Том четвертый

Четвертый том Добротолюбия нашего весь состоит из одних наставлений инокам святаго Феодора Студита. Сначала имелось в виду сделать извлечение иноческих уроков сего святаго отца только из известнаго дотоле его малаго Катихизиса. Но прежде чем приступлено было к сему делу, старцам русскаго на Афоне Пантелеимонова монастыря дал Бог найти и большой его Катихизис на острове Патмосе в тамошней обители святаго Иоанна Богослова, в трех томах, и списать его. — Тогда пришла мысль сделать извлечение наставлений св. Феодора инокам не из малаго только; но и из большаго Катихизиса. Что и исполнено.

Количество сих уроков иноческих заставило отрядить для них целый том нашего Добротолюбия: что не в ущерб нашему сборнику. Ибо этим заполнится большой пробел в уроках об иноческой жизни, именно — недостаток указаний на то, как обычный видимый строй иноческой жизни обращать в содействователя главной цели иночества. Все аскетическия Писания и предыдущих трех томов и последняго пятаго имеют в виду жизнь внутреннюю, — и она раскрыта в них всесторонне. Но монастырский строй в его отношении к целям иночества никем не был брат во внимание, кроме святаго Феодора Студита. Уроки о внутренней жизни тут же идут и у него, но только как руководительныя начала. Главное же у него всегда что нибудь монастырское, и именно с той стороны, какою стоять должно к главной цели иночества. Всякое самое последнее послушание представляется им не менее ценным пред Богом, как и самое высокое, если оно совершается в должном духе. И он всех постоянно воодушевляет уверением, что всякой труд их есть шаг в царствие небесное, к венцу мученическому.

Для монастырских братий это неоцененная книга. Но и для мирян найдется здесь не мало полезнаго. У святаго Феодора редкое поучение проходит без того, чтоб он как нибудь не коснулся смерти, суда, ада и царствия небеснаго. Для внимательно читающаго их картина сих событий неизгладимо напечатлеется в уме, — и для всякаго послужит источником побуждения к покаянию и воодушевления к исправной жизни. — Вот почему тогда как Греческое Добротолюбие ничего не взяло из святаго Феодора, мы сочли себя обязанными дать его наставления в назидание иночествующему братству.

Счет извлечений идет воловой от начала до конца, а не по томам. Из какого тома поучение, и какое оно по числу тамошнему значится в конце оглавления извлекаемаго наставления. При сем поучения малаго Катихизиса стоят под именем четвертаго тома.

Поучения святаго Феодора имеют не всегда один предмет, но многие, и касаются иногда сторонних вещей, судя по текущим потребностям иноческой жизни. Между тем оглавления поучений в рукописях указывают один какой, более выдающейся предмет: от чего содержание поучений не все видно в оглавлениях. Это заставило составить новыя более подробныя оглавления, которыя и предлагаются.

Не излишним считаем приложить малую заметку о рукописях поучений св. Феодора, находящихся в библиотеке русскаго на Афоне монастыря св. Пантелеймона, и тех отчасти, кои есть у нас в России.

В обители св. Пантелеймона на Афоне:

1) Большой Катехизис недавно списанный, простым письмом и на простой бумаге, в трех томах, из коих в первом 87 поучений, во втором—124, в третьем—60. Всего 271 поучение. В сем числе и несохранившияся. Рукопись, с коей список сделан 11 века на пергамене. Потрудился в деле списывания бывший Пелусиотский митрополит Амфилохий, пребывающий на покое.

2) Малый Катихизис в одном томе в рукописи 11 века на пергамене. В нем 134 поучения.

Примеч. 1) В библиотеке С.П.Б. Духовной Академии есть рукопись малаго Катихизиса на пергамене, раньше 11 века, может быть даже — 9 в. — Это дар обители св. Саввы, что близ Иерусалима, руками блаженной памяти тамошняго настоятеля, Архимандрита Иоасафа.

2) В Московской Синодальной библиотеке, есть три древния пергаменныя рукописи поучений св. Феодора 10, 11 и 12 вв. В первой 126 поучений; во 2 — 123; в 3 — 76. Как видно из оглавления их, обязательно сообщеннаго достопочтеннейшим Синодальным Ризничим о. Архимандритом Владимиром, оне взяты из входящих в состав малаго Катихизиса.

Из сих Катихизисов, — издавна сделаны были выборники поучений для церковнаго употребления в обителях. Таковых в употреблении есть два, имеющиеся в обители св. Пантелеймона:

3) Один в 105 поучений, заимствованных исключительно из малаго Катихизиса.

4) Другой в 95 поучений, заимствованных из 1 и 2 том. большаго Катихизиса и из малаго, почти в равном количестве.

Только сии последния имеются у нас в переводе, сделанном и изданном Оптинскою пустынею. Оне только и у Греков имеются в печатном издании.

В западных изданиях св. Отцев, прежних и недавнем Аббата Migne, имеются только малый Катихизис, и при том только в Латинском переводе.

Может родиться вопрос: чего ради извлечения из поучений предлагаются, а не полныя поучения? — Отвечаем, что у нас цель не книжная, т. е. не книгу дать, а то, что в ней есть назидательнаго. Сей же цели лучше удовлетворяет извлечение. Впрочем и извлечения сии, как не трудно заметить, суть почти полныя поучения, с небольшими сокращениями, иногда в начале, иногда в конце, а инде и в средине. Но все, что предлагается, суть собственныя слова святаго отца.

Сверх того, некоторыя поучения не вполне сохранились, некоторыя совсем не сохранились, иных содержание непонятно. Bcе такия опущены. Потому подождать надо, пока где нибудь найдутся цельныя рукописи. Тогда ужь все за раз и перевесть поучения в полном их составе.

СВЯТЫЙ ПРЕПОДОБНЫЙ ФЕОДОР СТУДИТ

ОЧЕРК ЖИЗНИ СВ. ФЕОДОРА СТУДИТА

Жизнь написана монахом Михаилом. См. в patrologiae graecae Migne — t. 99. — Здесь — извлечение

Св. Феодор, сын высокородных и сановитых родителей (отец его заведывал сбором царских податей), воспитан был в добром наказании хрисианском, научился всей премудрости Еллинской, явился ритором прекрасным, и философом изрядным, и вместе с тем богословом просвещенным. Когда при Константине Копрониме, особенно усилились гонения иконоборческия, родители его, оставя мир, прияли иноческое житие; а св. Феодор оставался в Константинополе, заканчивать свое образование. После Копронима царил сын его Лев, также еретик, а после него супруга его Ирина с сыном своим Константином.

Ирина хранила православие, как и сын ея; и со св. Патриархом Тарасием собрала собор св. отцев, вселенский седьмый, на коем осуждена и проклята иконоборческая ересь. На сем соборе был Платон, дядя Прен. Феодора по матери, который, по окончании собора, взял с собою в пустынь св. Феодора, и братьев его Иосифа и Евфимия, решившихся принять иночество, и поселился с ними в Саккудионе, прекрасном месте, возвышенном, окруженном лесом и богатом водою. Место было уединенно, и вход туда пролегал одною тропою. Оно полюбилось им, и они устроили там монастырь и Церковь святую во имя св. Иоанна Богослова. К ним стали собираться братия, и монашеская жизнь пошла добрым порядком, под руководством мудраго Платона.

Св. Феодор, всех превосходивший образованием и дарованиями, по пострижении паче всех преуспевал и в подвижничестве, измождая плоть свою пощениями, бдениями и трудами по монастырю, самыми низкими и тяжелыми: ибо рубил дрова, носил воду, копал землю в саду и огороде и унаваживал ее, обучая себя смирению. Наипаче же заботился он о благоустроении нрава благочестнаго и Богу любезнаго. Для того законом имел каждый день исповедывать старцу своему Платону все помышления и движения сердца, и одобренное усовершать старался, а неодобренное исправлять. Каждый также день определял он некое время на богомыслие и умную молитву, да един единому предстоя Богу умом невозмущенным, тайное некое приносит Ему служение. Любил он прочитывать Божественное Писание Ветхаго и Новаго Завета, и творения св. отцев, особенно св. Василия Великаго, и из него, его правила и уставы иноческаго жития, которые чтил так высоко, и так почитал необходимыми, что того, кто неисполняет их, монахом не признавал.

Блаженный старец Платон, видя такое преуспеяние в подвижничестве св. Феодора, положил облечь его в сан священства: что и совершил св. Тарасий Патриарх, по его представлению и ходатайству. Святый же Феодор прияв таким образом рукоположение не столько волею, сколько нуждею, не только ни в чем непослабил себе, но еще на вящшие простерся подвиги, и был для всех примером добраго иночествования, и имел многих себе подражателей, и в своей обители и в других.

По довольном времени блаженный старец Платон, чувствуя старческия немощи увеличивающимися, восхотел устраниться от дел и последние годы прожить на безмолвии, оставив преемником своим св. Феодора. Случилось ему заболеть, и он, призвав братию, сказал им, что болеет, и кто знает, чем кончится болезнь; почему желал бы избрать себе, преемника, — и спросил: кого–бы желали они? Они все в один голос сказали: Феодора. — Ему блаж. Платон и передал власть и все заботы настоятельства, а сам устранился на покой.

С первых же дней в сем чине, св. Феодор как свои увеличил подвиги, так и от всех требовал строгаго исполнения уставов иноческаго жития; особенно же вооружался против безпечности или внешней только исправности, и любостяжания. Братия иные роптали, однакож по немногу исправлялись. И обще говоря, подвижничество в обители приподнялось.

Так хорошо дела шли у св. Феодора внутри обители. Со вне же скоро начались скорби и утеснения. Первым поводом к тому послужил незаконный брак юнаго царя Константина, нещадно обличаемый св. Феодором. Он был женат на дочери Филарета милостиваго Марии. Но потом полюбилась ему другая, и он женился на ней, оставя первую. Брак совершил некий Иосиф, эконом церковный, помимо воли Патриарха Тарасия, который после того всячески старался расторгнуть сей брак, но не успел; и, боясь большаго зла: ибо царь грозил поднять иконоборство, — перестал докучать ему об этом.

Но блаж. Феодор не молчал; особенно потому, что и вельможи с сановниками тоже начали делать. Боясь потому, чтоб такое беззаконие не превратилось в закон, св. Феодор писал ко всем монахам, чтоб они царя почитали отлученным от церкви, или самоотлученным, как делом своим себя подклонившаго под кару отлучения. Это разгласилось; дошло и до царя.

Царь сначала скорбел об этом; потому что новая его жена Феодотия была с родни блаж. Феодору по матери. Надеясь впрочем ласканием помирить его с собою, велел прелюбодейной супруге своей послать ему побольше подарков с прошением молитв его за себя и за род свой.

Но блаженный не только подарков, но и посланных с ними не принял на глаза. — Царь задумал как нибудь самому повидать святаго и поговорить с ним. Для того устроил проезд мимо обители его, как будто по делам куда ехал, в надежде, что св. Феодор выйдет к нему с братиею для царственнаго приветствия и пригласит в обитель. Но святый, узнав о том, велел запереть ворота и не отпирать, сколько бы ни стучали. — Те постучали — постучали и отошли ни с чем.

За это воспылал гневом царь на преподобнаго и послал избить его и послать в заточение. — Прибыли, избили так, что плоть раздроблялась от ран, и земля обагрилась кровию, — и отослали, в Солунь. В тоже время разослали в заточенье и всех началнейших отцев обители, числом до одинадцати. Св. Феодор благодушно терпел все; и к братиям страждущим писал, утешая их и убеждая переносить постигшее их горе благопокорливо. «Богу так угодно, а что от Бога, то все во благо нам, если смиренно благопокорствуем.» — Писал он и к Папе, и от него получил утешительный ответ, с похвалою за ревность по Богу и мужество непоколебимое.

Царь между тем жил дурно, а царством правил еще хуже. За что свергнут с престола и скоро умер. Царство перешло опять в руки матери его, Ирины, возстановившей иконопочитание. Она тотчас возвратила всех, заточенных сыном ея к своим местам. Св. Феодор опять собрал расточенных чад своих; и жизнь иноческая снова потекла у них в добром порядке.

Но спустя несколько лет нашло другое горе, не столько тяжелое, сколько хлопотливое: Агаряне подходили к Царю–граду. Не желая подвергать себя бедам от их рук, св. Феодор оставил свой Саккудион, и переселился в Царь–град, — где царица и св. Патриарх отдали ему Студийский монастырь, из котораго иноки были разогнаны Копронином иконоборцем, а новые еще не набрались: было там в это время только человек двенадцать.

Приняв обитель сию, св. Феодор требовавшее исправления обновил, недостающее пристроил, разместил, свою братию, и иноческое житие пошло в нем обычным чередом. Братство множилось, и скоро возрасло до тысячи. Не имея возможности за всем присмотреть своим глазом, святый разделил труд сей с другими достойнейшими старцами, коим поручил блюдение должнаго порядка по разным частям монастырских послушаний, и для каждаго из них написал подобающия правила. Особенно заботился преподобный, чтобы братия не имели нужды выходить в город по каким либо потребам. Для чего завел в монастыре всякаго рода поделия: свои у них были портные, сапожники, столяры, стекольщики, кузнецы, каменьщики, и проч. и проч. Братия определялись к сим занятиям по своим способностям и склонностям, имея во главе особаго распорядителя и блюстителя. Все делалось, как и в мире, но не по мирски. Повсюду царствовали благочиние и благоговение: руки на дело простирались, а в устах всегда имелись молитва Иисусова и Давидские псалмы. — Всякое, большое и малое нарушение порядка наказывалось определенною епитимиею. Чтоб в этом реже настояла необходимость, преподобный всегда в поучениях своих, излагая общие христианские и иноческие законы, касался и тех правил, коими определялись порядки жизни у него в монастыре. Этим освежалась память о достодолжном и оживлялась у каждаго ревность являть себя исправным во всем, даже малейшем.

Между тем Никифор тиранн низверг с престола царицу Ирину, и первым делом его было возмущение церкви возстановлением своею властию Иосифа, придворнаго иерея, венчавшаго Константина с Феодотию и за то лишеннаго сана, — в противность канонам св. церкви. Патриарх Никифор, бывший по св. Тарасии, муж достойнейший, сопротивлялся этому, сколько мог; но потом, видя ярость царя и опасаясь от него худшаго чего для церкви, принял в общение Иосифа.

Но св. Феодор не уступал; и явно обличал неправость царя. Разгневанный тем царь послал св. Феодора в заточение. Тоже сделал он брату его Иосифу, и старцу Платону, и другим многим инокам Студийским.

В то время напали на Фракию соседние варвары; и царю надо было идти против них. Пред выходом посылал он к св. Феодору, ласканием и угрозами склонить его к единомыслию с собою. Но св. Феодор, Духом Божиим движимый, ответил ему так: «надлежало тебе, царь, идя на брань, покаяние принести и исправить то, что разорил ты в Церкви Божией. Но как ты этого не сделал; то ведая ведай, что не возвратишься ты с брани живым. Таково о тебе праведное определение Божие.»

И действительно царь убит был на брани. По нем приял царство сын его Ставрикий; но и он скоро умер от раны, полученной на войне. На царство избран был некто Михаил Киропалат, муж, воистину царской власти достойный, благой и правоверный. — Он возвратил из заточения св. Феодора, и всех, которые вместе с ним подвергались ему; почтил их честию и разделение церковное уничтожил. Иосиф же, как непотребный член, опять отсечен был от церкви.

В это время священный оный и достохвальный старец Платон отошел ко Господу, и погребен был честно самим Патриархом, в Студийской обители.

По преставлении духовнаго отца своего Платона, св. Феодор с братиею два только года пожили в мире и спокое. Потом возстала опять иконоборческая буря и возмутила всю церковь. Произвел ее новый царь Лев Армянин. Он был военачальником в восточных странах и возмутился против благовернаго царя Михаила, который, во избежание междоусобной войны, сам сложил с себя царскую багряницу и облекся в иноческую власяницу, предоставив царство взбунтовавшемуся тиранну.

Этот Лев сначала показывал себя благоверным и кротким; а когда укрепился на царстве, начал хулить св. иконы и порицать иконопочитание. Св. Патриарх Никифор, раскрывая пред царем истинный смысл иконопочитания, убеждал его ненарушать мира Церкви противлением ея учению о сем предмете. Но царь ничему не внимал, а напротив своим авторитетом царским думал всех заставить подчиниться его мудрованию. Для чего собрал всех нарочитых священников и иноков, и св. Патриарха с ними, равно как и св. Феодора, явно пред всеми открыл свое зловерие, похваляя нечтущих св. икон и укоряя почитающих их. В основание такого мудрования выставлял он преимущественно вторую заповедь: не сотвори себе кумира, ни всякаго подобия, и проч. Прилагал и такия соображения: как можно описать неописаннаго, и на иконе в лакоть поместить невместимаго? Как именовать богом изображеннаго красками?

Отцы духовные почтительно объясняли царю, что ветхозаветныя законоположения обязательны для христиан не безусловно, что иконы изображают Бога, не яко неописуемаго и невместимаго, а как Он благоволил являть Себя святым и особенно как Он открыл Себя в воплощении, и что Богом именуют они не деки и краски, а Того, Кто изображен на иконах, к Нему возносясь мысленно, при воззрении на изображение Его. Они разнообразно предлагали такия мысли; Святый же Феодор, как бы сочетавая все их во едино, пространную сказал речь, в вразумление царя.

«Откуда тебе, о царю, пришло недоброе умышление — внести еретическое повеление в св. церковь и разодрать благолепную ризу ея, вышнею благодатию и Апостольским и отеческим учением сотканную? — От ветхаго ли закона мудрствуешь? Мудрствуй разумно. Разсмотри все места Ветхаго Завета, в коих запрещается творить образы и подобие и почитать их, — о чем они говорят? — О том, что, сделав какой либо образ и подобие, не следует почитать его богом, и божеское ему воздавать поклонение, а не о том, будто не должно делать и иметь образа и подобия и чтить их. Святая же Церковь не боготворит сделанные руками образа и подобия, а только чтит их, как изображения того, что досточестно. Следовательно, как заповедь вторая, так и все места ветхозаветных писаний, подобныя сей заповеди, которых многое множество, не относятся к иконам св. Церкви. К ним относятся, — скажу например, — повеление Божие сотворить подобия херувимов и поставить их на самом почетном месте, над кивотом, и поведете еще сделать змия, и благоговейно воззревать на него во избавление от ужаления змиинаго, и подобное…

Итак ветхий закон не отметает деление икон и почитания их, когда то и другое совершается с разумом. А в Новой Благодати что видим? Сам Господь и Спаситель наш изобразил Себя на убрусе и послал к Авгарю, который от прикосновения к нему получил исцеление; св. Лука написал подобие Матери Божией с Предвечным Младенцем на руках, и когда представил Ей, Она изрекла на него благословение Сына Своего и Бога; после сего, в Церкви Божией не переставали быть иконы святыя, из коих многия являлись чудодейственными и доселе пребывают такими. Не светлее ли солнца все сие показывает, что иконописание и иконопочитание не человеческаго, а божескаго суть происхождения? — А что ты говоришь: не хочу, чтобы невидимое и неописанное Божество было изображаемо красками; то и мы также веруем, что Божество невидимо и неописанно, изображаем же на иконах Божество не как Оно есть в существе, но как благоволило явить Себя нам особенно в воплощенном домостроительстве. Порицающий икону Христа Спасителя порицает самое воплощение Владычнее. "

Выслушав все сие, царь разгневался и сказал преподобному Феодору: «я давно знаю, как ты сварлив и горд, думая, что умнее тебя никого нет; и ныне так дерзко говоришь со мною, как с простым человеком, что тебя сейчас следовало бы наказать. Но щажу тебя, пока точнее раскроется и сознается правость нашего мудрования; и если тогда не покоришься, не жди милости.»

После сего, бывшие тогда в палате царской, отцы положили: не говорить более ничего. Что говорить тому, кто не вразумления ищет, а хочет властительски насиловать веру? Блаженный же Феодор сказал: разумей, о царю, и внемли! Дело веры св. церкви разбирать и устроять — не твое дело. Твое дело мирские порядки блюсти. Веру же и св. Церковь держать в должном чине, есть дело Пастырей и учителей церковных. Послушай Апостола, который говорит: положи Бог в церкви, первее Апостолов, второе Пророков, третье учителей, и проч. (1 Кор. 12, 28). Видишь? — Учителей, а не царей. — И другия места Писания повелевают церковныя дела править пастырям и учителям Церкви, а не царям.

Царь сказал: ужь не ты ли изгонишь меня из церкви? — Святый ответил: «нет, не я. Изгоняют из Церкви законы божественных Апостолов и Святых Отцев. Им следуя, и мы утверждаем, что если и Ангел с неба станет благовестить нам что либо противное вере, анафема да будет. Итак, если хочешь быть внутрь Церкви Христовой с нами, покланяющимися иконе Христовой, то последуй во всем Патриарху и с ним сущему священному Собору.»

От этих речей царь пришел в ярость и всех изгнал от себя. — Вслед за сим начало разглашаться по городу чрез греческаго епарха царское повеление, чтоб никто не смел толковать или споры заводить о вере, но чтоб все следовали воле царя. Дошло это до слуха и св. Феодора. И он сказал передававшим сие: праведно ли есть вас послушати паче, неже Бога, судите (Деян. 4, 19)? Лучше дать себе язык урезать, нежели молчать и не защищать истинной веры, когда покушаются извратить ее. — С сих пор стал он небоязненно всех учить и убеждать крепко держаться правой веры Отцами преданной: одних к себе призывал, к другим сам ходил, к третьим писал послания; ходил нередко и к Патриарху, и чтоб соутешиться общею верою, и чтоб воодушевлять его к благодушному претерпению предлежащих скорбей и гонений.

Эти гонения и скорби скоро настали: Патриарх был низложен, и изгнан из Царя–града, и все другие православные Архиереи осуждены на заточение; иконы же были поносимы, повергаемы на землю и попираемы ногами, и огню предаваемы; и общее по городу поднялось смятение. Видя сие, преподобный Феодор глубоко болезновал душею, и противопоставляя явному поношению икон явное их почитание, положил в наступивший праздник Ваий совершить крестный ход вокруг обители, в коем братия взяв иконы и подняв их вверх, пели на ходу: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, «и другия подобныя песни.

Узнал об этом царь, и послал к нему грозныя прещения, что, если не перестанет защищать иконопочитания, то встретит заточения, раны и смерть. Как святый не мог перестать делать это и словом и писанием; то был осужден на заточение, отправлен в Аполлонию (Асийскую или Вифинскую) и заключен в темницу, в крепости Метопа называемой.

Однакож он и отсюда всюду разсылал послания, убеждая строго держаться, держимаго Церковию, иконопочитания. Дошли и до царя послания его; и он тотчас послал некоего Никиту, сына Алексеева, перевесть Преподобнаго дальше оттуда, в место, Вонита называемое, и заключить там в темницу, с строгим запрещением беседовать, или писать об иконопочитании! Когда посланный передал ему волю царя, он отвечал: перемену места с радостию принимаю, ибо Бог везде есть; но не говорить и не писать не могу; и, по переводе в другое место, действительно говорил и писал.

Узнав об этом, царь в гневе послал к Преподобному опять того же Никиту — наложить на него лютыя раны. Когда посланный сказал об этом св. Феодору, он с радостию сам скинул одеяния и подставил тело свое на биение. Но у Никиты, когда увидел он, как измождена плоть Преподобнаго, рука неподнялась уязвить ее. И он возвратился не коснувшись святаго.

Святый же, оставшись, опять небоязненно распространял истину относительно св. икон, пространно беседуя с теми, кои приходили к нему, и пиша всюду. Писал он и к Патриархам Иерусалимскому, Александрийскому, Антиохийскому и Римскому, описывая, что деется в Царе–граде, и прося их помочь Православию и молитвами, и делом.

Случилось зайдти к нему некоему клирику Асийской церкви, который, послушав бесед Святаго, отверг иконоборную ересь и обратился к Православию, — возвратившись же в свое место, обратил и другаго клирика. Узнав об этом епископ, пожаловался на Преподобнаго царю; и царь предписал Асийскому воеводе обложить лютыми ранами св. Феодора. Воевода послал одного из своих дать Преподобному 50 ран. Но посланный, и этот, воззрев на обнаженное тело Преподобнаго, устыдился поднять руку, и поклонившись ему, возвратился, неисполнив злой воли царя.

Не успел этот посланный возвратиться к пославшему его, как к св. Феодору явился новый посланец от самого царя, именем Анастасий, лютый и безсердечный, который своими руками избил Святаго, дав ему до 100 ран; тоже сделал и ученику его Николаю; и заключив затем обоих в темное и тесное место, повелел крепко держать их во всякой нужде, — и удалился. Приказ этот жестокий исполняем был строго: темно, смрадно, сыро; в малое оконце бросали им по небольшому ломтю хлеба, недостаточному и для одного, и подавали кружку воды, иногда чрез день и более, как будто имелось в виду голодом уморить их; болезнь от ран и грубости от прислужников увеличивали тесноту сию. В такой нужде св. Феодор положил, воодушевляясь верою, питаться только Пречистым Телом Господа, от запасных даров, которые имел с собою, — все же подаваемое отдавал ученику своему.

По довольном времени, проезжал тем местом какой–то царский вельможа, и узнав об участи Преподобнаго с учеником, велел облегчить их страдания; давать побольше пищи и пития и обходиться с ними помилостивее. Так прошло более трех лет. Тут попало в руки царя одно из посланий св. Феодора, в котором обличалось нечестие царя и давалось наставление крепко держаться Православия и мужественно претерпевать за него гонения и муки. Разозлился царь и послал какого–то зверонравнаго вельможу — показать Преподобному послание, и удостоверившись, что оно его, избить его до последняго издыхания. Преподобный признал послание своим, — и был избит безжалостно, и оставлен еле дышущим. Также поступлено и с учеником его. Насытив свое злонравие, посланец возвратился к пославшему; а страдальцы, благодушно пострадав за истину, начали пещись друг о друге. Св. Феодор не мог двигаться и лежал в изнеможении еле дыша, ни пищи не принимая ни пития. Ученик был не много крепче, и забыв о себе, всю заботу обратил на Святаго, и питая и напояя его ячменным отваром с какою то травою. Когда Святый несколько оправился, тогда в свою очередь помогал и он ученику, особенно в уходе за ранами. Они очищали друг у друга раны и обрезывали висевшие клоки тела, омывали нагноения и намащали язвины, чем могли.

Так промучились они девяносто дней, и еще не совсем поправились, как прибыл от царя еще посланец, жестокий и безчеловечный, с повелением отвесть страстотерпцев в Смирну. Это совершено под немилостивою стражею, с лишениями, озлоблениями, нуждами и всяким изнеможением. Только особенная помощь Божия дала страстотерпцам силу дойти до назначеннаго места. Здесь они отданы были в руки епископу, человеку злому, зловерия наставнику, и заключены в низкую, тесную и темную хижину, где претерпевали всякия лишения и нужды.

Не много спустя, прибыл от царя прежний немилостивый Анастасий, и нанесши Преподобному сто ран, опять отправился назад. Преподобный же все сие претерпевал благодушно, Бога благодаря.

Смирнскою областию управлял тогда племянник и единомышленник царев. Он заболел и приближался к смерти. Некто из прислуживавших ему, правоверный помянул ему о св. Феодоре, имеющем дар целить болезни. Больной послал к Преподобному с прошением молитв. Преподобный, исчислив все его зверства над православными, за которыя не миновать ему вечных мук, предложил ему покаяться, хоть под конец. Ужаснулся воевода того, что его ожидало и обратился к Преподобному, прося прощения и обещаясь принять Православие, если получит исцеление. Св. Феодор послал ему икону Пресвятыя Богородицы, заповедуя ему чествовать ее до конца жизни своей. Приняв икону, воевода тотчас почувствовал облегчение и стал оправляться. Оздравление его подходило уже к концу, как он опять отпал в прежнее зловерие, увлечен будучи Смирнским епископом, еретиком. Потом больной принял от этого епископа елей в благословение. Но лишь только помазался им, как впал в прежнюю болезнь, — и зле изверг душу свою.

Более полутора года прострадал Преподобный в Смирне. И еще бы страдал, но царя злочестиваго убили, а поступивший на место его Михаил (Травлий или Валвос) был равнодушен к вере и оставлял всякаго веровать, как хочет. При нем все изгнанные и заточенные в прежнее царствование получили свободу. Пришло повеление отпустить и св. Феодора с учениками его. (В этих заточениях при Льве Армянине пробыл св. Феодор около семи лет; да прежде при Константине за обличение его в неправости брака пять лет).

Собрались тогда к Преподобному все, бывшие в изгнании ученики его; и он вместе с ними возвращение совершал во свояси, всюду встречаемый радостно с любовию; ибо вся церковь радовалась о возвращении его. Достигши до Халкидона, виделся он со св. Патриархом Никифором; и утешились взаимно оба они, яко сострадальцы за единое правое дело веры. С ним вместе доходили они до царя и убеждали его принять Православие. Но он сказал: «иконам покланяться не хочу, — и не хочу, чтоб оне видны были в Константинополе; имейте их, где хотите, и чтите, как знаете.»

Отсюда св. Феодор перешел с учениками своими в Крискентиевы места, и там поселившись, чаял наконец обрасти покой. Но по случаю возстания некоего Фомы, искавшаго восхитить царский престол, должен был укрыться в Царь–град, на время, пока кончится мятеж: ибо на всегда не хотел жить в городе, исполненном еретическаго иконоборства. По утишении же бури сей, перешел он не в Крискентиевы места, а в Акритов Херонис, к Церкви св. Трифона, где и провел до конца жизнь свою в подвигах, окруженный учениками своими.

Наконец приспело время блаженной кончины его, на 67 году от рождения. Когда весть об этом распространилась, начали отвсюду стекаться к Преподобному, всякаго чина и звания, и ближние и дальние. Все желали слышать слова, и Преподобный говорил; но от изнеможения так слабо, что и близь стоящие едва могли слышать. Почему посадили скорописцев, чтоб не лишить назидания не могших слышать слов Святаго. Желающий может прочитать их в кодексе поучений Преподобнаго. Болезнь впрочем отлегла немного, и Святый мог ходить, бывал в Церкви и в следующее Воскресенье служил, сказал поучение братии и за трапезою с ними был. Также и в наутрие, 6–го Ноября, на память св. Павла Исповедника, совершил Божественную Литургию, и братию поучил, и на вечернем тогоже для пения был. Но возвратясь в келлию, опять слег и начал болеть. Четыре дня проболел, и на пятый отошел к Господу, к неболезненной жизни.

Когда приближался час преставления его, собрались к нему братия и плакали как об отце и учителе своем. Смотря на них, прослезился немного и он, и сказал: «се отцы и братия, приспел конец жизни моей! Все мы должны испивать чашу сию, одни пораньше, другие попозже, но миновать ея никому нельзя. Я отхожу путем, коим отошли отцы наши, отхожу туда, где живот вечный, где Бог и Господь наш, Котораго возлюбила душа моя, Котораго возжелало сердце мое, Которому я рабом нарекся, хотя работы достодолжно не совершил. — Вы же братия и чада любимыя, пребудьте в словесах моих, которыя я предал вам, и держите веру правую и житие благочестное. Вы знаете, что я не переставал возвещать — вам Слово Божие и в Церкви, и наедине. Ныне же усердно молю вас, имейте то в умах ваших и сохраняйте. Печаль у меня лежит на сердце из–за вас: ибо предлежит мне слово воздать о вас. Попекитесь же так отойти отсюда, чтоб неповинными предстать пред лице Господа.»

Сказав это и простившись, велел он ученикам своим взять свечи, зажечь их и петь исходную песнь. Ученики, стоя вокруг, начали петь: блажени непорочнии (Псал. 118); и когда, поя поряду, пропели: в век не забуду оправданий Твоих, яко в них оживил мя ecu (ст. 93), — Преподобный с этими словами предал душу свою (826 г.).

Ее приняли Ангелы Божии и понесли к престолу Божию, как не ложно засвидетельствовал о сем преподобный Иларион Далматский, видевший то в видении. В этот День, 11–го Ноября, на память св. Мины, ходя уединенно в вертограде своем и поя псалмы, услышал он пречудные некие гласы и обонял неизреченное благоухание. Дивясь, чтобы такое было, воззрел он на небо и увидел многое множество белоризцев, с светлыми радостными лицами, сходящих с высоты с песнями, в сретение некоему честному лицу. Увидев это, блаженный в ужасе пал на землю, и услышал, как кто–то проговорил: «это душа Феодора, игумена Студийскаго, за иконы до крови пострадавшаго, в сей час скончавшагося, торжественно восходит горе, в сретение же ей нисходят небесныя силы.» — Это видение блаженный Иларион пересказал другим добродетельным отцам: заметили день и час сего события, и по времени узнали, что тогда именно преставился достохвальный Феодор Студйский.

Кончина св. Феодора сопровождалась многими чудесами, которых не мало было от него как прежде сей кончины, так и после — от гроба и св. его мощей.

Дата добавления: 2015-06-04