РАЗРЫВ ЦЕПИ 2 страница

Я уже не слушал.

Решение принято.

«Хонда» начала сбрасывать скорость. Нужно оставить где-нибудь машину. Дальше ехать опасно, как показала практика, вся местная полиция с легкостью идет на контакт с Тереховым. Ему ничего не стоит дать мое описание и номер автомобиля, если он уже этого не сделал. Так что до нужной улицы доберусь как-нибудь пешком.

Мы договорились встретиться с Алисой на заднем дворе местного выставочного центра. Я не смог удержаться от некоего символизма. Правда, не уверен, что она почувствовала или поняла. По крайней мере, в электронном письме она ничем этого не показала.

Сверкающий зеркальной поверхностью колпак выставочного центра оказался сзади скучной коробкой из красного кирпича. Я даже ощутил что-то вроде гнева на строителей, обманувших ожидания. А через пару секунд ощутил и стыд, что решил встретиться именно в таком месте.

Пятачок заднего двора прилегает почти вплотную к жилым зданиям, из переулков тянет мрачным холодом. Асфальт покрыт мусором и битым стеклом. Хреновое я выбрал место, чего уж тут.

Я достал сигарету Дикаря, уже почти привык к ароматному дыму. Закурил в волнении. Когда я оставлял «Хонду» у супермаркета, часы на приборной панели показывали ровно восемь вечера. Алиса уже должна быть здесь.

От нетерпения я стал прохаживаться, уже жалея, что оставил телефон в машине.

В очередной раз делая круг по заднему двору, вдруг заметил на кирпичной стене огромное граффити. Я пораженно замер, рассматривая картину. Не рисунок, а именно картину. Всегда поражался художественному умению так живо и восхитительно передать чувства творца.

На кирпичном холсте изображена автомобильная дорога, абсолютно пустая. Черный асфальт потрескался, но желтые, на американский манер, разделительные линии еще четко видны. Устало улыбаясь, отец ведет куда-то дитя. Малюсенькая ладошка девочки, лет шести, полностью утопла в крупной, привыкшей к грубому труду ладони отца. Оба одеты чрезвычайно бедно. За спиной у девочки детский рюкзак, сквозь дыры в нем видны фрагменты платьиц и ноги кукол.

Автомобильная дорога изгибается, уходит за горизонт, где превращается в покрытый слизью язык. Становится ясно, что эти двое направляются в огромную раззявленную пасть.

И над всем этим кошмаром сияет пыльное солнце. Внизу короткая надпись, скорее эпитафия, нежели вопрос: «Ты уверен, что стоит уходить?..»

— Ты уверен, что стоит уходить? — прошептал я пораженно.

В душе медленно таял дикий крик, порожденный мастерством художника. Хотелось зарыдать, взвыть от отчаянья, что невозможно остановить этих двух, предупредить об опасности. Они обречены…

— Пит?

* * *

Я обернулся, стараясь не делать резких движений, хотя от неожиданности сердце забилось в ботинок. Тени переулка с неохотой выпустили низенькую стройную фигурку. Я ощутил укол разочарования и странную дрожь одновременно.

— Айко?

— Здравствуй, Пит. Рада тебя видеть.

— Что ты здесь делаешь? Откуда ты?

Красивое кукольное лицо осветилось бликом улыбки, Айко приблизилась. Непривычно ее видеть не в джинсовом комбинезоне, как в Цирке Беспринципности. Сейчас девушка в облегающей мотоциклетной кожаной куртке и штанах, на коленях и локтях пластиковые накладки. Куртка расстегнута, под ней черная футболка без логотипов обтягивает плоский животик и два, довольно больших для японки, холмика. Айко не носит бюстгальтера, набухшие в прохладе переулка соски хорошо видны.

— Городское искусство, — Айко взглянула на граффити и криво усмехнулась, на миг обнажив зубки а-ля яэба, став еще больше похожей на хищную кошечку. — Ответ человечества на будущее, которого оно не желало. Плевок в лицо истории.

— О чем ты?

Я тоже оглянулся. В голове каша, никак не могу разобраться с происходящим. Творится что-то чудовищно неправильное, но в то же время я ощущаю — так и должно быть. Теперь бы еще понять, что именно…

— Ты разве не видишь? Эта дорога, она олицетворение жизни, а пасть в ее конце — мегаполисы. Мы приносим сами себя в жертву городам, добровольно идем на смерть, и ведем детей. Человечество больше не может выживать по отдельности, быть индивидуальностью. Это конгломерат сущностей. Механизм самопоедания.

Я проговорил растерянно:

— Не все так живут.

— Мы так не живем, это точно, — японка хищно улыбнулась. — Элита живет в свое удовольствие, но для этого нужны рабы. Как эти двое, на дороге. И такое положение всех устраивает.

Слова Айко неприятны так же, как и страшны. Я никогда не задумывался над подобной схемой общества. И теперь во мне восстало против нее всё.

Я указал на несчастного отца и ребенка:

— Но ведь их можно остановить!

Айко нашла дно моих глаз, кольнув душу льдом суровой логики.

— Зачем? Сэйт, каждый сам выбирает дорогу.

— Каждый сам… — прошептал я. — Но ведь можно выбрать путь по незнанию, или…

Продолжение фразы исчезло в космическом холоде, порожденном прикосновением Айко к моей душе. Суровая реальность поцеловала вонью переулка, капельками конденсата на кирпичных стенах, задымленным небом, из-за которого не видно купола подводного города.

Я снова оказался здесь и сейчас.

Один против всех.

Я прохрипел тихо:

— Как ты меня назвала?

* * *

Очередная улыбка рассказывает мне, какое наслаждение испытывает ее маленькая хозяйка. Голос Айко обволакивает:

— Ты должен признать, когда спадают маски, сразу становится легче. Так, мой дорогой дьявол?

Становится холодней, или меня колотит озноб?

— Почему ты молчишь? Разве ты не рад меня видеть? Я вот очень.

Я хочу спросить, где Алиса, но боюсь услышать ответ. Вместо этого горло выпускает хриплый вопрос:

— Откуда ты?

Айко, само послушание, мурлычет:

— Я давно здесь. С самого первого дня твоего появления в этом ужасном месте. Я была твоей тенью, мой дорогой.

— Зачем?

Миниатюрная японка приблизилась, нежные пальчики коснулись моей исчерченной шрамами щеки. Я ощутил ее пахнущее яблоками дыхание:

— Ты страдаешь… Ты должен пойти со мной.

— Куда?

— Домой.

Я усмехнулся непослушными губами:

— И где же он?

— Ты разве не чувствуешь? — Айко прижалась всем телом, я ощутил дрожащее в ней возбуждение. Ее голос стал печальным: — Ты совсем запутался, мой дорогой… твой дом там, среди невероятных чудес. Позволь виртуальности вернуть твое могущество. Ты сразу почувствуешь, как изменится все вокруг. ТЫ это изменишь…

Несмотря на головокружение, я отстранился, в глазах Айко мелькнуло неудовольствие. Она хмыкнула, сделала шаг назад. Я поразился внезапной ее перемене: вся нежная чувственность сменилась грацией убийцы.

— Ты следила за мной? Тебя послал Розовый?

Она отмахивается:

— Розовый всего лишь пешка. Манерный гомосек. Он инструмент для настоящих личностей, от которых что-то зависит. Таких, как мы.

— Ты не ответила на вопрос. Как ты меня нашла?

— О, это было просто. Когда-то давно, когда мы в первый и последний раз упустили тебя из виду на улицах Грибницы, одному умному человеку пришла в голову светлая мысль. Проанализировав поведенческие особенности Сетевого Дьявола, сказал он, мы пришли к выводу, что он, как и любое существо на земле, не сможет жить без виртуальности… и это оказалось правдой.

Я уже догадался, о чем она собирается сказать, но Айко все же закончила:

— Мы создали информационные шлюзы, узловые точки в Сети. Под видом фан-арта, мы расставили сети в Сети. Храмы во имя Дьявола. Туда мгновенно набежали хомячки, сливали всю информацию о тебе, делились мнениями. Нам не пришлось стараться, вся подноготная твоей жизни оказалась в наших руках, в том числе и нейробиологические воспоминания тех личностей, с которыми ты работал. После таких бесценных сведений нам оставалось только ждать, когда сам Дьявол затронет нити паутины. И вот — ты здесь.

Айко глядит с жалостью, и я начинаю испытывать злость. Она поднимается во мне бурлящим потоком. Японка, будто не замечая, продолжает:

— Твоя ошибка была в том, что ты забыл об особенностях информационных систем, хотя сам являешься их порождением. Ты не имел права оставлять следов, однако, призрак виртуальности, ты возомнил себя человеком.

— Я и есть человек.

Сожаление выплеснуло из Айко грустную улыбку:

— Люди вокруг тебя, Сэйт, оглянись. На кого они похожи? Каждый, с кем ты пытался взаимодействовать, пытается использовать тебя в своих целях. Джонсон Кира Анастасия Лорен, твоя бывшая напарница; Чудновский Артем Юрьевич, бывший хакер по кличке Дикарь; Астахов Петр, единственный друг; Янус Карт; Розовый… женщина, за которой ты сюда пришел, даже она в свое время хотела использовать твою силу в своих целях.

— Это неправда!

— Куда большая неправда твои заблуждения. Сетевой Дьявол, ты не похож на людей, ты не ищешь одного лишь материального благополучия.

— Я…

Айко снова приблизилась, ее глаза заслонили весь мир. Прекраснейшее творение биолабораторий излучает синий холод. Мне даже показалось, что от ее слов у меня на лице осел иней:

— Ты тень погибшего человека, не больше. Глупо обманывать себя. Ты впитал в себя его силу, но не Душу. Ты — бог виртуального мира. Не человек. И теперь тебе нужно вернуться.

— Ошибаешься, у меня есть Душа.

— Ты можешь говорить все что угодно, но Душу купить нельзя. Потерять — можно; продать — как два бита переслать; купить — никогда…

Злоба только увеличивается, от нее дрожит тело. Хочется вцепиться в аккуратное лицо Айко, оборвать поток заблуждения. Они все думают, что во мне нет души. Хотят использовать и…

Мысли исчезают, когда я понимаю — она права. Все действительно так. Потому я и хочу разорвать этот порочный круг, забыть о Сетевом Дьяволе и уйти от войн дзайбацу.

Все ответы рядом. Я просто не хотел их видеть.

Наконец, я решаюсь задать главный вопрос:

— Где Алиса?

Я страстно желаю услышать ответ, что нет ее здесь, что переписывался с Айко, но японка рушит все надежды:

— Она рядом, милый. Наивная душа, принеслась как на крыльях.

— Где она?

Очередное обнажение кошачьих клыков. Хищница играет с жертвой:

— Зачем тебе эта серая неопределенность?

— Где она?!

— Я скажу, только при одном условии.

— Что за условие?

— Как я уже говорила, становится легко, когда маски спадают. Меня действительно зовут Айко, но многие привыкли к иному имени. Я скажу, где Воронова, если ты назовешь мое второе имя.

Отвечая на ее взгляд, полный сладострастия и какой-то странной жажды причинить боль, я процедил:

— Бааль-Зевул.

* * *

Вот теперь все становится на свои места. Головоломка завершена, и можно взглянуть на получившийся рисунок. Неуловимый в виртуальности хакер и первый сетевой убийца, Баал, оказался передо мной.

«Прости… — шепчет Петр. — Женя… прости меня…»

— Когда появился Сетевой Дьявол, — проговорила Айко, — я была вне себя от ярости. Ты первый, с кем у меня возникли проблемы. Мне было даже плевать на Астахова, эта сволочь расторгла контракт и не заплатила мне. Я стала следить за тобой, нанялась к «Лабораториям», лишь бы завершить заказ… но потом я поняла, — ты не такой, как все. Так и должно было случиться.

Первый убийца виртуальности в первой ее инкарнации… в первой? Тогда еще не у всех были чип-паспорта. Чтобы проверить догадку, я пытаюсь ощутить ее электронную личность, и — не могу. Вся разгадка исключительности Айко — отсутствие чип-паспорта. Потому ей и плевать на охранные системы. Как все просто.

«Я дал ей прототип виртуального шлема, — говорит Петр. — Твою первую разработку…»

Да. С ним необязательны мозговые импланты. И не страшны «дубли», «Ифриты» и все хитрости «Новой надежды». В нем не ощутишь полноценной жизни Сети, но для целей Айко этого и не нужно было.

Айко внимательно заглядывает в меня, ее глаза лихорадочно блестят.

— В какой-то мере я твоя мать, Сэйт. Именно мой выстрел породил тебя. И это меня еще больше возбуждает.

В брезгливости я отступаю:

— Ты больна…

— Разве? А мне кажется, что мы с тобой идеальная пара, Сэйт. Ты воплощение могущества виртуальности, ты можешь управлять людьми. А я твой полный антипод. Виртуальность не властна надо мной. Мой мир — рилайф. Передо мной бессильны даже дзайбацу… милый, мы созданы друг для друга!

Мне приходится снова отступать. Я мог бы убить эту змею, задавить ядовитую тварь, но сдерживаю ненависть. Пока сдерживаю.

— Ты ошибаешься. Мы разные.

— Я…

— Ты обещала кое-что сказать.

Поволока возбуждения сдергивается с ее глаз, Айко хмурится, вспоминая. Потом оборачивается и кричит во тьму переулков:

— Покажите ее!

Время остановилось, сердце замерло в страхе. Но через секунду я вздыхаю с облегчением, не обращая внимания на ревность Айко.

Два низкорослых японца с закрытыми респираторами лицами выводят Алису Воронову. Она такая же, как и в Сети. Красивая, стройная, естественно женственная. Черные волосы оттеняют нетронутую бледность ее кожи. Только в глазах непонимание. На миг в ее взгляде вспыхивает надежда, когда она смотрит на меня, но быстро гаснет.

Не узнала…

— Отпустите ее, — уронил я.

Айко поспешно закрыла собой Алису, в голосе сквозит бессильная злость:

— Ты так и не понял? Сэйт! Она ни при чем, пусть уезжает! Я обещаю, что не трону ее. Только останься со мной. Ты думаешь, что мы хоть на минуту оставили тебя одного на улицах? Не-ет, дорогой. Я, я, и только я была с тобой! Ты постоянно был у меня как на ладони. Я жила тобой. Я полюбила тебя!

Господи, ну почему мне так не везет с женщинами? Кира меня предала; с Алисой никак не могу нормально поговорить; теперь оказывается, что меня страстно любит киллер! Да еще и убивший меня однажды… ошизеть!

— Ты мой, — проворковала Айко. — Правда, я на тебя немного обижена. Ты даже не поинтересовался моей судьбой, так бежал из гребаного Цирка Беспринципности.

Е-ма! Она еще на меня обижена!

Нет, нужно срочно прочистить себе мозги. И побыстрее. Похоже, что у меня начинается бред!

— Айко, — я с трудом не пропускаю в голос злобу. Мысленно решил, что пусть катится ко всем чертям, лишь бы оставила меня в покое. — Ничего не получится. В «Лаборатории» я не пойду.

— Зачем нам Янус Карт? — удивилась Айко. — Я теперь сама по себе. Контракт выполнен, «Ифриты» похищены.

— «Ифриты» теперь у нас. И «Лаборатории» не получат их больше.

— Они Карту больше и не нужны. Как и ты. Он достиг своей цели. Теперь ты мой, и только мой.

Я переспросил с недоверием:

— О чем ты? Разве «Лаборатории» не боролись за виртуальность?!

— Уже всё. Война закончена. Карт победил.

Я пытаюсь сосредоточиться на Алисе, но знание Айко завладевает моим вниманием:

— Не понимаю…

— Ты разве не слышал, Сэйт, дорогой, что «Новая надежда» больше не монополист? Она стремительно утрачивает свои позиции. В каждом отдельном государстве уже есть своя Сеть. К слову, от услуг «Надежды» отказываются, даже несмотря на предложенные ею откаты. Запущены новые спутники связи. Заканчивается строительство новой космической станции. И если «Новая надежда» не придумает ничего нового — Сеть, своя, будет у всех. А «Ифриты» это был ее способ вернуть власть. Тебя использовали, милый. Но я уверена, ты им отомстишь. С моей помощью.

— Я по-прежнему не понимаю…

Айко прижалась всем телом, я услышал ее томный стон:

— Зачем тебе вся эта грязь?..

— Скажи мне!

Новый стон, я слышу ее дрожащий шепот:

— Проект «Ифриты» создан для контроля постоянно увеличивающейся виртуальности, как ты не понимаешь. Корпорация «Новая надежда» уже не может физически уследить за всем, даже в своей хваленой киберсети. Понадобилась сила, абсолютная и тоталитарная, сдерживающая. Они рассудили, что в других сетях будут убийцы, подобные мне, и только «Ифриты» смогут влиять на ситуацию. И вот тогда другим поневоле придется обратиться к «Новой надежде» за помощью. И Сеть снова станет подконтрольной одной структуре территорией. Но этого не произойдет, дорогой, у них уже нет шансов. Ты вернул им «Ифритов», но Янус Карт оставил маленький подарочек. Сейчас хваленые программисты и предатели, вроде Дикаря, доживают последние минуты. Они обречены…

* * *

Обречены…

Война проиграна? «Новая надежда» исчезнет?

Странно, я почти ничего не ощущаю. Главное, что Янус Карт больше не преследует меня. Главное, что Алиса здесь. Главное, что скоро все закончится.

— Пусть, — прошептал я. — Это их битвы. Для меня все уже закончилось.

Торжествующая улыбка осветила Айко изнутри.

— Я же говорила, милый, что всё кончено. Пойдем, нам еще столько нужно друг другу сказать…

Она замолкает, когда я прохожу мимо нее. Ее помощники подбираются, пытаются отступить. Алиса все это время буравит меня взглядом, потом неожиданно шепчет одними губами:

— Сэйт?..

Узнала! Все-таки узнала!

Чувства захлестывают меня настолько, я могу лишь улыбаться. Даже не замечаю лязг передернутого затвора. Зато окрик Айко ледяным хлыстом режет прохладу переулка:

— Стой! Ты куда?!

Я обернулся, в меня нацелен пистолет. Лицо Айко перекошено ревностью и злобой:

— Что ты делаешь, милый?

Стараясь говорить спокойно, я роняю:

— Уходи, и я забуду о тебе. Не трону и обещаю не мстить.

— Нет!

— Сэйт! — этот взволнованный голос принадлежит Алисе. — Осторожно!

— Заткни хлебало, сучка! — шипит Айко.

— Уходи, — повторяю я. — Ты сама сказала, что всё кончено.

— Все кончено для остальных! А мы должны быть вместе! Слышишь?! Ведь только я была постоянно рядом! Когда Карт получил от тебя всё, что хотел, вспомни, кто тебя вытащил из «Лабораторий»? Дикарь? Она? «Новая надежда»? Нет! Только я заботилась о тебе, я дала тебе возможность открыть глаза и ощутить свою силу! Я вела свою игру за спиной Карта, и только благодаря мне ты был на свободе. Лишь благодаря мне ты жив!

Вот так новость…

Ну что ж, теперь всё стало на свои места. А я-то ломал голову, почему мне разрешали разгуливать на свободе, ведь Розовый, агент и должник «Лабораторий биоформ „Янус“», был постоянно рядом. Оказалось, что не только для того, чтобы я смог вернуть «Ифритов» и подложить бомбу «Новой надежде». Еще была и третья сторона — Айко. Великий и ужасный киллер Бааль-Зевул. Влюбленный в свою жертву…

— Айко, — говорю я, — убери оружие. Ты ничего не изменишь.

— Ты должен пойти со мной!

— Я сделал свой выбор. Уходи.

— Ты…

— Ты можешь убить меня, — я кивнул на пистолет. — Но ничего этим не добьешься, ведь так? Я не буду с тобой, и ты сама это чувствуешь… уходи.

В синем пламени глаз Айко я вижу, как ярость затихает. Хвала богам, она еще не утратила способность трезво мыслить.

— Ты прав, — прошептала она. — Это лишнее. Я не смогу без тебя. Но есть иной выход…

Пистолет в ее руке чуть сдвигается в сторону, его дуло смотрит на что-то за моей спиной.

— Она преграда, — цедит Айко сквозь стиснутые зубы. — Ее нужно убрать…

За своим криком я не слышу выстрела. Только алую вспышку, мгновенную и бесконечную. Время странно меняет ток, он настолько нетороплив, что я вижу, как дуло пистолета изрыгает в слюне искр кусочек свинца.

Я опускаю веки, оборачиваюсь, а когда снова поднимаю, вижу глаза Алисы. В них нет страха, только радость от нашей встречи. Это мгновение навсегда остается во мне.

Потом радость подергивается пеплом. Алиса вздрагивает и оседает на руках японцев.

Целую вечность я был мертв.

Айко и не подозревала, что ее выстрел пронзил двоих.

Бесконечный холод сковал меня, уничтожив эмоции. Сейчас я всего лишь пустая оболочка без души. Потом внутри раздается звон: всё разрушающая ярость взрывает покрытые льдом внутренности, нейромедиаторы горят, пламя распушило чувства.

Я вижу черную в темноте кровь Алисы, пятно расползается под левой грудью.

Нет! Так не бывает!! Это невозможно!!!

Мой крик сметает японцев в масках, они в ужасе бегут во тьму. Алиса ниспадает на покрытый влагой асфальт, на лице быстро проступает смертельная бледность.

— Теперь ты мой, — Айко внезапно замолкает под моим взглядом, синие глаза расширяются. — Сэйт…

Все происходит в считанные мгновения. Вдруг исчезает разделяющее нас с Айко расстояние, ее пистолет находит меня. Я вижу, как вздрагивает ее рука, вспышка снова озаряет задний двор, затворная рама отбрасывается назад, в воздухе кувыркается отработанная гильза. Меня бьет в плечо, но боли не ощущаю.

Перехватываю руку Айко, выламываю, пистолет выпадает из сведенных болью пальцев. Через миг хрустит запястье, и слух режет ее визг. Я шагаю вперед, выламывая руку еще больше, миниатюрное туловище японки выгибается. Закрыв глаза, чтобы не смотреть в ее лицо, она этой милости не заслуживает, бью ладонью в подбородок. Снизу вверх. Отвратно хрустят кости и рвутся сухожилия, когда ее череп срывает с позвоночного столба. Уже мертвая, Айко опрокидывается на асфальт.

— Сэйт…

Белая пелена ярости не исчезает. Чудовище внутри желает убивать еще и еще. Растерянное бешенство хищника перехватывает глотку. Дышать тяжело. Какой-то то ли стон, то ли вой рвется наружу.

— Сэйт…

Алиса!

Все вокруг как в тумане. Я и сам не замечаю, как оказываюсь рядом с ней, подхватываю на руки. В голове пульсирует идиотская мысль, что так не происходит никогда, что любовь всегда выигрывает, а принцесса никогда не умирает у рыцаря на руках. Но по моим рукам течет кровь, которая опровергает все мечты. Ее до ужасного много.

— Я узнала тебя…

Мир расплывается, приходится часто-часто моргать. Я не хочу ни о чем думать, главное не споткнуться. Мелькают углы, переулки, стены и дома. Все вокруг не имеет смысла. Главное — донести Алису к машине и добраться до больницы. Там ее спасут. Все будет хорошо! Так должно быть.

— Сэйт… — позвала Алиса слабо. Уже едва слышно, на излете, как шепот угасающей свечи. У меня защемило в сердце.

— Молчи, — выдавил я. — Тебе нельзя говорить. Молчи. Скоро тебе окажут помощь.

— Сэйт… про тебя говорят… что…

Ее глаза закрылись, последний румянец растворился под ледяным дыханием приближающейся смерти.

— Что? Алиса, что про меня говорят?! — закричал я с отчаяньем. — Алиса!

Она вздрогнула, так незаметно, будто мне это вообще показалось. Веки с дрожью приподнялись, меня обласкало взглядом.

— Про тебя говорят, что ты — бог… там, в… Сети…

Если бы я здесь имел хотя бы половину тех возможностей!! Я бы…

Побелевшие губы дрогнули, я прочел беззвучное прощание:

— Если это правда… забери меня к себе… я не хочу тебя больше терять…

Ресницы дрогнули крыльями бабочки, по телу Алисы прошла первая слабая дрожь. Я с болью осознал, что ее силы на исходе. Я уже больше ничем не смогу помочь.

— Ты больше не потеряешь меня, — прошептал я. — Мы найдем друг друга, обещаю!

Посреди крохотного парка нашлась лавочка, я с нежностью уложил Алису. Со страхом прислушался, меня обдало волной холода, но через миг щеки коснулась тень дыхания. У меня еще есть время.

Понимая, что медлить нельзя, я все же короткий миг пребывал в нерешительности. Сомнения терзают стаей голодных псов, хочется взвыть от боли.

«Не медли, она уходит…»

Я закрыл глаза. Прорыв запруду, по щекам проложили дорожку слезы.

Ворох бесполезной информации закружил: реклама из местных виртуальных сетей, новый ролик инфопространственных суперпопулярных блоггеров, предложения суррогатов наркотиков. Отгородившись от этой чуши, через миг я ощутил далекий и очень слабый отклик чип-паспорта Алисы.

Вспышка, похожая на первый луч солнца. Поток информации вошел в меня, как нож. Ни одну Душу в своей жизни я не забирал еще с такой неохотой. Кажется, что совершаю ужаснейшее богохульство, искренне веруя, будто цифровой код — ее Душа.

Когда все закончилось, долго не открывал глаз. Так и не подняв веки, попятился, потом отвернулся и побежал. Я не оборачивался.

Я знал — она уже умерла…

* * *

Сосредоточиться было крайне сложно. Практически невозможно, ведь весь мой жалкий мир рухнул, обнажив гниющее чрево безысходности. Больше не осталось ничего реального, за что бы я мог держаться. Больше не осталось никого, кому бы мог верить.

Наверное, так и было предначертано судьбой, чтобы вокруг дьявола все умирали.

«Нет! — закричал Петр с мукой. — Не сдавайся! Ты же ей обещал!..»

Я не выдержал, опустился прямо на землю. Говорят, что после слез становится легче, но я просто не мог себя заставить плакать. Какие-то мертвые рыдания сотрясают душу, но снаружи отвратительная пустота. Никаких эмоций.

Мозг просто еще не в силах осознать, что в этом огромном и безумном мире я остался в одиночестве. Один! Без друзей, близких, без любви. Один во всем этом мире, в статической пустоте чужой жизни.

«Женя, ты… ну… Женька, это я во всем виноват! Я! Меня вини! Это я ублюдок!! Соблазнился, мразь, на деньги, власть, конструкты. Меня нужно убить, а не…»

Я поднял голову.

Конструкты! Детище Януса Карта!

* * *

Показалась «Хонда», возле машины кружит полицейский, о чем-то шепчущий в рацию на плечевом ремне. При моем приближении он вздрогнул, рука метнулась к кобуре. Через секунду его глаза побелели, и тело тут же расслабилось. Я перешагнул через него, усилием мысли завел двигатель «Хонды».

Теперь я не имею права на ошибку. Во мне обжигающая болью Душа Алисы, и я должен ее донести до пункта назначения. Если для этого понадобится кем-то пожертвовать — я это сделаю. Хватит плыть по течению.

«Хонда» никогда еще не мчалась с такой скоростью. Чтобы отключить заводской блок на ограничение скорости мне даже напрягаться не пришлось. Потом оставалось лишь откинуться на спинку сиденья и закрыть глаза, мельком управляя машиной. Триста двадцать километров в час не скорость для привыкшего к миру виртуальности Сетевого Дьявола.

Петр пораженно молчал, не в силах поверить в то, что я задумал.

Вспомнилось граффити на стене, концентрированная безысходность в подписи: «А надо ли уходить?..».

Надо ли?..

Надо. Теперь это единственный вариант.

Тут же язвительный голосок с левого плеча поинтересовался, а были ли в реальности другие варианты? Я даже размышлять над этим не стал, чего уж тут.

Я подобрал с соседнего сидения украденный у секретарши телефон, номер Терехова нашелся в книге адресов. Подпись сообщала, что я собираюсь позвонить Ивану Терехину, который в должности…

Твою Душу за ногу!

…не только регионального директора, здесь он не соврал, но еще и главы отдела по развитию кибернетической защиты. А это многое объясняет: все его полномочия, связи, власть. Больше того, как сообщает краткая биографическая справка в телефонном браузере, именно ему принадлежала идея создания «Ифритов». Именно этот улыбчивый чистоплюй руководил охотой на Сетевого Дьявола. Гад надеялся получить биологический материал для опытов, единственный в мире экземпляр порождения информационной сингулярности и, по совместительству, Адама виртуальности.

Нет, все же не зря я ему нос сломал…

После непродолжительного ожидания трубка прогундосила:

— Терехин. Я слушаю.

— Это Сэйт, я возвращаюсь. Предупреди охрану.

Он что-то попытался спросить, но я уже оборвал связь. Нет нужды обмениваться пустыми словами, когда в мире больше нет смысла. В мире больше вообще ничего нет — до гнусности пустой вакуум. Пустые войны дзайбацу, пустые страсти и такие же пустые жизни. Я наконец-то понял — в этом мире, чтобы добиться своего, нужно играть по его правилам. Или уметь навязывать свои. Сегодня я планирую попробовать сразу оба варианта.

«Хонда» влетела в трубу тоннеля, скорость пришлось сбросить, иначе б перевернулся в крутом повороте. На постах охраны явно прибыло, появились крупнокалиберные пулеметы, даже баррикады.

Глупцы, атака начнется на другом фланге.

Припарковав машину, не забыл забрать трубку и выбрался наружу. Странно, меня никто не встречает. Веселье уже началось?

Стеклянные двери пропустили меня в духоту разгоряченного противостоянием офиса. Проходя мимо стола секретарши, положил телефон на стол. Девушка громко икнула от неожиданности.

Терехин обнаружился в общем зале, вскинул брови:

— Вы ранены?!

Я проследил за его взглядом, с удивлением обнаружил кровь на груди, в пиджаке, на левом плече, крохотная дырочка. Оказывается, выстрел Айко достиг цели.

— Это несерьезная рана.

— Нужно, чтобы вас осмотрел врач, — с неуверенностью предложил Иван. В его голосе я различил растерянность, похоже, что он не понимает причины моего возвращения и теперь оценивает степень доверия ко мне.

Плевать.

— Если говорить откровенно, — я прошел мимо него, — то меня не существует. А ранами Петра он займется сам.

По взгляду Терехина можно было определить градус абсурдности моих слов. Кажется, он решил, что я спятил. Не он один. Но и на это плевать, нет времени объяснять.

— От Дикаря есть новости?

— Пока идет распаковка, — Иван шел следом. — Он в виртуале.

— Мне нужно к нему.

— В Сеть?

— В отдел.

— Сэйт… что-то случилось?

Я остановился, медленно обернулся. Уж очень у него странный тон. Таким тоном спрашивают на войне, где ты был во время последней атаки, а потом, если не поверят, пускают пулю в затылок.

Дата добавления: 2015-06-29