Натянутый канат

МИШКА ШИФМАН

Мишка Шифман башковит —

У него предвиденье.

«Что мы видим, – говорит, —

Кроме телевиденья?!

Смотришь конкурс в Сопоте —

И глотаешь пыль,

А кого ни попадя

Пускают в Израиль!»

Мишка также сообщил

По дороге в Мневники:

«Голду Меир я словил

В радиоприемнике…»

И такое рассказал,

До того красиво! —

Я чуть было не попал

В лапы Тель-Авива.

Я сперва-то был не пьян,

Возразил два раза я —

Говорю: «Моше Даян —

Сука одноглазая, —

Агрессивный, бестия,

Чистый фараон, —

Ну а где агрессия —

Там мне не резон».

Мишка тут же впал в экстаз —

После литры выпитой —

Говорит: «Они же нас

Выгнали с Египета!

Оскорбления простить

Не могу такого, —

Я позор желаю смыть

С Рождества Христова!»

Мишка взял меня за грудь:

«Мне нужна компания!

Мы ж с тобой не как-нибудь —

Здравствуй, до свидания, —

Побредем, паломники,

Чувства придавив!..

Хрена ли нам Мневники —

Едем в Тель-Авив!»

Я сказал: «Я вот он весь.

Ты же меня спас в порту.

Но одна загвоздка есть:

Русский я по паспорту.

Только русские в родне,

Прадед мой – самарин, —

Если кто и влез ко мне,

Так и тот – татарин».

Мишку Шифмана не трожь,

С Мишкой – прочь сомнения:

У него евреи сплошь

В каждом поколении.

Дед, параличом разбит, —

Бывший врач-вредитель…

А у меня – антисемит

На антисемите.

Мишка – врач, он вдруг затих:

В Израиле бездна их, —

Гинекологов одних —

Как собак нерезаных;

Нет зубным врачам пути —

Слишком много просятся.

Где на всех зубов найти?

Значит – безработица!

Мишка мой кричит: «К чертям!

Виза – или ванная!

Едем, Коля, – море там

Израилеванное!..»

Видя Мишкину тоску, —

А он в тоске опасный, —

Я еще хлебнул кваску

И сказал: «Согласный!»

…Хвост огромный в кабинет

Из людей, пожалуй, ста.

Мишке там сказали «нет»,

Ну а мне – «пожалуйста».

Он кричал: «Ошибка тут, —

Это я – еврей!..»

А ему: «Не шибко тут!

Выйдь, вон, из дверей!»

Мишку мучает вопрос:

Кто здесь враг таинственный?

А ответ ужасно прост —

И ответ единственный:

Я в порядке, тьфу-тьфу-тьфу, —

Мишка пьет проклятую, —

Говорит, что за графу

Не пустили – пятую.

1972

* * *

Оплавляются свечи

На старинный паркет.

И стекает на плечи

Серебро с эполет.

Как в агонии бродит

Золотое вино…

Все былое уходит, —

Что придет – все равно.

И, в предсмертном томленье

Озираясь назад,

Убегают олени,

Нарываясь на залп.

Кто-то дуло наводит

На невинную грудь…

Все былое уходит, —

Пусть придет что-нибудь.

Кто-то злой и умелый,

Веселясь, наугад

Мечет острые стрелы

В воспаленный закат.

Слышно в буре мелодий

Повторение нот…

Пусть былое уходит, —

Пусть придет что придет.

1972

Он не вышел ни званьем, ни ростом.

Не за славу, не за плату —

На свой, необычный манер

Он по жизни шагал над помостом —

По канату, по канату,

Натянутому, как нерв.

Посмотрите – вот он

без страховки идет.

Чуть правее наклон —

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон —

все равно не спасти…

Но должно быть, ему очень нужно пройти

четыре четверти пути.

И лучи его с шага сбивали,

И кололи, словно лавры.

Труба надрывалась – как две.

Крики «Браво!» его оглушали,

А литавры, а литавры —

Как обухом по голове!

Посмотрите – вот он

без страховки идет.

Чуть правее наклон —

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон —

все равно не спасти…

Но теперь ему меньше осталось пройти —

уже три четверти пути.

«Ах как жутко, как смело, как мило!

Бой со смертью – три минуты!» —

Раскрыв в ожидании рты,

Из партера глядели уныло —

Лилипуты, лилипуты —

Казалось ему с высоты.

Посмотрите – вот он

без страховки идет.

Чуть правее наклон —

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон —

все равно не спасти…

Но спокойно, – ему остается пройти

всего две четверти пути!

Он смеялся над славою бренной,

Но хотел быть только первым —

Такого попробуй угробь!

Не по проволоке над ареной, —

Он по нервам – нам по нервам —

Шел под барабанную дробь!

Посмотрите – вот он

без страховки идет.

Чуть правее наклон —

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон —

все равно не спасти…

Но замрите, – ему остается пройти

не больше четверти пути!

Закричал дрессировщик – и звери

Клали лапы на носилки…

Но прост приговор и суров:

Был растерян он или уверен —

Но в опилки, но в опилки

Он пролил досаду и кровь!

И сегодня другой

без страховки идет.

Тонкий шнур под ногой —

упадет, пропадет!

Вправо, влево наклон —

и его не спасти…

Но зачем-то ему тоже нужно пройти

четыре четверти пути!

1972

* * *

Мосты сгорели, углубились броды,

И тесно – видим только черепа,

И перекрыты выходы и входы,

И путь один – туда, куда толпа.

И парами коней, привыкших к цугу,

Наглядно доказав, как тесен мир,

Толпа идет по замкнутому кругу —

И круг велик, и сбит ориентир.

Течет под дождь попавшая палитра,

Врываются галопы в полонез,

Нет запахов, цветов, тонов и ритмов,

И кислород из воздуха исчез.

Ничье безумье или вдохновенье

Круговращенье это не прервет.

Не есть ли это – вечное движенье,

Тот самый бесконечный путь вперед?

1972

Дата добавления: 2015-06-04