Палитра и Шунгит

«Здравствуй, новый день! Спасибо, что ты пришел! – подумал Олег, прежде чем открыть глаза, а открыв их, посмотрел на часы, не опаздывает ли он к Кеше. – Десять часов. Успею даже позавтракать!»

Олег решил позавтракать в кафе возле дома, где на завтрак готовили вкусные блинчики. Он по‑быстрому оделся и выбежал на улицу. В животе скреблись динозавры. Лицо овеял холодный ветер и окончательно стряхнул сон.

«Как вкусно пахнет выпечка! Как красиво смотрятся пирожные за стеклянной витриной! Как приветливы официантки!» Олег провел рукой вдоль деревянной рейки стола. Гладкая на ощупь с выступающими ребрами годовых колец. «Все‑таки даже дешевое дерево лучше, чем дорогой пластик».

Олег достал телефон. Ему захотелось пожелать всем сотрудникам хороших выходных, но эту затею ему пришлось немного отложить, потому что ему пришлось прочитать несколько CMC от них же с благодарностью за праздник.

Позавтракав, Олег набрал номер Полины Сергеевны.

– Доброе утро, Полина Сергеевна! Как там Кеша?

– Здравствуйте, Олег. Вроде нормально, но я очень переживаю…

На заднем плане слышался Кешин голос: «Мама! Мамочка! Я хочу поехать!»

– Не переживайте, точнее, будьте уверены! Все будет отлично! Я скоро приеду! До встречи!

Олег поспешил отключиться, чтобы она не успела передумать.

В назначенное время, даже чуть раньше, он подъехал на машине к дому своих новых друзей. По дороге он купил цветы для Кешиной мамы и шоколадку Кеше. Полина Сергеевна была очень растрогана цветами: «Давно мне не дарили цветы просто так!»

Олег подождал, пока они соберутся. Кеша прыгал от счастья и сейчас ничем не отличался от любого другого здорового ребенка, разве только отсутствием улыбки… Она все еще была пока чужда его лицу.

Кеша с мамой сели на заднее сиденье его машины.

– О, как в самолете! – поспешил заметить Кеша.

Олег любил, когда так говорили.

– Да, скоро вам будут предложены напитки и горячий обед! – бодро ответил он.

Машина плыла по предвесенним улицам. Кеша, как и все дети, смотрел в окно, периодически заостряя внимание на каких‑то деталях и задавая вопросы Олегу. Было видно, что ему не хватает мужского внимания. Олег с удовольствием отвечал на Кешины вопросы. Так они добрались до двора, в котором располагалась галерея.

– Полина Сергеевна! Здесь рядышком есть замечательный ресторанчик! Позвольте, мы с Кешой вас туда проводим, а сами уединимся мужской компанией?

– Ой, ладно. Только я буду звонить иногда, хорошо? И вы если что, сразу звоните! Ой, давайте мобильниками обменяемся!

Пока они обменивались номерами, они оказались возле ресторанчика. Олег знал его хозяина – Владимира. Это был один из немногих ресторанчиков, где можно было встретить хозяина за барной стойкой. Владимир всегда мог ненавязчиво развлечь гостей легким разговором, или подсунуть им шашки или карты. Какая‑нибудь развлекуха всегда находилась и для детей, так как в ресторанчике было полно разных старых вещичек и игрушек.

– Владимир, здравствуйте!

– Здравствуйте, Олег!

– Я вам оставлю на попечение мою хорошую знакомую?

– Конечно, Олег!

– Удивите ее чем‑нибудь из вашей интернациональной кухни!

– Обязательно!

Через пять минут Олег и Кеша были в галерее. Аня тепло поприветствовала их. Она любила детей и умела с ними ладить. Ей не было и тридцати лет. Она всегда лучезарно улыбалась и умела внимательно слушать. Сколько ее знал Олег, она всегда жила творчеством и постоянно что‑то придумывала. Кроме того, она была жутко гостеприимна и умела создать ощущение уюта. Вот и сейчас она предложила первым делом испить чайку, для которого были припасены и различные сладости. Кеша с удовольствием попил чаю.

Минут через десять в салон ввалился немного запыхавшийся и раскрасневшийся молодой человек с львиной шевелюрой, крепким телом и румяными щеками.

– О! Познакомьтесь, это Филипп, – отреагировала Анна, – наш художник!

Филипп пожал всем руки, обнял Анну и тут же начал общаться с Кешей. Было удивительно, как быстро они нашли общий язык. Филипп показывал ему разные кисти, краски, что‑то объяснял.

– У Филиппа своих двое! – прокомментировала Анна.

– Классно! Респект! – одобрительно покачал головой Олег.

– А ты, Олежа, когда своих уже заведешь? – тихонько спросила Анна.

– Ну, до своих еще надо дожить! – искренне ответил он.

Он вдруг вспомнил, что эту фразу любил повторять его дед. На любые вопросы он отвечал: «До этого надо дожить!» Дожил дед до восьмидесяти лет, хотя незадолго до смерти у него обнаружили рак кишечника. Олег вдруг понял, какой силой обладала эта фраза. Она очень сильно отличалась от фразы «если доживу», как говорят некоторые. Во фразе деда была сила, потому что ключевым словом было слово «надо».

Олег очень любил деда. В детстве частенько приезжал к нему в деревню, где научился пасти скотину, косить сено, собирать грибы и ягоды и красиво ругаться матом. Последнее, к сожалению, не оценили в школе. Еще у деда было прекрасное чувство юмора. Он говорил абсолютно серьезным голосом простые вещи, от которых все окружающие хватались за животы…

– О чем задумался? У тебя все в порядке? – спросила вдруг Анна.

– Сейчас – да!

– Ну, тогда готовься к сеансу живописи!

– Ты что, серьезно? Я со школы не рисовал ничего. Я лошадь и собаку всегда рисовал одинаково, только у лошади гриву подрисовывал!

– А это не имеет никакого значения! Правда, Филипп?

– Это имеет очень большое значение! Потому что это очень хорошо! С чистого листа всегда проще начинать. Берите холст!

– Холст? Может, для начала бумажку, акварельку?

– Нет, Олег! У нас другая метода! – поспешила заметить Анна. – Она близка к тому, как учат плавать. Мы сразу в воду бросаем, но только метров за триста от берега, чтобы ты не только научился плыть, но еще и успел научиться получать от этого удовольствие, так что давай!

Олег заметил, что Кеша уже горделиво поставил свой холст на мольберт. Сам он на минутку замешкался. Он принципиально не ввязывался ни в какие творческие процессы, потому что зарекся, видя, какую трагичную жизнь прожил его отец‑художник. Его мутило от одного только слова «художник». Пока Филипп выкладывал масляные краски на палитру, помещение наполнилось запахом, который вернул его в детские воспоминания. Почему‑то сейчас они не были неприятными, а даже наоборот…. В дни, когда папа работал, в семье воцарялся мир, радость и надежда. Олегу нравилось смотреть, как невзрачные пятна на холсте постепенно превращались в пейзаж или портрет. Он видел, как отец смешивает краски, смешивал их сам, с удивлением обнаруживая, что если в желтую краску добавить чуть‑чуть черной – получается зеленая. Когда папа заканчивал работу, он позволял Олегу делать с оставшимися красками все, что угодно, и Олег брал в руки мастихин (тонкую металлическую пластинку специальной формы с ручкой) и, снимая им краски с палитры, размазывал их на кусках картона, любуясь, как цвета проникали друг в друга, образовывали новые цвета и оттенки, а через несколько дней засыхали, навсегда оставив блестящий рельеф… Наверное, если бы отец больше писал, а не рассказывал о том, как труден путь художника, все сложилось бы по‑другому. Жаль, что нельзя изменить прошлое…

– Филипп! А есть у вас мастихин?

– О! Да ты профессионал?! Я тоже люблю работать мастихином!

– Нет, я не профи. Отец был художником, поэтому кое‑что помню.

– Да ты что, а как его фамилия?

– Ты наверняка не знаешь. Он… ни разу не выставлялся и мало писал. Вы лучше с Кешей занимайтесь, а я тут сам поэкспериментирую.

Олег до сих пор не любил разговоры об отце и всегда старался переводить тему на что‑то другое. Как это печально, когда не можешь гордиться своим отцом, жизнь которого закончилась так бессмысленно, когда не на кого равняться, не с кем советоваться.

Кеша уже вовсю работал с Филиппом. Они переносили его лучший эскиз на холст. Филипп что‑то по ходу объяснял, Кеша внимательно слушал, старательно водил кисточкой, с удовольствием смешивал краски и аккуратно наносил их на холст. Тем временем Олег выложил на свою палитру с десяток красок: с одной стороны теплые красные, оранжевые и желтые, с другой – холодные: голубые, синие, фиолетовые, между ними «белила цинковые», черный «шунгит» и «кость жженая». Зеленые краски Олег выдавил частично к теплым, частично к холодным. Так выкладывал краски отец, он это помнил.

Олег положил свой холст на маленький столик и стал мастихином класть на него краски – без всякой системы, стремясь лишь к тому, чтобы сочетались соседние цвета. Он бережно растягивал их по холсту мастихином. После каждого движения мастихин покрывался все новыми слоями краски, которые непроизвольно смешивалась между собой, и каждое последующее движение умножало в геометрической прогрессии количество цветных линий. Они становились все тоньше, уже смешиваясь в единую массу, и превратились бы в общую безликую серо‑коричневую краску, но Олег вовремя остановился. У него получился силуэт какого‑то города, и следующими движениями он начал подчеркивать силуэты башен, окон, арок… Ему нравилась эта игра с цветом, он почувствовал, как гармонизируется его внутреннее состояние вслед за движениями мастихина, создающего гармонию на холсте…

Кеша тоже был увлечен игрой красок. Он никогда до этого не рисовал масляной краской и поэтому был поражен их яркостью и плотностью. Филипп умело руководил процессом, и вот на картине уже проступило окно, через которое было видно ярко‑голубое летнее небо. Окно было обрамлено оранжевым подоконником, а вокруг всего этого были светло‑зеленые стены и очень много зелени, пальм, цветов – настоящие джунгли. В критические моменты Филипп немного помогал Кеше, иногда подправлял что‑то, но исправлял так, чтобы работа оставалось Кешиной.

Закончили они почти одновременно. Олег еще ждал, пока Кеша придумает свою фирменную подпись и нанесет ее на картину. Олегу показалось, что губы Кеши изображают полуулыбку, но оказалось, что он просто высунул язык от старания с другой стороны рта.

Позвонила Кешина мама, сказала, что сыну надо скоро принимать таблетки, Олег успокоил, сказав, что они уже заканчивают.

Попив чаю с конфетами, Олег и Кеша стали одеваться.

– А когда высохнет моя картина? – спросил Кеша.

– Дня через три, – ответила Анна. – А вы не хотите ли сходить завтра в гончарную мастерскую? Сделать себе что‑то на гончарном круге?

– Хочу! Хочу! – ответил за двоих Кеша. – Очень хочу! Я давно хотел сделать себе маленький горшочек для варенья!

– Да, мы хотим, но надо еще с Кешиной мамой согласовать.

– Спасибо вам, дядя Филипп! – сказал Кеша.

– На здоровье, Иннокентий! – ответил, улыбаясь, Филипп и пожал ему руку.

– Приходите завтра! Я договорюсь! Вам понравится! – сказала Анна и обняла сначала Кешу, а потом Олега.

Олег и Кеша вышли вместе во двор, потом на Седьмую пешеходную линию, а оттуда быстро дошли до ресторанчика.

– Мама! Мама! Мне так понравилось! Я нарисовал настоящую картину, а завтра я хочу пойти лепить горшочек для варенья! Ты меня пустишь? – затараторил Кеша, едва войдя в уютное помещение ресторанчика.

Они все присели за столик, где сидела Кешина мама.

– Молодчина! Спасибо вам, Олег! Какой горшочек? О чем ты? У Олега наверняка завтра совсем другие планы, он взрослый человек и не может развлекать тебя каждый день.

– Полина Сергеевна! Вы бы для начала у меня спросили о моих планах! Я найду время! Вы, главное, скажите, согласуется ли это с вашими планами?

– А какие у нас планы? В хоспис надо будет в понедельник ехать. А завтра все равно выходной. Таблетки я ему дам. Так что, если у вас вправду есть время – езжайте… Я так вам признательна!

– Да нет! Это я вам признателен! Я и сам картину сегодня написал! Мне очень понравилось. Так что благодаря Кеше я открыл в себе новый талант. А завтра еще с удовольствием с глиной повожусь! Кстати, может, вы к нам присоединитесь?

– Вы знаете, с удовольствием! Я всегда с восхищением смотрела на работу гончара, правда, только по телевизору.

– Вот и отлично! А сейчас Кеша, наверное, хочет перекусить! Заказывай, дружок!

Меню поднес Владимир.

– Вот смотрите. Для самых важных клиентов, то есть детишек, у нас есть особые блюда…

Кеша, посоветовавшись с мамой, заказал куриный бульон и рис с тушеной курицей, а Олег заказал солянку и свинину по‑французски.

– Может, пока в шашки? – спросил Владимир.

– А шахматы есть у вас? – спросил Кеша.

– О! Приветствую юного шахматиста! Я тоже умею играть, но наверняка не так хорошо, как ты!

– А вы зря смеетесь! Он у нас замечательно играет! – с гордостью вставила свое слово Полина Сергеевна.

– Да вы что? Похоже, что я смеюсь? В общем, шахматы у меня есть, и я готов сразиться с тобой, если ты не против. Ставлю на свою победу вот эту игрушку! – Владимир достал откуда‑то небольшую модель танка.

– Годится! А я ставлю… – Кеша покопался в кармане куртки. – Этот камень. Он красивый. Я его сам нашел! Годится?

– Все, давай! Сейчас я отдам заказ на кухню и вернусь!

Владимир убежал за барную стойку и через пять минут вернулся с коробкой шахмат. Партия началась. Кеша стал очень сосредоточенным. Владимир, поначалу ходивший быстро и расслабленно, стал все больше времени тратить на обдумывание ходов. Олег и Кешина мама сидели, наблюдая за партией, не проронив ни слова: мама рядом с сыном, Олег – с Владимиром. Все болели за Кешу, даже Владимир, но было видно, что партия дается ему не просто. Через двадцать минут, при минимальных потерях, Кеша одержал победу. Владимир сидел с полминуты молча.

– А ведь я раньше был мастером спорта! Ты где так научился, вундеркинд?

– Дома. Ко мне приходил один друг, который учил меня играть в шахматы, правда, потом я и у него выигрывать стал, и он перестал ходить. Конечно, ему‑то двадцать лет было. Или он уехал просто. Не знаю. Наверное, уехал. Но вообще‑то я всегда выигрываю. Я забираю танк?

– Да, конечно! Слушай, и твой обед я в счет включать не буду! Это тебе подарок.

– Спасибо.

Принесли обед. Олег с Кешей с удовольствием поели.

– Кеша! Я горжусь, что у меня есть такой друг, как ты!

– Угу, – буркнул в ответ Кеша, дожевывая курицу.

Попив чаю по‑домашнему с вишневым вареньем, они тепло попрощались с Владимиром, Олег рассчитался, и всей компанией они поехали к дому. На улице уже слегка стемнело. Город начал зажигать свои огни. Олег специально выбрал маршрут, чтобы проехать мимо самых красивых мест в городе. Он видел, что Кеша внимательно смотрит в окно. Именно внимательно. Словно хотел все запомнить. Что творилось в душе мальчика, Олег не знал, но тоже начал по возможности всматриваться в питерские красоты, немного провожать их взглядом. Он даже слегка снизил скорость, чтобы лучше все разглядеть.

Сейчас у него было такое же чувство, как в конце отпуска. Он про себя называл это «синдромом последнего дня отпуска». Он не раз ловил себя на мысли, что этот день всегда запоминается по одной причине – в нем ты все делаешь в последний раз и осознаешь это. Это твой последний завтрак. Хочется обязательно съесть все самое вкусное, потому что завтра это уже будет нереально. По дороге на пляж идешь неспеша, пытаешься запомнить ее мельчайшие детали, сильнее слышишь стрекотание сверчков… На пляже неспеша оглядываешь все вокруг. Пытаешься запомнить лица случайных соседей. Медленно заходишь в море. Море. Вот оно какое! Ласковое, теплое и любящее всех без исключения, без ревности и без предпочтений. Сейчас хочется пропитаться им, чтобы каждая твоя клеточка запомнила это божественное ощущение. С каждой минутой чувствуешь это все острее и ярче. Потом обмываешься под душем и падаешь на лежак, стараясь примагнитить на себя все солнце, которое в ближайшие несколько месяцев будет так далеко от тебя. И вот ты на лежаке. Смотришь на море. Вот оно. Рядышком. Всего несколько шагов до него! Но это уже не шаги в пространстве! Ты уже понимаешь, что купался в последний раз и, как бы ни было море близко от тебя, оно уже невозможно далеко! Оно в прошлом! Даже если сейчас ворвешься в него, поднимая кучу брызг, чтобы искупаться в последний‑последний раз – это ничего не изменит. Все равно надо прощаться. И не имеет значения, сколько раз ты еще собираешься приехать сюда. Сегодня ты в последний раз видишь это море! От этого на душе становится слегка тягостно, но в то же время ты понимаешь, что в этой ограниченности есть великий смысл. Он помогает оценить и запомнить, и насладиться каждым мгновением. Никогда пища не бывает такой вкусной и желанной, солнце таким теплым, море таким ласковым, а близкий человек – таким любимым, как в последний день. В последний день отпуска… Может, бог дал нам разум и осознание своей конечности лишь для того, чтобы каждый свой день мы могли прожить… как последний.

«Спасибо, Кеша!» – подумал про себя Олег. Они уже почти подъехали к дому.

Олег проводил Кешу с мамой до квартиры и попрощался с ними. Было видно, что Кеша очень устал, но не проронил ни слова об этом, наверное, чтобы не испугать маму.

– Завтра утром я позвоню! Хорошего вам вечера!

– Всего хорошего, Олег! Спасибо! – прижав руку к груди, сказала Полина Сергеевна.

– Пока, друг! – сказал Кеша, глядя в глаза Олегу.

Было еще шесть часов. Олег набрал домашний телефон мамы и сказал, что приедет. Она обрадовалась. По дороге Олег заехал в табачный магазинчик и купил Виктору трубку со всеми принадлежностями для нее, а также табак. Маме купил красивый домашний халат и жемчужные бусы и сережки с жемчугом. Жемчуг шел к ее светло‑серым глазам. Кроме того, он забежал в магазин и купил продукты, те, которые никогда не покупали мама с Виктором, экономя деньги.

Подарки всем понравились, хотя и мама, и Виктор пытались журить его за то, что он потратил столько денег.

– Родные мои! Мне не жалко! Главное, чтобы вы здоровы были! Лучше на спиртном экономить, чем на хороших продуктах.

– Олеженька, ты же видишь. У нас все хорошо!

– Вижу, вижу! И очень этому рад! Вы даже не представляете, как!

А потом все вместе пили чай и кофе с вкусным тортом. Мир и покой. Радость от осознания того, что любовь и искренность – единственный эффективный путь достучаться до заветных дверей в душу близких людей. И он нашел этот путь. Не было бы счастья…

Выехав домой, Олег набрал Анну и договорился о занятии по гончарному делу на одиннадцать утра. Потом перезвонил Полине Сергеевне и сказал, что заедет завтра в десять.

Дата добавления: 2015-06-04