Книга вторая 22 страница

Казалось, легкие сейчас лопнут, не в силах выбросить из себя сжигаемый телом воздух. Казалось, ноги сейчас подкосятся и мышцы сорвутся с костей от неистового бега. Нужно было повернуться и сражаться – однако ужас, куда сильнее, чем все прочие страхи мира, гнал Фесса вперед, словно изнеженную барышню от мыши. Его, воина Серой Лиги, рожденного в Долине!..

Каменная стена очень некстати выставила вперед угловатое плечо. Фесс со всего размаха налетел на него, покатился кубарем – правда, так и не выпустив оружие. Больно ударился локтями и боком, однако это, как ни странно, помогло избавиться от наваждения. От вырвавшегося на свободу чудовища его отделяла шеренга легионеров – солдаты сдвинули щиты и выставили копья. С верхних этажей тех флигелей, где не разгулялся огонь, часто и метко стреляли арбалетчики.

Фесс со всей силы хлестнул себя по щеке – чтобы до крови, чтобы больно, чтобы ноги наконец остановились. От стыда впору было повеситься.

Да что же это с ним такое случилось?! Так бежать… Как теперь он посмотрит в глаза Кларе Хюммель?

Тем более что тварь, похоже, не обращала на него никакого внимания. Теперь, когда она вырвалась в полуосвещенный пожарами двор, стало видно, что бестия вовсе не так уж велика, как могло показаться в первый момент. Конечно, куда выше человека, но это все-таки был не призрак, не творение Ночи, у него имелось тело, в чем-то даже похожее на человеческое, во всяком случае, с двумя ногами. Правда, там, где полагалось быть рукам, полоскались два мягких черных крыла.

За плечами создания развевался настоящий плащ из клубов черного же дыма, шеи не было, голова, казалось, росла прямо из плеч. На аспидно-черном лице – или морде? – ярко горели два красных глаза. С шипением свивался и развивался длинный, усеянный острыми шипами хвост.

Не обращая внимания на людей, тварь запрокинула голову, глядя в ночное небо. Дым пожаров, как по волшебству, стал тотчас рассеиваться, открылся подсвеченный снизу огнем плотный облачный покров, Тварь закружилась на одном месте. Точно полы плаща, взметнулся и поплыл вокруг нее дымный шлейф; и облака над крепостью тотчас отозвались, закружились, поплыли, их пелена рвалась – и вот вниз глянули колючие осенние звезды.

Кто-то из легионеров поднял копье. Центурион тотчас огрел дурака по уху. Похоже, вырвавшейся на свободу бестии не было никакого дела до толпящихся вокруг двуногих.

«И чего, спрашивается, я ее так боялся?» – со стыдом подумал Фесс.

Плеснули черные крылья, внезапно удлиняясь, обретая силу, – чудовище взмахнуло ими, поднимаясь в воздух. Резкий и громкий визг заставил людей невольно зажать уши. Уродливое создание быстро удалялось от земли, несколько мгновений – и оно уже выше туч. Разрыв в облаках тотчас же начал медленно сходиться.

Ноги у Фесса подкосились. Весь покрытый потом, он сел прямо там, где стоял, – после всего случившегося силы оставили его.

Посланцы Императора, продолжавшие упорно выполнять данный им приказ, так его и нашли.

* * *

– Быстрее, Тави! – крикнул маг от дальней стены могильника. – Быстрее, иначе их тут будет целая свора!

Насыщенный древним волшебством, воздух крипты дрожал от заклятий Акциума. Маг работал поистине виртуозно, жест, слово и мысль смешивались воедино; Тави могла уловить лишь слабые отзвуки, заметить лишь отдаленные тени, но и того, что она видела, было достаточно.

А еще она видела, как где-то совсем-совсем рядом, не в безднах и не в высотах, не тут и не там, а именно рядом, медленно распахивается кипящая неисчислимой ратью пасть не пасть, пропасть не пропасть, и бесконечные ряды белесых безликих фигурок стремительно меняются, обретая плоть и форму.

Это было настолько страшно и в то же время завораживающе, что Тави невольно забыла обо всем на свете, даже о предупредительном вскрике Акциума. Очнулась она, только когда крышка каменного саркофага тяжело грянулась оземь, расколовшись при этом на тысячи мелких кусков.

– Тави! – взревел маг.

Из гроба медленно поднималось жуткое существо, черное, безликое, с парой горящих пламенем глаз; трепетали короткие крылья, заменявшие созданию руки. Взгляд бестии уперся прямо в девушку; ее обдало волной зловонного жара, так что на миг помутилось сознание.

Чтобы стать истинной Вольной, умеющей ловить стрелу в полете, нужна кровь. Но и наука их многого стоит. Во всяком случае, Тави не потеряла сознания, как какой-нибудь простой хуманс на ее месте, и не оцепенела от ужаса. Легкий меч Вольной так и заплясал в ее руке.

– Не подпускай ее ко мне! Не подпускай! – орал Акциум.

Тави не отвечала. Бестия не двигалась, пристально глядя на нее своими алыми буркалами. Разумеется, это были не звериные глаза. В них читался разум – не злой, не кровожадный, не извращенный, просто чужой, чужой настолько, что никакие мудрецы Северного Мира никогда не смогли бы с ним договориться. Для такого и дважды два – пять, как говорит пословица.

В чудище Тави ощущала и магию. Очень старую, могучую, созданную, наверное, в самый первый миг, когда этот мир обрел свою плоть, покинув раскаленную утробу Матери Богов, как верили Вольные.

Однако нападать первой тварь не спешила. Красные глаза все время норовили повернуться к чародею. Похоже, внимание ожившей бестии больше занимал именно маг, а отнюдь не девчонка с мечом.

И где-то очень-очень глубоко в собственной памяти молодая волшебница чувствовала, даже больше – знала, что в свое время этому созданию пришлось выдержать не один бой именно с такими, как она – созданными для убийства, посвятившими всю свою жизнь убийству, для него взращенными и выпестованными, владевшими своим ремеслом, быть может, даже лучше, чем нынешние Вольные. Тварь знала, что такое отточенная сталь в человеческих руках. Но еще лучше она знала, что такое заклятье в устах чародея.

Шипастый хвост щелкнул возле самых глаз Тави, девушка едва успела отпрянуть. Тварь атаковала настолько стремительно, что, окажись на месте волшебницы даже самый ловкий и сильный воитель, человек, Дану, эльф или даже гном, лежать бы ему среди древних костей со снесенной напрочь головой, потому что хвост у бестии заканчивался самым настоящим обоюдоострым костяным клинком, и, Тави готова была поклясться, этим клинком ее противник с легкостью пробил бы навылет любые доспехи.

Она метнулась в сторону, закрывая мага собой.

Меч распластался в ответном выпаде. Все тело отозвалось вспышкой мгновенной боли, но школа Вольных есть школа Вольных: школа, где тебя безжалостно калечат до тех пор, пока связки не обретут поистине нечеловеческую подвижность. Так вывернуть руку (едва не выдрав ее из собственного плеча) смог бы только Вольный.

«Эх, Кана бы сюда… Но хоть я за него посчитаюсь!»

Сверкнувшее серебром лезвие вспороло складки черной мантии на боку существа. Запузырилась выступившая из раны темная кровь – кажется, она кипела на воздухе. Тварь конвульсивно дернулась, однако не отступила.

Разумеется, противник Тави и не помышлял о рукопашной (хотя бы по причине отсутствия рук). Бестия располагала куда более мощным оружием.

Уродливый черный выступ, что изображал голову, наискось пересекла алая трещина – вроде как бы рот.

– Emeriss aynomerr! – это было сказано неожиданно звучно и сильно. И в тот же миг ноги Тави оторвались от пола. Девушку швырнуло к дальней стене; заклятье твари она отбить не сумела, лишь в последний миг ей удалось несколько смягчить удар спиной о бревна.

– Тави! – взвыл Акциум. Бестия соскользнула на пол и, с хрустом давя старые кости, направилась прямиком к нему.

«Черпай Силу, девочка, когда чувствуешь, что дело плохо. Потом это может обернуться чем-то еще худшим, но голову надо спасать не потом, а сейчас», – вспомнились Тави слова ее самого первого Учителя. Не слишком опытный волшебник может упустить контроль над стихией – и тогда пиши пропало.

– Emeriss aynomerr! – неожиданно для самой себя выкрикнула Тави, содрогаясь от жестокой внутренней боли – черпать Силу даже из проходящего через курган ее мощного потока было истинной мукой.

Emeriss aynomerr, слова эти не были бессмыслицей.

Древний, первичный язык самых старых магов, и по сей день составляющий основу словесных форм для заклятий Радуги; правда, магией слова теперь пользовались очень мало, но сам принцип забыт не был.

Так вот, значит, откуда все пошло!..

Заклятье Тави сработало как должно. Тварь отшвырнуло обратно на саркофаг, падая, она сокрушила спиной жесткое каменное ложе, Тави немедля прыгнула следом, несмотря на красные круги в глазах. Она боялась поверить в такую удачу. Тварь пользуется старыми заклятиями Семицветья. Ну, тогда это будет не слишком тяжелый бой… И зря Акциум так волнуется…

Сверкнул меч, острие его уже летело к горлу создания, однако, даже полуоглушенная, тварь успела ударить хвостом. Не в полную силу, но Тави все равно отбросила вбок. Девушка перекатилась через плечо и, стараясь не обращать внимания на боль в левой лодыжке, вновь шагнула вперед. Она чувствовала – сейчас последует второй магический удар, готовилась его парировать и одновременно плела свой собственный.

Два потока враждебной друг другу магии столкнулись прямо посреди крипты, на мгновение озарив все вокруг яростной вспышкой. Тави ударила потоком чистого пламени, не мудрствуя лукаво и не тратя время на сложные мыслеформы, позволявшие, к примеру, заставить противника попросту проглотить огненный шар, а в разлетающихся спиралях огня, уже оскверненного вражьей нечистотой, ей почудились какие-то клешни, жала и щупальца – тварь успела наколдовать монстра.

От столкновения враги отлетели в разные стороны. А вот Акциум стоял по-прежнему неколебимо, с невероятной быстротой меняя заклятие за заклятием, одно волшебство за другим; смутные видения на миг вытесняли вид заваленной костями крипты, какие-то исполинские миры, по которым катились громадные огненные валы, испепеляя все, и живое и неживое, сжигая даже песок и камни, так что оставалась лишь раскаленная, текучая подложка континентов; потом – какие-то громадные шары в ночном небе, неподвижно висящие среди черной пустоты; потом – марширующие армии; кто был в их шеренгах, Тави разглядеть не удалось…

Маг стоял, погрузившись в транс. Его волшебство стало поистине глубоким, он не видел и не слышал ничего вокруг; его и впрямь сейчас надо было защищать от всего, он не справился бы даже с комаром.

Тави и тварь вновь встали друг против друга. Бестия не казалась ни растерянной, ни хоть сколько-нибудь уставшей. Древняя магия оставалась при ней – та самая магия, к которой поколение нынешних волшебников привыкло относиться столь пренебрежительно. Существо не торопилось, оно словно бы приглашало Тави к атаке. «Давай же, девочка, используй Силу, – словно бы говорило оно. – У тебя в запасе еще немало заклятий. Попробуй разорвать меня изнутри, попробуй лишить рассудка, попробуй заставить землю расступиться и навек поглотить меня. Попробуй, девчонка, стащившая рецепты нескольких фокусов у известных мастеров и теперь полагающая себя настоящей волшебницей!»

Тави судорожно перевела дух. Сердце бешено колотилось, пот заливал глаза. Магией никогда нельзя пользоваться безнаказанно. Сейчас, – сейчас она вспомнит…

Воздух вокруг Акциума вспыхнул. Призрачное голубоватое пламя точно плащ потекло с плеч волшебника, мгновенно впитываясь в разбросанные тут и там костяки. Маг трясся словно в лихорадке; глаза его были плотно закрыты, но даже сквозь сомкнутые веки виден был яростный огонь, полыхающий там, внутри глазниц.

Здесь нельзя использовать Силу! Как она могла забыть это предостережение?!

Кости мертвых зашевелились.

Не обращая внимания больше ни на что, Тави ринулась вперед. А на том месте, где она только что стояла, невесть откуда и невесть как возникла исполинская ледяная глыба.

А пасть бездны распахивалась все шире. Над шеренгами марширующих воинов скапливалась белесая мгла. Протуберанцы синего и голубого пламени неслись им навстречу, воздвигались и тотчас же рушились под напором мириад тел хрустальные стены… Однако это было лишь внешней, самой простой, доступной восприятию Тави стороной; настоящая битва шла куда глубже, на иных пластах бытия, там, где властвует чистый Дух, где нет косной материи, где нет вообще никаких материальных тел, там, где лишь пространство и время, – вспомнила она слова Наставника.

Тварь тем временем, не пытаясь пустить в ход Силу, бочком-бочком начала пробираться вдоль стенки, стремясь подобраться ближе к волшебнику. Тави понимала, что она сама интересует воскресшую бестию не более, чем проснувшегося человека – зудящий над ухом кровосос. Цель чудовища – дотянуться до Акциума, и причем незаметно, чтобы меч Тави не причинил существу сколько-нибудь серьезную рану.

«Не используй Силу; сделай так, чтобы у этой погани просто не осталось времени бросать заклятия?»

Клинок коротко свистнул, и чудище ловко отпрянуло назад. Тави затанцевала перед ним, ныряя то вправо, то влево – плавные, мягко перетекающие друг в друга движения, стремительные и в то же время непредсказуемые, как быстро текущая вода, только что прорвавшая плотину и падающая вниз серебристым водопадом. Клинок крест-накрест пластовал воздух; то и дело приходилось уклоняться от с шипением проносившегося совсем рядом хвоста бестии.

Все тело Тави пело, сливаясь воедино с духом в одном смертоносном танце разрушения. Нельзя использовать Силу? Очень хорошо, она не сплетет даже самого простенького заклятия, чтобы пот не заливал глаза, Уход вниз, свист рассекаемого воздуха над головой; руки сами закручивают меч, острие его выписывает фигуру, именуемую «верхним цветком»; клинок сшибается с усеявшими хвост твари шипами, сносит три или четыре зараз; тварь ревет от бешенства, Тави чувствует, как она пытается составить какое-то заклинание, но нет, не успевает, приходится отбивать новый выпад, она уже отступает, отступает, тщетно пытаясь снова и снова оплести хвостом плечи и голову Тави; в ноздри все сильнее лезет отвратительный кислый запах, тварь покрывается какой-то слизью, брызги летят в глаза, девушка с трудом успевает уклониться; однако она продолжает атаковать, меч порхает словно бабочка, разит и справа, и слева, и сверху, и снизу; на боках чудища появляются раны, правда, пока еще неглубокие, скорее это порезы, однако они отвлекают внимание, тварь не может пустить в ход магию, даже повторить самое простое заклятье, отбрасывающее врага назад…

Кости, среди которых они сражались, шевелились все ощутимее и ощутимее. Иные уже пытались пристроиться одна к другой, вновь составить правильные костяки. Голубой огонь все тек и тек с плеч Акциума – словно живительная влага.

«А может, тварь просто не может воспользоваться здесь своим чародейством точно так же, как я не должна была пользоваться своим? – вдруг мелькнуло в голове Тави. – Вдруг она тоже поняла, что должна справиться со мной без всякого волшебства? Ну, коли это так, ей придется попотеть…»

Тави продолжила свой танец, не подпуская бестию к Акциуму. Пока что это не слишком сложно... пока еще тварь не пошла напролом… Ну когда же чародей закончит наконец свое заклятье?

Тави казалось, что она сражается здесь уже целую вечность. Ни один из противников не мог причинить другому существенного урона – тварь тоже оказалась быстрой и увертливой, словно радужная форель-малютка в горных речках. Тави никак не удавалось улучить момент для решительного удара.

Однако она держалась и так. Время шло, и время работала на них – потому что рано или поздно Акциум заштопает-таки ту «дыру», о которой он упоминал, а вдвоем они расправятся с этим ожившим покойником в два счета.

…Похоже, существо думало так же. Потому что, вдруг кинув быстрый взгляд за спину Тави, туда, где колдовал маг, бестия внезапно взвыла на нестерпимо высокой ноте, черные крылья затрепетали, хвост свился в тугое кольцо; во все стороны брызнула дымящаяся кислота – теперь Тави уже не сомневалась в ее природе. Из глаз, казалось, сейчас вырвется пламя. Она не использовала магию, просто ринулась вперед на девушку с такой яростью, что ее не остановил даже меч, вонзившийся глубоко под левую ключицу – если, конечно, у этого существа имелась левая ключица.

Тави швырнуло на затрещавшие под ней кости. Меч вывернулся из руки. В последний миг она отпарировала дробящий удар кинжалом, что держала в левой руке, однако бой оказался проигран поистине в один миг. Несмотря на льющуюся из раны кровь, тварь громадным скачком ринулась к Акциуму.

Тави взвыла от обиды и ужаса. Широко размахнулась и метнула свой кинжал следом, целясь в шею чудовища.

Она не промахнулась. Гномья сталь пробила плоть твари навылет, так что острие показалось там, где положено было находиться подбородку.

Бестия споткнулась. Судорожно захрипела, завертелась на месте, разбрызгивая вокруг себя капли кипящей крови. Черная плоть крыльев стремительно менялась в какое-то гротескное подобие не то руки, не то лапы; толстые пальцы, что, подобно червям, могли гнуться, похоже, в любом направлении, потянулись вырвать оружие – но не тут-то было. Гномы слыли большими мастерами делать неизвлекаемые клинки – скрытая пружина выбрасывала из непривычно толстого лезвия несколько мощных загнутых зубьев. Вырвать оружие можно было лишь вместе с громадным куском плоти – или после того, как владелец кинжала нажмет на пару-тройку строго определенных выступов на рукояти, убирая зубцы.

Но ослепленная болью тварь ничего не знала, конечно же, ни о гномах, ни об их хитроумных устройствах. Она рванула эфес со всей отпущенной ей мощью, удесятерив от боли собственное усилие. Кинжал пробкой вылетел из раны – сейчас он походил на мясницкий шампур со здоровенным куском мяса.

Темная кровь хлынула фонтаном. Тави едва успела отскочить от ядовито-кислой струи. Бестия качнулась раз, другой, хвост в последний раз рассек воздух – и грянулась оземь, расплескав вокруг себя целое озерцо дурно пахнущей, разъедающей все и вся крови.

Тави поспешила подхватить кинжал, нажала потайную кнопку, стряхивая с клинка омерзительное мясо. Оставалось надеяться, что сталь гномов была устойчива к кислоте – так же, как и меч Тави.

Она осторожно подошла к поверженной твари. Мертва. Сердце – да не одно, их, оказывается, у существа целых три! – сердца не бьются. В громадном теле не чувствуется ни грана жизни.

Это было несложно, не без гордости подумала Тави. Эх, эх, но почему же тогда так легко поддался Кан? Неужто все дело в магии? Зря, выходит, Акциум так страшился. Ничего особенного. Подумаешь, хвостом размахивала… И не таким хвосты пообрубали.

Она осмотрела меч. Конечно, кое-какие следы ядовитая кровь оставила. Тави поудобнее устроилась на обломке саркофага, достала из мешка правильный камень и принялась за работу.

Глава 13

Они шли впятером – Клара, Эвис, Райна, Мелвилл и Эгмонт. Поневоле пришлось поторапливаться. Когда окрестные леса скрылись за поворотом и небо начало темнеть, из-за их спин донеслось низкое, басовитое гудение, точно громадный майский жук пробовал расправить крылья.

Не сговариваясь, все тотчас же остановились. Каждый понимал, что означает этот звук – маги Долины начали большое чародейство, сотворение великого заклятья, что навеки перенесет Долину подальше от этих неспокойных мест. Они торопились, и это понятно: кто знает, не придет ли козлоногим в голову атаковать немедленно, не дожидаясь никаких решений и соглашений? Оказавшимся вне Долины чародеям предстояло добираться самим.

– Идем, чего замерли? – недовольно буркнула Клара. И в самом деле, чего стоять? Все знали, на что они идут, не исключая Райны. – Давай, давай, шагаем, вот уже и овраг недалеко…

Никому, само собой, не улыбалось оказаться вблизи начавшей перемещение Долины.

Кларе не пришлось повторять дважды. Вот и знакомый овраг. Клара решительно свернула вниз, в привычную темноту.

На маленький отряд тотчас же навалилась глухая, ватная тишина. Ни дуновения ветра, вообще никакого движения жизни не ощущалось здесь – даже попортившие Кларе немало крови хищные кусты стояли поникшие и мертвые.

Кто-то (или что-то) высосал их досуха. Эвис повернула камнем внутрь элегантное кольцо на среднем пальце правой руки и что-то прошептала. Клара ощутила мгновенный болезненный укол – Эвис набросила на себя незримый защитный плащ.

– Прикройтесь, – бросила она остальным, делая осторожный шаг вперед.

Однако ее предосторожности оказались излишними. Кусты не притворялись, они были по-настоящему, на самом деле мертвы. Эвис отломила пару веточек и вернулась обратно.

– Клара, это по твоей части. Никогда не могла заставить себя заучить все эти тычинки-пестики…

– Райна, последи, чтобы никто… – начала Клара, протягивая руку к добыче Эвис.

– Я все поняла, госпожа, – перебила ее воительница. – Муха не пролетит!

…Кусты и впрямь были не просто убиты. Внезапно ставшие хрупкими, их ветви удерживало от рассыпания в пыль только вяжущее заклятье Эвис. Все жизненные соки – и простые, и магические – покинули хищные создания. В самой глуби жил еще отзвук предсмертного ужаса – растения тоже умеют бояться.

– Их убили, – решительно сказала Клара. – Но заклятье я опознать не могу. Никаких следов.

– Тогда наше дело плохо, – спокойно заметил Эгмонт. – Это значит, что козлоногие уже где-то совсем рядом.

– Не поискать ли сперва более естественную причину, Эг? – поморщился Мелвилл.

– Только никаких споров здесь! – прикрикнула Клара. – Не так и важно сейчас, что их убило…

– Как же не важно, нам ведь надо подстроить все заклятия? – удивилась Эвис. – А то будем... словно маги-недоучки, огненными мячиками кидаться…

Молодая волшебница была совершенно права.

– Нет у нас времени на выяснения, Эвис, – вздохнула Клара. – Сегодня придется вспомнить детство и приготовить файерболы. Идемте!..

Однако они не прошли и сотни шагов, как тропу преградила какая-то громадная туша, валявшаяся прямо поперек нее.

Жзашпаупат. Тоже мертвый.

– Ну и дела… – покачал головой Эгмонт. – Они что же, задались целью извести все живое вокруг Долины?

– Осмелюсь заметить, кир Эгмонт, – внезапно заговорила Райна. – Этого молодца никто не убивал – он умер сам. От страха.

– Ч-что? – поразилась Эвис. – Да чтобы эти твари кого-то боялись? Что за ерунда! Откуда ты знаешь?

– Валькирии чувствуют страх куда тоньше нас, магов, – заметила Клара. – Держи себя в руках, Эвис. Не хватало нам еще и женских разборок!

Райна и бровью не повела в ответ на выпад волшебницы.

– Да, кирия Эвис, мы чувствуем страх. Он нам ненавистен куда больше смерти. Этот, – она с презрением пнула носком сапога мертвого зверя, – умер не так, как положено при его силе и свирепости. Он умер, тщетно прося пощады.

Эвис было фыркнула, однако и Клара, и оба мага оставались серьезны.

– Ты считаешь, он столкнулся здесь с нашими врагами?

– Не знаю, кирия, – воительница покачала головой. – Я умею чувствовать чужой страх... не больше.

Они двинулись дальше – оружие наготове. Тьма сгустилась до такой степени, что не видно было даже вытянутой руки. Плохо помогало и магическое зрение; одна Райна, привыкшая к вековечной тьме своего родного мира, шагала как ни в чем не бывало.

– Потому что это затеняли от вас, госпожа, а не от меня, – ответила валькирия на завистливый вопрос Эвис.

– Я не чувствую здесь никакой магии, – возразила молодая волшебница.

– Я тоже, – буркнул Мелвилл. – Но, клянусь посохом нашего Архимага, провалиться мне и не жить, если я скажу, что здесь нет никакой магии вовсе! Эвис покачала головой, однако спорить не стала. А Клара невольно вспоминала слова Архимага о том, что вскоре эта тропа станет и вовсе непроходимой.

– Эвис, мальчики, нам нужен щит.

– Сейчас? – пожал плечами Эгмонт. – Я не чувствую близких потоков Силы; разумно ли тратить наш собственный запас или, паче того, использовать артефакты?..

Он не договорил. Мрак на тропе взорвался и расцвел мириадами злых, колючих огней, словно вокруг пятерки магов распускалось целое море невиданных ярких цветов.

– Щит! – успела выкрикнуть Клара, бросая заклятье и норовя прикрыть собой Райну. – Мелвилл, Эгмонт, это же Дикий Лес!..

Коротко свистнул меч – валькирия уже кого-то рубила на самом краю тропы.

– Дикий Лес поднимается по тропе! Его гонят на Долину! – взвизгнула Эвис. Сорвавшийся с ее рук голубой вихрь втягивал в себя огненное многоцветье, обращая в сонм мелких безвредных искорок. Под ногами захлюпала какая-то жижа.

– Межреальность сошла с ума! – завопил Эгмонт, срывая с шеи какую-то ладанку.

– Это не Межреальность! Это козлоногие! Похоже, они решили проложить свой Путь прямо здесь! И он упирается в Долину! А заодно – в Мельин! – крикнула Клара. Темедарова шпага с рубином так и мелькала – из тьмы тянулись сотни невидимых отростков-щупалец, не из плоти и крови, не хищные растения – а разрывы, кривые ходы в самой ткани Междумирья; Кларе пришлось фехтовать с ними, точно с десятком заправских дуэлянтов разом.

Маги сражались, не разрывая строя, плечом к плечу. Вот Эгмонт внезапно выкрикнул какое-то заклятье – и впереди медленно засветилось, забилось громадное пурпурное сердце. Сложное, артистическое заклятье – когда не знаешь ни одного уязвимого места неприятеля, создай такое место сам и заставь врага поверить в это. Заклятие требовало почти полного слияния разумов мага и его жертвы и слыло смертельно опасным. Но иного выхода не было; силы Дикого Леса не отступали, …Насколько же велика мощь этих самых Созидателей Пути, если им по силам настолько свести с ума все обитающее в пустоте между мирами?!..

…Как ни странно, выручила всех валькирия Райна. Пока Клара упражнялась в фехтовании, пока Эвис прикрывала им спину, пока Мелвилл защищал обессилевшего Эгмонта – против всех ожиданий, сотворение Сердца отняло у опытного мага все силы, он едва стоял, – Райна, не выпуская меча, ухитрилась добыть откуда-то из-за плеча небольшой арбалет. Одним движением кривого рычага взвела тетиву и, почти не целясь, выстрелила навскидку. Клара успела набросить на стрелу одну из самых гибельных аур, по которым она была большой мастерицей.

Сердце лопнуло. Мелвилл едва успел подставить плечо Кларе, иначе поток пламени просто смел бы все до единого защитные барьеры, наспех воздвигнутые Эвис.

…Они насилу прорвались. Все были попятнаны, все покрыты кровью и потом; пожалуй, лучше всех держалась Райна – может, оттого, что не чувствовала гнилой, отравной магии этого места?

Полчища Дикого Леса подались в стороны, освобождая тропу, теперь казавшуюся не шире пары ладоней досточкой, переброшенной над бездонной пропастью.

– Отродясь такого не видела… – прошептала Эвис, невольно хватая Клару за руку.

– Я тоже, – У Клары была рассечена бровь, и сейчас она торопливо затягивала порез. Однако даже привычные, с самого детства затверженные заклятья самоисцеления работали плохо. Магия здесь вообще давала сбои; похоже, предпочтение следовало отдать мечам. – Но не поворачивать же назад! Да нам, по правде говоря, и поворачивать-то уже некуда…

Кое-как привели себя в порядок. Немного передохнули. И двинулись дальше, по самому краю тропы, что нависла над великой бездной.

* * *

Когда Фесса подвели к Императору, тот едва заметно кивнул – знак великой милости.

– Повиновение Империи. – Фесс опустился на одно колено. Поистине Император заслуживал и не таких почестей. Пока Фесс валандался в подземельях, легионы успели взять крепость. Кто бы мог подумать, что одна из главных орденских башен падет после всего лишь нескольких часов боя?..

– Что ты можешь сказать об этой твари, воин? Фесс не удивился. Половина легионеров все еще стояла, задрав головы к темному небу.

– Немного, мой повелитель. Конечно, оно – Зло. Я был... там, внизу, в его логове. Оно спало в каменном саркофаге... и... мне показалось... его разбудило…

– Его разбудила моя магия? – в упор спросил Император…

– Думаю, да, повелитель.

Император осторожно коснулся пальцами белой перчатки.

– Но тварь не причинила нам никакого ущерба.

– Пока, мой Император, – осторожно заметил Фесс.

– Ты можешь определить, где она?

– Нет, повелитель. – Фесс пристыженно опустил голову. – Я ведь не маг, мой Император.

– Я помню, – сказал тот. – Идем со мной. Я хочу осмотреть башню. Потом подожжем тут все и уйдем. Армии на пепелище делать нечего.

Они двинулись внутрь. Главная башня Кутула, конечно, не чета была той маленькой, где Император взглянул в магическое зеркало. Похоже было, что отсюда тянутся ходы если не в иные миры, то в сотворенные магией Фиолетовых исполинские подземные каверны – наверняка.

Фесс, Император и Вольные поднимались не спеша, остерегаясь ловушек, и осматривая каждый этаж, Фесс вновь взялся за Искажающий Камень – однако все оставалось чисто. Они шли мимо обширных трапезных, комнат для занятий, лабораторий, библиотек, но нигде не могли найти ни одного магического артефакта. Такое впечатление, что маги Кутула неведомым образом сумели либо вывезти все свои богатства, либо припрятать.

А вот золото они нашли. И немало. Дверь в сокровищницу была небрежно распахнута, словно приглашая – входи, бери! Кое-кто из легатов не удержался, шагнул к порогу – и замер, остановленный ледяным голосом Императора:

– Сюда не войдет никто.

– Мой повелитель… – Клавдий нервно облизнул губы. – Мой Император, там огромные богатства… Они нужны для войны…

Дата добавления: 2015-06-04