Правило 29. 1 страница

Во всем последуя определениям святых отец, и признавая читанное ныне правило ста пятидесяти боголюбезнейших епископов, бывших в соборе во дни благочестивые памяти Феодосия, в царствующем граде Константинополе, новом Риме, тожде самое и мы определяем и постановляем о преимуществах святейшия церкви тогожде Константинополя, нового Рима. Ибо престолу ветхого Рима отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезнейшие епископы, предоставили равные преимущества святейшему престолу нового Рима, праведно рассудив, да град получивши честь быти градом царя и синклита, и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем. Посему токмо митрополиты областей, понтийские, асийские и фракийские, и такожде епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются от вышереченного святейшего престола святейшие константинопольские церкви: сиречь, каждый митрополит вышепомянуных областей, с епископами области, должны поставляти епархиальных епископов, как предписано божественными правилами. А самые митрополиты вышеупомянутых областей должны поставляемы быти, как речено, константинопольским архиепископом, по учинении согласного, по обычаю, избрания, и по представлении ему оного.

(Ап. 34; I Всел. 4, 6, 7; II Всел. 2, 3; III Всел. 8; Трул. 36, 39; Антиох. 9).

Настоящим правилом отцы халкидонского собора подтверждают дарованные 3 правилом II вселенского собора преимущества константинопольскому архиепископу и присоединяют к нему три провинции, которые должны составлять его область. Принцип, которым руководствовались отцы халкидонского собора при издании настоящего правила, тот же самый, которым руководствовались и никейские отцы, когда издавали свое 6 правило, равно и отцы II вселенского собора, когда издавали свое 3 правило, принцип, торжественно высказанный впоследствии Львом Великим в словах: "преимущества святых церквей установлены правилами святых Отцов."

В частности, халкидонские отцы при издании этого правила строго следуют:

а) Установленной в церкви норме, чтобы, помимо важности происхождения известной церкви, всегда имелось в виду, при распределении церковных областей, и политическое распределение оных, равно и значение, которое данный город имеет в политическом отношении. Норма эта освящена была практикой апостольской церкви, учением всех святых отцов и учителей, как восточной, так и западной церквей, и наконец норма эта получила юридическое значение чрез определения соборов, как поместных (Антиох. 9 пр.), так и вселенских (I 6 пр.; II 3 пр.; IV 17 пр.); вот выражением этой-то нормы, оправданной впоследствии практикой и восточной и западной церквей всех веков, и является теперь 28-е правило халкидонских отцов.

б) Следуют далее той общей норме, по которой каждый вселенский собор имеет одинаковые права в издании правил со всеми прочими соборами, причем один вселенский собор может, согласно потребностям церкви, видоизменять правило другого прежнего собора, которые не касаются веры и нравственности, а — дисциплины церковной, оставаясь, конечно, верным со всей строгостью духу церковного права. И это освящено практикой всего периода вселенских соборов. Сравнение 5 пр. I вселенского собора и 19 пр. IV вселенского собора с 8 пр. Трулльского и 6 пр. VII вселенского собора может служить достаточным тому доказательством.

в) Наконец, отцы собора следуют коренному принципу церковного права — обычаю, который имеет столько же значения в вопросах церковной дисциплины, сколько и положительное право, — конечно, обычай, имеющий церковный характер, освященный прежде всего необходимостью и затем давностью. Обычай, освященный всею церковною стариною, служил надлежащим руководителем, как отдельных пастырей церкви, так и поместных и вселенских соборов. Василий великий приравнивает обычай к писанному закону (87 пр.); I Всел. собор, на основании обычая, признал такие права за епископами александрийским и антиохийским, какими пользовался, согласно обычаю, римский епископ в своих областях (6 пр.). Халкидонские отцы, воображаясь с значением обычного права и руководствуясь примером никейских отцов, издали настоящее правило.

После этих общих замечаний, которые нужно было предпослать, в виду важности этого правила, а главное в виду шума (употребляя выражение Флёри), поднятого из-за этого правила, перейдем к разбору самого правила.

1. Поводом к изданию настоящего правила послужило, по мнению римских богословов, честолюбие константинопольского епископа, стремившегося подчинить себе всех восточных патриархов, а затем в виду того, что он был епископом нового Рима, столицы императора (старый же Рим в политическом отношении был тогда в упадке), чтобы присвоить себе все преимущества римского епископа и сделаться первым епископом всего христианского мира. Что это неправда, — доказывает нам история восточной церкви IV и V веков, к которой и следовало бы обратиться этим богословам. Настоящим поводом, что признают и беспристрастные из западных богословов и что подтверждается множеством примеров из времен халкидонского собора и даже за восемьдесят лет до него, послужили беспорядки при назначении епископов в областях Асии (Малой), Понта и Фракии и постоянные замешательства, вызываемые этими беспорядками, что неблагоприятно отражалось на всех церковных делах. Никейский собор выдвинул значение обычая для права, на каковом основании каждый митрополит присваивал себе особенные, независимые от других или же и над другими права, оттуда беспорядки и замешательства в церковных делах. Доказательством неприглядного положения церковных дель в областях, которые наше правило подчиняет юрисдикции константинопольского престола, служит то, что мы знаем из деятельности константинопольского архиепископа Иоанна Златоустого (397-404) по отношению к церквам этих областей.

В Малой Асии и Скифии глубоко укоренилась в конце IV века симония и ужаснейшая нравственная испорченность царствовала как в среде епископов и клира, так и мирян. Около 400 года в Константинополе находилось 29 епископов из упомянутых стран, между которыми и святой Феотим, митрополит томский, (Святители Ветран и Феотим были епископами Малой Скифии, простиравшейся от устья Дуная к Фракии. Кафедра их епархии располагалась в городе Томи (Кюстенджи). Были они скифами; прим. ред.) и Аммон, митрополит адрианопольский, прибывшие по разным делам, главным же образом — для изыскания средств к уврачеванию всеобщего зла и для приобретения каждый для себя симпатий Златоуста. Один из них обратился к Златоусту с жалобой на другого из-за симонии. Обвиненным оказался Антонин, митрополит Ефеса (главного города Малой Азии). На соборе, составленном из епископов под председательством Златоуста, решено было расследовать дело. Между тем Антонин умер, и из-за его преемника явились в Ефесе еще большие замешательства. Асийские епископы обратились за помощью к архиепископу константинопольскому, который прибыл в Ефес и, собрав епископов на собор, произвел избрание нового митрополита, низложил 16 епископов и на их места посадил новых. Однако, беспорядки не ограничивались Малой Асией, и константинопольский архиепископ принужден был восстановить порядок и в Ликии, и в Карие, и в Памфилии, и во Фригии, и в Понте, почти в половине восточной империи. Как широко простиралась власть Златоуста, можно видеть из историй Сократа, Созомена и Феодорита, которые власть эту относят к территории, впоследствии халкидонским собором присвоенной восьмому его преемнику по константинопольской кафедре. Таким образом все церковные дела помянутых стран поставлены были фактически в зависимость, вызванную необходимостью, от константинопольского архиепископа.

Порядок можно было с трудом восстановить, а посему, в предупреждение нарушения такового, император сделал распоряжение, чтобы каждое избрание епископов в Малой Азии и Фракии безусловно зависело от утверждения константинопольского архиепископа. Вследствие этого и для соблюдения порядка в названных областях, надзор этот вершили преемники Златоуста, один из которых, Прокл, получил нарочитую просьбу из Кесарии, чтобы он сам назначил им экзарха. Возражений против этого со стороны подлежащего епископа не последовало. Беспорядки все же продолжались, так как отдельные митрополиты, стоя на точке зрения, что ни одним из соборов надзор архиепископа константинопольского над ними не установлен, считали себя независимыми, и потому, следуя дурным своим обычаям, производили замешательства в церкви.

На 11-м и 12-м заседаниях этого собора рассматривалось дело двух ефесских митрополитов, Вассиана и Стефана, стремившихся одновременно управлять одной и той же кафедрой и возводивших друг на друга перед собором обвинения в неправильном поставлении. После разбора дела найдено, что ни тот, ни другой не могут считаться законными митрополитами, и решено — поставить нового митрополита. И чтобы впредь подобные случаи, повторявшиеся с половины предшествующего века и до халкидонского собора, не имели места, принята во внимание мысль, высказанная на этом соборе, что надлежит держаться доселешнего обычая и правилом его закрепить, а именно, чтобы митрополиты названных областей назначались архиепископом константинопольским.

Не честолюбие, таким образом, константинопольского патриарха выдвинуло это правило, а живая потребность покончить с беспорядками, угрожавшими падением церкви. Между всеми константинопольскими епископами от Нектария до Анатолия (381-451), патриаршие права в самом широком значении этого слова над Малой Асией, Понтом и Фракией осуществлял фактически Златоуст, и он, можно сказать, своей деятельностью был причиной появления 28 правила этого собора. Делал ли это Златоуст из честолюбия?

Необходимость, вызвавшая издание настоящего правила, всего виднее из послания, которое собор отправил к папе Льву Великому. И доводы этого послания подтверждаются живыми фактами. В послании, вслед за решением, касающимся вопросов веры, говорится: "Уведомляем, что мы, для благочиния в делах и упрочения церковных постановлений, определили и нечто другое... Так, издавна имевший силу обычай (τό έκ πολλού κρατήσαν έθος), которого держалась святая Божия церковь константинопольская, рукополагать митрополитов областей асийской, Понтийский и фракийской, и ныне мы утвердили соборным определением, не столько предоставляя что-либо константинопольскому престолу, сколько упрочивал благочиние в метрополиях; так как часто, по смерти епископов, возникает много волнений, когда клирики этих областей и миряне остаются без правителя и возмущают церковный порядок. Это не скрылось от вашей святости, особенно касательно эфесян, которые многократно беспокоили вас... Итак, что мы определили для уничтожения всякого замешательства и для упрочения церковного благочиния, это благоволи, святейший и блаженнейший отец, признать своим, достолюбезным и приличным для благоустройства."

Видя такое положение вещей и стремясь восстановить порядок в церкви, халкидонские отцы издают это 28 правило, которым на первом месте устанавливают, что константинопольский престол имеет одинаковые преимущества с римским престолом и что в ряду первопрестольных епископов константинопольский должен занимать первое после римского место.

Этим отцы не издают нового правила, но повторяют правило, изданное тому назад 70 лет на II вселенском соборе, на что и указывают в вводных словах правила: "Во всем последуя определениям св. Отец и признавая читанное ныне правило 150 боголюбезнейших епископов, бывших на соборе во дни благочестивые памяти Феодосия, в царствующем граде Константинополе, новом Риме, тожде самое и мы определяем и постановляем о преимуществах святейшие церкви тогожде Константинополя, нового Рима." Следуя тому принципу, которым руководствовались отцы I вселенского собора, при признании за римским епископом права на первое место между первопрестольными епископами, отцы признают этот принцип и своим, замечая: "Ибо престолу ветхого Рима отцы прилично (είχότως) дали преимущества: Поелику то был царствующий град (διά τό βασιλεύειν την πоλιν έκείνην)” и постольку больше они признают этот принцип, поскольку он освящен и авторитетом II вселенского собора, который дал ему выражение в своем 3 правиле, постановив, что по тем же основаниям, по которым отцы I вселенского собора признали преимущества за престолом "ветхого" Рима, должны быть признаны такие же преимущества и за престолом нового Рима, ибо новый Рим возвышен теперь на степень царствующего града, каким был "ветхий" Рим.

Верные, таким образом, принципу отцов первых вселенских соборов, отцы этого собора подтверждают существовавшее правило II вселенского собора, по которому константинопольский епископ должен мееть одинаковые преимущества с римским и будет "вторый по нем," т.е. на собраниях займете второе место после римского епископа, который будет первым.

Из слов "вторый по нем" некоторые хотели вывести заключение, будто константинопольский престол имеет совершенно одинаковую честь с римским престолом и что "после" (μετά) должно быть отнесено лишь к последовательности во времени, а не к тому, будто он имеет низшую честь по сравнению с римским. Зонара обращает внимание на такое толкование и доказывает безосновательность его, сначала в комментарии на 3 правило II вселенского собора, а затем в комментарии и на это правило. "Кто так думает, говорит он, неправильно думает... Ибо выражение: "имеющий равные преимущества" (τών ίσων άπολαύειν πρεσβειων) употреблено ради царской власти и синклита... Таким образом, сии святые Отцы говорят, что, поелику этот город, как и древний Рим, получил честь быть городом царя и синклита, он должен быть почтен и в церковных преимуществах, как тот, и должен иметь предпочтение пред всеми другими церквами, но быть вторым по нем (δευτέραν μετ' έκείνην ύπάρχουσαν). Ибо не возможно, чтобы он был удостоен равных прав во всех отношениях..." И чтобы показать почему это так, отсылает читателя к своим толкованиям 3 правила II вселенского собора, в котором, приведя несколько замечаний общего характера и СХХХI новеллу Юстиниана об отношении между первопрестольными епископами, продолжает: "Итак отсюда ясно видно, что предлог μετά означает умаление и уменьшение (ύποβιβασμόν χαί έλάπωσιν). Да иначе и невозможно было бы сохранить тождество чести между обоими престолами. Ибо необходимо, чтобы, при возношении имен предстоятелей их, один занимал первое, а другой второе место, и в кафедрах, когда они сойдутся вместе, и в подписях, когда то будет нужно. Итак, то объяснение предлога μετά, по которому этот предлог указывает только на время, а не на умаление (υποβιβασμόν), насильственно и выходит не из правой и доброй мысли (διανοίας ούχ ευθείας, όυδ' αγαθής).” И дальше — в комментарии на данное правило по тому же вопросу: "Ибо предлог μετά понимать, согласно с говорящими, в смысле указания на последовательность времени устроения столицы царства в сих городах, не дозволяет 36 правило Трулльского собора, когда поставляет престол Константинополя вторым после престола древнего Рима и прибавляет: "после оного да числится престол великого града Александрии, потом престол антиохийский, а за сим престол града Иерусалима." Ибо как по отношению к другим престолам предлог после (μετά) означает понижение (υποβιβασμόν); в таком же смысле он поставлен и по отношению к престолу Константинополя. Так и нужно понимать его. И приснопамятный патриарх божественный Никифор в 12-й главе, написанной им против иконоборцев, говорит следующее: "что они (иконоборцы) отвержены от кафолической церкви, об этом ясно свидетельствуют грамоты, присланные блаженнейшим архиереем древнего Рима, т.е. первого апостольского престола (τοοτέστι τού πρώτου χαί αποστολιχού θρоνου).” Таким образом, Согласно толкованию одного из первейших комментаторов церковных правил, правило наше признало первенство римского епископа, за которым, как второй, следует епископ константинопольский. И здесь отцы халкидонского собора остались верными 6 правилу Никейского собора, признавая со всей строгостью римскую церковь первой; подобно же Никейским отцам, которые вовсе не давали римскому престолу каких-либо прав над другими престолами, а признали за ним лишь власть над собственным патриархатом в тех его границах, которые он занимал во время Никейского собора, причем такую же самую власть признали и за александрийским престолом над его территорией, равно и за антиохийским — над своей, халкидонские отцы не имели оснований ни давать римскому престолу таких прав, ни отнимать.

Мы выше сказали и примерами из церковного законодательства доказали, что все вселенские соборы, в отношении составления правил, имеют одинаковые права, пока, конечно, остаются верными духу церковного права. Памятуя об этом и имея пример в I вселенском соборе, который, своим 6 правилом о правах первопрестольных епископов и границах их власти, доказал, что вселенскому собору принадлежит право решать по мере надобности подобные вопросы, халкидонские отцы, утвердив своим правилом определение II вселенского собора о константинопольском епископе, обозначают границы, до коих его власть, как первопрестольного епископа, будет простираться. Определяют, что его область должны составлять три провинции, Никейским собором не отнесенные ни к римскому, ни к александрийскому престолам, а упоминаемые в его 6 правиле, как άλλαι έπαρχίαι, а именно: Понт с главным городом Кесарией, проконсульская Асия с главным городом Ефесом и Фракия с главным городом Константинополем.

В этих областях, согласно постановлению отцов, право посвящать митрополитов принадлежит константинопольскому епископу. Делая это постановление, отцы и здесь остались верными церковным правилам. Лишь посвящение одних (μоνους) митрополитов предоставляют константинопольскому престолу, но не избрание, так как право избрания принадлежит областному собору. Таким образом константинопольский епископ не должен вмешиваться в дело избрания; по согласно (ψηφισμάτων συμφώνων) состоявшемся избрании, он лишь посвящает новоизбранного митрополита. Кроме митрополита в упомянутых областях, константинопольский патриарх не имеет права посвящать других епископов, но "каждый митрополит вышепомянутых областей, с епископами области, должны поставляти епархиальных епископов, как предписано божественными правилами." На слово "одних" (μоνους) Зонара, в своем комментарии, обращает внимание и говорит: "А слово "одних" сказано с тою целью, чтобы какой-нибудь из константинопольских епископов не стал присвоять себе и рукоположения епископов; ибо эти рукоположения предоставлены каждому митрополиту, которому принадлежали изначала." И далыше, по отношению к правам константинопольского епископа, присовокупляет: "Но дабы не подумалось кому-либо, что сии святые отцы предоставляют в полную власть константинопольского епископа все, что относится до рукоположения, так чтобы в деле рукоположения он имел власть делать что ему угодно, они присовокупили, что митрополиты рукополагаются им по учинении согласного избрания и по представлении ему оного, говоря таким образом почти следующее: епископ Константинополя не тех должен делать митрополитами, кого сам хочет, но избрания должен совершать подведомый ему синод, и на ком избирающие согласятся, из тех должен рукоположить, по представлении к нему самых избраний."

Мы уже знаем, что отцы халкидонского собора, присоединяя три упомянутые провинции к константинопольскому престолу, не иное что сделали, как то, что сделал и никейский собор своим 6 правилом, а именно: подтвердили, соборным постановлением, существующий обычай, давностью освященный. Руководствуясь этим принципом, они определили, что константинопольский епископ имеет поставлять епископов и у иноплеменников (έν τοίς βαρβαριχοΐς). И здесь для халкидонских отцов примером послужил Златоуст. Нам известны отношения между готскими племенами и константинопольским престолом, равно и деятельность Златоуста в этом отношении а). Следуя этому и видя притом постоянные сношения иноплеменников с константинопольским престолом, сношения непосредственные, отцы сделали такое постановление об них. "А под епископствами у иноплеменников, пишет Вальсамон, разумей Аланию, Россию и другие; ибо аланы принадлежат к понтийскому округу, а россы к фракийскому," иными словами, разумеются епископы народов, принявших христианство из Константинополя, однако не принадлежавших к римскому государству.

2. Несмотря на всю обоснованность настоящего правила, несмотря на законосообразность его как с канонической, так и с исторической точек зрения, все же оно вызвало резкий протест как со стороны легатов римского епископа на соборе, так и самого римского епископа Льва Великого.

Первые, т.е. римские легаты на халкидонском соборе, протестовали по двум основаниям:

а) Ибо были последователями новой теории "папства," основание которой положил впервые Сириций своим декреталом от февраля 385 года, адресованным к испанским епископам; этот декретал, заметим кстати, есть первый и древнейший папский декретал. Эта новая теория "папства" с каждым днем все больше и больше укоренялась. Этому способствовали многие обстоятельства, как внутренней, так и внешней церковной жизни: внутренние обстоятельства суть — относительно спокойное в религиозных вопросах состояние умов, которые не в такой мере. как в иных странах, увлекались еретическими учениями; внешние же обстоятельства — многие влиятельные связи, созданные разными завещаниями: связи эти имели большое значение для церкви запада, не менее, однако, ценились они и на востоке. Феодорит кирский в одном письме к Льву Великому замечает, что все обстоятельства так именно складываются, чтобы обеспечить первенство за римской церковью: все, что другие церкви имеют отличительного в себе порознь и что дает важность городу как в политическом, так и в церковном отношениях, все это римская церковь имеет в совокупности; далее, в политическом отношении, указывает на то, что Рим самый большой, самый блестящий, самый многолюдный город, что существующая империя ведет от него свое начало, от него и свое имя получила; в церковном отношении Рим славится мученической смертью Петра и Павла и их гробницами, в нем находящимися, служащими и для востока предметом высокого уважения. Этот политическо-церковный характер римской церкви, ценимый и выдвигаемый и восточными, послужил основанием для особенного уважения к римской церкви и к ее епископу; впоследствии, когда церковь на востоке принуждена была вести борьбу с арианами, несторианами, новатианами и др. еретиками, авторитет Рима, не принимавшего непосредственного участия в этой борьбе, еще больше возрос, как то: при Иннокентии I и особенно при Целестине I, как посреднике в борьбе между Кириллом Александрийским и Несторием Константинопольским. Еще во времена Дамаса авторитет римского престола ценился на востоке высоко, вследствие тогдашних церковных нестроений. Блаженный Иероним ужасными красками рисует положение дел востока в религиозном отношении и указывает на рознь и смуту, которые там, вследствие арианства, воцарились. В письмах к Дамасу он завидует западным, далеким от нестроений востока, и призывает Рим, как небесного ангела, спасти православных востока от сетей арианства. Далее, он рисует свою борьбу с еретиками, которым в свою очередь указывает на престол Петра, как на зеркало чистого вероучения; а в своем письме к Дамасу от 377 года он сообщает. что на востоке царит смятение относительно того, который из антиохийских епископов находится в общении с Римом и которого следовательно должно признавать православным; в этом всеобщем смятении он обращается к верующей массе со словами: si quis cathedrae Petri jungitur mens est. При таком положении вещей, авторитет Рима в IV и V веках, волей-неволей, должен был возрасти не только на западе, но и на востоке. Хотя авторитет этого престола иногда страдал, напр. при Юлии, который увлекся савеллианством и провозгласил православным Маркелла анкирского, или при Либерии, который подписал арианский символ и осудил великого Афанасия, или при Зосиме, который признал православными еретиков Пелагия и Целестия, все же его авторитет стоял высоко и помогал укреплению той теории "папства," которую второй преемник Целестина, Лев Великий, имел возможность развить с большой энергией. Этому содействовало еще и другое обстоятельство, которое мы не можем оставить без внимания. В то время, когда на западе царила полная тишина, на востоке происходила ожесточенная борьба партий; партии эти и особенно более слабые старались привлечь на свою сторону западных епископов и особенно римского, как самого влиятельного, задававшего тон всему западу. И так как очень важно было привлечь на свою сторону римского епископа, то нуждающиеся в его помощи не скупились на комплименты, только бы достигнуть цели; и действительно, употребляемы были такие, даже унизительные выражения, которые в других обстоятельствах никогда бы не были употреблены. Не нужно при этом забывать и свойство языка, на котором писали, и щедрость греков на похвалы. Римские епископы, в свою очередь, смотря на все церковные дела с точки зрения своего первенства, установленного Сирицием, в выражениях восточных, которые они принимали в буквальном смысле, находили признание и подтверждение своей точки зрения, не соображаясь, однако, со смыслом, который давали своим выражениям употреблявшие их, ни с целью, ради которой они употребляли их. При таком положении вещей, "папская" теория на западе все больше и больше укоренялась; вот этой-то теории держались и римские легаты на халкидонском соборе и с ее точки зрения заявили протест против данного правила.

б) Второе основание — своеобразное положение самих римских легатов на этом соборе. На востоке новая "папская" теория была неизвестна; и если отцы собора, слыша ее впервые из уст легатов, не возвысили своего голоса против нее, то делали это, во первых, ради сохранения мира и согласия, столь нужных между первопрестольными епископами, именно в то время, дабы не вздымать нового ефесского соборища и побороть страшное монофизитство, и во вторых, ради пиетета, которым проникнуты были к Льву Великому в виду догматического послания его, адресованного собору. И все же отцы собора не могли относиться к легатам с тою предупредительностью, с какою отнеслись бы, если бы последние не развивали перед ними этой своей теории. Это сдержанно-холодное отношение восточных епископов к легатам и было ближайшей причиной их оппозиции, которую мы назвали своеобразной, к этому правилу. Мы могли бы ее назвать подлинно злобой к восточным вообще и к константинопольскому епископу в особенности, ибо их поведение после 15-го заседания и до отъезда во свояси (о чем будет речь ниже) нельзя характеризовать иначе.

Как выразили свой протест легаты Рима?

На 15-е заседание этого собора, на котором имели быть изданы правила, легаты не хотели придти, хотя вторично были приглашены. По их просьбе, состоялось 16-е заседание. На этом заседании один из легатов заявил, что они узнали, что в их отсутствии установлено нечто, что "мы считаем противным правилам и церковному благочинию, а посему принуждены просить, чтобы теперь перед всеми прочитан был протокол вчерашнего заседания, дабы вся братия знала, справедливо ли или несправедливо то, что установлено." По требованию императорских комиссаров, архидиакон Аетий, секретарь собора, заявил: "На соборах было всегда в обычае, по окончании главного дела, заняться другими необходимыми вопросами... Мы просили господ епископов из Рима принять участие и в решении этих дел, они отказали, говоря, что не получили на это инструкций... То, что вчера решено — оно здесь; ничего не сделано тайно, воровским образом, а дело велось правильно и канонически." Императорским секретарем прочитан был затем текст нашего правила и подписи присутствовавших епископов, между которыми, кроме Анатолия константинопольского, значились подписи: Максима антиохийского и Ювеналия иерусалимского; александрийский престол не был замещен. Видя из протокола, что все сделано строго канонически и не имея что возразить, легат Лукентий, который больше чем другой проникнут был злобой к восточным, сделал следующее неблагородное и оскорбительное заявление, "что отцы по необходимости и по принуждению подписали эти правила," на что единогласно всеми отцами дан был гневом дышащий за нанесенную их свободе и чести епископской обиду ответ: "никто никем не был принуждаем." Возможно ли, позволительно спросить, и подумать о каком-либо принуждении, раз на заседание приглашены были и сами легаты. Смущенный и посрамленный Лукентий сослался на правила Никейского собора, будто они этим (28) правилом повреждены, дабы только оправдать свое неуместное замечание; императорские комиссары позвали сначала легатов, а затем прочих епископов-показать правила. Тут легаты осрамились вторично, ибо уличены были в явной лжи. Один из них прочитал из какого-то своего сборника 6 правило в искаженном виде, а именно:"Церковь римская всегда имела первенство, пусть и Египет." Конечно, еще большим презрением прониклись отцы, когда увидели, к каким средствам прибегают противники. То же самое правило прочитано было императорским секретарем Константином из сборника, который ему предложил секретарь собора, и легаты были изобличены в явной лжи. После этого они в течение всего заседания не нашлись сказать ни единого слова.

Дата добавления: 2015-06-30