Паразиты сознания 12 страница. Национальное Движение объявило о том, что их лидер Людвиг Штер добровольно

Национальное Движение объявило о том, что их лидер Людвиг Штер добровольно

передал свой пост Феликсу Хэзарду. Штер заявил, что Хэзард возродит былую

славу арийцев и приведет нацию к победе. Кроме того, он много говорил о

"наглых угрозах со стороны национальных меньшинств" и постоянно цитировал

Гобинье, Хьюстона Стюарта Чемберлена и книгу Розенберга "Мифы двадцатого

столетия"[44].

На Земле произошло что-то ужасное. Паразиты окончательно покорили

Африку и настроили сознание всех ее жителей на восстание. Теперь они

двинули на Европу. Однако мир пока еще довольно спокойно реагировал на путч

Гвамбе. И тогда паразиты поставили на более сильную карту - возрождение

арийского расизма. Как известно, в ссоре должны участвовать две стороны:

паразиты решили подстраховаться, чтобы конфликт не вышел односторонним.

Признаюсь, в тот момент я здорово упал духом, и наше дело казалось

полностью безнадежным. При нынешнем раскладе война могла разгореться в

течение недели, так что мы даже не успеем вернуться на Землю. Казалось, мы

не в силах ничего сделать, нам даже некуда будет возвращаться. Можно

запросто вычислить следующий шаг паразитов: они постараются ослабить

обороноспособность всех стран - вторгнуться в сознание главных военных

специалистов. Это приведет к взаимному предательству военных Америки и

Европы, системы предварительного оповещения будут там повреждены, оба

континента лишатся своей неуязвимости.

Проспав всего пару часов, я вскочил в 16.00, чтобы посмотреть

девятичасовые новости из Лондона (мы-то жили по американскому времени).

Положение еще больше ухудшилось: в Германии казнили канцлера, а

правительство социал-демократов Хэзард объявил вне закона. Как истинный

выразитель воли немецкого народа, он объявил канцлером себя самого.

Партия Хэзарда намеревалась сформировать правительство Германии, а

новой своей резиденцией Хэзард избрал Рейхстаг - вместо дворца в Бонне.

Членов "правительства изменников" народ призвал публично расстрелять.

(Впрочем, это было излишним: социал-демократы поспешили согласиться с

отставкой и выразили свою поддержку Хэзарду.) Своей главной задачей Хэзард

объявил борьбу за возвышение белой расы. Как только "низшие расы" будут

покорены, их надлежит выслать в полном составе на Венеру - а это почти

миллиард "цветных"! Тем не менее идея тут же нашла отклик во всем мире,

включая Британию и Америку (причем никто не задумался над тем, что для

начала Венеру надо сделать пригодной для жизни, а на строительство

кораблей, способных перебросить миллиард человек за 30 миллионов миль,

понадобится денег чуть больше, чем их есть на всей планете Земля).

К семи вечера мы должны были покрыть половину расстояния до Луны, а

значит, прекращался телевизионный контакт с Землей, хотя отдельные

радиосигналы мы еще могли принимать. Что же делать? Не пора ли

разворачивать корабль в обратную сторону? Если на Земле вспыхнет мировая

война, то надо возвращаться и активно сражаться с паразитами сознания. По

крайней мере, мы бы смогли уберечь оборонную систему США от захвата ее

этими тварями. Для этого надо, чтобы в каждом американском оборонительном

подразделении было по одному нашему человеку, тогда они не пропустят туда

паразитов, а одному из нас необходимо постоянно находиться в Пентагоне,

чтобы предупредить предательство среди высших чинов.

Этот вариант выглядел вполне разумным, поэтому мы искренне удивились,

когда Холкрофт выступил против него. Он не мог вразумительно объяснить,

почему ему не нравится наш план, сказав лишь, что его "озарило". А

поскольку его "озарение" уже однажды спасло нам жизнь, пришлось

прислушаться к его мнению. Потом я поговорил с ним и попробовал разобраться

в истоках его предчувствия. Он долго отнекивался и в конце концов объяснил:

ему кажется, что чем больше мы отдалимся от Земли, тем лучше для нас. Я был

не в восторге от этого предложения, но мы его все-таки приняли и продолжали

двигаться к Луне.

Десять членов нашей команды - в основном "тертые калачи" - решили

отвлечься от нависшей угрозы и занялись изучением феноменологических

проблем. Остальные места себе не находили: у многих на Земле остались

семьи. Пришлось надавить, чтобы заставить их по десять часов в день

работать над проблемами дисциплины сознания. Нелегко нам это далось, но все

же на второй день мы победили. Их скрытая напряженность начала работать на

общее дело, и обучение сразу дало значительные результаты. Теперь уже не

возникало трудностей, которые мы испытывали с Меррилом, Филипсом, Лифом и

Эбнером.

И все же меня не покидало беспокойство. После сорока часов полета до

Луны оставалось еще 40 тысяч миль, но мне казалось, что паразиты стали

ближе к нам, чем когда-либо.

После занятий я поделился своей тревогой с Райхом, Флейшманом и

братьями Грау. Кое-что в поведении паразитов для нас оставалось неясным.

Теоретически, разницы между тем, в космосе мы или на Земле, не было - они

пребывали в нашем мозге, и, значит, убежать от них было невозможно. Однако

после той ночи, когда они уничтожили большинство наших, они не наступали в

открытую. До них дошло: погубить нас можно и косвенным путем - к примеру,

при помощи мировой войны.

Вместе с тем они существовали и в пространстве - помнится, когда я

вошел тогда в свою квартиру на Перси-стрит, где они охраняли записки Карела

Вайсмана, я сразу почувствовал их присутствие. Как объяснить этот парадокс?

Выходит, если они могут обитать и в пространстве, и вне его, то и наше

сознание тоже может находиться как в пространстве, так и за его пределами.

Но сознание невозможно локализовать, оно не может находиться "где-то": оно

ведь не занимает места. Но в то же время оно движется в пространстве вместе

с нашими телами.

И вновь мне показалось, что ключ к разгадке утерян. Мы сидели и шаг за

шагом пытались подобраться к решению проблемы. Я рассуждал так: "Паразиты

обитают в пространстве - в том смысле, что они сейчас находятся на Земле,

куда прибыли с целью уничтожить человечество. Теперь мы понимаем, что

каждый человек обладает "отдельным" сознанием, потому что, когда любой из

нас погружается в глубины собственного "Я", он теряет прямой контакт с

окружающими. Но мы также знаем, что в каком-то глубинном смысле люди

пользуются общим разумом, можно сказать, родовым сознанием. Мы похожи на

тысячи городских водопроводных кранов, которые отделены друг от друга, но

черпают воду общего резервуара..."

Тут Райх прервал мои размышления (цитирую по магнитофонной записи):

- Но ты же сказал, что нанес им поражение благодаря какому-то мощному

глубинному источнику энергии. Может быть, это и есть тот изначальный

резервуар?

- Вполне может быть, - согласился я.

- Но тогда в нем обитают и эти твари. И, значит, для них эта энергия

тоже доступна. Согласен?

Ага, вот оно! Теперь кое-что стало проясняться. Конечно, те глубины

сознания, где обитают они и тот источник жизненной энергии, которым

пользовался я, - совершенно разные вещи. Может, резервуар и находится в

глубине сознания, но это не означает, что он сам и я в л я е т с я этими

глубинами.

- Прекрасно, - заметил Флейшмаи. - И что же в этом случае получается?

- Мне кажется, я знаю, что происходит, - неторопливо начал Генрих Грау.

- Мы рассуждаем о некоем могучем первозданном источнике энергии, который

Бернард Шоу назвал Жизненной Силой. Вот это-то первобытное жизненное начало

и движет нами всеми...

Его брат Луис возбужденно воскликнул:

- Но тогда какого дьявола паразиты охотятся за людьми, если они могли

бы красть энергию прямо из источника? Это же так очевидно...

- Очевидно, они не могут, - сказал Генрих. - Им приходится вклиниваться

между источником и человеческим существом.

Мы нс совсем поняли, что они имели в виду.

- И это значит... - начал я.

- Это значит, что основной источник для них недоступен и даже наверняка

враждебен им. Другими словами, если мы сможем добраться до этого источника,

то обретем такую энергию, что паразитам придет конец.

Я сказал, что подобная мысль мне и раньше приходила, хотя тогда я не

проанализировал все аспекты ее приложения. Дело в том, что мне никак не

удавалось достигнуть этого источника - всякий раз, когда я пытался это

сделать, мне недоставало силы воли.

А Райх добавил:

- Конечно, если паразиты находятся между тобой и источником, они,

наверняка как-то "сдерживают" тебя.

Только теперь мы увидели всю реальность этого предположения - паразиты

уже использовали свои "сдерживающие" методы против человечества, они

умышленно сбивали с толку сознание, когда оно пыталось постичь собственные

секреты. К счастью, мы научились с этим бороться: для этого пришлось

изучить те глубины сознания, откуда обычно наступали паразиты. Однако они

отступили туда, где мы не могли их достать, и снова использовали свои

прежние методы против нас.

Итак, я пришел к выводу, что удерживает меня от погружения на

определенную глубину сознания некая "естественная" причина. Так водолаз

может погрузиться лишь на такую глубину, где вес вытесненной воды равен

весу тела. Если он хочет нырнуть глубже, ему приходится брать с собой

больший груз. Но я не знал, чем можно утяжелить свое сознание, чтобы

проникнуть еще глужбе, вот почему я не мог изучить себя до самого донышка.

Впрочем, верно ли это объяснение? Когда я думаю об этом сейчас, то прихожу

к выводу: удерживало меня ощущение н е ц е л е с о о б р а з н о с т и

такого погружения. Казалось, сознание меркнет, а ощущение собственной

индивидуальности становится все более зыбким. Одним словом, весьма

возможно, что некто меня удерживал на определенной границе.

Я решил проверить еще раз - остальные меня поддержали. Закрыл глаза и

начал привычное погружение сквозь слои памяти. Однако сквозь воспоминания

не так-то просто было пройти. В них все клокотало и бурлило, словно я плыл

рядом с только что взорвавшейся глубинной бомбой. Прошлой ночью мне снились

точно такие же дикие, полные насилия сны.

Но почему? Паразитов, похоже, поблизости не было. Что же так раздражало

меня?

Я еще раз напрягся; с огромным усилием удалось опуститься на уровень

"детской". Но там было еще хуже: первозданная энергия невинного детства

превратилась в нервирующую силу. Обычно эту энергию сопровождали

безмятежная ясность и покой, словно нежное покачивание на тихих морских

волнах. Но сейчас это море бурлило.

Я понял, что подошел к границе - и быстро выплыл на поверхность. Райх

уже поджидал меня - с ним произошло то же самое. Ожидая остальных, мы

принялись обсуждать эту проблему. Итак, мы только что испытали какое-то

мощное психическое раздражение, которым поражена вся человеческая раса,

или?..

Беспомощный и разочарованный, я подошел к иллюминатору и взглянул вниз,

на огромную светящуюся поверхность Луны. Оставалось лететь каких-нибудь

восемь часов. Я мельком взглянул на приборы, проверив, работает ли

гравитационный компенсатор лунного притяжения. И вдруг меня озарило:

гравитация... Луна... Я резко повернулся к Райху:

- Может быть, это абсурдное предположение, но... как ты думаешь, не

могут ли они пользоваться Луной как базой?

- Базой? - не понял он. - Каким образом? Людей здесь нет, а в

необитаемых местах они, как известно, не водятся. Я пожал плечами:

- Да нет, это же просто гипотеза... Я пытаюсь понять, почему наше

сознание так перевозбуждено.

Тут подошел Холкрофт, и я ему вкратце поведал о наших открытиях. Он

закрыл глаза, присел на кровать и тут же удостоверился, что нижние слои

сознания находятся в непривычно беспокойном состоянии. И хотя Холкрофт не

слышал моего предположения, он повернулся и показал пальцем в иллюминатор:

- Это там. Она влияет на нас так же, как влияет на приливы и отливы.

- Как ты узнал? - спросил я.

- Не знаю. Просто чувствую ее притяжение.

Это было уже ближе к истине. Вспомним лунатиков - людей, чье сознание

подвержено притяжению Луны... Но почему? Как Луна может влиять на сознание?

- Ты считаешь, там обитают паразиты? - спросил я.

Он покачал головой:

- Не представляю, как это может быть. Но все же... она как-то связана с

паразитами.

Мы решили привлечь остальных к обсуждению. В такой ситуации лучше иметь

несколько мнений - глядишь, кого-то и осенит.

Выслушав меня, единственное дельное предложение высказал физик-ядерщик

Бергер:

- Вы читали книги Гурджиева? Он всегда утверждал, что мы являемся пищей

для Луны. Человечество по Гурджиеву - это стадо овец, нагуливающее жир для

Луны...

- Считаешь, в этом есть смысл? - спросил я Холкрофта. И тот вполне

серьезно ответил:

- Смысл есть. Каким-то образом Луна действительно притягивает

человеческий разум. Но это притяжение не имеет ничего общего с гравитацией.

Мои коллеги считают, что Луна никогда не была частью Земли или Солнца - у

нее совсем другая природа. Может быть, это бывшая комета, которая попала в

сферу притяжения Земли. Кстати, ее химический состав совершенно не похож на

земной. Вполне вероятно, что Луна похищает у человека энергию... Либо

воздействует еще каким-то образом.

- Другими словами, она могла бы служить базой для паразитов? - спросил

Райх.

- Не думаю. Но мне кажется, паразиты вполне могут как-нибудь ее

использовать. Я чувствую, как Луна излучает некую возбуждающую энергию. Она

словно гигантский передатчик, а Земля - гигантский приемник...

Тут заговорили все разом - начались разные истории, байки и легенды,

которых я прежде не слышал. Рассказали о культе, созданном Хербигером[45]

(одним из адептов этого культа был, между прочим, Гитлер). По теории

Хербигера, каждые десять тысяч лет Земля берет в плен очередную Луну.

Нынешний наш спутник - седьмой по счету. Предыдущие шесть лун падали на

Землю и приводили к гигантским катаклизмам и гибели человечества.

Библейский потоп был вызван гибелью шестой Луны.

Говорилось и о других авторах лунных теорий - Великовском[46],

Беллами[47], Сора[48], - их гипотезы отражали представление о Луне как о

враждебной силе. Странно, что эта мысль приходила многим, весьма далеким

друг от друга ученым.

Многие из этих теорий казались абсурдными, но факт оставался фактом -

Луна безусловно влияла возбуждающе на мое подсознание. Райх тоже замечал,

что паразиты обретали по ночам особую мощь. Я-то считал, что этому виной

усталость мозга в конце дня. Хотя, даже когда я случайно выспался днем и

бодрствовал всю ночь, меня до утра не покидало чувство беззащитности.

- Как ты думаешь, - обратился я к Холкрофту, - могут ли паразиты

каким-то образом и с п о л ь з о в а т ь энергию Луны, чтобы вмешиваться

в наше сознание?

Но Холкрофт знал об этом не больше остальных. И все же одно оставалось

очевидным: необходимо выяснить, можем ли мы вырваться за пределы их

навязчивого влияния. Если Холкрофт прав и Луна действительно служит

передатчиком для приемника - Земли, то нам надо уйти из зоны влияния их

обеих. Значит, мы должны изменить курс и отклониться от Луны примерно на

десять тысяч миль.

Я радировал полковнику Мэйси в Аннаполис и объяснил, что мы собираемся

изменить маршрут в сторону открытого космоса и попробуем занять позицию

между Юпитером и Сатурном. Мэйси согласился: топлива у нас было еще на две

недели, а, значит, мы можем рискнуть пройти еще три четверти миллиона миль,

пока надо будет поворачивать обратно. Знай он о нашем плане заранее, мог бы

загрузить топлива столько, что хватит на полпути до Марса. На это полезное

замечание я ответил, что полмиллиона миль от Земли нам вполне хватит - это

вдвое больше расстояния от Луны до Земли.

Следуя инструкции Мэйси, я перепрограммировал бортовых роботов и вместе

с остальными отправился ужинать.

Мы оставляли Луну в стороне и входили в пространство, где ни разу не

появлялись люди, за исключением злополучной команды корабля "Проклис".

Земные тревоги постепенно отступали - так улетучиваются деловые заботы в

первый день отпуска.

В ту ночь впервые за несколько недель я заснул безмятежным сном.

Я проснулся и взглянул на часы: половина восьмого. Попытался вспомнить,

откуда пришло это чувство радости. Может, сон приснился приятный? Но я

обычно не запоминаю снов. Я встал, подошел к иллюминатору - Луна

превратилась в огромный полумесяц, на котором хорошо просматривались горы.

А там, за Луной, виднелся зеленовато-голубой серп Земли, который напоминал

огромное солнце. До нее теперь почти четверть миллиона миль. Солнце

казалось ослепительно белым, словно готовое взорваться, а звезды стали в

несколько раз крупнее, чем мы видим их с Земли.

Я закрыл глаза и начал погружение в себя. Хотя подсознание все еще было

возбуждено, по сравнению со вчерашним днем там стало поспокойней. Конечно

же, всему виной была Луна, и теперь ее власть ослабевала. Я ощутил чувство

тишины и свободы, словно оправился после долгой болезни.

Разбудив Райха и Холкрофта, я заметил, что они тоже выглядели такими

отдохнувшими и счастливыми, какими их не приходилось видеть уже давно. Они

ощущали ту же внутреннюю свободу. Мы почти не говорили друг с другом, но

нас объединяла надежда.

В тот день ничего особенного не произошло. Мы просто сидели,

разглядывали уменьшавшуюся Луну и наслаждались новыми ощущениями. Наверное,

это был самый насыщенный день в моей жизни, но я почти ничего не могу

рассказать о нем.

И тогда возникла проблема речевой коммуникации. Слова потеряли

способность передавать неизведанные ощущения. Можно лишь передать это

чувство в сравнении: представьте себе страну карликов, которые пользуются

разными словами для описания размера, - крупный, большой, огромный,

гигантский и так далее. А когда они хотят рассказать о чем-то невообразимо

большем, то говорят: "огромный, словно человек". Интересно, что произойдет,

если одного из них подхватит орел и поднимется над Эверестом? Какими

словами опишет карлик гору, против которой человек выглядит козявкой?

Так было и со мной. Нельзя сказать, что слов у меня не было вообще.

Если постараться и потратить время, описать можно все, что угодно. Просто

надо расширять границы своего словарного запаса.

Но тогда это было нереально. Чтобы дать адекватное описание того, что с

нами произошло в последующие десять дней, пришлось бы писать

длинную-предлинную книгу, состоящую из одних сравнений. Попробую сделать

все возможное при помощи доступных мне слов и образов.

Итак, в первый же день стало ясно, что с нами произошло: мы вышли из

зоны влияния паразитов.

Конечно, они все еще находились в моем сознании - достаточно было

закрыть глаза, погрузиться в себя, и я их чувствовал ниже уровня "детской".

Там я по-прежнему не мог их настигнуть, зато я чувствовал их панику. Им

совсем не доставляло удовольствия оказаться за полмиллиона миль от Земли, и

чем больше увеличивалось это расстояние, тем сильнее росла их паника.

Тогда-то я понял, что сообразительностью эти существа похвастать не могут.

Будь у них мало-мальская логика, тони бы догадались, что мы непременно

вернемся на Землю в течение двух недель, и запросто могли бы продержаться

это время. Но их полностью охватил иррациональный ужас, какой испытывают

дети, когда покидают дом. Они слишком долго находились на Земле и привыкли

там купаться в плотной субстанции человеческой энергии жизни, легко

перескакивая от одного "донора" к другому, - для них всегда существовал

широкий выбор жертв. Теперь же ментальная пуповина, связывающая их с

Землей, растягивалась и слабела. И это их по-настоящему испугало.

Это облегчение испытали не все из нас. Мы ведь слишком долго боялись

паразитов, чувствуя, как поднимается смутный страх со дна первичных

инстинктов сознания. Самым опытным из нас приходилось быть всегда начеку

и следить, чтобы новички не поддавались панике. Теперь мы понимали природу

"космической лихорадки", которая нападала на человека всякий раз, когда он

пытался углубиться внутрь космоса.

Но вот прошло несколько дней, и нам стало ясно: паразиты побеждены, еще

немного - и они окончательно впадут в панику. Каждый день расстояние между

кораблем и Землей увеличивалось на 120 тысяч миль. Теперь сокрушение

паразитов было лишь вопросом времени.

Я обратил внимание, как непривычно легко мне удавалось погружаться в

себя - без малейших усилий, даже глаза не надо закрывать. До меня стал

доходить смысл слов Тейяра де Шардена о том, что истинное жилище человека -

это его разум. Я мог переноситься по просторам своего сознания так же

легко, как человек разъезжает по своей стране на автомобиле. Мне удалось

проникнуть сквозь слой "детской" и опуститься до слоя "небытия". Правда,

теперь я понимал, насколько далека эта область от понятия "небытие". Там

действительно ощущались элементы густого пространства - тишина, никакого

напряжения, однако это была тишина океанского дна, где давление настолько

сильно, что не позволяет обитать живым существам. "Небытие" - это энергия

жизни в чистом виде. Впрочем, слова в этом случае теряют точность и смысл.

Десять дней мы продолжали лететь в сторону от Земли. Топлива пока еще

хватало, чтобы в случае чего вернуться на ближайший искусственный спутник.

Паразиты сознания почти достигли точки своей гибели - стоит ли двигаться

дальше в космос, где у нас наверняка могут возникнуть проблемы? Мы решили

отключить все электрооборудование, чтобы сэкономить энергию. Наш корабль

был оборудован огромными фотонными парусами, которые развернулись сразу

после того, как мы вышли из земной атмосферы, так что энергия Солнца

помогала экономить топливо. Но, разумеется, фотонные паруса не помогут при

возвращении на Землю - на космическом корабле "поменять галс" будет

посложнее, чем на яхте. Двигаясь от Земли, мы буквально "катились", будто

колесо под горку, и главным препятствием служило притяжение планет и

метеориты, которые прошмыгивали мимо нас, словно крысы, - в среднем, три

метеорита в час.

И мы решили рискнуть. Почему-то даже думать не хотелось о разных

мрачных перспективах обратной дороги. Мы продолжали двигаться дальше и

ждать, когда паразиты окончательно оторвутся от нас.

Это случилось на четырнадцатый день - никто даже представить не мог,

как это произойдет. Все утро я чувствовал, как нарастают их страх и

ненависть. Мое сознание становилось все более смутным и беспокойным - так я

себя ни разу не чувствовал после того, как мы изменили курс. Райх и я

сидели у заднего иллюминатора и смотрели в сторону Земли. Вдруг лицо его

исказилось от ужаса, и волна паники захлестнула меня. Я заглянул в

иллюминатор: что могло так напугать его? Обернувшись, я увидел его лицо,

серое как у тяжелобольного. Райх вздрогнул, на секунду закрыл глаза - и

преобразился. Он захохотал, но это был здоровый смех довольного собой

человека. И в этот момент я почувствовал внутри себя жгучую боль -

казалось, кто-то прогрызает мне внутренности насквозь. Причем эта агония

была одновременно физической и ментальной. Я думал, что не переживу, но тут

услышал, как Райх кричит мне в ухо:

- Ура! Мы д о к о н а л и их, они удирают!

Ощущение было омерзительным: что-то злое и скользкое рвалось из меня.

На мгновение показалось, что я ошибался, когда принимал паразитов за

множество существ, - в ту минуту они были единым организмом, они - это

"нечто", похожее на огромного желеобразного осьминога, у которого щупальца

двигаются независимо от тела, словно каждое является отдельным существом.

Невероятное чувство гадливости - как будто в моем теле долгое время обитал

мерзкий плотоядный слизняк, а теперь он убирается восвояси. Я ощущал его

ненависть ко мне, мощную маниакальную ненависть, которой нет названия в

нашем языке.

А потом - невыразимое облегчение от того, что эта тварь наконец

исчезла. Мое сердце, казалось, разорвется от счастья и радости, слезы

заволокли глаза, и сквозь них лучи солнца заиграли ослепительными бликами,

- как в детстве, когда я плавал под водой. Когда все прошло, я почувствовал

себя выздоравливающим пациентом, которому доктор только что показал

удаленную раковую опухоль.

Все наши в это время обедали в соседней комнате. Мы ворвались туда и

наперебой принялись рассказывать о том, что случилось. Нас тут же забросали

вопросами. Оказывается, кроме нас больше никто не испытывал никаких болей.

Наверное, это случилось потому, что мы с Райхом в тот момент смотрели на

Землю. Мы посоветовали всем перебраться в другую комнату, предупредив о

том, что им придется перенести, а сами отправились в дальний отсек корабля,

где не было освещения. Здесь мы решили совершить свое первое путешествие в

новую, свободную страну сознания.

И вот с этого момента я понял, что всякое произнесенное слово

становится ложью. Я приложу все усилия, чтобы рассказать обо всем на языке,

абсолютно для этого не приспособленном.

С а м о е г л а в н о е п е р е ж и в а н и е в ж и з н и

ч е л о в е к а - э т о ч у в с т в о с в о б о д ы. В обычной жизни

подобный опыт возникает неожиданно, в момент опасности наши силы

мобилизуются и человек преодолевает любую преграду. В это время наше

сознание превращается в парящего орла, которого не сковывает сиюминутность.

С а м а я г л а в н а я п р о б л е м а ч е л о в е к а в т о м,

ч т о в с е м ы п р и к о в а н ы к н у ж д а м

с е г о д н я ш н е г о д н я. Мы действуем подобно машинам, свобода нашей

воли минимальна. Тело наше - такой же хорошо продуманный механизм, как и

автомобиль. Еще точнее можно сравнить его с теми "управляемыми" протезами,

которые используют инвалиды без рук и ног. Такие конечности с совершенными

двигательными приспособлениями работают не хуже настоящих рук и ног.

Говорят, один человек после нескольких лет жизни с этими протезами

полностью забыл об их искусственном происхождении. Но стоит им сломаться,

как человек тут же вспоминает, что это всего лишь механизм и что его

собственная сила воли играет в его движениях лишь очень скромную роль.

То же можно сказать о всех людях. У нас куда меньше силы воли, чем мы

себе представляем. А это значит, что настоящей свободы мы не знаем.

Впрочем, так ли важна для нас эта свобода, если "машина" - тело и мозг - и

без того выполняет наши желания: она ест, пьет, испражняется, спит,

занимается любовью и так далее.

Однако в жизни поэтов и мистиков возникают моменты свободы, когда им

внезапно хочется, чтобы "машина" выдала что-нибудь необычное. Они хотят

оторвать свой разум от окружающего мира и воспарить над ним. Обычно наше

внимание включено в сиюминутную реальность, словно включенная передача в

коробке скоростей. Затем в какой-то момент рукоятка передачи оказывается на

"нейтралке" - мозг старается освободиться от сиюминутности и чувствует эту

свободу, он свободен выбирать ту реальность, которую предпочитает

созерцать. Включенный "на скорость" мозг может вспоминать события

прошедшего дня, воображать себе ландшафт какой-нибудь местности по ту

сторону земного шара, но картина в этом случае получится тусклой, будто

горящая свеча при солнечном свете. Это даже не картина, а смутные

очертания. А в моменты "поэтического озарения", в миг истиной свободы

в ч е р а ш н и й д е н ь с т а н о в и т с я т а к и м ж е

Дата добавления: 2015-06-04