Что это было? Куда все исчезло?» — спросил я, беспомощно ози­раясь

Штольня была абсолютно пуста. Женщина и кошмарные твари на­чисто исчезли. Не осталось ни малейших следов их недавнего присут­ствия здесь. Исчез и парализующий страх, не дававший нам пошевелить и пальцем. Все стихло. Мы слышали лишь звук своего прерывистого дыхания.

Мы как будто окаменели. Но даже и бросившись ей на помощь, что мы могли бы противопоставить этим исчадиям ада, обезумевшим от крови? Они превосходили нас и числом, и своей дикостью.

Твари продолжали верещать и бесноваться, однако вместо того, что­бы напасть на нас, они набросились на женщину, которая даже не пы­талась защититься. Кровь стыла в жилах при виде того, как они раздира­ли ее тело огромными, желтыми когтями.

Ужасней всего были их лица, на которых оставили след века мутаций. Носы у этих человекоподобных тварей были длинными и мягкими, как у слонят, их глаза, лишенные всякого следа человечности, казались гла­зами боровов. Из перекошенных ртов торчали гнилые, зеленоватые пси­ные зубы, явно предназначенные для того, чтобы рвать плоть жертв на куски.

Вдруг раздались крики, визг и лопотание на неведомом мне языке. Из тьмы высыпала гурьба ужасных тварей. Это был обретший явь кош­мар умалишенного. Твари всех форм и размеров, явно гуманоиды по происхождению, выскакивавшие одна за другой из пустот в стенах штольни, походили на демонов с фресок тибетских монастырей: иск­ривленные и перекрученные спины, горбы, лишенная волос, мертвен­но-бледная, как у личинок, кишмя кишащих на гниющей падали, кожа. Их с головы до ног покрывали сочащиеся язвы и потеки полузасохшего гноя, скапливающегося в жирных складках тел.

Я молчал. Мой взгляд был все еще прикован к видению. Теперь женщина стояла, опустив руки и уставившись на нас пустым взором. Полыхающая страсть угасла в ее глазах, они стали холодны и мертвы, словно две стекляшки на лице детской куклы.

Наш проводник изо всех сил пытался высвободиться и броситься к вожделенной цели, но Мингьяр не ослаблял хватку. Благодаря многим годам занятий боевыми искусствами он мог удерживать Лео мягко, но крепко, не оставляя ему ни малейшего шанса на то, чтобы вырваться. Все это время он мягко увещевал нашего проводника, как если бы тот был малым ребенком. В конце концов, Лео перестал сопротивляться. Слезы тихо заструились из его глаз.

Настойчивый тон голоса учителя отрезвил меня, заставил очнуться. Мой разум получил возможность обуздать буйные позывы плоти. Со­знание прояснилось, и я понял, что минутой ранее был против своей воли загипнотизирован неким неведомым мне образом.

Приди в себя, друг, — втолковывал ему учитель. — Она не реальна. Это иллюзия».

Однако Мингьяр, как оказалось, вовсе не собирался идти к женщине. Наоборот, он обхватил Лео руками в попытке оттащить его назад.

Лама тоже сделал шаг вперед и меня охватил еще больший гнев. Когда чужак Лео думает отобрать то, что принадлежит мне по праву, — это еще куда ни шло, но поистине невыносимо, когда меня готов предать мой близкий друг и наставник. Боль пронзила меня до глубины души, опустошила и выжгла все внутри.

Словно во сне, я сделал шаг по направлению к женщине. Лео, шатаясь, успел подойти к ней ближе. Неописуемый гнев пронзил мое сердце — он претендует на то, что может быть только моим! Эта мысль наполнила мой разум дикой ненавистью.

«Но она хочет меня, — стонал Лео. — Она нуждается во мне. Я дол­жен быть с ней!»

«Лобсанг, — окликнул учитель, — ты в порядке? Борись, не позво­ляй наваждению овладеть собой. Это западня!»

У Лео моментально высохли слезы на щеках. Он в ужасе наблюдал, как они в мгновение ока заполонили весь туннель.

В эти ужасные минуты женщина оставалась странно молчаливой. Даже когда твари отгрызали ей конечности и раздирали внутренности, она не проронила ни звука. И вот, когда казалось, что сейчас мой рассу­док разлетится на куски от увиденной жути... все исчезло, словно раста­яло в воздухе!

Дата добавления: 2015-06-04