О виденных им в саду двух философах, pа которыми он последовал в трактир и какие там слышал их разговоры

Письмо XLIII От сильфа Световида к волшебнику Маликульмульку

Недавно прохаживался я в публичном саду, желая посмотреть на множество машинов, летающих на парусах, которых приносит туда хорошая погода и которые главною своей должностию поставляют шесть часов в сутки бегать по всем аллеям, чтобы показать свое модное платье; кланяться многим, кто им навстречу попадется, и осмеивать всех, кто мимо их проходит.

«Вот, – думал я сам в себе, – важное упражнение тварей, которых называют умными! Несчастлив тот город, который содержит в себе много таких тунеядцев». В ту самую минуту взглянув на сторону, увидел я двух человек, скромно прохаживающихся в отдаленной аллее. «Вот люди, – подумал я, – которые, как кажется, пришли сюда только для того, чтоб пользоваться хорошим временем и употребить его для рассуждения. Конечно, это философы: поспешу узнать мысли сих счастливых людей, которые умеют пользоваться хорошей погодою, не тратя времени в пустых беганиях по аллеям, но употребляют его для умного рассуждения». В минуту сделался я невидимым и подошел к ним.

И подлинно, это были такие люди, которых многие почитали философами. Они прохаживались, не говоря ни одного слова, с важным видом, и только что пожимали плечами и возводили глаза кверху… «Ты размышляешь?» – сказал один из сих философов. – «Да, – ответствовал другой: – увы! я размышляю о всех бедствиях, удручающих несчастных человеков, и действительно вижу, что человеческая участь великого сожаления достойна!.. Где ты сегодня обедаешь?» – «Это правда, – говорил первый, – что люди со стороны несчастной своей судьбы очень жалки!.. Где ты будешь обедать?» – «Я никуда не давал слова; не хочешь ли со мною вместе итти обедать в трактир?» – «С охотою». В ту же минуту они пошли из саду, и я последовал за ними.

Вошед в трактир, оба они непрестанно твердили: «Ах! боже мой! сколь маловажна человеческая жизнь!.. Что у тебя есть к обеду?» – спрашивали они у трактирщика. «Часть самой жирной телятины, – ответствовал он им, – спаржа, котлеты, сосиски, соус с голубями, сладкий пирог и еще если что будет угодно». – «Очень хорошо, – говорили два философа: – приготовь еще нам хорошей рыбы и дай побольше устриц… – Ах! боже мой! – повторяли они: – как жалки люди! вся жизнь их преисполнена величайшими бедствиями. Пойдем, сядем за стол. – Хозяин! Дай нам две бутылки хорошего шампанского и бургонского вина… Подлинно, маловажна человеческая жизнь!»

После сего сели они оба за стол и начали есть с добрым аппетитом, продолжая непрестанно оплакивать человеческую судьбину и почасту спрашивая друг друга: «Не хочешь ли выпить вина, любезный товарищ?» – «С великою охотою, любезный друг!» – «Ваше здоровье». – «Ваше здоровье». – «Знаешь ли ты, что я вчерась умер было от желудка». – «А я третьего дня в кофейном доме пил очень много ликеру и оттого во всю ночь был в превеликом жару…» – «Ах! как маловажна человеческая жизнь!» – «Какое это прекрасное блюдо! покушай, любезный друг!» – «А! да и пирог чрезвычайно хорош: право, я ем один против четверых». – «А я против шестерых». – «Читал ли ты недавно вышедшее сочинение Г…?» – «Читал, ах, как оно жалко! Этот сочинитель не похож на философа». – «Выпьем еще по рюмке». – «Все эти господа молодые сочинители никуда не годятся; надобно признаться, что здешняя ученость пришла бы в совершенный упадок, ежели бы не было нас с тобою и еще некоторых подобных нам, которых сочинения заслуживают уважение…» – «Гей! человек! принеси нам кофею и самых хороших сливок». – «Не жалко ли, что здесь важные места в государстве занимаются такими людьми, которые очень мало того достойны; здесь не умеют различать людей: одно только знатное рождение и богатство предпочитается; мы с тобою, любезный друг, все часы жизни нашей проводим в науках и знаем цену добродетели, а не имеем способов быть полезными нашему отечеству. А! кстати сказывал ли я тебе, что завтра станут слушать мое дело с тем негодяем… Я уже решился разорить его до основания и не уступить ему ни одной копейки… Ах! боже мой! сколь маловажна человеческая жизнь! Куда ж мы отсюда пойдем?» – «Не хочешь ли в театр, ты увидишь там новую актрису, с которою я третьего дня познакомился: она прекрасна! Но у меня с ума нейдет каким великим бедствиям подвержена человеческая жизнь. Ах, боже мой! Ах, боже мой! Ах, боже мой!» – «Хорошо, пойдем, а оттуда можем зайти к одной моей знакомой, у которой муж превеликий глупец… а она женщина прелюбезная… Но я всегда ужасаюсь, когда приходит мне на мысль несчастное повреждение человеческих нравов! Ах! как маловажна наша жизнь!..» После сего вышли они из трактира, но я уже за ними не пошел, видя, сколь много обманулся в моем мнении, почтя философами таких, которые нимало не заслуживали сего почтенного названия.

Дата добавления: 2015-06-04