IV. О рабочем съезде

Прежде чем перейти к характеристике прений по вопросу о рабочем съезде, необходимо познакомиться с историей вопроса.[44]Дело в том, что вопрос этот является крайне запутанным и невыясненным, В то время как по другим пунктам наших разногласий в партии уже имеются два резко определенных течения: большевистское и меньшевистское, – по вопросу о рабочем съезде мы имеем не два, а целую кучу течений, крайне невыясненных и противоречивых. Правда, большевики выступают сплоченно и определенно: они вообще против рабочего съезда. Зато среди меньшевиков – полнейший хаос и путаница: они разделились на множество групп, и каждая из них поет по‑своему, не слушая других. В то время как петербургские меньшевики, во главе с Аксельродом, предлагают рабочий съезд для создания партии, – московские меньшевики, во главе с Эль, предлагают его не в интересах создания партии, а с целью создать беспартийный “общерусский рабочий союз”. Южные меньшевики идут еще дальше и во главе с Лариным[45]призывают созвать рабочий съезд в целях создания не партии и не “рабочего союза”, – а более широкого “трудового союза”, который мог бы охватить, кроме всех пролетарских элементов, и эсеровские, полубуржуазные, “трудовые” элементы. Я уж не говорю о других, менее влиятельных группах и лицах, вроде одесской и закаспийской групп и вроде юродивых “авторов” смешной брошюры – так называемых “Бродяги” и “Шуры”.[46]

Такова путаница, царящая в рядах меньшевиков.

Но как созвать рабочий съезд, как его организовать, к чему приурочить его созыв, кого пригласить на съезд, кому взять на себя инициативу созыва съезда?

По всем этим вопросам среди меньшевиков идет такая же путаница, как и по вопросу о цели съезда.

В то время как одни из них предлагают связать выборы на рабочий съезд с выборами в Думу и, таким образом, “захватным путем” сорганизовать рабочий съезд, – другие предлагают положиться на “попустительство” со стороны правительства, в крайнем случае испросить у него “разрешение”, а третьи советуют отправить делегатов за границу, будь их хоть 3–4 тысячи, и там нелегально провести рабочий съезд.

В то время как одни из меньшевиков предлагают дать представительство на съезд только оформленным рабочим организациям, другие советуют привлечь на съезд представителей всего вообще организованного и неорганизованного пролетариата, насчитывающего в своих рядах не менее 10 миллионов человек.

В то время как одни из меньшевиков предлагают позвать рабочий съезд по инициативе с.‑д. партии с участием интеллигентов, другие советуют отбросить в сторону и партию и интеллигентов, и созвать съезд лишь по инициативе самих рабочих без всякого участия интеллигентов.

В то время как одни из меньшевиков настаивают на немедленном созыве рабочего съезда, другие предлагают отложить его на неопределенное время, ограничиваясь пока агитацией за идею рабочего съезда.

Ну, а как быть с существующей Социал‑Демократической Рабочей Партией, вот уже несколько лет руководящей борьбой пролетариата, сплотившей в своих рядах 150 000 членов, имевшей уже 5 съездов и т. д. и т. п.? “Похерить ее к черту”, или как‑нибудь иначе?

На это все меньшевики, от Аксельрода до Ларина, единогласно отвечают у что у нас нет пролетарской партии. “В том‑то и дело, что у нас нет партии ”, – говорили нам на съезде меньшевики, – “у нас есть только организация мелкобуржуазной интеллигенции”, которую надо заменить партией при помощи рабочего съезда. Так заявил на партийном съезде докладчик от меньшевиков, тов. Аксельрод.

Но позвольте, как же так? Значит, все эти съезды нашей партии, от первого (1898 г.) до последнего (1907 г.), в организации которых тов. меньшевики принимали энергичнейшее участие; вся эта колоссальная трата пролетарских денег и сил, трата, необходимая для организации съездов, трата, в которой меньшевики так же повинны, как и большевики, – все это, значит, один только обман и фарисейство?!

Значит, все эти боевые призывы партии к пролетариату, призывы, подписанные и меньшевиками; все эти забастовки и восстания за 1905‑1906‑1907 гг., разыгравшиеся во главе с партией, часто по инициативе партии; все эти победы пролетариата во главе с нашей партией; все эти тысячные жертвы пролетариата, павшие на улицах Петербурга, Москвы и т. д., замуравленные в Сибири, загубленные в тюрьмах во имя партии, под знаменем партии, – все это только комедия и обман?

И значит, у нас нет партии? У нас есть только “организация мелкобуржуазной интеллигенции”?

Это была, конечно, прямая неправда, возмутительная, наглая неправда.

Этим, должно быть, и объясняется то безграничное возмущение, которое вызвало вышеупомянутое заявление Аксельрода среди петербургских и московских делегатов‑рабочих. Вскочив со своих мест, они энергично отвечали докладчику Аксельроду: “Это ты, сидящий за границей, – буржуй, а не мы; мы – рабочие, и у нас есть своя социал‑демократическая партия, которую мы не позволим унизить”…

Но, положим, что рабочий съезд состоится, представим себе, что он уже состоялся. Существующую с.‑д. партию, стало быть, сдали в архив, созвали так или иначе рабочий съезд и хотим организовать на нем не то “рабочий”, не то “трудовой” союз. Что же будет дальше? Какую программу примет этот съезд? Какова будет физиономия рабочего съезда?

Одни из меньшевиков отвечают, что рабочий съезд мог бы принять программу социал‑демократии с некоторыми, конечно, урезками, но тут же они добавляют, что он мог бы и не принять программы социал‑демократов, что, по их мнению, не представляет для пролетариата особенной беды. Другие отвечают более решительно: так как наш пролетариат сильно проникнут мелкобуржуазными стремлениями, то, по всей вероятности, рабочий съезд примет не социал‑демократическую, а мелкобуржуазную демократическую программу. На рабочем съезде пролетариат потеряет социал‑демократическую программу, но зато он приобретет рабочую организацию, связывающую всех рабочих в один союз. Так говорит, например, глава московских меньшевиков Н. Череванин (см. “Проблемы тактики”).[47]

Итак: “союз рабочих без социал‑демократической программы” – таков вероятный результат рабочего съезда.

Так, по крайней мере, думают сами меньшевики.

Очевидно, несогласные друг с другом меньшевики в некоторых вопросах о целях и способах созыва рабочего съезда, они согласны в том, что “у нас нет партии, а есть только организация мелкобуржуазной интеллигенции, которую надо сдать в архив ”…

В этих именно рамках и вращался доклад Аксельрода.

Из доклада Аксельрода выяснилось, что агитация за рабочий съезд практически неизбежно сведется к агитации против партии, к войне с ней.

А практическая работа по созыву рабочего съезда также неизбежно сведется к практической работе по дезорганизации и разложению нашей нынешней партии.

Между тем, меньшевики – устами своего докладчика, а также в своем проекте резолюции – просили съезд запретить агитацию против попыток, направленных к организации рабочего съезда, т. е. попыток, ведущих к дезорганизации партии.

И интересно: в речах меньшевистских ораторов (за исключением Плеханова, который собственно о рабочем съезде ничего не сказал) красной нитью проходили лозунги: долой партию, долой социал‑демократию – да здравствует беспартийность, да здравствует несоциал‑демократический “рабочий союз”. Эти лозунги открыто не выставлялись ораторами, но они сквозили в их речах.

Недаром все буржуазные писатели, от синдикалистов и эсеров до кадетов и октябристов, – недаром все они так горячо высказываются за рабочий съезд: ведь все они враги нашей партии, а практическая работа по созыву рабочего съезда могла бы значительно ослабить и дезорганизовать партию. Как же им не приветствовать “идею рабочего съезда”?

Совершенно другое говорили ораторы большевики.

Докладчик от большевиков, тов. Линдов,[48]охарактеризовав вкратце главнейшие течения среди самих меньшевиков, перешел к выяснению условий, породивших идею рабочего съезда. Агитация за рабочий съезд началась в 1905 году, до октябрьских дней, в момент репрессий, В октябрьско‑ноябрьские дни она прекратилась. В следующие месяцы новых репрессий рабоче‑съездовская агитация опять оживилась. Во время первой Думы, в дни относительной свободы, агитация притихла. Потом, после разгона Думы, опять усилилась и т. д. Вывод ясен: в дни относительной свободы, когда партия имеет возможность свободно расширяться, агитация за рабочий съезд в целях создания “широкой беспартийной партии” естественно теряет почву; и наоборот, в дни репрессий, когда прилив новых членов в партию сменяется отливом, агитация за рабочий съезд, как за искусственную меру для расширения или для замены узкой партии “широкой беспартийной”, находит себе известную почву. Но само собой понятно, что никакие искусственные меры не помогут делу: ибо для действительного расширения партии нужна политическая свобода, а не рабочий съезд, который сам нуждается в такой свободе.

Далее. Идея рабочего съезда, взятая в ее конкретном виде, фальшива в корне: ибо она опирается не на факты, а на неверное положение о том, что “у нас нет партии”. Дело в том, что у нас есть пролетарская партия, она громко говорит о своем существовании, она слишком серьезно дает о себе чувствовать врагам пролетариата – об этом очень хорошо знают сами меньшевики – и именно потому, что у нас есть уже такая партия, именно поэтому идея рабочего съезда является в корне фальшивой. Конечно, если бы у нас не было партии, насчитывающей свыше 150 тысяч передовых пролетариев и ведущей за собой сотни тысяч борцов; если бы мы представляли из себя маленькую кучку маловлиятельных людей вроде германских социал‑демократов 60‑х годов или французских социалистов 70‑х годов прошлого века, – мы бы сами тогда постарались созвать рабочий съезд с целью выжать из него социал‑демократическую партию. Но в том‑то и дело, что мы уже имеем партию, настоящую пролетарскую партию, пользующуюся среди масс огромным влиянием, и для того, чтобы созвать рабочий съезд, для того, чтобы создать фантастическую “беспартийную партию”, нам неизбежно придется прежде всего “покончить” с существующей партией, прежде всего разрушить ее…

Вот почему работа по созыву рабочего съезда неизбежно сведется на практике к работе по дезорганизации партии. А удастся ли взамен когда‑либо создать “широкую беспартийную партию”, да и нужно ли ее создать – это еще вопрос.

Вот почему враги нашей партии, разные кадеты и октябристы, так усердно хвалят меньшевиков за агитацию в пользу рабочего съезда.

Вот почему думают большевики, что работа по созыву рабочего съезда опасна, вредна: ибо она дискредитирует партию в глазах масс и подчиняет их влиянию буржуазной демократии.

Так приблизительно говорил тов. Линдов.

За рабочий съезд против с.‑д. партии, или за партию против рабочего съезда?

Так стоял вопрос на съезде.

Рабочие делегаты большевики сразу поняли вопрос и энергично выступали “в защиту партии”: “Мы патриоты партии”, – говорили они, – “мы любим свою партию и мы не дадим дискредитировать ее усталым интеллигентам”.

Интересно, что представительница германской социал‑демократии, тов. Роза Люксембург, целиком соглашалась с большевиками. “Мы, – говорила она, – германские социал‑демократы, не можем понять смешную растерянность тов. меньшевиков, ощупью ищущих массу, в то время как масса сама ищет партию и неудержимо льнет к ней”…

Из прений выяснилось, что громадное большинство ораторов поддерживает большевиков.

По окончании прений были поставлены на голоса два проекта резолюции: большевиков и меньшевиков. Из них за основу был принят проект большевиков. Поправки принципиального характера почти все были отвергнуты. Приняли только одну более или менее серьезную поправку против ограничения свободы обсуждения вопроса о рабочем съезде, Резолюция в целом говорила о том, что “идея рабочего съезда ведет к дезорганизации партии”, “к подчинению широких рабочих масс влиянию буржуазной демократии”, и как таковая вредна для пролетариата. Причем резолюция строго различала рабочий съезд от советов рабочих депутатов и их съездов, которые не только не дезорганизуют партию, не только не конкурируют с ней, а, наоборот, укрепляют партию, идя за ней и помогая ей в решении практических вопросов в моменты революционного подъема.

Наконец резолюция в целом была принята большинством 165 против 94. Остальные воздержались.

Таким образом, съезд отверг идею рабочего съезда, как вредную, антипартийную.

Голосование по этому вопросу открыло нам следующее важное явление. Оказалось, что из 114 рабочих делегатов, участвовавших в голосовании, за рабочий съезд голосовали только 25. Остальные голосовали против. В процентном отношении 22 % рабочих делегатов голосовало за рабочий съезд, 78 % – против. И что особенно важно: из 94 делегатов, голосовавших за рабочий съезд, рабочих оказалось только 26 %, интеллигентов – 74 %.

А ведь меньшевики все время кричали, что идея рабочего съезда есть рабочая идея, что только “интеллигенты” большевики противодействуют созыву съезда и пр. Если судить по этому голосованию, то следовало бы скорее признать, что идея рабочего съезда есть, наоборот, идея интеллигентских фантазеров…

Ведь даже меньшевики рабочие, по‑видимому, не голосовали за рабочий съезд: из 39 рабочих делегатов (30 меньшевиков + 9 бундовцев) голосовало за рабочий съезд только 24 человека.

Баку. 1907 год.

Впервые напечатано в газете “Бакинский Пролетарий” №№ 1 и 2; 20 июня и 10 июля 1907 г.

Подпись: Коба Иванович

Наказ социал‑демократическим депутатам III Государственной думы

принятый на собрании уполномоченных от рабочей курии в г. Баку 22 сентября 1907 года [49]

Социал‑демократические депутаты в Государственной думе должны составить особую фракцию, которая, как одна из партийных организаций, должна быть теснейшим образом связана с партией и должна подчиняться ее руководству и директивам ЦК партии.

Основной задачей социал‑демократической фракции в Государственной думе является содействие классовому воспитанию и классовой борьбе пролетариата как для освобождения трудящихся от капиталистической эксплуатации, так и для выполнения им роли политического вождя, которую он призван сыграть в нынешней буржуазно‑демократической революции в России.

В этих целях фракция при всех случаях должна выдвигать свою классово‑пролетарскую политику, отличающую социал‑демократию от всех других организаций и революционных партий, начиная с кадетов и кончая эсерами. Этой задачей она ни в каком случае не может жертвовать для целей сохранения общности оппозиционных действий с какими бы то ни было политическими партиями и группами в Думе.

Наши депутаты должны неуклонно разоблачать в Думе всю контрреволюционную сущность как помещичье‑черносотенных партий, так и предательской либерально‑монархической буржуазной партии кадетов. С другой стороны, они должны стремиться оторвать от либералов и толкать на путь последовательной демократически‑революционной политики крестьянские мелкобуржуазные партии (эсеров, энесов и трудовиков), ведя их за собой в своей борьбе как против черной сотни, так и против кадетской буржуазии. Вместе с тем социал‑демократическая фракция должна вести борьбу против реакционных псевдосоциалистических утопий, которыми облекают свои, в сущности мелкобуржуазные, требования эсеры, энесы и другие, при помощи которых они затемняют чисто классовое пролетарски‑социалистическое сознание рабочего класса. Наша фракция должна выяснять с думской трибуны всему народу всю истину относительно переживаемой революции. Она должна сказать народу во всеуслышание, что в России нет возможности мирным путем добиться освобождения народа, что единственный путь к свободе – это путь всенародной борьбы против царской власти.

Лозунгом социал‑демократии, во имя которого она должна призывать массы к новой открытой борьбе, является Учредительное собрание, свободно избранное всем народом на основе всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права, которое, покончив окончательно с царским самодержавием, утвердит в России демократическую республику. Никакие другие лозунги, вроде ответственного министерства и пр., выдвигаемые либеральной буржуазией в противовес пролетарским лозунгам, не могут быть приняты и поддержаны$7.

Участвуя в повседневной законодательной и прочей деятельности в Государственной думе, социал‑демократическая фракция должна преследовать свои постоянные критические и агитационные задачи, а не цели непосредственного законодательства, выясняя народу всю непрочность и безрезультатность последнего, пока реальная власть находится всецело в руках самодержавного правительства.

Работая таким образом в III Государственной думе, социал‑демократическая фракция будет содействовать той революционной борьбе, которую пролетариат и вместе с ним крестьянство ведут в настоящее время вне Думы против царского самодержавия.

Издано отдельным листком в сентябре 1907 года

Печатается по тексту листка

Надо бойкотировать совещание! [50]

Вопрос об участии и бойкоте совещания с нефтепромышленниками является для нас вопросом не принципа, а практической целесообразности. Мы не можем раз навсегда бойкотировать все и всякие совещания, как это предлагают делать некоторые озлобленные и не совсем нормальные “индивиды”. И наоборот, мы не можем раз навсегда решить вопрос в пользу участия в совещании, как это умудряются делать наши кадетообразные товарищи. К вопросу об участии и бойкоте мы должны подходить с точки зрения живых фактов и только фактов. Причем может оказаться, что при известных фактах, при известных условиях наша задача сплочения масс приведет к необходимости участия, – и мы должны тогда безусловно принять участие. И наоборот, при других условиях та же самая задача может привести к необходимости бойкота, – и мы должны тогда безусловно бойкотировать совещание.

Затем, во избежание путаницы мы должны заранее установить понятия, которыми мы оперируем. Что значит “участвовать” в совещании? Что значит “бойкотировать” совещание? Если мы, формулируя на собраниях общие требования, выбирая уполномоченных и т. д. и т. п., не ставим своей целью сорвать совещание, а – наоборот – идем на совещание с тем, чтобы, подчиняясь регламенту совещания, опираясь на него, вести переговоры с нефтепромышленниками и придти в конце концов к тому или иному договору, – то такое наше поведение мы должны назвать участием в совещании. Но если мы, вырабатывая требования, выбирая уполномоченных для лучшей формулировки этих требований, популяризируя и публикуя уже выработанные требования, ставим своей целью не участие в работах совещания с нефтепромышленниками, а срыв самого совещания, срыв всякого договора с нефтепромышленниками до борьбы (договор после борьбы, особенно после успешной борьбы мы считаем необходимым), – то наше такое поведение мы должны назвать бойкотом совещания, бойкотом, конечно, активным, ибо он оканчивается срывом совещания.

При этом ни в коем случае не следует смешивать тактику по отношению к Думе с тактикой по отношению к совещанию. Участие или бойкот совещания имеет целью подготовку условий для улучшения данных порядков на промыслах, участие же или бойкот Думы – улучшение общих условий в стране. Судьба совещания целиком определяется исключительно пролетариатом данной местности, ибо без участия пролетариата совещание отпадает само собой, судьба же участия или бойкота Думы определяется не одним пролетариатом, но и крестьянством. Наконец, активный бойкот совещания (срыв) с удобством осуществляется без активных выступлений, чего нельзя сказать по отношению к результатам бойкота Думы.

Сделав общие замечания, перейдем к конкретному вопросу о бойкоте предстоящего совещания.

Историю экономической борьбы бакинских рабочих можно разделить на 2 периода.

Первый период – это период борьбы до последнего времени, когда главными действующими лицами выступали мастеровые, когда промысловые[51]просто и доверчиво шли за мастеровыми, как за своими вождями, когда промысловые не сознавали еще своей огромной роли в производстве. Тактика нефтепромышленников в этот период может быть квалифицирована, как тактика заигрывания с мастеровыми, тактика систематических уступок мастеровым и систематического же игнорирования промысловых рабочих.

Второй период открывается пробуждением промысловых, их самостоятельным выступлением на сцену и одновременным оттеснением на задний план мастеровых. Причем это выступление носит самый карикатурный характер, ибо оно 1) не уходит дальше позорных наградных и 2) окрашено самым пагубным недоверием по отношению к мастеровым. Нефтепромышленники стараются использовать изменившееся положение и меняют свою тактику. Они уже не заигрывают больше с мастеровыми, они уже не стараются задабривать мастеровых – ибо хорошо знают, что теперь промысловые не всегда пойдут за ними – наоборот, нефтепромышленники сами стараются провоцировать мастеровых на забастовку без промысловых, чтобы тем самым демонстрировать относительное бессилие мастеровых и сделать их послушными. Параллельно с этим нефтепромышленники, не обращавшие прежде никакого внимания на промысловых, теперь самым наглым образом заигрывают с промысловыми, угощая их наградными, Этим самым они стараются окончательно оторвать промысловых рабочих от мастеровых, развратить их вконец, заразить холопским доверием по отношению к нефтепромышленникам, заменить принцип непримиримой борьбы “принципом” торгашества и лакейского попрошайничества и таким образом сделать невозможным всякое серьезное улучшение.

В этих же целях “выдумали” предстоящее совещание.

Отсюда очевидно, что ближайшей задачей передовых товарищей является отчаянная борьба за промысловых рабочих, борьба за сплочение промысловых рабочих вокруг товарищей мастеровых путем внедрения в их сознание безграничного недоверия по отношению к нефтепромышленникам, путем вытравления из их голов вредных предрассудков торгашества и попрошайничества. Промысловой массе, первый раз выступающей на сцену, выступающей притом так неуклюже и карикатурно (“бешкеш”[52]и т. д.), мы должны сказать громко и резко (фактически сказать, а не на словах только!), что улучшения в жизни даются не сверху и не путем торговли, а снизу, путем общей борьбы вместе с мастеровыми.

Только имея в виду эту задачу, мы можем правильно разрешить вопрос о совещании.

И вот, мы думаем, что участие в предстоящем совещании, призыв к совместной работе нефтепромышленников и рабочих с целью выработки обязательного договора теперь, до общей борьбы, когда частичная борьба продолжается, когда общая борьба еще впереди, когда нефтепромышленники направо и налево раздают наградные, отрывая промысловых от мастеровых и развращая их молодое сознание, мы думаем, что в такой момент “ идти на совещание” – значит не вытравлять, а укреплять в головах массы “бешкешные” предрассудки. Это значит внедрять в сознание массы не недоверие к нефтепромышленникам, а доверие к ним. Это значит не сплачивать промысловых вокруг мастеровых, не сближать их с мастеровыми, а оставлять на время, отбрасывать их в лапы капиталистов.

Конечно, “нет худа без добра”, совещание в данный момент тоже могло бы принести некоторую пользу в смысле организации, в смысле “расширения борьбы”, как выражается тов. Кочегар. [53]Но если вред, приносимый совещанием, безусловно перевешивает эту самую некоторую пользу, тогда безусловно надо отбросить совещание, как излишний хлам. Ибо, если тов. Кочегар “идет на совещание”, главным образом, потому, что совещание “организует” и “расширяет борьбу”, то прямо непонятно, почему не “идти на совещание” и во время подъема, накануне общей борьбы, в начале организующейся общей борьбы? Чего бояться? Ведь тогда особенно необходима “общая организация”, “расширение борьбы”? Ведь тогда всего менее должна поддаться масса на уступки сверху? Но в том‑то и вопрос, что выбирать уполномоченных – еще не значит организовать массу. В том‑то и дело, что организовать (в нашем смысле, конечно, а не в смысле гапоновском) – это значит, прежде всего, развивать сознание непримиримой противоположности между капиталистами и рабочими. Лишь бы было такое сознание, а остальное само собой приложится.

А предстоящее совещание именно это‑то и не может дать.

Ввиду этого единственной тактикой, отвечающей нашей задаче при данных условиях, может быть лишь тактика бойкота совещания.

Тактика бойкота наилучшим образом развивает сознание непримиримой противоположности между рабочими и нефтепромышленниками.

Тактика бойкота, расшатывая “бешкешные” предрассудки и отбрасывая промысловых рабочих от нефтепромышленников, сплачивает их вокруг мастеровых.

Тактика бойкота, вселяя недоверие по отношению к нефтепромышленникам, наилучшим образом подчерк кивает в глазах массы необходимость борьбы, как единственного средства для улучшения жизни.

Поэтому мы должны открыть бойкотистскую кампанию: устраивать заводские собрания, вырабатывать требования, выбирать уполномоченных для лучшей формулировки общих требований, печатно распространять требования, разъяснять их, еще раз перенести их в массы для окончательного утверждения и т. д. и т. д., и все это проделать под лозунгом бойкота, с тем чтобы, сделав популярными общие требования, использовав “легальные возможности”,– забойкотировать совещание, сделать его посмешищем и, тем самым, подчеркнуть необходимость борьбы за общие требования. Итак, надо бойкотировать совещание.

Газета “Гудок” № 4, 29 сентября 1907 г.

Подпись: Ко…

Печатается по тексту газеты

Дата добавления: 2015-06-04