Для С. Юрского. Как делается телевидение

Как делается телевидение

Это говорю я, глава семьи, жена. Я жена, глава семьи. Мы с мужем прожили долгую и красивую жизнь и продолжаем жить долго и красиво.

Наша семья – гордость всего района, хотя очень много трудностей выпадало и выпадает на нашу долю, особенно на долю моего мужа. Он уже не может сидеть, только стоит. Я уже не могу стоять, я только лежу. Хотя вам кажется, что мы стоим рядом, но это комбинированная съемка. Меня снимали лежа, а над головой смонтировали облака. Получилось вертикально, хотя, если присмотреться, грудь заваливается за спину.

Несмотря на то что муж намного старше, нас сделали одного возраста. Меня снимали замедленно, а его – убыстренно. Мы все сейчас постарели, съемка была четыре года назад. Я уже и вид потеряла, и мнение изменила. Тогда говорила: «Пьем кофе, едим шоколад», сейчас говорю, что кофе вреден.

Голос мой недавно записывали, а голос мужа – десять лет назад, еще до того, как мы развелись. Публику, которая повалила к нам в гости, снимали на хоккее, поэтому все в зимнем, а мы – в летнем. Хохот записывали в зоопарке. Тот толстый, что очень аплодирует, когда я говорю о воспитании, находится в цирке. Сына нам подмонтировали из другой семьи. Наш меньше похож на отца, чем этот. Там, где я вначале шучу, а потом хохот, – голос не мой, а где сначала хохот, а потом я шучу, – там мой. Хотя руки на коленях не мои, руки мужские. А колени женские, тоже не мои – их взяли из передачи «Здоровье».

Мой младшенький, вы увидите, играл на дудочке, потом вздрогнул и как-то старше стал. И даже в другом костюме. Это потому, что его доснимали через восемь лет. А в конце передачи и лицо не мое – актрису такую нашли под Душанбе. Ну и, конечно, квартира не совсем моя. Дверь моя, остальное дорисовано. Бюджет наш, хотя расходы не наши. И магазин не наш. Его специально выезжали снимать, визу оформляли. Редактор сказал, что даже в нарисованном неважный ассортимент и много народу. Ресторан, где мы с мужем празднуем серебряную свадьбу, снимали в Японии, потому лица за столиками раскосые. А нас снимали здесь и наложили на японцев методом наложения. А трамваи наши, но пустые. И, чтобы было движение, вручную катят пейзаж. Восторженные лица и крики «браво!», когда мы говорим о своей работе на фабрике, записаны на концерте Рихтера в зале Чайковского. И он играет не специально для нас, а специально для них.

И последнее: отзывы из разных городов на передачу о нас пишем мы сами. Так что не беспокойтесь, ваше мнение нам известно.

Поймите меня правильно...

Он спокойно входит в свою квартиру. Не раздеваясь, садится к телефону. Кладет на стол какой-то пакет. Несколько раз репетирует дыхание – как бы после бега. Телефонный звонок. Смотрит на телефон подозрительно. Берет трубку, молчит. Узнает голос.

– Это ты, Боб?.. Дома я, дома... Это я для тебя дома, пойми меня правильно... Я в данный момент бегаю по городу, добываю одну штуку... Все... Пока все... (Задыхаясь, набирает номер.) Это Кольцов... Мария Ивановна, как шеф?.. Я в порядке совета, пойми меня правильно, как у него?.. Ну, знаешь, ну, бывает, с утра не с той ноги... Любое дело можно угробить... Я не против него, пойми меня правильно, но момент надо знать... Давай... Петр Матвеевич, вы велели держать вас в курсе дела... Стою на площади у Московского вокзала... Да!.. Тише!.. Здесь очередь из автомата... То есть в автомат... Я в будке... Тише, товарищи! Да куда ты лезешь, какие четыре минуты?.. Извините, Петр Матвеевич, я сейчас одного задушу, и в очереди будет порядок... Сейчас я ему ногой... Убирайся, ты не за мной, ты за бабкой... Вон бабка бегает, ты за ней. Убирайся. Все из будки – моментально. Я по срочному... Петр Матвеевич, автобуса все нет... Разрешите взять такси?.. Я в порядке совета, не в порядке просьбы... Ага... Договорились... Из каждого пункта вам звоню. (Раздевается. Зевает. Просматривает газету. Телефонный звонок. Берет трубку.)

– Его нет... Брат... Не знаю... (Тренирует дыхание. Набирает номер.) Алло, Петр Матвеевич, наконец-то я на заводе... Только приехал... Оформляют пропуск... Подождите вы!.. Тут телефон рвут... Разрешите, я одного прибью... Хамло! Если бы у вас был наш директор, вы бы все в золоте ходили... Извините, Петр Матвеевич, я не знал, что вам слышно, мне неудобно, я вешаю трубку.

Стук в дверь. Подозрительно прислушивается. Смотрит в глазок. Спешно набрасывает на себя пальто. Открывает дверь. Входит сосед.

– Извини, спешу. Только влетел, уже вылетаю. Внизу ждет такси. Ни копейки. Если бы вчера. Беги в сороковую, там дадут. Спешу, прости.

Сосед выходит. Снимает пальто. Ложится на диван. Дремлет. Просыпается. Смотрит на часы. Тяжело дышит. Набирает номер.

– Петр Матвеевич, я на заводе, я в цеху... В общем, тут такое дело... Их все время надо толкать... Без толчков они не работают... Нет... Конечно, еще не сделали... (Поискал. Чем-то стучит.) Здесь шумно... Подождите!.. В конце концов, я – с директором. Да если бы у вас был такой директор... Ваш директор проигрывает нашему во всем. Начнем с организации производства... Извините, Петр Матвеевич, вам слышно... Сюда позвонить нельзя... У этих бездельников только местный... Я вам буду звонить все время. Буду держать в курсе. (Кладет трубку. Звонок по телефону. Настораживается. Берет трубку.)

– (Женским голосом.) Дау... Его нет... Он на заводе... Поздно, дау... Это его сестра... (Мужским голосом.) Есть, есть, всегда была. (Кладет трубку. Задумчиво смотрит на телефон. Уходит. Появляется с кастрюлей и тарелкой. Наливает суп. Ест. Набирает номер.) Алло, Петр Матвеевич!.. Я в отделе промышленности... А на них не надавишь – не поедешь... Они мне – тысячи причин, бумаги какие-то... Срочно, срочно... В общем, я здесь... Посмотрим, кто кого. Нет... Вам вмешиваться не надо... Ни в коем случае. Я сам из них выбью дух... Наше дело правое, Петр Матвеевич... В общем, я записался на прием... Извините, здесь нужен телефон... (Ест, глядя перед собой. Набирает номер.) Алло... Все! Он позвонил на завод... Я даже не знаю его фамилии. То ли Василий Макарович, то ли Фаддей Григорьевич... Но это неважно... Я еду туда. Если успею, постараюсь вернуться... Я без обеда... Я пирожок съем. Ам! Ам!.. Ничего, главное – дело... Буду держать вас... Я веду репортаж. (Положил трубку. Вскочил, отнес кастрюлю. Вернулся, набирает номер.) Алло, Петр Матвеевич, я по дороге на завод... Я возьму такси, да?.. Такси, такси!.. До «Строй-детали» подбросишь?.. Почему – пятерку?! Даю три – срочно!.. Даю четыре!.. Молнией!.. Ну ладно... Даю пятерку. Сейчас же. Все, Петр Матвеевич, бегу. (Долго чистит в зубах. Набирает номер.) Петр Матвеевич (тяжело дышит)... Я опять в цеху... Нет... Все. Я отсюда не выйду... Здесь нехороший разговор... Требуют... Ну... вот эту... Неудобно по телефону... и закусочку... Да здесь один, золотые руки, без этого к верстаку не подходит. Говорит, пока не выпьет, точности в руках нет... Хотя он литейщик... Так откуда же у меня?.. На материальную помощь?.. Хорошо... Я пока тут попробую... У меня дружок один... Игорек... как сотрудник сотруднику... двадцаточку... У тебя только двадцать пять?.. Ну клянусь! Ну поверь... Ну я тебя когда-нибудь подводил?.. Ну прошу, ну на коленях. Ради производства... Ну черт с тобой, ну ради меня, ради шефа, ради мамы своей, ну ради твоей... Двадцать пять... У нас?.. Есть, наверное... Петр Матвеевич, кое-что из сантехники?.. Есть... Все. Получишь, сквалыга... Да уж, если в у вас был такой шеф... Все, Петр Матвеевич, я не знал, что вам слышно, бумаги, так сказать, у меня... Я бегом за угол... Я думаю, три бутылочки, колбаски и голландского сыру... Понимаю... Это вас не касается. Я в порядке совета. Вся ответственность на мне. В случае чего вы в стороне... Значит, заявление я напишу. На тридцатку. А-а, там еще такси... В общем, кругом бегом – на пятьдесят рублей... Сейчас я в магазинчик... Не буду говорить твердо, но думаю, мы сегодня прорвемся... Да, правильно, тьфу-тьфу-тьфу... Я отсюда не уйду... Стою до последнего... Так я в магазин... (Кладет трубку. После паузы набирает номер.) Алло, Петр Матвеевич, я из магазина... Здесь только коньяк... Дать вам директора?.. Все понял... Я в порядке совета... Беру две коньяка, сыр, лимон, колбасу не беру – она к коньяку не идет, шампанское брать?.. Извините... Не знаю, хватит ли... (Кладет трубку.) Черт, даже самому выпить захотелось... Нет, нельзя. Доведем... (Набирает номер.) Алло. Я из цеха... Приняли, Петр Матвеевич... Начали... Уборщица у них окосела окончательно... Мне придется вместо нее стружку отгребать и отливки оттаскивать... От горнила... Нет, нет, отливки не нам, это их отливки, но раз уж взялся, чтоб они освободились... Чтоб нам делали, ради производства, ради нашего дела, я не ради красного словца, поймите меня правильно... (Кладет трубку. Ложится на тахту. Набирает номер.) Петр Матвеевич, мало... Бросили на полдороге... Золотые руки сказал: пока у меня оба глаза не заблестят, не стронусь... Я сказал, блестят, но он говорит, блестит один... Денег нету... Я тут что-то продам... Да им же... Алло, Петр Матвеевич, я продал ему босоножки и брючный пояс... Ничего, он мне дал кирзовые, литейные, знаете, что без носков, и веревку, только чтоб домой дойти... Ну что делать, я же знаю, что мы горим... Да и я же только начал у вас работать, Петр Матвеевич, поймите меня правильно, надо же показать товар, я в порядке шутки, верно?.. В общем, я работаю так всегда. Я не хвалюсь, поймите меня правильно, но я могу рассчитывать там на какое-то движение... так, без обязательств, в порядке трепа?.. Извините, Петр Матвеевич, требуют, требуют, чтобы я опоку перетащил к окну... минуточку... Буду я тебе таскать туда-сюда! Ты на мои руки посмотри! С такой работой... Давай на беленькую перетащу... Ну ладно, давай на красненькую... (Шепотом.) Петр Матвеевич, я же сказал, отсюда не уйду. Мы все остаемся на ночь... Какой – домашний?.. Все... (Кладет трубку. Засыпает. Просыпается. Смотрит на часы. Вскакивает. Набирает номер.) Алло! Извините за столь поздний звонок... Петра Матвеевича, пожалуйста... А вы разбудите... Алло (тяжело дышит...) Петр Матвеевич, есть!.. (Разворачивает пакет, который принес днем.) Есть! Аккуратненький (рассматривает), покрашенный, все размеры выдержаны... Наша! Ура-а-а! Ура-а-а!.. Я сейчас вам привезу его домой... Хорошо, завтра... Я от радости, поймите меня... Да вы не беспокойтесь, я отгуляю... Можно я прямо завтра денек?.. Привезу – и отдыхать... А остальные к отпуску присоединим... А пятьдесят рублей – к отпускным и премию... Все, падаю с ног! Да, насчет квартиры... Все, падаю с ног!.. Да, и вот там сантехника... Все, едва стою... Здесь ночная смена трубку рвет... Спите спокойно... (Кладет трубку.)

Звонок телефона. Берет трубку.

– Алло, Катя?.. Я сейчас в Эрмитаже, отсюда неудобно говорить... Тьфу!.. Ой, прости, совсем замотался, я только что пришел из цеха, я страшно устал, сейчас еще надо успеть на почтамт телеграмму дать... Ну и черт с тобой... (Бросает трубку.)

Звонок телефона. Берет трубку.

– Костя... да я... выезжаю... (Кладет трубку, засыпает.)

Товарищи! Ну кому-то же интересно, что человек уже месяц не пьет, не ест хлеба и сахара, делает зарядку, отжимается от пола на кулаках, висит на перекладине, издевается над собой. Кто-то будет об этом говорить? А сидение дома по вечерам. Кто-то будет это отмечать? А то, что ни одной знакомой, никаких интриг, прогулок и лунных ночей – об этом будет какая-нибудь статья?

Товарищи! Больше внимания друг другу.

Давайте переживать неприятности по мере их поступления.

Во дворе съемочная группа. Крики: «Михаил Михайлович! Ну Михаил Михайлович». Я спешу выскакиваю во двор. Подходит соседка.

– Миша, у тебя есть свободная минутка?

– Для вас, Майя Матвеевна, всегда.

– Застегни брюки, пожалуйста.

– Дорогой Миша! Ваши произведения должны быть на солнце, а вы – для здоровья – в тени.

Каждый ледокол имеет право на льдину.

По тому, как он плевал, сморкался и икал за столом, было видно, что он старается держаться прилично.

Не надо за меня. Пей за себя. За свое здоровье. За свое хорошее настроение, за свое внимание и заботливость. За свои удачи. За свою работоспособность – для меня.

Я внезапно оделся красиво. Выпил. Вспомнил двух лучших людей на этой земле. Подумал о себе хорошо. От этого стало грустно. И стал ждать, с кем бы поговорить.

Дата добавления: 2015-06-04