На кончину матери семейства

Привел я себе на мысль смерть Евы — и содрогнулся, объятый ужасом. Привел я себе на мысль час её отшествия, — и вдруг напала на меня скорбь. С глубокой горестью сказал я: «О, лучше бы не быть мне в числе ею рожденных! Тогда не мучительствовала бы надо мною смерть, не ужасал бы меня день отшествия». От нее получил начало день смерти, за нее умираем мы. Что пользы оттого, что дана была она в подружие и в помощь Адаму? Она навлекла смерть на чад своих, сделала, что умирают её возлюбленные. О, как достоплачевен день её отшествия, как горек час её смерти!

При этом приходит на мысль смерть каждого человека, припоминаются страдания всех. Жизнь её была для нас сетью, смерть её стала памятником скорби.

Когда в день смерти исчезала уже крепость этой умершей, она, исполнившись печали и горести, призвала к себе и сынов, и дочерей, и сестер, и подруг своих. И как только обвела она взорами окружавших её, и увидела, что собрались её возлюбленные, громко стала плакать и рыдать, до слез довела всех своими воздыханиями, возбудила в них скорбь горькими стенаниями и так начала свои жалобы:

«Что делать мне, дети мои? Насильно ведут меня отсюда. Кто же это разлучает меня с вами, возлюбленные? Кто же отторгает меня от вашей любви? Кто же уводит меня от вас, дорогие, горячо любимые дети мои? Кто похищает меня из среды вашей, возлюбленные мои, тех, которых с великими заботами воспитала я? Ради вас я некогда утратила девство свое. А теперь не дозволено мне порадоваться на вас, которых родила и воспитала. Кто возвратит мне дни моего детства, годы моей юности, когда не было у меня ни детей, ни беззаконий, когда была я чиста от грехов и жила безбрачно? Кто даст мне увидеть вас такими же, какими Саломия некогда видела любимцев своих?»

О, тяжкий долг, оставленный нам Евой в наследство! Смерть требует уплаты. Ты, матерь живущих, стала для твари матерью смерти. В скорби, с болезнями, с опасностью жизни должно ей стало и зачинать, и производить на свет, и предавать погребению. Если бы не ввела она смерть в мир, то не рождала бы в болезнях. А теперь постигает её наказание; за вину её умирают дети её.

Смотри же, матерь эта, дщерь Евы, напоминает нам день смерти.

Вот взывает она к детям своим, и с тяжкими воздыханиями отвечают ей дети: «Любимая любимыми тобой матерь, кто поемлет тебя из среды нас? Вот, посмотри, собрались дети твои, жаждут сладких речей твоих. Возведи взоры свои на окружающих тебя и взгляни на милых тебе».

Вот стоят они у твоего ложа и, как к невесте, взывают к тебе: «Для чего остаешься безмолвной, матерь? Прежде была так словоохотна, а теперь смерть наложила на тебя молчание. Простри руки свои, полелей детей своих, обними и облобызай любимых тобою, открой уста свои, спой им нежную песнь, ибо вот, лежат они пред тобой, простершись на земле. Где неусыпная твоя попечительность, где заботливость твоя о детях твоих? Где сладкий твой голос, призывавший любимцев твоих? Куда пойдем мы отыскивать тебя? В какой будешь ты стране, чтобы полететь нам, как птенцам, и увидеть тебя, и снова утешиться?

Входим во внутренность дома; там пустота, печальная тишина; и камни жалуются на это, помня о прекрасных твоих распоряжениях (заботе).

Кто увел тебя из дома твоего и обратил его в необитаемую пустыню? Кто похитил тебя из жилища твоего и наполнил его скорбью и грустью? Кто остановил шаги твои? Кто удалил тебя из дома твоего? Кто разлучил тебя с нами? Кто лишил нас твоего лицезрения?

Склони к нам слух свой, ибо вот, к тебе взываем. Отвечай нам, ибо вот, плачем мы! Утешь сыновей и дочерей твоих, ибо вот, сетуют они о смерти твоей!»

Ищут тебя подруги твои, желают беседы твоей, призывают тебя, повторяя прекрасное имя твое. Но не отвечаешь ты им, как бывало прежде. И начинают они плакать и, сетуя, жалобно взывать: «Для чего молчишь ты, любезная, и не слышишь подруг своих? Вот, все здешнее место жаждет речей твоих, потому что все мы лишились твоей беседы».

«Что же делать мне, подруги? Смерть разлучила меня с вашей любовью. Ангел смерти не позволяет мне более наслаждаться вашим сообществом. Как хищник напал он на меня, повел, повлек меня насильно. Не знает он, что такое просьба, ни во что ставит всякое моление, никакой плачевный вопль не трогает его, никакие болезненные стенания не возбуждают в нем сострадания. Не обращает он внимания на дары, не прельщается золотом, разлучает матерь с детьми её; и они остаются сирыми, лишаясь её сообщества. Нимало не щадит он прекрасных, нимало не милует сильных, губит красоту лица и в гной обращает её в шеоле. Опаляет привлекательный цвет кожи, и красота тела исчезает мгновенно; мраком покрывает свет очей, заграждает слух глухотой. В смрад превращает всякое убранство, все украшения попирает во гробе, всякие уста заставляет взывать: «Увы!» Всякий голос облекает болезненностью.

Вот наследие, какое оставила нам, умирая, праматерь наша Ева! Вот рукописание долгов её, по которому смерть взыскивает рост (долг).

Вот дом, построенный нашей праматерью. Это — гроб, тьма, мучение! Вот брачная сень, какую падшая праматерь уготовила и снарядила дочерям своим! Вот постланное ей ложе; на нем тела умерших относят ко гробу. Вот путь, какой проложила нам Ева; не ходит по пути этому ни один живой. Эта стезя, протоптанная нашей праматерью, ведет отшедших во гроб. Теперь смотрите и вникните, подруги, что приобрела я от жизни.

Что, кроме грехов, беззаконий, геенского огня, тьмы и мучения? Все украшения остаются в стыде, все убранства приведены в оцепенение. Сняты с меня дорогие цепи; смерть не любит никаких нарядов. Эти одежды, которые с трудом готовила я сама себе, потеряли цену и стали ничто. Расстроилось, в беспорядок пришло сплетение и убранство волос.

Дата добавления: 2015-06-04