Западносибирский воин (I в.)

Реконструкция А. Зыкова по археологическим материалам городища Усть-Полуй (устье реки Обь). Воспроизведено по: Зыков, Кокшаров 2000: 42

[123]минско-турбинская культура (первая четверть II тыс. до н. э.)), в могилах 3, 6 и 33 найдены многочисленные обломки доспеха из длинных костяных пластин (Матющенко, Синицына 1988: 8–9, 88–89). Подобные же панцирные пластины найдены в Каменном амбаре-5 у села Варшавка (Челябинская область; см.: Костюков, Епимахов, Нелин 1995: 158, 199. Рис. 23, 11–12). Костяные же панцири из длинных узких пластин найдены в УстьИлге на Лене, рубеж III — II тыс. до н. э. (Горелик 1993. Табл. XLVIII, 17). Доспехи из прямоугольных костяных пластин были и в неолитическом Китае (провинции Ганьсу, Шаньдун, Хунань, III — первая половина II тыс. до н. э. Горелик 1993. Табл. XLVIII, 18; LVI, 13–14). В середине I тыс. до н. э. вытянутые прямоугольные пластины существовали в Корее и в Приамурье и в Китае (Горелик 1993: 128. Табл. LVI, 24; 25). На самой Чукотке длинные пластины от ламеллярного доспеха из оленьего рога с 2–3 парами отверстий для крепления, найденные в Пегтымельской пещере, датируются периодом древнеберингоморской культуры, V — VI вв. (Диков 1971: 43). Более сложную систему отверстий для крепления мы находим на прямоугольных пластинах из моржового клыка времени пунукской культуры, IX — XV вв. (Руденко 1947: 96. Табл. 6. Рис. 17; табл. 15. Рис. 19; табл. 18. Рис. 22; Диков 1979: 187, 222. Рис. 90). Таким образом, уже предки эскимосов, которые жили на этой территории, использовали данный вид панциря (Антропова 1957: 218). Да и позднее, в XVIII — XIX вв., костяной панцирь был характерен именно для эскимосов (Этнографические материалы. 1978: 53; Ratzel 1887: 199; Taf. II. Fig. 5–7).

Итак, мы видим, что в течение XVIII в., в период наиболее интенсивных военных столкновений, железные латы лишь потеснили, но отнюдь не вытеснили кожаные и костяные доспехи — сказывались сила традиции и нехватка железа. Очевидно, железные и костяные доспехи ценились дороже и были более редкими, чем кожаные. Так, С. П. Крашенинников (1949: 729), говоря о коряках, отмечает: «Лучшие мужики имеют у себя костяные куяки и железные, а скудные из нерпичьих кож шитые». У нивхов Сахалина латы из железа имели начальники (Шренк 1899. Т. 2: 258). Следовательно, наиболее обычным был именно кожаный доспех. И в чукотских сказаниях герой в лахтачьем доспехе противопоставляется русскому в железе (Богораз 1900. № 127: 331; Антропова 1957: 220). Подобный доспех был именно боевым, на охоте он не использовался, хотя позднее его могли применять в религиозных церемониях, как это делали коряки (Иохельсон 1997: 102). Основным назначением доспеха была защита воина от стрел и вражеских снарядов. Крыло же прикрывало лицо во время стрельбы из лука. Как отмечал в середине

[123]XVIII в. капрал Г. Г. Шейкин, «а на голову от куяку открылок, доска деревянная, побита кожей морской, лаптаком называется, из-за которой доски, выглядывая, стреляет из деревянного лука стрелою» (АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 585; ср.: Вдовин 1965: 37; Сарычев 1952: 267).

Вероятно, железные доспехи появились или, по крайней мере, распространились у чукчей в середине XVII — XVIII в., когда в регионе появились русские, которые ввели железо в обиход, хотя само железо известно в Берингоморье уже в начале I тыс. н. э. (Арутюнов, Глинский, Сергеев 1977: 101–102). Вспомним, что во второй половине XVII в. пластины от куяков дарили или выплачивали ими ясак (Белов 1952. № 1 2: 60; 19: 77; № 58: 172; № 66: 194). Вместе с тем защитное вооружение из железа у соседних народов было известно и ранее. В начале новой эры у дуньху (предков эвенков) существовали железные пластинчатые доспехи (Thordeman 1939: 256–257). В. И. Иохельсон (1997: 102) даже полагает, что железные латы коряки заимствовали от эвенков.

Появился ли (или распространился) металлический доспех у чукчей как ответ на использование их противниками огнестрельного оружия? Ведь сами чукчи считали, что их панцири (очевид но железные) защищают от пуль (Аргентов 1857: 93; Народы России. 1874. № 3: 42), коряки же полагали, что доспех из толстых моржовых кож защищал лишь от стрел (Стебницкий 1938. № 4: 142). Мнение же их противников о защитных свойствах традиционных чукотских доспехов из китового уса или моржового клыка было невысоким: «Русская галанка или солдатская фузея преимущественно пробивает все их куяки и панцири усовы; и рыбьи кости не помогают» (АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 585). Естественно, в разных случаях бывало по-разному: все зависело от мощности ружья, угла выстрела и траектории полета пули. Так, в 1763 г. пули россиян, пущенные из «мелкого ружья», не пробивали щитов эскимосов о. Кадьяк, сделанных из дерева и китового уса (Паллас 1781: 84). Впрочем, нельзя забывать и психологический фактор: одетый в доспех воин был преисполнен уверенности в своей неуязвимости и поэтому, не боясь опасности, храбро шел на врага (ср.: Нолан 1871: 59, примеч. 1). Повидимому, распространение железных доспехов у чукчей обусловлено рядом причин: 1) распространение железа в регионе; 2) возможность приобретения этого материала у соседних этносов; 3) возможно, большая простота железных доспехов в изготовлении и ремонте; 4) возможно, более высокие защитные свойства доспеха из железа.

В целом костяной панцирь лучше защищает от стрел, нежели кожаный, но последний из-за своей вязкости более пригоден для отражения рубящих ударов (ср.: Панченко 1997: 242 —

[123]243). Впрочем, стрела — основное наступательное оружие региона даже в XVIII в., — вся сила которой сходится в маленьком острие, будучи выпущена из сильного лука, не должна была увязнуть в коже. Ламеллярный же панцирь при попадании в него стрелы распределяет силу удара наконечника по всей пластине, поэтому его пробить намного сложней. Это подтверждают чукотские сказания, где стрелы действительно отскакивают от корякских костяных панцирей (Лебедев, Симченко 1983: 129–130). Тем более что толщина пластин была значительной: 0,6–1,0 см (Норденшельд 1936: 321; Ratzel 1887: 196, 198). И. И. Биллингс также отмечает, что у эскимосов о. Кадьяк панцирь из пластин, изготовленных из оленьих рогов, «довольно крепости имеет, чтобы не пропустить в него [в тело] стрелу» (Этнографические материалы. 1978: 53). Если же человек не был защищен панцирем, то стрела могла пробить его насквозь (Лебедев, Симченко 1983: 130).

Для действий в бою доспехи, по словам самих чукчей, были неудобны (Сарычев 1952: 267; Hooper 1853: 162)⁷, хотя, естественно, сама конструкция панциря подгонялась под владельца (ср.: Иохильсон 1997: 102). Очевидно, если позволяло время, можно было специальными шнурками стянуть подол вверх, чтобы он не мешал бегать. Для того же, чтобы сражаться в панцире, как мы видели, чукчи проходили специальный тренинг. Вместе с тем, самонадеянная молодежь предпочитала идти в бой без доспеха, полагаясь на свою боевую сноровку: в перестрелке от стрел можно увернуться, а в бою, в котором воин полагался уже на свое мастерство, он просто не давал врагу поразить себя. О распространении доспеха в регионе свидетельствует тот факт, что в 1755 г. стойбище оленного коряка Яллаха состояло всего из 88 человек и тут же находилось 5 железных доспехов, 4 костяных и 1 лахтачий (Вдовин 1973: 228), то есть латы были примерно у половины воинов. Другую статистическую информацию мы можем почерпнуть из росписи трофеев, взятых казаками у сотни эвенков, разбитых у зимовья на р. Мотыхлее (1649): «40 луков, 4 рогатины, 24 откаса [ножа], 10 куяков костяных, 17 шишаков костяных» (ДАЙ. 1848. Т. III, № 87: 324). Следовательно, доспехи были более чем у 10 % воинов, а шлемы — более чем у 17 % бойцов. Поскольку луков было захвачено 40, а ими должна была быть вооружена вся масса воинов и именно их должны были бросить в первую очередь, то и процентное соотношение воинов в доспехах нужно удвоить.

В XIX в. мы наблюдаем употребление своеобразного вида облегченного доспеха, который, по-видимому, стал альтернати—

⁷ В. Г. Богораз упоминает пудовые (16 кг) кожаные панцири (Тан-Богораз 1958:91).

[123]вой тяжелым латам. По информации Ж. Малори, эскимосы островов Диомида, не желая носить тяжелые доспехи и чтобы быть подвижными в сражении, носили кухлянку из моржовой кожи, на которую клеем из тюленьего жира прикрепляли песок и мелкие камешки (Malaurie 1974: 144). Чукчи для защиты от копий и стрел также носили широкую одежду из оленьей кожи, усиленную песком (Bush 1872: 428).

Следует указать, что чукчам, очевидно, не был известен доспех из растительных материалов. Доспехи из циновок в первой трети XVIII в. встречались у ительменов (Крашенинников 1949: 404; ср.: Антропова 1957: 210). Оседлые коряки также были мастерами по плетению циновок (Григорьев 1876: 563; Иохельсон 1997: 140–144; Антропова 1971: 45), вероятно, и они применяли подобный панцирь. Во всяком случае, В. Г. Богораз в своем романе «Восемь племен» упоминает панцирь из прочных травяных циновок у паланцев (Тан-Богораз 1979: 32, 43). Нивхи также использовали панцирь в виде распашной безрукавки из веревок, сделанных из крапивной пряжи, с опушкой из собачьего меха, застегивающийся на пуговицу. Последний носили поверх «шубы» (Шренк 1899. Т. 2: 260. Табл. XLIV, фиг. 1). Тут мы видим явное китайское влияние, однако исполнен панцирь из подручных материалов. Доспех из растительных волокон, имеющий южное происхождение (Ratzel 1887: 202), употреблялся на Камчатке. У чукчей подобного панциря не было, поскольку не было подручного материала и навыков плетения.

Кольчуги. В качестве трофеев, взятых от русских или союзных им народностей, чукчи могли носить кольчуги. В 1754 г. чукчи захватили кольчуги у юкагиров (Гурвич 1966: 71). Записка А. Бриля (1792: 372) от 1770 г. упоминает у чукчей и коряков «куяки железные, костяные, також и панцыри» (ср.: Окладников 1948: 36). Вместе с тем доспех, напоминавший о славном подвиге, мог служить своеобразным памятником обладающему им. Кольчуга, снятая с Д. И. Павлуцкого, по-видимому, не использовалась для военных целей, а служила в качестве почетного трофея (Майдель 1894: 264). Подобные трофеи хранились вместе со священными предметами семьи внутри яранги, и чукчи особо гордились ими (Гурвич 1979: 99).

Шлемы. Видимо, чукчи носили шлемы не особенно часто. Обычно защита головы сочеталась с доспехом (см.: Богораз 1991: 84а; Антропова 1957: Рис. 27; ср.: Иохельсон 1997: Рис. 53–54). Однако иногда и воины в латах не имели шлема, обходясь защитным крылом (см.: Антропова 1957: 22; Богораз 1991: Табл. IX, 2). Чукотские шлемы были предназначены, в первую очередь, не для противодействия рубящему или дробящему удару, но для защиты головы от стрел и копий.

[123] Пластинчатые шлемы:

а — корякский с пластинчатыми

наушниками; б — чукотский с кожаными

наушниками. Воспроизведено по:

Богораз 1991: 99, рис. 89 а, с

Обычным видом боевого оголовья был сужающийся кверху ламеллярный шлем. Он состоял из длинных узких железных пластин, скрепленных в трех местах ремешками. Вверху пластины плотно не сходились. К. Мерк (1978: 117) лишь ad hoc упоминает о конструктивных особенностях защиты головы чукчей, говоря, что это был «шлем с опускающимися на лоб и уши частями». Действительно, сохранившиеся экземпляры шлемов имели большие кожаные или ламеллярные наушники (см.: Богораз 1991: Табл. XII, 2; Рис. 89, 90Ь; Антропова 1957: Рис. 28). На сохранившихся экземплярах нет никакого налобника, поэтому неясно, что имел в виду К. Мерк, говоря о части шлема, защищающей лоб. Может быть, подразумевается, что шлем надевался глубоко на голову, прикрывая лоб. Экземпляр ламеллярного железного шлема из РЭМа имеет на затылочной части не пластины — тут вставлен кусок кожи, поскольку затылок прикрывался деревянным назатыльником (Антропова 1957: 213).

Достаточно сложно определить генезис данного защитного оголовья. Наборные шлемы из длинных узких пластин известны в сиро-палестинском регионе уже в середине II тыс. до н. э. (Горелик 1993: 159). Значительно позже, в I — III вв. н. э., ламеллярные шлемы встречаются в Евразии (Горелик 1982: 103). Еще позднее они известны в раннем Средневеко — ^Ч_с ^у _л^к_а^о_м^тс_е^к_л^и_л^й_яр^п_н^л_ы^а_м^ст_и^и _н^н_а^ч_у^а_ш^ты_ни^й_к ^ш_ам^ле_и^м_. вье аламанам (Paulsen 1967: 133). Сзади шлема пластины отсутствуют, В XVII — XIX вв. их употребляли ^{поскольку воин имел панцирь}

с назатыльником. МАЭ, № 434–10с. японцы (Paulsen 1967: 135) и ай — _{Воспроизведено по:}

ны (Берг 1949: 142). В принципе, Антропова 1957: 212, рис. 28

[123]наборные шлемы могли иметь то же происхождение, что и ламеллярные панцири, технология изготовления обоих аналогична.

Вероятно, как и металлические доспехи, металлические шлемы произошли от костяных прототипов, где железо просто сменило кость. Вспомним, что 17 костяных шлемов и 10 панцирей из того же материала казаки взяли у эвенков в 1651 г., когда еще железо не было у них распространено (ДАЙ. 1848. Т. III, № 87: 324; №92: 833; Антропова 1957: 219; Степанов 1959: 211, 221). Шлемы из кости имелись и у юкагиров в XVII в. (Гурвич 1966: 15).

Наручи. Как отмечает В. Г. Богораз (1991: 101), поножи и наручи чукчей делались из кожи и железа и приближались к японским аналогам. Действительно, наруч, приводимый В. Г. Богоразом (1901: 91 а, Ь, с), имеет определенное сходство с японским. Он состоит из девяти пластин, соединенных через парные отверстия в трех местах — сверху, снизу и по центру. Снизу к наручу прикреплено прикрытие кисти руки, состоящее из пяти пластин. К руке доспех крепился с помощью петель и шнурков. В целом наруч прикрывал руку по периметру от локтя до кончиков пальцев.

Железный наруч с лопастью для защиты верха кисти руки:

а — вид изнутри; б — подробный вид крепления лопасти к наручи изнутри;

в — наруч, надетый на руку воина.

Воспроизведено по: Богораз 1991: 100, рис. 91а. Ь, с

Другой тип наруча, хранящийся в МАЭ (№ 434-ЮЬ), состоит из четырех рядов железных пластинок, скрепленных через отверстия ремешками. По краям наруч, как и предыдущий экземпляр, обшит тесьмой, проходящей через систему отверстий. Он не имел защиты для кисти и прикрывал только нижнюю часть предплечья (Богораз 1901: 30. Табл. XII, 3; Антропова 1957: 212. Рис. 29). Этот наруч мог прикрывать как правое, так и левое предплечье, поскольку он входил в комплект доспеха, имевшего одно небольшое деревянное крыло. Хотя более вероятно, что он служил как бы недостающим элементом защиты той руки, верхняя часть которой прикрывалась щитом панциря.

[123] Железный пластинчатый наруч.

МАЭ, № 434–1 Ob. Воспроизведено по: Антропова 1957: 212, рис. 29

Третий тип наручей изготовлен из шести длинных (36,5 см) пластин из оленьего рога, связанных через три ряда двойных отверстий — сверху, снизу и в центре пластины. Сверху и снизу главной части прикреплены клапаны для защиты локтя и верха кисти. Была прикрыта только нижняя часть предплечья (РЭМ. №4859–15; Антропова 1957: 206–207. Рис. 246; ср.: Thordeman 1939: Fig. 252). Наруч входил в доспешный комплект, в котором имелись еще панцирь и поножа.

Вероятно, не случайно два последних наруча входили в один комплект с доспехами, они употреблялись именно с полным доспехом с целью обеспечить воину максимальную защиту во время перестрелки. Воины же без доспехов вряд ли использовали их. Возможно, правши надевали наруч на левую руку в том случае, если она была недостаточно прикрыта крылом панциря, поскольку именно эта рука выполняла роль щита.

Естественно, наручи использовали и другие народы северо-восточной части Сибири, в частности их использовали оленные эвенки. Так, в 1678 г. под Охотский острог подошли 1000 тунгусов «и в куяках, и в шишаках, и в наручах, с щитами» (ДАЙ. 1862. Т. VIII, № 44–5: 158; Якутия... 1953: 311). Таким образом, и эвенки использовали защиту рук вместе с полным доспехом. Входили наручи и в паноплию юкагиров. Так, в 1650 г. они принесли ясак — «десять куяков якутских до четверы нарушны, шапку железную», 287 пластин для куяков, две большие пальмы (Белов 1952. № 66: 194). Таким образом,

защита предплечья была самым _п^Ч_л^у_а^к_с^о_т^т_и^с_н^ки_с ^й_ко^н_ж^ар_а^у_н^ч_ы ^и_м ^з _у^к_с^о_и^с_л^т_е^я_н^н_и^ы_ем^х_. обычным видом доспеха в Восточ — _{РЭМ, № 4859–15. Воспроизведено} ной Сибири в XVII — XVIII вв. по: Антропова 1957: 207, рис. 246

[123] Поножи. Естественно, носили поножи при доспехе, не достигавшем колен. Так, поножа входит в один комплекс с уже упоминавшимся костяным панцирем с кожаным наспинником (РЭМ. № 4859–14) и наручем (РЭМ. № 4859–15). Эта поножа состоит из шести пластин из оленьего рога (№ 485916). Пластины связаны между собой ремешками, проходящими через парные отверстия сверху, в центре и снизу каждой пластины. Кроме того, сверху к основной части крепился кожаный наколенник, а снизу настопник, состоящий из четырех пластин. Система крепления была та же, что и у наручей: справа петли, слева ремни, которые завязывались через петлю (см.: Антропова 1957: 207. Рис. 24а). Носили такую поножу на одной левой голени (Богораз 1991: 101; Антропова 1957: 207), поскольку стойка в бою была левосторонней (т. е. воин был обращен левым боком к врагу), с выставленной вперед левой же ногой. Вспомним, что разрез панциря находился справа, а щит-крыло, наоборот, слева.

Известен и другой тип ламеллярного наголенника, сделанного из трех (вероятно железных) пластин и имеющего три пет—

Дата добавления: 2015-06-29