципы верны лишь постольку, поскольку они соответствуют природе и истории. Таково единственно материалистическое воззрение на предмет, а противоположный взгляд Дюринга есть идеалистический взгляд, переворачивающий вверх ногами дейст­вительное соотношение, конструирующий действительный мир из мыслей...» (там же, S. 21). И этот «единственно материалистический взгляд» Энгельс проводит, повторя­ем, везде и без исключения, беспощадно преследуя Дюринга за самомалейшее отступ­ление от материализма к идеализму. Всякий, кто прочтет с капелькой внимания «Анти-Дюринга» и «Людвига Фейербаха», встретит десятки примеров, когда Энгельс говорит о вещах и об их изображениях в человеческой голове, в нашем сознании, мышлении и т. п. Энгельс не говорит, что ощущения или представления суть «символы» вещей, ибо материализм последовательный должен ставить здесь «образы», картины или отобра­жение на место «символа», как это мы подробно покажем в своем месте. Но сейчас речь идет у нас совсем не о той или иной формулировке материализма, а о противопо­ложности материализма идеализму, о различии двух основных линий в философии. От вещей ли идти к ощущению и мысли? Или от мысли и ощущения к вещам? Первой, т. е. материалистической, линии держится Энгельс. Второй, т. е. идеалистической, линии держится Мах. Никакие увертки, никакие софизмы (которых мы встретим еще многое множество) не устранят того ясного и неоспоримого факта, что учение Э. Маха о ве­щах, как комплексах ощущений, есть субъективный идеализм, есть простое пережевы­вание берклианства. Если тела суть «комплексы ощущений», как говорит Мах, или «комбинации ощущений», как говорил Беркли, то из этого неизбежно следует, что весь мир есть только мое представление. Исходя из такой посылки, нельзя прийти к сущест­вованию других людей, кроме самого себя: это чистейший

36___________________________ В. И. ЛЕНИН

солипсизм. Как ни отрекаются от него Мах, Авенариус, Петцольдт и К, а на деле без вопиющих логических нелепостей они не могут избавиться от солипсизма. Чтобы по­яснить еще нагляднее этот основной элемент философии махизма, приведем некоторые дополнительные цитаты из сочинений Маха. Вот образчик из «Анализа ощущений» (русский перевод Котляра, изд. Скирмунта. М., 1907):

«Перед нами тело с острием S. Когда мы прикасаемся к острию, приводим его в со­прикосновение с нашим телом, мы получаем укол. Мы можем видеть острие, не чувст­вуя укола. Но когда мы чувствуем укол, мы найдем острие. Таким образом, видимое острие есть постоянное ядро, а укол — нечто случайное, которое, смотря по обстоя­тельствам, может быть и не быть связано с ядром. С учащением аналогичных явлений привыкают, наконец, рассматривать все свойства тел, как «действия», исходящие из постоянных таких ядер и произведенные на наше Я через посредство нашего тела, — «действия», которые мы и называем «ощущениями»...» (стр. 20).

Другими словами: люди «привыкают» стоять на точке зрения материализма, считать ощущения результатом действия тел, вещей, природы на наши органы чувств. Эта вредная для философских идеалистов «привычка» (усвоенная всем человечеством и всем естествознанием!) чрезвычайно не нравится Маху, и он начинает разрушать ее:

«... Но этим ядра эти теряют все свое чувственное содержание, становясь голыми аб­страктными символами...».

Старая погудка, почтеннейший г. профессор! Это буквальное повторение Беркли, говорившего, что материя есть голый абстрактный символ. Но голеньким-то на самом деле ходит Эрнст Мах, ибо если он не признает, что «чувственным содержанием» явля­ется объективная, независимо от нас существующая, реальность, то у него остается од­но «голое абстрактное» Я, непременно большое и курсивом написанное Я = «сума­сшедшее фортепиано, вообразившее, что оно одно существует

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА__________ 37

на свете». Если «чувственным содержанием» наших ощущений не является внешний мир, то значит ничего не существует, кроме этого голенького Я, занимающегося пус­тыми «философскими» вывертами. Глупое и бесплодное занятие!

«... Тогда верно то, что мир состоит только из наших ощущений. Но мы тогда только и знаем наши ощущения, и допущение тех ядер, как и взаимодействие между ними, плодом которого являются лишь ощущения, оказывается совершенно праздным и из­лишним. Такой взгляд может быть хорош лишь для половинчатого реализма или для половинчатого критицизма».

Мы выписали целиком весь 6-й параграф «антиметафизических замечаний» Маха. Это — сплошной плагиат у Беркли. Ни единого соображения, ни единого проблеска мысли, кроме того, что «мы ощущаем только свои ощущения». Из этого один только вывод, именно — что «мир состоит только из моих ощущений». Слово «наших», по­ставленное Махом вместо слова «моих», поставлено им незаконно. Одним этим словом Мах обнаруживает уже ту самую «половинчатость», в которой он обвиняет других. Ибо если «праздно» «допущение» внешнего мира, допущение того, что иголка существует независимо от меня и что между моим телом и острием иголки происходит взаимодей­ствие, если все это допущение действительно «праздно и излишне», то праздно и из­лишне, прежде всего, «допущение» существования других людей. Существую только Д а все остальные люди, как и весь внешний мир, попадает в разряд праздных «ядер». Говорить о «наших» ощущениях нельзя с этой точки зрения, а раз Мах говорит о них, то это означает лишь его вопиющую половинчатость. Это доказывает лишь, что его философия — праздные и пустые слова, в которые не верит сам автор.

Вот особенно наглядный пример половинчатости и путаницы у Маха. В § 6-м XI главы того же «Анализа ощущений» читаем: «Если бы в то время, как я ощущаю что-либо, я же сам или кто-нибудь другой мог наблюдать мой мозг с помощью всевозмож­ных физических

38___________________________ В. И. ЛЕНИН

и химических средств, то можно было бы определить, с какими происходящими в орга­низме процессами связаны определенного рода ощущения...» (197).

Очень хорошо! Значит, наши ощущения связаны с определенными процессами, про­исходящими в организме вообще и в нашем мозгу в частности? Да, Мах вполне опре­деленно делает это «допущение» — мудрененько было бы не делать его с точки зрения естествознания. Но позвольте, — ведь это то самое «допущение» тех самых «ядер и взаимодействия между ними», которое наш философ объявил излишним и праздным! Тела, говорят нам, суть комплексы ощущений; идти дальше этого, — уверяет нас Мах, — считать ощущения продуктом действия тел на наши органы чувств есть метафизика, праздное, излишнее допущение и т. д. по Беркли. Но мозг есть тело. Значит, мозг есть тоже не более как комплекс ощущений. Выходит, что при помощи комплекса ощуще­ний я (а я тоже не что иное, как комплекс ощущений) ощущаю комплексы ощущений. Прелесть что за философия! Сначала объявить ощущения «настоящими элементами мира» и на этом построить «оригинальное» берклианство, — а потом тайком протаски­вать обратные взгляды, что ощущения связаны с определенными процессами в орга­низме. Не связаны ли эти «процессы» с обменом веществ между «организмом» и внеш­ним миром? Мог ли бы происходить этот обмен веществ, если бы ощущения данного организма не давали ему объективно правильного представления об этом внешнем ми­ре?

Мах не ставит себе таких неудобных вопросов, сопоставляя механически обрывки берклианства с взглядами естествознания, стихийно стоящего на точке зрения материа­листической теории познания... «Иногда задаются также вопросом, — пишет Мах в том же параграфе, — не ощущает ли и «материя» (неорганическая)»... Значит, о том, что органическая материя ощущает, нет и вопроса? Значит, ощущения не есть нечто пер­вичное, а есть одно из свойств материи? Мах перепрыгивает через все нелепости берк­лианства!.. «Этот вопрос, — говорит он, — вполне естественен, если

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА_________ 39

исходить из обычных, широко распространенных физических представлений, по кото­рым материя представляет собою то непосредственное и несомненно данное реальное, на котором строится все, как органическое, так и неорганическое»... Запомним хоро­шенько это поистине ценное признание Маха, что обычные и широко распространен­ные физические представления считают материю непосредственной реальностью, при­чем лишь одна разновидность этой реальности (органическая материя) обладает ясно выраженным свойством ощущать... «Ведь в таком случае, — продолжает Мах, — в зда­нии, состоящем из материи, ощущение должно возникать как-то внезапно, или оно должно существовать в самом, так сказать, фундаменте этого здания. С нашей точки зрения этот вопрос в основе своей ложен. Для нас материя не есть первое данное. Та­ким первичным данным являются скорее элементы (которые в известном определен­ном смысле называются ощущениями)»...

Итак, первичными данными являются ощущения, хотя они «связаны» только с опре­деленными процессами в органической материи! И, говоря подобную нелепость, Мах как бы ставит в вину материализму («обычному, широко распространенному физиче­скому представлению») нерешенность вопроса о том, откуда «возникает» ощущение. Это — образчик «опровержений» материализма фидеистами и их прихвостнями. Разве какая-нибудь другая философская точка зрения «решает» вопрос, для решения которо­го собрано еще недостаточно данных? Разве сам Мах не говорит в том же самом пара­графе: «покуда эта задача (решить, «как далеко простираются в органическом мире ощущения») не разрешена ни в одном специальном случае, решить этот вопрос невоз­можно»?

Различие между материализмом и «махизмом» сводится, значит, по данному вопро­су к следующему. Материализм в полном согласии с естествознанием берет за первич­ное данное материю, считая вторичным сознание, мышление, ощущение, ибо в ясно выраженной форме ощущение связано только с высшими формами

40___________________________ В. И. ЛЕНИН

материи (органическая материя), и «в фундаменте самого здания материи» можно лишь предполагать существование способности, сходной с ощущением. Таково предположе­ние, например, известного немецкого естествоиспытателя Эрнста Геккеля, английского биолога Ллойда Моргана и др., не говоря о догадке Дидро, приведенной нами выше. Махизм стоит на противоположной, идеалистической, точке зрения и сразу приводит к бессмыслице, ибо, во-1-х, за первичное берется ощущение вопреки тому, что оно свя­зано лишь с определенными процессами в определенным образом организованной ма­терии; а, ВО-2-Х, основная посылка, что тела суть комплексы ощущений, нарушается предположением о существовании других живых существ и вообще других «комплек­сов», кроме данного великого Я.

Словечко «элемент», которое многие наивные люди принимают (как увидим) за ка­кую-то новинку и какое-то открытие, на самом деле только запутывает вопрос ничего не говорящим термином, создает лживую видимость какого-то разрешения или шага вперед. Эта видимость лживая, ибо на деле остается еще исследовать и исследовать, каким образом связывается материя, якобы не ощущающая вовсе, с материей, из тех же атомов (или электронов) составленной и в то же время обладающей ясно выраженной способностью ощущения. Материализм ясно ставит нерешенный еще вопрос и тем тол­кает к его разрешению, толкает к дальнейшим экспериментальным исследованиям. Ма­хизм, т. е. разновидность путаного идеализма, засоряет вопрос и отводит в сторону от правильного пути посредством пустого словесного выверта: «элемент».

Вот одно место в последнем, сводном и заключительном, философском произведе­нии Маха, показывающее всю фальшь этого идеалистического выверта. В «Познании и заблуждении» читаем: «Тогда как нет никакой трудности построить (aufzubauen) всякий физический элемент из ощущений, т. е. психических элементов, — нельзя себе и вообра­зить (ist keine Möglichkeit abzusehen), как можно было бы представить (darstellen)

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА_________ 41

какое бы то ни было психическое переживание из элементов, употребляемых современ­ной физикой, т. е. из масс и движений (в той закостенелости — Starrheit — этих эле­ментов, которая удобна только для этой специальной науки)».

О закостенелости понятий у многих современных естествоиспытателей, об их мета­физических (в марксистском смысле слова, т. е. антидиалектических) взглядах Энгельс говорит неоднократно с полнейшей определенностью. Мы увидим ниже, что Мах именно на этом пункте свихнулся, не поняв, или не зная, соотношения между реляти­визмом и диалектикой. Но теперь речь идет не об этом. Нам важно отметить здесь, с какой наглядностью выступает идеализм Маха, несмотря на путаную, якобы новую, терминологию. Нет, видите ли, никакой трудности построить всякий физический эле­мент из ощущений, т. е. психических элементов! О, да, такие построения, конечно, не трудны, ибо это чисто словесные построения, пустая схоластика, служащая для протас­кивания фидеизма. Неудивительно после этого, что Мах посвящает свои сочинения имманентам, что к Маху бросаются на шею имманенты, т. е. сторонники самого реак­ционного философского идеализма. Опоздал только лет на двести «новейший позити­визм» Эрнста Маха: Беркли уже достаточно показал, что «построить» «из ощущений, т. е. психических элементов», нельзя ничего, кроме солипсизма. Что же касается мате­риализма, которому и здесь противопоставляет свои взгляды Мах, не называя «врага» прямо и ясно, то мы уже на примере Дидро видели настоящие взгляды материалистов. Не в том состоят эти взгляды, чтобы выводить ощущение из движения материи или сводить к движению материи, а в том, что ощущение признается одним из свойств движущейся материи. Энгельс в этом вопросе стоял на точке зрения Дидро. От «вуль­гарных» материалистов Фогта, Бюхнера и

Е. Mach. «Erkenntnis und Irrtum», 2. Auflage, 1906, S. 12, Anmerkung (Э. Max. «Познание и заблужде­ние», 2 изд., 1906, стр. 12, примечание. Ред.).

42___________________________ В. И. ЛЕНИН

Молешотта Энгельс отгораживался, между прочим, именно потому, что они сбивались на тот взгляд, будто мозг выделяет мысль так же, как печень выделяет желчь. Но Мах, постоянно противополагающий свои взгляды материализму, игнорирует, разумеется, всех великих материалистов, и Дидро, и Фейербаха, и Маркса — Энгельса совершенно так же, как все прочие казенные профессора казенной философии.

Дата добавления: 2015-06-04