Александр I: либералы и латынь

Александр вступил на престол с массой благих намерений либерального толка, и распространение просвещения было среди них не последним. В ходе реформы центральных органов управления 1802 года, когда петровские коллегии были заменены министерствами, в числе восьми вновь образованных ведомств было и Министерство народного просвещения (для «воспитания юношества и распространения наук»). Впервые задача образования получила организационное оформление на столь высоком уровне и была по значимости приравнена к основным отраслям управления – армии, финансам, иностранным и внутренним делам. Министерство было создано как единый центр не только учебных, но и культурно-идеологических государственных институтов. В его ведомстве были все учебные заведения, Академия наук, цензура, типографии. Министром стал граф Петр Васильевич Завадовский, екатерининский вельможа, возглавлявший в свое время комиссию по устройству народных училищ. Роль коллегии при министре играло Главное правление народных училищ, и в него вошли трое из четверых членов «Негласного комитета» (в него входили Александр и его «молодые друзья» – Николай Николаевич Новосильцев, Павел Александрович Строганов и князь Адам Чарторыйский). Товарищем (заместителем) министра стал Михаил Никитич Муравьев – один из образованнейших людей того времени, бывший воспитатель Александра и отец декабриста Никиты Муравьева.

Новое ведомство, как полагается, разработало проект реформы системы образования, проведенной в 1803-1804 годах Территория империи делилась на шесть учебных округов (Петербургский, Московский, Виленский, Дерптский, Харьковский, Казанский), в каждый входило по несколько губерний. Устанавливалось четыре типа учебных заведений: приходские, уездные, губернские и, наконец, университеты. губернские училища или гимназии открывались в каждом губернском городе, уездные – во всех губернских и уездных городах, приходские – во всех городах и церковных приходах. Между учебными программами устанавливалась преемственность, так что учащийся должен был последовательно переходить из приходской школы в уездную, затем в губернскую и оттуда при желании мог отправиться в университет. Увеличивалось общее время учения. Если в екатерининских школах среднее образование давалось за четыре года, то в александровских – за семь (один год в приходском, два в уездном и четыре в гимназии). В ходе реформы были основаны четыре новых университета: Виленский, Харьковский, Казанский, Дерптский. Университетский курс был рассчитан на три года.

Таким образом, система учебных заведений реформаторами была создана. Оставалось решить главный вопрос: каким образом загнать туда учащихся. Выход был найден: отныне образование должно было давать чиновнику явные преимущества по службе. Это способствовало разом и просветительским порывам власти, и необходимости усовершенствовать административный аппарат. Гимназия давала путь в университет, выпускники университета получали обер-офицерский чин. Заодно объявили, что через пять лет «никто не будет определен к гражданской должности, требующей юридических и других познаний, не окончив учения в общественном или частном училище». Эта угроза была реализована: в 1809 году вышел подготовленный Михаилом Михайловичем Сперанским указ об экзаменах на чин, отныне для получения чина коллежского асессора (VIII класс Табели о рангах) требовалось представить аттестат или держать экзамен. У чиновничества и дворянства эта мера вызвала бурю возмущения, они добились ряда привилегий и исключений из правил, но в целом правительство было непреклонно (впрочем, надо полагать, строгость нового закона как всегда смягчалась неисполнением). Согласно новому порядку гражданской службы, образованные чиновники получали преимущества в чинах при вступлении на службу, и в дальнейшем их чинопроизводство по выслуге лет происходило быстрее. Все чиновничество делилось на три разряда по образовательному цензу, и имеющие высшее образование могли достигнуть чина V класса за 24-26 лет, а у чиновников с низшим образованием на это должно было уйти от 37 до 42 лет.

Дворянство по-прежнему предпочитало закрытые сословные заведения или домашнее образование. К тому же существовало безусловное предпочтение военной службы, а значит, сыновей охотно отдавали в кадетский корпус. Гражданская служба у дворянства была крайне непопулярна, разве что явный телесный недуг, с которым в армию никак нельзя, мог заставить пойти на нее молодого дворянина. Несколько позже члены тайных декабристских обществ из патриотических побуждений решили облагородить своим присутствием статскую службу, и Иван Иванович Пущин из гвардейской артиллерии перешел в судейские чиновники, – это был скандал, и скандал прежде всего среди его родни.

Вскоре выяснились и недоработки реформы образования. Предполагаемое число училищ было открыто с большим запозданием, но главное, выяснилось, что все-таки гимназические программы плохо согласованы с университетскими. Выпускники оказывались не готовы к университету, в первую очередь из-за слабого знания иностранных языков и латыни. Положение усугублялось тем, что во вновь учрежденные университеты было приглашено много иностранных профессоров, не говоривших по-русски. В результате, например, в Казанском университете профессора сначала диктовали латинский текст лекций, а затем дважды повторяли его по-французски и по-немецки, ибо часть студентов слегка знала один язык, а часть – другой. Чт o при этом усваивалось собственно из содержания лекции, не понимал уже никто.

Правительству вновь пришлось решать, чего оно хочет от средних учебных заведений: общего образования для всех или подготовки к университетам для немногих. С 1811 года в Петербургском учебном округе в виде эксперимента внедрили проект гимназического курса, предложенный тогда молодым попечителем этого округа, будущим николаевским министром просвещения графом Сергеем Семеновичем Уваровым. Он исходил из того, что цель гимназии – приготовление к слушанию университетских курсов. Суть его проекта была в том, что из гимназического курса исключался ряд общеобразовательных предметов, читающихся в университетах, и усиливалась языковая подготовка, в том числе латынь. Кроме того, Уваров предложил не заставлять гимназистов переходить из низших учебных заведений в средние, а осуществлять полностью все обучение, с первого класса, в стенах гимназии. Уваровский курс не давал учащимся всех нужных в жизни практических познаний, но расширял классическое образование и в большей мере ориентировал на поступление в высшие учебные заведения. С 1817 года на этот тип обучения были переведены все гимназии России.

В 1817 же году едва окрепшее ведомство просвещения постиг тяжелый удар. Министром стал князь Александр Николаевич Голицын, и с его приходом учебные заведения впервые всерьез потряс новый мотив в образовательной политике – идеологический контроль. Голицын, увлекавшийся мистицизмом, возомнил себя ревнителем чистоты веры и нравственности и провозгласил целью своей деятельности «оздоровление народного просвещения через привнесение в него религиозного начала». Министерство просвещения было объединено с «делами всех вероисповеданий», получилось министерство духовных дел и народного просвещения. Идеологические ориентиры просматривались четко. Ближайшие помощники Голицына Михаил Леонтьевич Магницкий и Дмитрий Павлович Рунич вскоре учинили форменный погром в Казанском университете, изумивший современников бредовым мракобесием. Профессорам было велено читать науки только по утвержденным особой инструкцией пособиям. Например, философию – по Посланиям апостола Павла, дипломатию и политэкономию – по Книгам Моисея или, в крайнем случае, по Аристотелю и Платону. А с трудом собранную коллекцию учебных анатомических препаратов Магницкий торжественно захоронил. Анатомию будущим врачам предстояло изучать теоретически. Затем настала очередь и других университетов.

Здравый смысл победил лишь в 1824 году, когда Голицын был сменен адмиралом Александром Семеновичем Шишковым, убежденным консерватором, но человеком очень неглупым. Он, как водится, стал готовить проект реформы образования, но к практическим действиям смог приступить только уже в новое царствование.

Дата добавления: 2015-06-29