Н И К И Т Ы преподобнаго монаха и пресвитера святейшей обители студийской 2 страница

60) Печаль есть страсть тлетворная для души и тела, и самых мозгов касающаяся. Но такова печаль мира сего, нападающая на людей, по причине временных потерь и неприятностей, которая нередко бывает для них причиною даже смерти. Печаль же по Богу весьма полезна и душеспасительна: она подает терпение в трудах и искушениях, открывает источник умиления для подвизающагося и жаждущаго правды Божией, и слезами, как хлебом, насыщает сердце его, так что на нем исполняется Давидское слово: напитаеши нас хлебом слезным, и напоиши нас слезами в меру (Пс. 79, 6), — вином умиления.

61) Части души, разстроенныя деланием худых дел, успешно возсозидает печаль по Богу и снова поставляет их в естественное им состояние: она слезами так истончавает зиму страстей и облак греха, и из мысленнаго воздуха души изгоняет их, что в помыслах ума нашего тотчас соделывается ведро, в море мыслей тишина, в сердцах наших веселие и в виде лица нашего изменение, на которое взирая, имеющие очи видеть могут с Давидом взывать: сия измена денницы Вышняго (Пс. 79, 11).

62) Не принимай всеваемых в тебя помыслов на ближняго по подозрениям, потому что они лживы, гибельны и всегда прельстительны. Знай, что чрез это демоны покушаются ввергать в ров пагубы тех, кои делают уже успехи в добродетелях: ибо иначе не могут они кого–либо из подвизающихся направить в ров осуждения и деятельнаго греха, как внушив ему наперед принять лукавыя подозрения на ближняго, по его внешнему поведению и обычаю, потому что, подводя его таким образом самого под суд (за осуждение) и доводя до падения в грех, они вплетают его в осуждение вместе с миром, по следующему святому изречению: аще бо быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были: судими же (судя же других), от Господа наказуемся, да не с миром осудимся (1 Кор. 11, 31. 32).

63) Когда по небрежности дадим демонам место влагать в уши наши подозрения на братий, — именно не наблюдая за движениями очей, тогда доводимы бываем ими до осуждения иной раз даже и совершенных в добродетели. Иной, улыбающимся лицом смотрящий и доступный для беседы со всеми, может показаться сластолюбивым и страстным, а другой, строго и мрачно смотрящий — гневным и гордым. Но по таким внешним чертам не следует составлять суждения о людях, потому что они всегда почти бывают в таком случае погрешительны. Ибо в людях замечаются большия различия в естественных свойствах, навыках и телосложениях, на которыя верно смотреть и верно о них судить могут одни те, кои умное свое око душевное очистили многим сокрушением и имеют пребывающим в себе безмерный свет божественной жизни, — коим дано видеть и тайны царствия Божия.

64) Сделавшись самоделателями срамных дел плотских, в противность естеству служим похоти и гневу, плоть оскверняя срамными токами, а душу омрачая горечию гнева, и за то отчуждаемы бывая от Сына Божия. Почему надлежит нам осквернение нечистыми токами из тела очищать потоками слез, а омрачение души горечию гневною прогонять светом сокрушения и сладостной по Богу любви, и таким образом опять соединяться с Тем, от Кого прежде были ими отчуждены.

69) Иногда горесть и болезнование причиняются сердечному чувству излиянием слез, а иногда радость и веселие. Когда очищаемся мы покаянием от яда и скверны греха, довольныя к тому имея из него слезы, тогда, как млатами тяжелыми, бывая поражаемы воспоминаниями о содеянном глубокия из сердца испускаем стенания, от полноты чувства горести и болезнования о том. Когда же, довольно быв очищены слезами, почувствуем свободу от страстей, тогда, обвеселяемы бывая божественным духом, как тихое и чистое стяжавшие сердце, неизреченно сладостнаго преисполняемся утешения от радостотворных слез умиления.

70) Ины слезы, проливаемыя от покаяннаго сокрушения и ины, проливаемыя от божественнаго умиления. Те, как река, потопляют и разрушают все твердыни греха, а эти бывают тоже для души, что дождь для нив и роса для злаков, питая клас ведения и делая его многозеренным и многоприплодным.

71) Не тоже слезы, что и умиление; но между слезами и умилением большое разстояние. Те приходят от раскаяния в прежнем образе жизни и прежних падениях души для очищения сердца, как бы огнем и кипящею водою; а это свыше находит от божественной росы Духа в утешение и прохлаждение души, тепле вступившей теперь во глубину смирения и причастившейся неприступнаго света созерцания, и так к Богу Давидски в радости вопиющей: проидохом сквозе огнь и воду и извел ны еси в покой (Пс. 65, 12).

72) Говорят, слышал я, будто невозможно навыкнуть добродетели, без ухода в даль и убежания в пустыню, и удивлялся, как вздумалось им неопределимое определять местом. Ибо если навык в добродетели есть возстановление сил души в первобытное благородство и сочетание во едино главнейших добродетелей для свойственнаго ей по естеству действования; а это не со вне привходит в нас, как нечто вводное, а прирождено нам от сотворения, и чрез это входим мы в царствие небесное, которое внутрь нас есть, — по слову Господа: то пустынь излишняя, когда мы и без ней входим в царствие, чрез покаяние и всякое хранение заповедей, — что возможно на всяком месте владычества Божия, как поет божественный Давид: благослови душе моя Господа, на всяком месте владычества Его (Пс. 102, 22).

73) Кто в массе царскаго ополчения под воеводами и командирами в ряду с другими воинами, готовыми помочь ему и защитить его, выступив на брань, не мог показать воинской доблести и храбрости против супостатов и хоть одного из них поразит: тот как один станет воинствовать и бороться с толпою многих тем вражеских, или как может показать при этом воеводское какое дело, неискусен будучи в воевании? Если же в человеческих делах это невозможно, не тем ли более в божеских? Кто, убежав в пустыню, может узнавать набеги бесов и подступы страстей, явныя и неявныя, или на них делать нападение, наперед добре не обучившись отсечению своей воли, среди общества братий, под руководством опытнаго вождя в деле такой брани невидимой и мысленной? Если же это невозможно, то тем паче невозможно, чтоб такой за других успешно воевал и других научал одерживать победы над врагами.

74) Отсеки укоризненное нерадение и достойное поношения небрежение о заповедях Божиих; отбрось самоугодие и вооружись нещадно против плоти; презри славу и честь; возненавидь сластныя похотения тела; бегай сытости, от коей возгарается огнь в подчревии; облобызай скудость и всякия лишения; противостой страстям; обрати чувства свои во внутрь души; направь внутреннее твое к деланию лучшаго; не осуечайся человеческими делами; всю силу твою иждивай на делание заповедей; плачь, спи на земле, люби лишение и уединение; познай, наконец, не то, что окрест тебя, а что такое ты сам; будь выше ничтожности видимых вещей; устремляй мысленное око свое к созерцанию Бога, узревай красоты небесныя, и сошед оттуда возвещай братиям о благах вечной жизни и о таинствах царства небеснаго. Вот это и есть делом убежание от людей чрез крайнее подвижничество и цель пребывания в пустыни.

75) Если желаешь увидеть блага, которыя уготовал Бог любящим Его, вселись в пустыню отречения от своей воли, и бегай мира. Какого же это мира? — Похоти очес и плоти, гордости помыслов и прелести видимых вещей. Если убежишь от такого мира, то рано возсияет тебе свет чрез узрение божественной жизни и исцеления души твоей, т. е. слезы, скоро возсияют (Пс. 58, 8), и ты изменишься изменением десницы Вышняго (Пс. 76, 11), и рана страстей после сего не приближится телеси твоему (Пс. 90, 10). Таким образом ты, среди мира и людей пребывая, будешь как живущий в пустыни и людей не видящий. Если же таким образом не убежишь ты от сего мира, то убежание из мира видимаго нисколько не послужит тебе к преуспеянию в добродетелях и соединению с Богом.

76) Быть монахом не то есть, чтоб быть вне людей и мира, но то, чтоб, отрекшись от себя, быть вне пожеланий плоти и уйти в пустыню страстей (т. е. в безстрастие). Если великому оному (Авве Арсению) и сказано: бегай людей, и спасешься, то сказано в этом именно смысле. Ибо видим, что он и после того, как убежал из мира, водворялся среди людей, проходил по населенным местам и живал с учениками. Но при этом старательно соблюдая внутреннее бегство при чувственном общении, никакому вреду не подвергался он от сопребывания с людьми. Это же и другой некто из великих воззвал, выходя из собрания: бегайте, братия, и указал на уста, когда спросили его, от чего бегать.

77) Жизнь сбором в одном месте безопаснее уединения. О необходимости такого совместнаго жительства свидетельствует Священное Слово Господа Иисуса, которы говорит: идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18, 20). Об опасности же жизни уединенной говорит Соломон: горе единому, потому что егда падет, не будет втораго воздвигнути его (Еккл. 4, 10). И Давид ублажает воспевающих Бога в любви и единомыслии, говоря: блажени людие, ведущии воскликновение (Пс. 88, 16). Похваляет он и совместное сожительство, когда говорит: се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе? (Пс. 132, 1). — И об учениках Господа говорится в Деяниях, что у них была одна душа и одно сердце (Деян. 4, 32). Наконец и сошествие к нам Бога было не в пустыне, а в населенных местах, среди людей грешных. Итак, необходимо общее единомысленное житие, уединение же поскользновенно и опасно.

78) Нужда есть приити соблазном, говорит Господь, но горе человеку тому, имже соблазн приходит (Мф. 18, 7). Сие горе навлекает на себя тот, кто, потеряв благоговеинство и небрежно без страха Божия ведя себя посреди собора братий, многим из простейших подает соблазны. Он то действиями своими, образом держания тела и нехорошими привычками, то словами и беседою растленною растлевает души и нравы добрые и благие.

79) Исполняющий заповеди не бывает камнем соблазна для людей, потому что в нем нет соблазна (! Иоан. 2, 10). Мир много любящим закон Твой, и несть им соблазна (Пс. 118, 165), но свет, и соль, и жизнь по слову Господа: вы есте свет мира; вы есте соль земли (Мф. 5, 14. 13). Свет есть таковый, как добродетельный по жизни, просветительный в слове, мудрый в совете; соль, как богатый божественным ведением и сильный в премудрости Божией; жизнь, как словесами беседы своей оживляющий умерщвленных страстями и выводящий их из ада отчаяния: и при сем светом дел своих праведных сияя пред лицем людей и освещая их, приятностию и горькостию словес своих возстягивая их от разленения и избавляя от растления страстей; а жизненностию речей своих подавая оживление душам, умерщвленных грехом.

80) Страсть тщеславия есть трех остный волчец, тщеславием, самомнением и гордостию от бесов разжигаемый и выковываемый: но теми, кои водворяются в крове Бога небеснаго, он легко схватываем бывает на месте преступления (в самом начале зарождения); и остны его сокрушаются, а они на крыльях смирения воспаряют горе, и упокоеваются под сению древа жизни.

81) Когда нечистый сей и многокозненный бес приступит к тебе, и, если ты делаешь успехи в добродетели, начнет пророчить тебе высоту престолов, приводя на память в помыслах деятельность твою и превознося ее, как превышающую других, и представляя тебе, что ты довольно силен даже и для того, чтоб руководить других; тогда схватив его мысленно, не пускай убежать от тебя, если свыше получил ты силу поступать так, и, взяв его, пойди с ним мыслию в воображении к какому–нибудь, прежде сделанному тобою, худому делу, и, обнажив его пред ним, скажи ему: делающие такия дела достойны ли взойти на сию высоту предстоятельства, и кажутся ли они тебе довольно гожими к тому, чтоб руководить души и приводить их спасенными ко Христу? Ты, может быть, скажешь это, а я молчу. — И он, не имея, что ответить тебе, исчезнет как дым от стыда и не станет уже более сильно докучать тебе. Если же у тебя нет ничего худаго, сделаннаго или сказаннаго тобою, — потому что жизнь твоя премирна, то поставь себя пред заповедями и страданиями Господа, и тотчас увидишь, что ты настолько мал пред полною мерою совершенства, насколько купель воды меньше моря. Ибо правда человеческая столько отстоит от правды Божией, сколько величина земли от неба, и комар от льва.

82) Глубоко уязвившийся любовию к Богу не имеет достаточных к удовлетворению сего расположения сил тела: ибо в трудах и потах подвижничества нет насыщения сему его расположению. Находясь в состоянии, подобном тому, в каком находится томимый крайнею жаждою, ничем не может он до насыщения удовлетворить внутренней жгущей его жажды; день и ночь готов он быть в трудах, но силы тела оставляют его. Полагаю, что, таким же сверхестественным жаром любви пленены быв, и мученики Христовы не чувствовали мук и насыщения не имели, предаваясь им; но сами себя побеждали распаленным к Богу рвением, и всегда находили, что страдания их далеко отстают от меры их пламеннаго желания страдать за Господа.

83) Мерящий себя, в каком либо отношении, с кем либо из подвижников, или живущих с ним братий. сам себя прельщает в неведении, и не Божиим идет путем. Таковый или сам себя не знает, или уклонился от пути, ведущаго на небо, по которому ревнители текут в самоуничиженном мудровании, коим, перелетев чрез сети врага, воспаряют в мысленный воздух на крыльях безстрастия, и в светлых веснуют местах, украшены будучи смиренномудрием.

84) Напыщенный и в самомнении умом прельщающийся никогда во свете смирения не улучит благодати умиления, ради коего даруется свет премудрости Божией тем, кои сокрушены сердцем, как написано: во свете Твоем узрим свет (Пс. 35, 10). Его покрывает ночь страстей, в коей расхаживают все дубравные звери человеческаго естества скимны самомнения, — бесы, говорю, тщеславия и блуда рыкая ищут, кого поглотить и воврещи в чрево отчаяния.

85) Для живущаго по человечески и увлекаемаго духом самомнения жизнь настоящая бывает морем зол, погружая умную часть его души в море сластных утех и удовольствий, и троечастность его неистово поражая свирепыми волнами страстей, под действием духов злобы. Ему угрожает страшная опасность крайняго отчаяния, пока ладья его и кормило душевное сокрушаются сластьми плотскими и кормчий — ум остается во глубине греха и в смерти духовной; если море зол не укроет наконец волны свои в глубине смирения, море сластей не превратит своих течений в обильные дожди слез и не преложится в сладость светоноснаго умиления.

86) Кто сластям и делам телесным в сытость поработал, в сытость пусть попользуется и трудами подвижническими, в потах злострадания; чтобы сытость отбить сытостию, сласть горечью. покой трудами телесными. и обрести сытость веселия и радования в упокоение. Сим образом ты и насладишься благоуханием целомудрия и чистоты, и вкусишь неизреченной сладости безсмертных плодов духовных. Подробно сему обыкновенно кладем мы в одежды очистительныя зелья, для очищения их от смрада. когда оне пропитаны им до невозможности употреблять их.

87) Болезни полезны для тех, кои только вводятся в добродетельную жизнь. тем, что содействуют им к истощанию и усмирению горячей плоти. Они силу плоти делают слабейшею, грубое перстное мудрование души истончавают, ея же собственную силу соделывают сильнейшею и мощнейшею, по божественному Павлу, который говорит: егда немощствую, тогда силен есмь (2 Кор. 12, 10).

88) От безпорядочной и неровной диэты у многих часто раждаются болезни, когда кто то при усилении ревнования о трудах добродетельных безмерно и без разсуждения налегает на крайнее неядение, то при ослаблении его поблажает телу, естественно врагу нашему, многоядением и пресыщением. Необходимо мерное воздержание и для тех, кои вступают на путь добродетели. и для тех, кои прошли за средину подвигов и простираются к области высшаго созерцания. Оно — мать здравия, друг целомудрия и сотоварищ смиренномудрия.

89) Знай, что безстрастие двояко, и двояким образом бывает в ревностных особенно. И во–первых, по достижении конца деятельной философии (жизни) первое бывает у ревностных безстрастие, когда, по преуспеянии в многообразных трудах подвижничества, умирают в них страсти, стремления плоти останавливаются в бездействии, и силы души начинают действовать, по естеству своему, а ум возводится в первое состояние — поучаться в божественных вещах разумно. Потом, с начатками естественнаго созерцания второе, совершеннейшее явно пребывает к ним безстрастие, в котором ум их, по убезмолвлении помыслов, возводится в мирное устроение, и делается зрительнейшим и прозрительнейшим: зрительнейшим в вещах божественных, — в узрениях лучшаго, и в раскрытиях таин Божиих; прозрительнейшим в вещах человеческих, — кои издали еще идут и имеют случиться. В обоих сих видах безстрастия действует один и тот же дух, который, в первом, властно держит и вяжет, а во втором, разрешает в свободу вечной жизни. как говорит св. Павел (Рим. 6, 22).

90) Приблизившийся к пределам безстрастия правыя о Боге и естествах вещей творить умозрения, и от красоты тварей, соразмерно с своею чистотою, востекая к Творцу, приемлет светолития Духа. Благия о всех имея мнения, о всех всегда думает он хорошо, всех видит святыми и непорочными и правое о вещах божеских и человеческих произносит суждение. Ничего не любит он из вещей мира сего, о коих так рачительны люди; но совлекшись умом от всякаго мирскаго чувства, к небесам и к Богу востекает он, чистый от всякой тины земной, и свободный от всякаго рабства; весь предается мысленным благам Божиим в едином духе, и зря Божескую красоту, любит благолепно пребывать мысленно в божественных местах блаженной славы Божией. в неизреченном молчании и радовании. и изменившись всеми чувствами, как Ангел в вещественном теле невещественно сообращается с людьми.

91) Разум находит и аскетических пять чувств: бдение, богомыслие, молитву, воздержание и уединение. Кто сочетает с сими чувствами свои чувства, именно — зрение с бдением, слух с богомыслием, обоняние с молитвою, вкус с воздержанием, осязание с уединением, тот скорее очистит ум свой и, утончив его ими, соделает его безстрастным и зрительным.

92) Ум, обуздавший свои страсти и ставший выше печали и радости, безстрастен. Он и в печальных случайностях не подавляется скорбию, ни в благоприятных не разливается в радостях, но в прискорбностях радующеюся держит душу, а в благоприятностях воздержною в радости и не выходящею из меры в ней.

93) Велика ярость бесов на тех. кои преуспевают в созерцании. Они день и ночь приседят им с наветами, и то чрез тех, кои живут вместе с ними, возбуждают на них лютыя искушения, то сами поднимают шум и топот для устрашения их, — иногда нападают на них спящих, завидуя их покойному отдыху. и всячески безпокоят их. хотя не могут причинить вреда тем, кои Богу себя посвятили. И еслиб не было при них Ангела Господа Вседержителя, охраняющаго их. не избежать бы им их наветов и сетей смертных.

94) Состоя в подвиге по деятельному любомудрию добродетели, внимательнее наблюдай за наветами губительных бесов. Ибо сколько положишь ты восхождений преуспеяния в высших добродетелях. сколько увеличится божественный свет в молитвах твоих, и ты благодатию Духа Святаго внидешь в откровения и видения неизреченныя: столько они, видя тебя восходящим к небесам, скрежещут зубами и старательно простирают многоплетенныя сети свои по мысленному воздуху. Не только плотолюбивые и зверские бесы похоти и гнева дхнут на тебя, но и духи богохульные в горькой зависти возстанут на тебя. Сверх того эти воздушныя начала и власти, явленно (наружно) и неявленно в одном воображении начнут принимать разные странные и страшные образы, чтоб смутить тебя. или вред какой причинить тебе. Но упражняясь с бодренным оком ума в делании умной молитвы, тебе нечего бояться такой стрелы, летящия во дни, потому что они даже к обиталищу твоему не смогут приближиться (Пс. 90, 5. 10), будучи, как тьма, гонимы сущим в тебе светом и божественным огнем опаляемы.

95) Духи злобы крайне боятся благодати Божественнаго Духа, особенно когда она присветит богатно, или когда мы сияем чистотою под действием божественнаго поучения и чистой молитвы. Не смея по сей причине приблизиться к обиталищу осияваемых таким образом, они одними мечтаниями и призраками, страшными топотами и безобразными криками, покушаются устрашить и смутить их, чтоб отвлечь от бдения и молитвы. Даже и когда они лягут немного поспать на земле, не щадят их; но, завидуя этому их коротенькому отдыху от трудов, нападают на них, и некиими сотрясениями вземлют сон от веждей их, замышляя сим образом сделать жизнь их более тяжкою и исполненною прискорбностей.

96) Духи тьмы кажутся облеченными в тонкия тела, как подает повод думать опыт, призрачно ли они это представляют, обманывая чувства, или осуждены на это за древнее падение. Как бы то ни было, но они устремляются схватиться с подвижническою душею, когда раб ея тело склоняется ко сну; что, как мне кажется, служит и к испытанию души, стоящей теперь уже выше немощей смиреннаго тела, — каковы ея энергия и мужество против них, грозящих ей страшным чем либо с яростию и неистовством великим. Душа, уязвленная любовию к Богу и главнейшими добродетелями преисполненная, не только сопротивляется им в праведном гневе, но и бьет их нещадно, если есть какое чувство в них, как видится, оземленившихся вследствие отпадения от перваго божественнаго Света.

97) Прежде схватки и победы бесы часто возмущают душевное чувство. и отъемлют сон от вождей ея. Но душа, от Духа Святаго исполненная дерзновения и мужества, ни вочто ставя такой их обход и горькое неистовство. одним животворящим изображением (креста) и призыванием Иисуса и Бога разрушает их призраки и самих их обращает в бегство.

98) Если по деятельному любомудрию вышел ты расхитить добычи враждебных духов, смотри и внимай, отвсюду вооружив себя оружиями духовными. Ибо знаешь, чьи сосуды похитить вознамерился ты? — супостатов, конечно, но мысленных и безплотных, тогда как ты, в теле еще сущи, воинствуешь Царю духов и Богу. Знай, что теперь они сильнее, чем прежде, станут нападать на тебя, и множайшия на тебя начнут строить козни; пока или отвоевывая скрытно свою добычу и тебя вместе с нею заберут в плен, и многой горести исполнять душу твою, или ввергнуть тебя в злыя и болезненныя искушения чрез уязвление и озлобление плоти твоей.

99) Не может добрый источник испускать ручьи нечистыя и вонючия, отдающияся запахом мирским, — ни сердце, вне царствия небеснаго сущее, когда либо источат струи божественной жизни. издающия благоухание мысленнаго мира. Еда ли, говорит св. Иаков, источник от единаго устия источает сладкое и горькое (Иак. 3. 11)? Может ли терновник производить маслины, и маслина желуди? Так ни единый источник сердца не может в одно и тоже время порождать злое и благое помышление. Но, по слову Господа, благий человек от благаго сокровища сердца своего износит благое: и злый человек из злаго сокровища сердца своего износит злое (Лук.6, 45).

100) Как невозможно без елея и огня гореть светильнику и светить сущим в храмине: так и душе без Божественнаго Духа и огня явственно возвещать о божественных вещах и просвещать тем людей: ибо всяк дар совершен свыше есть, от Отца светов подаваемый любящей душе, у Него же несть пременение, или преложения стен (Иак. 1, 17).

Преподобный Никита Стифат.

вторая сотница естественных психологических глав об очищении ума.

1) Начало любви к Богу — презрение вещей видимых и человеческих; средина — очищение сердца и ума, от коего мысленное умных очей открытие и познание сокровеннаго в нас небеснаго царствия, а конец — неудержимое вожделение преестественных даров Божиих, и естественное желание общения с Богом и упокоения в Нем.

2) Где любовь Божия, делание мысленных дел и причастие непреступнаго света, там мир душевных сил, очищение ума и вселение Святыя Троицы. Так говорит Господь: любяй Мя, Слово Мое соблюдет: и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23).

3) Три состояния жизни признал разум: плотское, душевное и духовное.

Каждое из них имеет свой собственный строй жизни, отличный сам по себе и другим неподобный.

4) Плотское устроение жизни то, когда всецело предаются удовольствиям и наслаждениям настоящей жизни, ничего не имея из душевнаго или духовнаго устроения, и даже не желая стяжать то. Душевное стоит в средине между грехом и добродетелию, когда пекуться о довольстве и здоровьи тела, и заботятся о славе человеческой, равно и труды по добродетели не отметают, и избегают дел плотских, не прилежат ни к добродетели, ни к греху: к добродетели, по причине несладости ея для них и притрудности, а греху, из за страха лишиться человеческих похвал. Духовное же устроение — то, когда не изволяют иметь ничего из первых двух и не допускают худа, отличающаго каждое из них, но, будучи свободны от того и другаго. на посребренных крылах любви и безстрастия, перелетают чрез обеи их, не позволяя себе делать ничего из запрещеннаго.

5) Живущие плотски и плотское мудрование всегда в себе пребывающим имеющие, будучи совершенно плотяны, Богу угодить не могут, как омраченные смыслом и никаких лучей божественнаго света к себе не пропускающие. Ибо приналегшия на них облака страстей, на подобие высоких стен, отгораживают их от духовных светочей, и они остаются без света. Будучи разстроены и повреждены во внутренних чувствах душевных, не могут они воззреть на мысленныя красоты Бога, видеть свет во истину истинной жизни и стать выше ничтожных видимых вещей. Но как бы оскотинившись и мирским переполнившись чувством, привязывают ум к видимому, и все попечение и труд обращают на преходящия блага, друг с другом из–за них воюют, а бывает, что и души свои за них полагают, прилепившись к богатству, славе и плотским удовольствиям и великим лишением почитая неимение их. К ним праведно как от лица Божия пророческое оное слово: не имать Дух мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть (Быт. 6, 3).

6) Душевно живущие и потому называемые душевными суть какие–то полу–умные и как бы параличем разбитые. Никакого никогда не имеют они усердия потрудиться в делах добродетели и исполнения заповедей Божиих, и только славы ради человеческой избегают явных укоризненных дел. Одержимы будучи самолюбием, сею питательницею пагубных страстей, все попечение обращают они на сохранение здоровья и услаждение плоти, от всякой же скорби, от всякаго труда и всякаго злострадания из–за добродетели оказываются, паче надлежащаго питая и грея враждебное нам тело. Держась такого образа жизни и поведения, оземленяют они ум, отучневший от страстей, и делаются неспособными к приятию мысленных и божественных вещей, коими душа отторгается от земли, и вся устремляется к мысленным небесам. Это страждут они, потому что обладаемы еще суть вещественным духом, по коему любят свои души и исполнение своих желаний всему предпочитают. — Будучи чужды Духа Святаго, они непричастны и даров его; почему и плодов божественных не увидишь в них, — не только любви к Богу и ближнему, радости в нищете и скорбях, мира душевнаго, искренней веры и всесторонняго воздержания, но и сокрушения, слез, смирения и сострадания: все в них полно надмения и гордости. В глубины Духа входить не имеют они сил: ибо нет в них света, который руководил бы их к тому и отверзал их ум к уразумению писаний, а других, когда они вещают о том, слушать неохочи они. Праведно потому и о них изрек Св. Апостол: душевен человек не приемлет яже Духа Божия, юродство бо ему есть: и не может разумети; зане духовен востязуется (1 Кор. 2, 14).

7) Духом ходящие и духовную всецело восприявшие жизнь благоугодны Богу, как Ему, яко Назореи, себя посвятившие, и всегда об одном заботящиеся, чтоб очищать души свои трудами подвижническими и соблюдать заповеди Господни. Готовые и кровь свою пролить за любовь к Господу, они плоть свою истощают постами и бдениями, дебелость сердца утончают слезами, уды яже на земли умерщвляют злостраданиями (произвольными лишениями), молитвою и богомыслием ум исполняют света и светлым его соделывают, отвержением своих пожеланий освобождают души свои от пристрастия к телу и становятся совершенно духовными; почему духовными не только признаются, но и именуются от всех праведно. Они, идя к безстрастию и любви, окрыляются к созерцанию творения, и оттуда приемлют ведение сущаго чрез сокровенную в Боге премудрость, одним тем даемую, которые стали выше тела уничиженнаго. Прешедши таким образом всякое чувство мирское и мыслию просвещенною став выше чувства, они светлы бывают разумом, и посреде церкви и многочисленнаго собрания верных отрыгают благия словеса из чистаго сердца, и бывают для людей соль и свет, как и Господь изрек об них: вы есте свет мира; вы есте соль земли (Мф. 5, 13. 14).

8) Упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог (Пс. 45, 11). Это глас божественнаго слова и хотящими деятельно познается. Почему отказавшемуся однажды от многомятежия жизни и пагубной суетности ея полезно, со многим вниманием и безмолвием, тщательно изследовать внутреннее свое, пока познает, что находит в себе Бога, так как царствие Божие внутрь нас есть. Ибо и таким образом действуя. едва кто сможет в продолжении многих лет изгладить из души худые образы (воображения) и древнюю вполне возстановит красоту для Того, Кто даровал ее.

9) Поелику прежде заложенный в нас яд зла многообилен; то многаго и огня требует для очищения своего, т. е. слез покаяния и произвольных подвижнических трудов, ибо мы очищаемся от скверн греха или произвольными трудами, или невольными скорбями. Когда то, что от воли, предупредит сделать требуемое, тогда не встречается нужды в том, что не от воли. Когда же первое не производит должнаго очищения внутренняго сткляницы или блюда (Мф. 23, 25), тогда второе посылается в сильнейшей степени к возстановлению в нас древняго устроения. Так бывает по домостроительству Творца нашего и Бога.

Дата добавления: 2015-06-04