Фукаи мори

– Как что? – не поняла Валя. Главврач и Олег были сняты на крыше какого-то здания, наверное, этой же клиники. Во всяком случае на заднем фоне было видно Москву-реку и Храм Христа Спасителя. – Собор строят.

– Да его давным-давно достроили!

– Точно. То-то доктор моложе выглядит. А я подумала, из-за бородки.

– Доктор-то моложе, но Олег!

Глаза Фандорина вернулись к статье о диковинном заболевании и прочли предложение до конца:

«Больной, страдающий врождённым гипопитуитаризмом в острой форме, из-за замедленности пубертатного процесса нередко выглядит намного моложе своего настоящего возраста».

– Не может быть! Вот он куда пошёл! – закричал Николас. – Но это… Скорей, бежим!

Он первым кинулся в коридор, но Валя схватила Фандорина за руку.

– Шеф, куда я через охрану в таком прикиде? В окно надо!

– Нет уж, с меня хватит.

И каждый спустился своим путём: Ника по обычной лестнице, Валя по пожарной.

На первом этаже, в центральном коридоре, который было никак не миновать, звучали мужские голоса.

Прежде чем свернуть туда, Николас осторожно выглянул из-за угла.

Охранники, четверо.

– Почём я знаю? – сказал один, черноусый. Судя по голосу, тот самый Котелков. – Сказал, быть здесь, значит будем. Врубится сигнал – побежим. Наше дело маленькое.

В руке он держал какой-то маленький, чёрный прибор, не сводя с него глаз.

Значит, Марк Донатович отправился туда один! Нельзя терять ни секунды.

Фандорин вышел в коридор и громко спросил:

– Главврач у Олега? Здравствуйте.

Все к нему обернулись. Кажется, узнали.

– Здравствуйте. Да. А вы не в курсе, что там случилось?

Значит, Коровин ничего им не объяснил, только велел быть наготове, понял Николас.

Он тоже ничего объяснять не стал, потому, что некогда. Только спросил про прибор:

– Это для срочного вызова? Отлично. И побежал к двери, ведущей во двор.

Там перешёл на полурысцу. Гипопитуитаризм? Бред какой-то!

Как он ни спешил, а Валентина поспела к ангару первой.

Сидела на ступеньке с таким видом, будто ждёт уже очень давно.

– Что за гонки, шеф? Чего мы так с места сорвались?

– Проверим «дикое предположение» доктора Коровина.

Фандорин толкнул дверь.

В ангаре горел свет, причём в нескольких местах, но поскольку помещение было таким большим, оно все равно тонуло в полумраке.

Играла музыка. Мягкий голос, не поймёшь, мужской или женский, тихо пел грустную песню на незнакомом языке.

Коровина вошедшие увидели почти сразу. Он сидел на диване, спиной к двери. А вот Олега видно не было.

– Марк Донатович! – позвал Фандорин. – Решили к вам присоединиться. А где Олег?

Доктор не удостоил ответом. Даже не шевельнулся. Это было по меньшей мере невежливо.

– Послушайте, – сердито продолжил Николас, направляясь к дивану. – Свалить всё на Олега Сивуху у вас не получится. Ну хорошо, предположим, он гораздо старше, чем кажется. Но это ещё ничего не доказывает. Нездоровый, физически слабый человек не мог совершить все эти..

Он замолчал.

Главный врач сидел, откинув голову назад. Глаза его были закрыты.

– Что с вами?!

Валентина бросилась к дивану, тронула доктора за плечо, и тот медленно повалился вбок.

– Шеф, он мёртвый! А это что за штука?

Она подобрала маленькую пластмассовую коробочку, выпавшую из руки Коровина.

Ответ на этот вопрос прозвучал откуда-то слева, из неосвещённой зоны:

– Это тревожная кнопка. Чтоб охрану вызывать. В заведении, где много психов, без этого нельзя.

Фандорин и его помощница резко повернулись. Из тёмного угла неторопливо надвигалось диковинное существо: белый парик, красное кимоно, вместо лица – остроухая маска собаки.

– «Ицувари я, усо-о матои, татисукуму коэ мо наку…» – подпело песне существо голосом Олега. – Дай-ка сюда. – В широком рукаве кимоно что-то щёлкнуло, что-то блеснуло, и коробочка сама собой вырвалась у Валентины из пальцев. Чёрным пятном мелькнула в воздухе и оказалась в руке у ряженого. – Зачем нам охрана? – Он уронил тревожную кнопку и как бы по рассеянности наступил на неё ногой. – Ой. Раздавил.

– Спокойно, Валя, – шепнул Фандорин ассистентке, ошарашенно разглядывавшей свои пальцы. – Это такое изобретение. Будь наготове. Возможны сюрпризы. – И громко спросил. – Что с доктором?

– Инфаркт. Сердце не выдержало. Не жалел себя Марк Донатович, горел на работе. Вдвоём с секретаршей. А возраст-то уже не юный.

Человек-собака хихикнул. Нужно подыграть – сделать вид, что верю в инфаркт, сказал себе Николас.

– Надо скорей вызвать дежурного врача! Может быть, Марка Донатовича ещё можно спасти!

– Нельзя, – вздохнул Олег. – Уже никого нельзя спасти. Поздно. Сами виноваты, Николай Александрович. Ай-кью у вас больно высокий. Вам только кончик ниточки покажи – весь клубок размотаете.

– О чем вы говорите? Я вас не понимаю.

Фандорин все ещё пытался изобразить неведение. Очень уж ему не нравились широкие рукава кимоно. Мало ли что там у Олега ещё припасено. Например, шприц-пистолет, стреляющий иглами.

Здесь правая рука юноши (а может, совсем даже и не юноши – черт знает, сколько ему на самом деле лет), действительно, нырнула в левый рукав. Но достала не шприц и не пистолет, а обычный дистанционный пульт.

– Смотрим на экран, – показал Олег на компьютер с большим монитором.

Нажал кнопку, и на дисплее появился кабинет главного врача. На полу сидела секретарша Карина, держась за ушибленный затылок. Заторможенно осматривалась вокруг.

Из-под маски снова раздался смешок.

– Это всё Игорек, золотые руки. Скучно ему тут было, по всей клинике объективов понатыкал. Чтоб меня развлечь. Обожаю подглядывать. Цирк – за психами наблюдать. Да и за персоналом тоже. Такого насмотришься.

Голая девушка на экране жалобно позвала:

– Марик! Ты где? Что со мной?

Олег хихикнул:

– Насмешили вы меня, Николай Александрович. Вообразить, что эта киска могла Игорька замочить!

Он снял маску, сдёрнул белый парик, и по плечам рассыпались длинные золотистые волосы. Такие же, как у девчонки, бросавшей в корзину баскетбольный мяч.

– Шеф, пора? – шепнула из-за спины Валя. Кажется, ей не терпелось ринуться в бой.

А Николас все не мог поверить, хотя сомнений уже не оставалось. Худощавое полудетское лицо убийцы смотрело на него спокойными, совсем не юными глазами.

– Это вы позвонили в охрану? – спросил Фандорин.

– Конечно я. Только они, идиоты, долго проваландались. Коровин успел наболтать вам лишнего. И себя погубил, и вас.

– Не надо, Валя, – остановил Николас рванувшуюся с места ассистентку. – Идём отсюда. Пускай им занимается охрана. Или милиция. Мы своё дело сделали.

Он чуть не силой потащил помощницу к двери. Сзади доносился тихий, с придыханием смех.

Дверь с треском захлопнулась перед самым их носом.

– Это умный дом, я сам здесь всё спроектировал, – сообщил Олег, покачивая пультом. – Куда вы торопитесь? Зачем нам посторонние? Что мы, без охраны не разберёмся?

– Разберёмся! – крикнула Валя, вырвав руку. – Пустите, шеф! Ты кем себя воображаешь, урод?

Сивуха-младший церемонно поклонился:

– Я Инуяся, японский пёс-демон. Не смотрела мультик? Классный. И песня из него. – С неожиданной ловкостью он увернулся от атакующей Вали, вскочил на стол, оттуда на другой и снова подпел саундтреку. – «Бокутати ва самаё-инагара икитэ ику доко мадэ мо…»

Ассистентка коротко оглянулась на Нику:

– Шеф, вы главное не суйтесь помогать. Займите место в партере. Сама справлюсь.

Она тоже скакнула на стол, смахнув ногой монитор – он с грохотом полетел на пол.

Загоняет в угол, понял Николас и отошёл подальше – знал, что Валентина отлично обойдётся без его помощи.

Отступать Олегу было некуда: сзади стена, над головой металлическая галерея, опоясывающая весь периметр ангара.

– Иди сюда, пёсик, це-це-це, – позвала Валя, перепрыгивая на соседний стол и снова сшибая ногой компьютер – надо думать, из чистого вандализма.

– Инуяся не столько собака, сколько демон, – сообщил Олег, засовывая длинные полы кимоно за пояс. – Он, например, летать умеет.

Взялся рукой за какой-то свисающий трос. Дёрнул – и вдруг взмыл вверх, оказавшись на втором ярусе, сплошь увешанном постерами. Валя только и успела, что голову задрать. Заозиралась по сторонам, увидела лесенку, кинулась к ней.

Олег поджидал противницу, прохаживаясь по галерее, среди афиш и постеров, густо облепивших стену. Николас разглядел там и Человека-паука с Суперменом из фильмов, и Красную шапочку из диснеевского мультика. Был там и герой японских анимэ пёс-демон Инуяся.

– Бой Чёрного Ниндзя с Псом-Демоном! – объявил Олег, вставая в картинную бойцовскую позу. – Потерпите, Николай Александрович, это недолго.

Валя бежала ему навстречу по галерее, повизгивая от ярости.

– Я тебе дам «недолго»!

Высоко подпрыгнула, метя противнику ногой в грудь. Но удар пришёлся по воздуху.

Олег легко перемахнул через перила, пружинисто приземлился и, неестественно высоко подпрыгнув, оказался на галерее с противоположной стороны.

– Это у меня шузы на пружинной подошве, – похвастался он. – Лично изобрёл. Я же гений. Сейчас песню по второму разу запущу. Момент. Слова классные, с сайта списал.

Щёлкнул пультом и запел вместе с саундтреком:

– «Фукай, фукай мори-но оку-ни…»

– Я тебя все равно достану! – крикнула Валентина, бросаясь по галерее вдоль стены.

– Всё, надоела, – пожаловался Олег. – Петь мешает.

Снова нажал на кнопку, и у фандоринской ассистентки под ногами провалился люк. Валя полетела со второго яруса, ударилась о металлический шкаф и растянулась на полу.

Вскрикнув, Николас кинулся к ней.

Помощница лежала ничком, неловко подвернув руку. Кажется, жива, но без сознания.

– Отрубилась? – равнодушно спросил сверху Олег. – Туда ей и дорога. Хоть поговорим спокойно.

Он взялся за трос, грациозно соскользнул вниз – широкие рукава кимоно взметнулись диковинными красными крыльями.

Фандорин попятился и выставил вперёд кулаки, хоть это было совершенно бесполезно. Странный человечек непонятно какого возраста не доходил ему и до плеча, а все же Николас был полностью в его власти.

О том же заговорил и Олег:

– Бросьте, Николай Александрович. Вам со мной не справиться. И потом, я ничего плохого вам не сделаю. Я только подонков в ноль вывожу, а хороших людей не трогаю. В тот раз не дал нам доктор по душам поговорить. А ужасно хочется. Мне кажется, вы единственный, кто сможет меня понять. Вот скажите, как по-вашему: легко это – быть старше всех на свете?

– А… а сколько вам лет? – спросил Фандорин, опуская кулаки.

– Скоро тридцать. Неважно, сколько. Важно, как ты жил. А я жил очень интенсивно. И спал всего по два часа в сутки. Так что мне тысяча лет, Николай Александрович. И прожил я их в полном одиночестве. Папа у меня смешной, славный, я его очень люблю, но он как ребёнок. Всё в кубики играет, вольный каменщик. Папа ко мне прислушивается, во всем со мной советуется. Ведь я – гений. Меня обожает, пылинки сдувает, только поговорить с ним по-настоящему нельзя. Я для него не человек, а драгоценная фарфоровая статуэтка. Вы комиксы Фрэнка Миллера знаете? Там у всякого мерзкого урода, который по ночам девочек насилует и убивает, обязательно есть какой-нибудь могущественный папаша. Папаша в курсе, но прикрывает сынулю, потому что тот – единственный свет в окошке. В моем случае, правда, не совсем так.

Во-первых, папа, святая душа, про мои забавы ничего не знает. А во-вторых, никого изнасиловать я не могу. – Олег горько засмеялся. – Гипофиз подкачал. Папочка, бедный, платит бешеные бабки за гормональную терапию, все надеется внуков иметь. Зря. Покойник Коровин за десять лет добился только того, что у меня пушок на верхней губе наметился и яйца в мошонку опустились. Обычно у мальчиков это происходит до трехлетнего возраста, а у меня в двадцать два. – Он снова хохотнул, но теперь уже зло, ядовито. – Да если б я и мог девок трахать, нипочём не стал бы. Фу, гадость: мокрое, склизкое, пахучее. – Олега всего передёрнуло. – Хорошо, мамочка у меня померла. А то не знаю, как бы вынес её поцелуйчики. Что за мерзость – другого человека слюнями мазать.

Он опять гадливо поёжился, а Фандорин подумал: тут не только с гормонами неладно, с психикой тоже проблемы.

– Значит, вы убивали «подонков» ради отца?

– А ради кого ещё? – удивился Олег. – Единственный человек, которому нужен такой урод, как я. Он за меня жизнь отдаст, буквально. Эх, рассказать бы вам, как изобретательно проворачивал я «чудеса»! Особенно, когда папа мне реанимобиль подарил. Столько новых возможностей открылось! Удобная штука: можно с мигалкой гонять, правила нарушать. Оформлен чин чинарем, приписан к Центру физиологии мозга. У меня там компьютерный центр, лаборатория, гримерка. Могу превращаться хоть в ангела, хоть в дьявола, хоть в Красную Шапочку. К Рулету вашему я Спайдерменом нарядился. Перчатки на липучках, тапки с присосками – чтоб по отвесной поверхности ползать. Голливуд отдыхает. Эх, жалко, не видел никто. Какое кино можно было бы снять! Реалити-шоу нового типа, ей-богу. Зрители все поумирали от восторга.

Он рассмеялся, довольный своей шуткой, и вдруг всплеснул руками:

– Хотя постойте! Один эпизодик все-таки заснят для потомства. Называется «Допрос партизана в гестапо». Показать? – Он стал рыться среди коробок с дисками, сваленных на столе. – Снято студией «Лузгаев-продакшнз». Рабочее название «Грязный папочка и зелёная папочка». Черт, куда я его задевал?

– Я понимаю, почему вы… устраняли врагов вашего отца. Но зачем вы убили всех, кто имел отношение к рукописи? Неужели она того стоит?

– Чего «того»? – Олег обернулся, забыв о диске. – Жизни нескольких вредных насекомых? Вконец сколовшегося наркомана, который грабит на улице людей? Подлого хапуги Лузгаева? Рублевской стервы Марфы Захер? Или, может, алчной старушенции Моргуновой? Какой тонкий, изящный этюд я для неё подготовил! Хотел, чтобы рассказала обо всех, кто к ней являлся с разными кусками рукописи. Увы, не рассчитал эффекта. Гикнулась старушка. – Молодой человек брезгливо поморщился. – А что до рукописи… Папе так хотелось её получить. Он никогда не жалел для меня игрушек. Что ж я, отцу родному приятное не сделаю? Между прочим, когда рукопись расползлась по всей Москве, это я посоветовал папе вас ангажировать. Посмотрел на вас тогда в коридоре, послушал, как вы с Морозовым объясняетесь, и понял: этот докопается. Вроде дурень дурнем, Паганель какой-то, но видит то, чего другие не видят. И мозги не с правой резьбой, как у всех, а с левой. Ах, как приятно поболтать с человеком, перед которым можно не прикидываться! Вы спрашивайте, спрашивайте, а то время-то идёт. Охране надоест доктора ждать, припрутся сюда, и разговору конец. У Коровина-то в груди иголочка торчит. Как у Игорька. Так что номер с инфарктом не пройдёт. И возьмут меня под белы рученьки. В тюрьму, конечно, не посадят – я окажусь психически невменяемый. Но от общества, как говорится, изолируют, причём надолго. До тех пор, пока папа не вытащит, а это, я думаю, минимум полгода-год.

Олег рассмеялся, а Николас подумал, что скорее всего именно так и будет. Через какое-то не слишком продолжительное время врачи, соответствующим образом простимулированные Сивухой, дадут заключение, что больной излечен, опасности более не представляет. И убийца выйдет на свободу. У нас в стране с сыновьями больших людей ничего особенно плохого случиться не может. То-то Олег так благодушен. Знает, что бояться ему нечего.

– Значит, первые две части рукописи Аркадию Сергеевичу отправили вы?

– А кто ж ещё? Теперь вся рукопись в сборе, папина мечта осуществилась. Первую часть мне отдал Рулет, а я ему за это вручил баян с таким ломовым концентратом, что улетишь – не вернёшься. Вторую часть я получил от героя-партизана. Хоть пыток он и не выдержал, все равно вечная ему слава. Третью гениально добыли вы – у меня не получилось. А четвёртая, последняя, вон она. – Олег достал из ящика синюю кожаную папку и подмигнул. – Херувимская. Тут я без вашей дедукции обошёлся. Между прочим, чисто взял, без мокрухи. Я же не зверь человека просто так мочить, если он ко мне по-доброму.

– А Игорь? – спросил Николас. – Он ведь вам помогал. Зачем же вы его убили?

Помогать-то помогал, но больше по мелочи. Он после истории с иконой малость не в себе был. «Не убий» – и баста. Перестарался я тогда, в часовне. – Олег прыснул,, но объяснять ничего не стал. – Игорек научил меня массе полезных вещей. Махать руками-ногами, стрелять и прочему подобному. Но он тупой был, терминатор с дистанционным управлением. Все основное я делал один. Однако к литагентше Захер я взял его с собой. Знал, что баба железная, не труханет, как Лузгаев. Придётся как следует трясти, тут без профессионала не обойдёшься. – Молодой человек скривился. – Ну и вышла лажа. Марфа эта, сука, в лицо мне плюнула своей гнойной, мерзкой слюной. – Он передёрнулся. – Ненавижу, когда хватают потной рукой, или плюются, или собака подбежит и лизнёт! Мне папа один раз сдуру щенка подарил. Так я его… Ладно, неважно. Дело прошлое. Этот, – Олег кивнул на мёртвого Зиц-Коровина, – как увлечётся чем-нибудь, тоже всё слюной брызгать начинал. Потом минут по сорок губкой оттираешься. И ещё трогал все время. То обнимет за плечо, то по волосам погладит. А у самого ладони липкие… Гадость! – Психопат сконфуженно улыбнулся. – Короче, когда сучка эта в меня плюнула, я малость сорвался. Со мной это бывает. Правда, нечасто… В себя пришёл, только когда Игорек меня оттащил. Крестится, бормочет: «Сатана, сатана!» А тут ещё, как назло, коллектор нашли. Ну, Игорек сопоставил и с перепугу ноги сделал. Помощничек… Ничего, если я «Фукай мори» ещё раз заведу? Уплываю от этой песни.

Он нажал кнопку на пульте, и японская песня заиграла снова, а Олег запел:

– «Фукай, фукай мори-но оку ни шла мо китто окидзари-ни сита кокоро какуситэру ё…». «Фукай мори» это по-японски «густой лес», «чаща», – объяснил он. – Песня будто обо мне написана. Там про одинокое сердце, которое сохнет и ржавеет в тёмном-претемном лесу. И ещё про время, которое вдруг взяло и свихнулось. Прямо как у Шекспира: «The time is out of joint».^[1] Мой случай. Это я – вывихнутый сустав времени.

Морщина перерезала чистый лоб. И Николасу стало жалко этого калеку с его вывернутыми набекрень мозгами. Представить только: время идёт, меняется жизнь, взрослеют или стареют окружающие, а ты от них отстаёшь, и с каждым годом всё больше. Твои ровесники оторвались вперёд, ты остался один в глухой чаще. Как это, наверное, горько и обидно. Поневоле начнёшь всех ненавидеть. Можно не сомневаться, что врачи признают этого преступника психически больным и без усилий Аркадия Сергеевича.

– Уф, от души наговорился. Впервые в жизни. – Олег растроганно шмыгнул носом – совсем по-детски. – Умолкаю. Пора и честь знать.

Фандорин завздыхал и по привычке профессионального советчика с ходу прикинул, как наименее болезненно разрешить ситуацию.

– Я думаю, нужно поступить так. Не будем дожидаться охраны. Следует немедленно позвонить Аркадию Сергеевичу и всё ему рассказать. Он придумает, как обойтись без наручников: Во-первых, существует добровольная явка. Во-вторых, вы ведь, действительно, страдаете тяжёлым заболеванием мозга. Я понимаю, что рассказать такое отцу непросто. Но ведь вы совершили все эти… ужасные вещи ради него. Он поймёт и простит. Если вам тяжело, ему могу позвонить я. Хотите?

– Спасибо, Николай Александрович. Но лучше я сам. – В глазах Олега сверкнули смешливые искорки. – Папочка, действительно, ужасно расстроится. Ещё бы! Человек, которого он нанял отыскать рукопись, оказался преступником. Сначала убил доктора, потом попробовал убить больного ребёнка, единственного сынулю.

У Фандорина от изумления отвисла челюсть. Он подумал, что ослышался.

А Сивуха-младший покатился со смеху.

– Вы правда поверили, что я добровольно в психушку пойду? Чтоб чужие дядьки и тётки трогали меня руками, щупали, мяли, совали ложку в рот, держали в общей палате? Чтоб санитары меня под душ Шарко затаскивали? Да я лучше сдохну. И потом, разве могу я так сильно огорчить папу? Нет-нет, я никого не убивал. Это всё вы. Вы и убили-с, как сказано в романе писателя Достоевского. Молчите, молчите! – поднял он руку, видя, что Николас хочет что-то сказать. – Минутку. Дайте реконструировать ситуацию…

Он сел на стол, подпёр рукой подбородок, приняв позу мыслителя, и уставился на Николаса, который всё не мог прийти в себя.

– Есть, готово! Дело было так. Вы вступили в преступный сговор с Игорем, профессиональным киллером, который по собственной инициативе уничтожал врагов своего босса. С какой целью? Это ясно: он хотел прибрать папулю к рукам, собирался шантажировать. Это одна история. Другая связана с нечистоплотным частным сыщиком Н.А. Фандориным. Получив от депутата А. С. Сивухи задание найти рукопись Достоевского, вы при помощи злодея Игоря разработали дьявольский план. Убивали людей, имевших отношение к рукописи, а Игорек прятал трупы в ту же яму – чтобы папе было трудней отвертеться. Но по счастливой случайности захоронение было обнаружено, планы преступников были сорваны. Героические работники правоохранительных органов сработали оперативно, и Игорек психанул – пустился в бега. Тогда ваша помощница и сообщница по вашему приказу и на глазах у свидетелей убила беднягу отравленной иглой. Понимая, что земля горит у вас под ногами и боясь, что депутат А.С.Сивуха до всего докопается, вы с вашей телохранительницей проникли на территорию клиники, чтобы взять меня в заложники. Вы знали, что ради сына папа согласится на всё. Ваша девка убила доктора. Тем же способом, что Игоря. Потом стала гоняться за мной по лестнице, упала, свернула себе шею. (Шею я ей потом доверну, не проблема.) Ну вот и всё. По-моему, довольно складно. Кое-какие детали пока не проработаны, но это мы с папой и юристами после обмозгуем. Что скажете, Николай Александрович, разве я не гений?

Он смотрел на заворожённо слушавшего Нику с торжествующей улыбкой. Можно было не сомневаться, что всё произойдёт именно так, как описало это маленькое чудовище. Вполне правдоподобная, а главное очень удобная версия. Волки будут сыты, а овцы… Но кого волнуют овцы?

– А что же вы про себя не спросите? – вкрадчиво спросил Олег. – Неужели не интересно?

У него была такая тонкая, хрупкая шея. Казалось бы, сдави её как следует – и дух вон. Но Фандорин видел, как этот хилый на вид парень позабавился с непобедимой Валентиной – будто кошка с мышью. Посопротивляться, конечно, можно. Однако исход известен заранее.

– И так ясно, – сказал он сухо, чтобы не дай Бог не дрогнул голос. – Вы нанесёте мне травмы, несовместимые с жизнью. Кажется, в протоколе вскрытия пишут именно так.

– А вот и не угадали! – Олег картинно простёр руку. – Организатор дьявольского сговора, человек сомнительной профессии Н.А. Фандорин, увидев, что его инфернальная помощница погибла, не пожелал предстать перед правосудием и наложил на себя руки. Это, извините, не обсуждается. Но я дам вам выбор.

– Какой?

А если рвануть с места, как в баскетболе, и толкнуть его в грудь, прикидывал Николас. Ну и чего я добьюсь? Дверь-то все равно заперта. Окон нет. А он грохнется со стола, да снова вскочит.

– Вы можете выбрать смерть лёгкую и красивую – или ужасную и безобразную.

Убийца спрыгнул со стола, тем самым положив конец фандоринским сомнениям – толкать или не толкать. Подошёл к висевшему на стене шкафу и открыл дверцы. Выехал окованный металлом столик, а внутри на полках стояли какие-то стеклянные приборы, ёмкости, пузырьки – целая химическая лаборатория.

– Вот. – Олег взял маленькую коробочку, вынул из неё таблетку. – Клеопатрин. Очищенный экстракт яда египетской кобры. Известен с античности. В концентрированном виде вызывает мгновенную смерть. Без мучений, без рвоты. На лице отравившегося даже застывает улыбка. Возможно, конвульсивная, но все равно лежать с улыбкой в гробу – это красиво.

Он открыл бутылку минеральной воды, налил в стакан, выпил.

– Много болтаю, горло пересохло. – Бутылку поставил на край стола, таблетку положил рядом. – Вам, запить. Только, пожалуйста, прямо из горлышка. Это мой любимый стакан. Если кто до него губами дотронется, выкидывать придётся. Жалко.

– А если я глотать таблетку не стану?

– Если вы откажетесь от таблетки, или начнёте звать на помощь, или, чего доброго вздумаете на меня наброситься, – Олег подмигнул, давая понять, что ход мыслей собеседника для него тайной не является, – тогда вы изберёте иной способ самоубийства. Расшибёте себе голову об один из этих столбов.

Он показал на четырехгранные металлические колонны, подпиравшие потолок ангара.

– То есть на самом деле башку вам, конечно, проломлю я. А потом подтащу труп к столбу и приложу пробитым местом. Получится очень правдоподобно. Выбирайте: таблетка или вот это.

Молодой человек отошёл в угол, где стояло японское чучело для кэндо, и вынул из гнёзда деревянный меч.

– Ххха! – выдохнул он, рассекая воздух молниеносным ударом сверху вниз. – И череп напополам. Меч я помою с мылом, никто не догадается. Да и не будут особо копать, папа позаботится. Ну так что? Таблетка и улыбка на лице или вышибленные мозги и похороны в закрытом гробу?

Всю последнюю минуту Николас медленно, как бы ненароком, перемещался вбок – туда, где у стены лежали всякие спортивные принадлежности. Оставалось преодолеть ещё какие-нибудь два метра.

– Ну и зря. – Олег даже расстроился. – Предстоит унизительная сцена. Сейчас будете от меня убегать, орать во всю глотку. Кстати, это бессмысленно – тут полная звукоизоляция. А то умерли бы красиво, с достоинством, по-античному. Как Сократ или Сенека.

– Хрен тебе! – злобно выкрикнул Ника, должно быть, заразившись хамской лексикой от Валентины.

Он метнулся к стене и схватил с подставки бейсбольную биту.

– Не стану я от тебя бегать, огрызок!

Когда-то в юности Ник Фандорин неплохо играл в бейсбол, даже был лучшим хиттером школьной команды. Конечно, он не надеялся перефехтовать шустрого гения, но появилась одна идея – дикая, даже полоумная. Шанс она давала самый крохотный. Но утопающий ведь хватается и за соломинку, а тут все-таки бита. Прочная, ухватистая, тяжёлая.

Ника взял биту покрепче, встал в угрожающую позу.

– Ого! – Олег смотрел на него с радостным изумлением. – Беру свои слова обратно. Так даже интересней. Бой Пса-Демона с Красноволосым Дьяволом.

Он тоже встал в боевую стойку: руки подняты над головой, меч вытянут параллельно полу.

– Можно глоток воды? – попросил Фандорин.

Противник учтиво поклонился в пояс:

– Последнее желание осуждённого всегда выполняется.

Подойдя к столу, на котором лежала таблетка, Ника плеснул в стакан воды и отпил.

– Эй, я же просил стакан не трогать! – закричал Олег. – Неужели трудно? Я теперь из него пить не смогу!

Ответа он не дождался. Ника молча двинулся навстречу врагу, помахивая своим оружием.

– Кяааа! – истошно возопил Пёс-Де-мон, скакнул вперёд и ударил мечом по бите.

Потом ещё, ещё и ещё – Николас еле успевал закрываться. Да не очень-то и успевал.

– Атари! – крикнул Олег, слегка коснувшись клинком его лба. – Снова атари! – Теперь меч несильно шлёпнул Николаса по плечу. – И опять атари!

Последний удар – по колену – был довольно чувствительным.

Прихрамывая, Фандорин отступал к середине ангара. Его начинало охватывать отчаяние – из идеи ничего не выходило.

– Сделаем задачу более интересной, – объявил Олег и, достав из рукава пульт, открыл входную дверь. – Попробуйте прорваться. Ну-ка?

Николас скосил глаза. До двери было каких-нибудь пятнадцать метров. Нет, нечего и пытаться. Пустой номер.

В этот миг сзади раздался стон. Это зашевелилась Валя. Она ещё не очнулась, но начала двигаться и даже приподнялась на локте, озираясь вокруг тусклым, невидящим взглядом.

– Двое на одного! – шутовским тоном провозгласил Олег. – Но Инуяся не сдаётся!

Взгляд Вали остановился на чёрном прямоугольнике распахнутой двери – должно быть, оттуда потянуло свежим воздухом.

Ассистентка приподнялась на четвереньки и медленно поползла к выходу. Её голова раскачивалась из стороны в сторону – похоже, сотрясение мозга.

– Идёт бычок, качается, вздыхает на ходу, – продекламировал Олег, перемещаясь так, чтобы перекрыть Вале дорогу. – Ой, доска кончается, сейчас я упаду…

Николас бросился на него, со всей силы нанёс удар, но бита наткнулась на меч и вылетела у него из рук.

– Оп-ля! – удивился Олег. – И весь поединок? Нет, в кино так не бывает. Можешь подобрать своё оружие, благородный чужеземец.

На всякий случай Ника прикрыл голову скрещёнными руками. Так не ударит – с переломанными запястьями самоубийства не получится.

– Берите, берите, – разрешил Олег, толкая Валю ногой – та бессильно завалилась на бок.

Фандорин сделал шаг вперёд и осторожно наклонился.

Ухмыляющийся подросток посетовал:

– Ну что вы все молчите? Даже невежливо. Будто воды в рот набрали.

Пора!

Николас ринулся вперёд и выплюнул ему в лицо согревшуюся во рту минералку.

– А-а-а-а! – захлебнулся воплем Олег. Выронив меч, зажмурился. – Гадость! Гадость!

Что было сил Ника пихнул его в грудь – так что тщедушное тельце отлетело метра на два и ударилось о металлический стол. Оно ещё не успело грохнуться на пол, а Фандорин уже подхватил подмышки Валю и поволок к двери.

Ни разу не обернулся – дорога была каждая секунда. Догонит так догонит.

Кое-как перевалил через порог, столкнул безвольное Валино тело с крыльца и захлопнул за собой дверь.

– Помогите! На помощь! – крикнул он. Вскочил, ринулся к главному корпусу. Навстречу по дорожке бежали охранники.

– Туда… нельзя… опасно! – задыхаясь, пробормотал Фандорин. – Вызывайте милицию! Нет, ОМОН! Нет, спецназ!

Четверо здоровенных парней смотрели на него, как на сумасшедшего. Валю в её наряде человека-невидимки они пока не заметили.

Николас попытался взять себя в руки, изъясняться понятней. А то они тут привыкли иметь дело с психами. Разбираться долго не станут – скрутят и смирительную рубашку наденут.

– Олег, сын господина Сивухи, впал в буйство. Мы с помощницей еле унесли ноги.

Он показал на Валю, которая свернулась калачиком на земле и снова погрузилась в забытьё.

– А Марк Донатович где? – недоверчиво спросил Котелков.

– Убит.

Охранники переглянулись. Их лица сделались напряжёнными.

Один расстегнул кобуру.

Котелков (очевидно, он был старшим) быстро сказал:

– Даже не думай. Чтоб депутат нам бошки открутил?

– Сергеич, пули же резиновые.

– С этого хлюпика и резиновой хватит. А потом отвечай. Ничего, так скрутим. Только полегче, мужики, ясно?

– Вы не понимаете! – снова повысил голос Николас. – Он не хлюпик! Он вооружён и очень, очень опасен! Знаете что, я позвоню его отцу. Пускай сам решает, как быть.

Этому предложению Котелков обрадовался:

– Вот это правильно.

– Из ангара другой выход есть?

– Нету.

– Тогда будьте здесь и держите оружие наготове. Если выйдет, стреляйте своими резиновыми пулями. Сразу и без разговоров. За последствия я отвечаю. Единственное – отнесите мою ассистентку внутрь. У неё сотрясение мозга. Как раз по профилю вашей клиники.

Фандорин быстро вышел на улицу. Слава Богу, Саша не выкинула свой мобильный.

«Альфа-ромео» стояла на прежнем месте. Девочки внутри не видно – молодец, не высовывается.

Он подбежал, дёрнул дверцу.

– Скорее! Дайте теле… Саши в машине не было.

Дата добавления: 2015-06-04