Старообрядцы Забайкалья в ХVIII-XX вв. 2 страница

1. Очерки русской культуры XVII века. Ч. 2, М., 1979, с. 312.

2. Флоровский Г. Пути русского богословия. 3-е изд. Париж, 1982, с. 73.

3. Мяло К. Оборванная нить. Крестьянская культура и культурная революция. // Новый мир, 1988, № 8. с. 252-253.

4. Савельев Л. Записки по русской философии. // Москва, 1993, № 5, с. 179.

5. Савельев Л. Указ. работа, с. 179-180.

6. Гуляев С. И. Алтайские каменщики. // Санкт-Петербургские ведомости. - 1845, - № 20, с. 118.

7. Торговое и промышленное деле Рябушинских. М., 1913, с. 26.

8. Петров Ю. А. Братья Рябушинские. Групповой портрет русской финансовой олигархии. // Встреча с историей. Очерки, статьи, публикации. Вып. 3. М., 1990 с. 30.

9. Накамура Ё. Романовка - поселок староверов в Маньчжурии (1936- 1945). // Традиционная духовная и материальная культура русских старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки. Новосибирск, Наука. Сибирское отделение. 1992, с. 248-250.

10. Песков В. Русаки на Аляске. // Комсомольская правда, 1991, 9 февр.

11. Лихачев Д. С. Прошлое - будущему. Л., 1985. Он же. Предварительные итоги тысячелетнего опыта. // Огонек, 1988, № 10. с. 12.

12. Распутин В. Г. Смысл давнего прошлого. // Россия древняя и вечная. Иркутск, 1992, с. 140-158.

ПРИВЕРЖЕНЦЫ ПРОТОПОПА АВВАКУМА

В народе XVII век прозвали "бунтошным". Начало столетия ознаменовалось страшным голодом и смутой - первой в России гражданской войной, а закончилось стрелецким восстанием 1698 г. В промежутке между этими межевыми событиями было несколько крупных народных волнений и десятки малых мятежей: польская интервенция, самозванцы Лжедмитрии, борьба за царский трон, окончательное закрепощение крестьянства, народные выступления в Москве, Новгороде, Пскове, когда "всколыбалася чернь на бояр" в 1648-1650 гг., мощный "Медный бунт" 1662 г., девятилетняя борьба Соловецкого монастыря с царскими войсками, известная своей дерзостью стрелецкая "хованщина" и, наконец, народные войны под предводительством Ивана Болотникова, Василия Уса, Степана Разина... Русь лихорадило. Она переживала тяжелейший кризис.Второй из рода Романовых - царь Алексей Михайлович - напрасно был прозван "тишайшим" за свой якобы кроткий нрав. Он был очень вспыльчив, но отходчив. Тигр в обличье кота видится в этой личности. В ту бурную эпоху - а он был одним из ее активных деятелей - порождены два крупнейших явления в истории России: раскол и Петр I.При непосредственном и активном участии царя Алексея во второй половине XVII в. в истории России произошли коренные, необратимые перемены. Прежде всего - реформа русской православной церкви, вызванная дальнейшим усилением централизации Российского государства, усилением его аппарата насилия, стремлением крепче держать в узде народные массы, более изощренно воспитывать их в смирении и покорности сильным мира сего. Русскому правительству хотелось также расположить к России народы, исповедующие православие (славян, грузин, армян, греков). Именно с этой целью царь решается реформировать церковь и приблизить формы богослужения и обряды к новогреческим образцам, которые были уже приняты в других православных странах (Украина, Грузия, Армения).Церковь к тому времени являлась единственным самостоятельным институтом в стране, но она не была единой организацией. Противоречия феодального общества были свойственны и ей. Как феодальная организация, она сама оказалась расколотой на непримиримые части. Высшее духовенство было крупнейшим землевладельцем страны. В конце XVII в. ему принадлежало больше половины земель государства, 13 % крестьянских дворов России и 440 тыс. крепостных душ. Низшие слои духовенства, хотя и вели паразитический образ жизни, в целом влачили неприглядное существование. Авторитет церкви был низок в глазах русских людей, как низок был и нравственный уровень служителей культа. Это не могло не вызвать тревоги правящих верхов и справедливого возмущения низов - трудового народа. Вот в каком состоянии находилась церковь - верная прислужница самодержавия и крепостников-помещиков - в те тревожные времена.Для подготовки назревших реформ царь привлек группу лиц, в основном из священства, известную как кружок "ревнителей древнего благочестия", который возглавил духовник царя Стефан Вонифатьев, впоследствии активный участник Соловецкого восстания (1668-1676 гг.), проходившего под лозунгом борьбы в защиту старой веры. В кружок входили властолюбивый, энергичный архимандрит Новоспасский Никон, который вскоре стал митрополитом в Новгороде, протопоп Казанского собора Иван Неронов, дьякон Благовещенского собора Федор Иванов, окольничий Федор Ртищев и протопопы из провинции: Аввакум из Юрьевца Повольского, Даниил из Костромы, Логин из Мурома.В 1652 г. скончался безвольный и престарелый патриарх Иосиф, на его место был избран митрополит Новгородский Никон, человек действия, преследующий свои честолюбивые цели. Это ускорило проведение реформы. Уже в марте следующего года новый патриарх разослал по церквям "память", В ней предписывалось заменить земные поклоны поясными, а двуперстие, которым крестно знаменовали себя верующие русские люди, - троеперстием. Были внесены исправления в книги, изменено хождение посолонь, т. е. хождение по солнцу вокруг аналоя при совершении обрядов, уменьшено количество поклонов, сильно изменено и церковное песнопение, из-за чего оно фактически лишалось "многогласия", которое было по душе русскому человеку, поскольку сокращало службу в церкви. Изменены второй и восьмой члены символа веры - в первом убран "аз", в последнем - пропущено слово "истинного", введено написание имени Исус с двумя "и" и т. п. Вся корректировка совершалась в соответствии с обрядами греческой церкви, различия с которыми за период многовекового отдельного существования русской церкви накопились весьма существенные. Этиизменения были окончательно закреплены постановлениями церковных соборов 1654 и 1655 гг.Многие верующие восприняли это как введение на Руси фактически новой веры, взамен привычной старой. Начались протесты против нововведений Никона. Царю от сторонников старых обрядов посыпались челобитные, в которых осуждалась "новая незнамая вера" как ересь: "учение ее - душевредное, ее службы - не службы, таинства - не таинства, пастыри - волки"1.Русский православный епископат не посмел на соборах перечить царю, патриарху и не встал на защиту старой веры. Только один из епископов - Павел Коломенский - остался до конца последовательным, за что был сослан в Палеостровский монастырь. Все сторонники двуперстия в 1656 г. были приравнены к еретикам, отлучены от церкви и преданы проклятию. Наиболее видные вожди оппозиции были прокляты и сосланы в разные места. Протопоп Аввакум писал: "...епископа Павла Коломенского, муча; и в Новгородских пределах огнем сожег; Даниила, костромского протопопа, муча много и в Астрахани в земляной тюрьме заморил; також стриг, как и мене, в церкви, посреде народа; муромского протопопа Логина, - остигше и муча, в Муром сослал, тут и скончался в мор; Гавриилу, священнику в Нижнем, приказал голову отсечь; Михаила священника без вести погубил... со мною 60 человек у всенощнова взял, муча и бив и проклиная в тюрьме держал, малии в живых обретошася; а меня в Даурскую землю сослал... На Москве старца Аврамия, духовного сына моего, Исаиию Салтыкова в костре сожгли. Старца Иону Казанца в Кольском рассекли на пятеро. На Колмогорах Ивана Юродивого сожгли. В Боровске Полиекта священника и с ним 14 человек сожгли. В Нижнем человека сожгли. В Казани 30 человек..."2.Реформа высоко подняла Никона, но этот самоуверенный властолюбец замыслил поставить "священство выше царства", т. е. противопоставить власть патриарха власти царя. Царь не мог удовлетворить притязание своего "собинного друга", и в 1666 г. Никон был лишен патриаршего сана и отправлен в Ферапонтов монастырь.Но реформа оставалась в силе. Она разделила русскую церковь на два лагеря православия: господствующий и старообрядческий. Реформа вызвала мощное и сложное антифеодальное, антиправительственное движение, известное под названием "раскол". Внешне причиной раскола являлась защита старых обычаев и обрядов, старой веры, на самом же деле под религиозной оболочкой народные массы (крестьяне, посадские люди, низшее духовенство) выражали свой стихийный политический протест против засилия крепостников-помещиков, против церкви, оправдывавшей феодальный гнет. Ф. Энгельс, оценивая подобные выступления, писал: "Если этаклассовая борьба протекала тогда под знаком религии, если интересы, нужды и требования отдельных классов скрывались под религиозной оболочкой, то это несколько не меняет дела и легко объясняется условиями времени"3. В. И. Ленин, находя "наличность в русском крестьянстве революционных элементов", тоже указывал, что "выступление политического протеста под религиозной оболочкой есть явление, свойственное всем народам на известной стадии их развития..."4.Взгляд на раскол в русском обществе не мог быть одинаковым, как не одинаковы были социальные слои общества. Одни видели в нем только "дерзость нескольких протопопов" - проявление фанатизма чуть ли не отсталой части русского населения, ретивых приверженцев старины. Другие же считали, что "раскол явился протестом старины против новин, причем под стариной отнюдь не должно разуметь одну заскорузлость и рутину; рядом с двуперстным знамением и хождением посолонь, рядом с бородою и русским кафтаном протестанты (т. е. старообрядцы, протестующие против нововведений царя и Никона. - Ф. Б.) отстаивали и старинное крестьянское русское право свободного передвижения и личной свободы, и исконное право земледельца на обрабатываемую им землю, и старинное русское самоуправление... Только благодаря глубоко жизненному значению своему раскол и мог увлечь за собою значительную часть русского народа и сыграть такую важную роль в нашей народной истории... Раскол сохранил экономическое благосостояние значительной части русского народа и в значительной мере содействовал развитию народных промышленных сил. Наконец, раскол явился чрезвычайно видным фактором расселения русского народа и колонизации им пустых, незаселенных пространств"5.Взгляда на раскол как движение народных масс за свою самостоятельность, за свою свободу, за свою самобытность, высказанного сто лет назад, придерживается и ряд советских исследователей. Особо следует отметить в этом плане работы А.И. Клибанова, В.Г. Карцева, Н.Н. Покровского6. Однако в нашей исторической науке отношение к расколу и его последователям не всегда объективное. Стереотип осуждения староверчества как чего-то реакционного, темного в истории России очень устойчив. Известный русский историк Н.И. Костомаров в сочинении "История раскола у раскольников", написанном в 1870 г., оценил раскол как своеобразное народное движение, которое всколыхнуло огромные массы людей и вывело их из умственного и духовного застоя. Он писал: "В нашей истории раскол был едва ли не единственным явлением, когда русский народ не в отдельных личностях, а в целых массах, без руководства и побуждения со стороны власти или лиц, стоящих на степени высшей по образованию, показалсвоеобразную деятельность в области мысли и убеждения. Раскол был крупным явлением народного умственного прогресса... раскол расшевелил спавший мозг русского человека"7. "Русский мужик в расколе получил своего рода образование, выработал своего рода культуру, охотнее учился грамоте, кругозор его расширялся..." (с. 231).Н.И. Костомаров не находил у старообрядцев и пресловутого фанатизма, он мыслил свободно, широко, самостоятельно, независимо от догм, от шаблона. Он писал, исходя из фактов, которыми была чрезвычайно богата жизнь, анализировал. Он видел и причины раскола и атмосферу в которой возникло это народное движение. Его характеристики намного точнее и вернее, чем оценки многих поздних исследователей старообрядчества (историков, религиоведов, философов). Так, раскол русской церкви, по его мнению, - явление не только религиозное. Он писал: "Царствование Алексея Михайловича было вообще периодом очень важных бунтов, которых причины скрывались совсем не в религии". Для подтверждения этой мысли Костомаров приводит пример: в соляном бунте участвовало 500 человек, из них 200 принадлежало к духовным, а остальным религиозное возмущение было только поводом (с. 222). Историк увидел поспешность и неподготовленность проведения реформы, грубость и жестокость методов и способов ее проведения, неоправданную ничем жестокость расправы с приверженцами старых обрядов, старой веры.К великому сожалению, почти все социальные и экономические преобразования и религиозные реформы в России претворялись в жизнь с помощью насилия. Народу повелевали покорно повиноваться, а не размышлять; в противном случае начинались массовые репрессии инакомыслящих с применением самых изощренных методов насилия, дабы подавить любое противодействие, непослушание, от кого бы оно ни исходило. Так было при Иване Грозном, при Алексее Михайловиче и Никоне, при Павле I, при Николае I, при Сталине... При этом, как правило, методы подавления инакомыслия постоянно изощрялись, масштабы насилия возрастали до неимоверных размеров.Во время знаменитой хованщины, когда ревнители старины и двуперстия потребовали от патриарха свободы совести, прекращения "за старую веру людей казнить, вешать и в срубах жечь", патриарх ответил: "Не на вас сис дело лежит и не подобает Вам, простолюдинам, церковная исправляти... ваше дело повиноваться церкви и нам, архиереям" (Костомаров, с. 225-226).Защитники старой веры видели в подобных преследованиях надругательство над прежними русскими обычаями и традициями. Они говорили: "Нас предают проклятию, а если мы прокляты, то и все наши российские чудотворцы и прародители ваши, государи,подлежат тому же проклятию, как и мы". Патриарх и архиереи ничего не смогли на это ответить вразумительно, и по известию староверов, "только сидели голову повесивши". "Преследование произвело раскол, оно его воспитывало и поддерживало", - писал И. И. Костомаров. Церковный раскол сам по себе, если бы он оставался только оппозицией церкви, не был бы так страшен, и с ним быстро бы расправились. Но к расколу примыкали, соединялись с ним все недовольные Никоном, боярами, крепостничеством, политикой царя, организаторы и участники всех народных волнений, вызванных социальными, экономическими и политическими причинами и побуждениями. После таких выступлений ждать пощады было напрасно. "Спасаясь от угрожающих пыток и разного рода мук, самые смелые бежали на Дон. Там оппозиция принимала характер более отважный. Она не ограничивалась только враждою к боярам, воеводам и приказным людям; огорчение простиралось и на царственных особ. Там от раскольников слышались такие речи: "Что нам цари? Пастушьи они дети. Такая их мать, как и наша. Мы лучше их. Вот пойдем на Москву - и не сделают с нами того, что со Стенькою Разиным"8. И это была не простая угроза. Почти во всех крестьянских войнах активно участвовали старообрядцы.Правильно оценил Н. И. Костомаров и самосожжения старообрядцев. Ведь им не оставалось иного выбора: или принять мученический венец добровольно, или "в срубе по приговору закона". Самосожжение - это крайняя мера протеста против несправедливости, это вызов человека, загнанного в тупик. И нельзя объяснить самосожжения только фанатизмом, как это делала официальная пропаганда, и как еще нередко оценивают их современные историки. Н.И. Костомаров пишет: "Раскольничьи самосожжения были в свое время такими же геройскими подвигами, какими бы теперь считали решимость защитников отечества: лучше погибнуть в крепости, взорвав ее на воздух, чем сдаться неприятелю". (Там же. - с. 220).Раскол преследовали юридическими и полицейскими мерами, его проклинали в церквях, искореняли варварскими способами, меньше всего просвещением людей, что могло бы дать церкви и правительству шансы на успех. А раскольник стремился больше к самообразованию. Любил мыслить, спорить. Его не удовлетворяли приказания сверху: так-то верить, так-то молиться, так-то жить. Старовер "хотел сделать собственную совесть судьею приказания". Старообрядцы в борьбе с преследованиями царизма и церковного диктата выиграли нравственно. Это давало моральное право раскольнику чувствовать себя выше никонианина. Преследуемому староверу часто было не до жиру, быть бы живу. Он жил скромно, удалялся от праздности, забав и житейской пустоты. Этот аскетизм поддерживал его трудолюбие и трезвость, опрятность в домашней жизни, обходительность в обращении, избавлял от срамословия, от распущенности. В старообрядческой общине устанавливались крепкая взаимная связь, взаимопомощь, взаимовыручка, демократический дух. Даже распри между толками не приводили к развалу общины.Отмечая эти качества старообрядцев, Н. И. Костомаров писал: "Взаимное доверие между ними образовалось в высокой степени. Надобно заметить при этом, что вражда религиозная между сектами очень часто не переходила в сферу житейскую. Раскольники по сознанию самых православных отличались честностью, аккуратностью в делах и добросердечностью в житейских связях не только между собою, но и с иноверцами. Одно слово раскольника было для его собрата тверже письменного договора" (с. 232).Все это было признаком высокой культуры и нравственности, притягивало разные слои населения, за счет которых раскол умножался, рос и развивался.Раскол в русской православной церкви правильнее будет рассматривать как раскол в русском обществе, значительная часть которого выступила против феодального гнета, против обезличивания народа. Это явление было ярким проявлением самосознания русских людей, протестующих против засилья помещиков, против введения "немецких обычаев, латинских новин" и прочих иноземных атрибутов культуры.Раскол олицетворял защиту прежней жизни, ее старорусского уклада, старого быта, старой веры. В такой религиозной форме была выражена борьба низов против феодально-крепостнического гнета. Петр I как личность и явление был олицетворением России по европейскому образцу. Все это отразило диалектику развития жизни русского общества. Для Петра I старина выразилась в расколе и мятежах, а для сторонников старых обрядов преобразователь стал гонителем старины, круто насаждающим иноземные обычаи, порядки, за что они объявили его антихристом.Русский раскол XVII в. породил такие легендарные фигуры, как Аввакум Петров, Павел Коломенский, боярыня Федосья Морозова, Епифаний, Федор, Стефан Вонифатьев, князь Иван Хованский, Никита Добрынин (Пустосвят), Андрей и Семен Денисовы (князья Мышецкие) и др. Эти люди страстно и дерзко выступали против насаждения нового греческого культа в православии, против немецких, голландских и иных форм одежды и этикета. "Ox, ox, бедныя! Русь, чего-то тебе захотелося немецких поступков и обычаев!" - восклицал Аввакум, глядя на введение иноземных ритуалов в русский быт.По мнению этих деятелей раскола, русская культура должна развиваться своим особым путем, предназначенным ей историей.а новые обычаи не должны насаждаться реформами, от кого бы они ни исходили. Вот почему мы должны рассматривать раскол не только как социальный и политический протест русских крестьян против своих угнетателей, выраженный в религиозной форме, но и как защиту русских национальных особенностей; старинных русских обычаев, обрядов, одежды, верований, языка, духовных ценностей, самобытного искусства. Но соблюдение старого не обязательно предполагало отступление назад. Общество, сохраняя старинные обычаи и обряды, веру, свою этническую специфику, шло вперед, содействуя поступательному развитию страны, что и будет доказано последующим развитием староверия в разных концах страны.Анализируя эти явления А. И. Клибанов приходит к выводу: "Апелляция к "прошлому" крестьянских участников староверия не являлась и фактором попятного исторического движения". И далее: "Обращение "назад", поскольку речь идет о социальном протесте, носителем которого выступают народные массы, представляется нам фактором поступательного общественного развития, хотя действие его было медленным и ограниченным"9.Ряды сторонников старой веры росли. Староверие стихийно распространялось не только в центре страны, но и на ее окраинах. Его проповедники и защитники вели весьма успешную устную и письменную агитацию, вовлекая в раскол, все новых его приверженцев.Дерзкие выступления народа против официальной церкви и правительства, за свои права, за старую веру привели к тому, что правительство обрушило на своих противников град репрессий. Приверженцы двуперстия были объявлены вне закона. Начались гонения, ссылки, казни, сожжения, которые особенно усилились после ряда неудачных, несогласованных выступлений сторонников староверия. Царевна Софья в 1685 г. издает 12 изуверских статей, во имя исполнения которых "горели костры, резались языки, рубились головы, удары кнута раздавались в застенках и на площадях, тюрьмы и монастыри были полны раскольниками", - писал П. И. Мельников (Андрей Печерский).10Этот же писатель в своих "Письмах о расколе" писал о результатах таких преследований следующее: "Эти преследования не только не уничтожали раскола, но, напротив, возвышали и укрепляли его, доставляя ему сонмы страдальцев и мучеников и умножая таким образом число новых последователей, которые, ввиду каждого преследования, толпами обращались в раскол, не понимая вполне сознательно, в чем он состоит, но памятуя лишь старую русскую пословицу: Не та вера свята, которая мучит, а та, которую мучат"11.Жестокость и насилие со стороны царских властей и никонианской церкви могли усмирить только слабых духом. Кнут иплаха, топор и огонь, пытки на дыбе, казнь и ссылка - это извечный арсенал угнетателей, одобренный царем и патриархом, способствовали усилению активных форм антифеодального протеста. Одной из них явилось массовое бегство старообрядцев за пределы родных мест.Один из умных и наблюдательных людей того времени Иван Посошков, русский экономист и публицист, автор "Книги о скудости и богатстве", писал, что помещики на крестьян своих "налагают бремена неудобоносимые... и многие дворяне говорят: крестьянину де не давай обрости, но стриги его яко овцу до года. И тако творя, царство пустошат... что у иного и козы не оставляют. От таковые нужды крестьяне домы свои оставляют и бегут иные в Понизовые места, иные жив Украинныя, а иные - и в Зарубежныя..."Уход на вольные земли был давно известен русскому народу. Особенно он усилился в XVI в. Вот что писал об этом Г. В. Плеханов: "Чем больше возрастал гнет, лежавший на низшем классе Московского государства, тем больше являлось побуждение для побега и тем многочисленнее становилось население по берегам казачьих рек, т. е. Дона и Яика, Волги и Терека"12.Староверы уходили на север к поморам, к Белому морю, на Печору, Мезень, в Сибирь. Небольшими группами потекли староверы в Польшу, Молдавию, Валахию.Число сторонников "древнего благочестия" росло, хотя правительство принимало строгие меры "в возбранение распространения раскола, чтоб (извести) тех воров и им пристанища нигде не было"13.Только от мучительства Биронова14, от жестокосердного взыскания податей и недоимок, как полагает русский историк и сам крупный помещик И.Н. Болтин, бежало за границу "не менее 250 000 душ мужеска пола".Даже сам Петр I жаловался на помещиков: "Есть некоторые непотребные люди, которые своим деревням сами беспутные разорители суть, что ради пьянства или иного какого непостоянного житья вотчины свои не токмо не снабдевают и не защищают ни в чем, но разоряют, налагая на крестьян несносные тягости, и в том их бьют и мучат и от того крестьяне, покинув тягла свои, бегают, и чинится от того пустота, а в государевых податях умножается доимка"15.Особенно много староверов нашло приют в Стародубье и на Ветке, принадлежавшей в ту пору Польше. Иван Алексеев, старообрядческий писатель-беспоповец, писал: "И к новшествам принуждающе силою и муками; коих страшных прощений, не могуще носити, многие народы оставляюще свои природные места, сродники и Други, течаху в Стародубскую область и тамо пустыни населяюще".Одной из первых в Стародубский край бежала группа старообрядцев с попом Козмою, чей приход был на Кулишках в Москве Об этом сообщал А. Иоаннов (Журавлев), один из старообрядческих писателей XVIII в.: "И тамо вси пришедшие с Козмою, числом 20 поселишися при реце Ревне в лето 7177 (1668) в местечке Понуровка"16.Местные стародубские власти их неплохо приняли. Староверы незамедлительно оповестили об этом своих собратьев, преследуемых в России. И на "украинные земли" потекли толпы приверженцев старых обрядов, ищущих свободы вероисповедания и вольной жизни: крестьяне, посадские люди, беглые солдаты, чернецы, монахи, торговцы, беглецы из тюрем и ссылки...Ценные сведения о заселении Стародубья находим у того же А. Иоаннова (Журавлева): "Русаки наши, как узнали друг от друга малороссийскую дорогу, то беспрестанно один за другим туда приходили, и редкий беглец при собственном имени оставался для того, чтобы в случае поисков нельзя было познать их".Это очень важное сообщение, раскрывающее для нас одну из загадочных сторон быта старообрядцев. Дело в том, что многие забайкальские старообрядцы до сих пор носят польские фамилии (Андриевские, Бельские, Вставские, Красинские, Покацкие, Ивайловские, Халецкие, Манюковские и пр.), которые могли быть взяты русскими староверами либо при заключении смешанных браков (они во время проживания в польских пределах случались; исследователь ветковских старообрядцев М.И. Лилеев упоминает об этом несколько раз), либо путем заимствования чужой фамилии, чаще фамилии пана, на земле которого они поселялись.Некоторые сведения о заселении Стародубья и Ветки сообщает И.С. Абрамов. В начале XX в. он посетил Ветку и написал об этом большую работу17. А летом 1908 г. побывал в Стародубье и о результате этой поездки опубликовал другую статью "Поездка в Стародубье". В ней автор раскрывает причины бегства, сообщает, из каких мест бежали староверы на новые земли, и другие известия. Так, из рукописи 1736 г., найденной в Елионке (одно из поселений старообрядцев), видно, что многие ее жители "стекались сюда из разнообразнейших мест России, причем их побуждали не только гонения за веру, а также желание освободиться от ига крепостного права" (выделено нами. - Ф. Б.), - пишет И. С. Абрамов.Местом поселения староверов становились уезды Стародубский, Мглинский, Суражский и Новозыбковский. Днепровско-Сожская низменность была слабо заселена и славилась обилием рек и болот. служила надежным убежищем для всевозможных перебежчиков. Польские паны в начале XVII в., в период смуты, захватили ряд русских земель на пограничье с Украиной и Белоруссией и теперьэнергично старались заселить их, привлекая сюда переселенцев разного рода льготными условиями и обещаниями. Они "закликали" русских людей на "слободу". Так, пан Криштоф Фащь дал слобожанам Городни вольность на 30 лет и широкое право пользоваться его "власными землями".В Польше на первых порах жилось привольнее: не было рекрутчины, поборов, не преследовали за раскол, за двуперстие, не оскорбляли религиозные чувства и человеческое достоинство староверов.Первоначальные условия, на которых селили беглецов в Стародубских слободах, не были обременительны. Так, поселенцам слободы Ардонь Чернецкая, или Ерденка, на землях Киево-Печерской лавры были даны льготы на 8 лет, "по докончанию тех восьми лет, поклону дать до обители святопечерской, денег золотих сто доброй монеты, пуд меду и лисицу"18.В 1713 г. начала заселяться последняя раскольничья слобода в Стародубье - Свяцкая (Святская). Населили ее выходцы из местечка Халчи "держави великого князства литовского вышедшими оттуда "ради великих своих кривд и бед неизносных". Они выговорили себе право "слободы" на 6 лет, но обязались давать лавре в льготное от повинностей время обычные поклонные деньги, "пуд меду и лисицу". Видимо, эта формула была общепринятой.Бывали случаи, когда предводители украинского казачества сгоняли со своих мест бедных соотечественников и приглашали к себе староверов. Вероятно, казацкая верхушка надеялась, что русские крестьяне в ее владениях окажутся более податливыми, зависимыми в смысле эксплуатации их труда в будущем. Первоначально русским беглецам отрадно было осознавать себя вольными людьми. "Одно сознание, что они не принадлежат пану как какая-нибудь вещь... - писал М. И. Лилеев, - придавало им известное достоинство и возбуждало стремление к улучшению своего положения". Вкусив свободу, русский человек осваивал новые земли, строил дома, развивал ремесла и торговлю. Крестьянские повинности были незначительными. Новопоселенцы занимались уборкою сена, доставкою дров хозяину и тому подобными работами.Раскладка всякого рода податей проводилась самими слобожанами, причем всегда принимались во внимание средства и силы плательщиков. Но обольщаться таким положение было рано. Паны умели устроить дело так, что "кроме известной зависимости, в которую вступали слобожане уже самим фактом поселения на чужой земле, они получали от поселивших их владельцев земель также нередко дворы, лошадей, коров, разного рода хлеб и даже деньги". И тем самым попадали в некоторую зависимость.Из сказанного видно, что "малороссийские державцы" и польские паны смотрели на раскольников как на выгодных поселенцев, колонизаторов их пустопорожних земель, которых со временем весьма удобно эксплуатировать. В сложных условиях чужеземного подданства оказывались приверженцы древнего благочестия: с одной стороны, относительная свобода вероисповедания, некоторые льготы в первую пору жизни на новом месте, свободный переход от пана к пану, с другой, полная материальная зависимость от нового хозяина.Вопрос о формировании старообрядческого населения в польских пределах далек не прост. Официальные "борзописцы" видели в жителях, населивших Ветку и ее слободы, чуть ли не разбойников, сбежавших со всех краев. Так, журнал "Отечественные записки" (1849, № 2) в рецензии на книгу "История русской церкви" писал: "На Ветку вместе с суеверами стекались беглые солдаты, беглые крестьяне, беглые колодники и выходили из Ветки на разбой".Представители демократического лагеря хотели более объективно разобраться в данном вопросе. Но они, взяв за основу какие-либо наиболее яркие элементы духовной и материальной культуры староверов, приходили часто к односторонним выводам, особенно по вопросу о месте, откуда прибыли старообрядцы в Стародубье и на Ветку. Так, крупный этнограф П.А. Ровинский считал, что староверы попали туда из Архангельской и Вологодской губерний. Частично он был прав, так как одежда, дома, хозяйственные строения и другие элементы материальной культуры старообрядцев Забайкалья северно- и центральнорусского происхождения, но говор их акающий, характерный для южных областей России. И тут не все укладывается в систему доказательств П.А. Ровинского19.А.М. Селищев на основе изучения говора семейских пришел к выводу, что предки этих староверов до ухода на польские земли проживали в областях к югу от Москвы: Тульской, Калужской, Орловской, Рязанской, Белгородской, ибо говор семейских относится к южнорусской диалектной группе20. И тоже частично был прав.М.И. Лилеев утверждал, что "большинство из них были выходцами из центральных губерний, а многие вышли из Костромы, Ярославля, Москвы, Калуги, Тулы, Орла, Курска, Смоленска, Новгорода, Вологды и Твери, Владимира и Симбирска..."21.Новые находки в Центральном государственном архиве древних актов, сделанные М.Г. Тарусской и А.А. Лебедевой22, показали, что 16208 беглых крестьян (души обоего пола) Ветки и Стародубья в 1736 г. были распределены по местам их прежнего местожительства следующим образом:ГубернииМосковская (куда входили Тульская, Калужская, Ярославская, Углицкая провинции)НовгородскаяБелгородская (в том числе Орловская провинция)Воронежская (включая Тамбовскую провинцию)СмоленскаяАрхангельская (включая Вологодскую, Устюжскую провинции)КазанскаяНижегородскаяАстраханскаяОстальные из разных городов ким образом, до первой выгонки старообрядцев из Ветки и Стародубья (1735 г.) контингент их фактически складывался из крестьян и посадских людей центральных, северных и южных губерний России.О жизни старообрядцев в районах Стародубья и Ветки написано несколько книг и статей, которые мы уже называли. Судя по этой литературе, жизнь староверов в польских пределах полна драматизма, самоотверженности. Русский человек оставался русским и на чужой ему земле. Он и там сохранял любовь к Родине, ненависть к поработителям.Сохранилось прошение монахов Феодосия и Филарета, написанное в 1760 г. гетману Разумовскому, в чье владение перешли многие слободы старообрядцев: "...всяких поборов к службе его императорского Величества как солдатстве, такожде и Козаков не брать бы... 3 живущих в Малой России в полках Стародубском и Черниговском, с описных слобод обывателей наборов никаких не бывало и поныне не бывает, кроме годового двойного оброку и всяких общенародных повинностей в равенстве с малороссиянами. А ежели, чего недаждь Владыко Христе, паче чаяния какового внезапного нападения, какового неприятеля, то мы, нижайшие сыны отечества своего российского, за дом пресвятые Богородицы и за веру христианскую, такожде и за державу Е. И. В. (его императорского величества. - Ф. Б.) кровь свою пролиять и главы свои яко едину вси равно положить готовы будем безотступно..."23.И это говорилось не ради красного словца. В пределах Речи Посполитой они умели постоять за себя и доказать свою преданность Родине. Так однажды они крепко побили крупного польского магната пана Радзивилла, который выступил с войском против их благодетеля пана Халецкого, посягнув на его земли, на которых они проживали. "Чернецы вступили за своего помещика, зделалистрашный бой и окончили оной ужасным пролитием польской крови, чем Халецкому прежнюю дачу и безопасность доставили"24.В районах Гомеля, Ветки и Стародубья в конце XVII - первой трети XVIII в. собралось очень предприимчивое, гордое и трудолюбивое население, которое с согласия своих хозяев, тамошних помещиков (Вольских, Красинских, Ходкевичей, Халецких, Чарторыйских), осваивает новые земли, осушает болота, строит слободы, монастыри, храмы, развивает промышленность и торговлю. Причем староверы торгуют не только в пределах Украины, Польши, но и проникают в Россию, где горячо проповедуют свою вольность и непокорство властям царским и церковным. В районе Ветки построено 14 слобод, в районе Стародубья - 17, в районе Гомеля - более 30. Протоиерей Андрей Иоаннов (Журавлев) дает следующую характеристику населения тогдашней Ветки: "Народ сей от природы... суеверен, груб, горд, предприимчив и обманчив, но поворотлив, к делам способен, трудолюбив и обходителен, словом, такой, который удобно просветиться может".Старообрядческие слободы за польским рубежом становятся все более притягательны для многих русских людей, не желающих жить под кабалой помещиков и никонианских пастырей, многие бегут туда и от солдатского ярма. Помещики и военачальники беспрестанно жалуются в Синод и правительство на побеги своих крестьян и солдат. Правительство Анны Иоанновны 2 августа 1734 г. издает манифест "О возвращении беглецов из-за границы на прежнее жилище и о даче им для поправления своего состояния льготы от государственных податей на несколько лет"25. Старообрядцы после вольного житья не откликнулись на это предложение императрицы. Но и за границей не удалось им уберечься от державной руки самодержицы.Дело в том, что Речь Посполитая (Польша) в то время, по выражению Ф. Энгельса, "находилась в состоянии полного расстройства"26. Соседние государства с ней не считались. Это дало возможность русскому правительству в 1735 г. направить в польские пределы пять полков во главе с опытным в репрессивных делах полковником Я.Г. Сытиным с целью "оных беглецов под стражею вывести в отечество и разослать кто откуда был по своим местам". Задача этого военного отряда состояла в том, чтобы "очистить Ветку" и соседние с нею слободы, населенные великороссийскими беглыми людьми, преимущественно приверженцами старых обрядов.В конце февраля 1735 г. полки Сытина перешли польскую границу. Солдатам было объявлено, что идут они на Белую Церковь. Хитрость удалась. Староверы не догадывались, что над ними нависла опасность. Ветка была внезапно окружена, жители староверческих слобод, застигнутые врасплох, не оказали никакогосопротивления. Их дома и монастырские постройки были сожжены. По одним данным, 13 тыс. было выведено с Ветки, по другим - 40 тыс.Но выведенные из Ветки старообрядцы не смирились, не сдались. Почти 10 тыс. этих дюжих людей, выселенных из польских пределов Россию, повели пропаганду за свою, по их понятиям, правую веру в различных губерниях русского государства. Они убеждали: "Котора вера гонима, та и права". И скоро снова на Ветку потекли толпы недовольных, а через пять лет Ветка воскресла из пепла подобно сказочной птице Феникс и снова сделалась одним из основных гнезд раскола.Чем же было притягательно староверие? Дело в том, что староверческие сообщества отличались известным демократизмом, взаимовыручкой и поэтому привлекали всех недовольных российскими "беззакониями". "Демократическая раскольническая община всем открывала и давала убежище и через то сама росла", - отмечал историк-демократ А.П. Щапов.Старообрядчество представляло очень сложное по своему социальному составу религиозное общественное движение. Оно состояло из низшего духовенства, крестьянства, служилых людей, стрельцов, ремесленников, купцов и мелких торговцев, а также некоторой части сановитого боярства, потерявшего часть своих сословных привилегий и находившегося в немилости государя или же принадлежавшего к придворной оппозиции, которая была направлена против вельмож, захвативших власть в палатах "тишайшего" царя.Столь неоднородное по классовому составу это движение не могло быть длительное время однородным и по своим социально-экономическим и политическим установкам, взглядам и идеям. Вскоре проявилась социально-экономическая несовместимость, которая расставила участников общего религиозно-политического протеста по своим местам. Старообрядческий раскол через два-три десятилетия распался на два основных течения: поповщину, первоначально существовавшую в форме беглопоповщины, и беспоповщину.Зажиточные слои старообрядчества и духовенство, не признавшие реформ Никона, ратовали за то, чтобы старообрядческая церковь имела своих священников, попов, которые совершали бы богослужение по старым книгам, по старым обрядам. В вероучении они ничем не отличались от официального православия. Такое направление в старообрядчестве получило название поповщины.Первоначально представители этого направления привлекали в качестве священников попов, переходивших или перебегавших к ним из никонианской церкви. Поэтому оно и называлось беглолоповщиной. Беглопоповщина приобрела влияние сначала среди крестьянства и посадского населения, а затем и среди торгово-промышленной буржуазии.Центрами поповщины долгое время были Стародубье, Ветка и Иргиз, хотя со временем там появились последователи федосеевского толка, относящегося к беспоповщине. Потом начались ответвления. Из поповщины выделились единоверческое, австрийское, или белокриницкое, согласия, беловодская иерархия. От беглопоповщины отошли часовенные. Из-за отсутствия священников уставщики вели богослужение, крестили, исповедовали и причащали верующих в часовнях.Более сложное направление в старообрядчестве - беспоповщина. Последователи этого направления не признавали попов. Они считали, что со времен Никона православная церковь отступила от "истинной веры", а православные священники перевелись. Существовавшая "долгогривая братия" - не попы, а "сатанинские исчадия ада", "слуги антихриста", "ставленники дьявола".Беспоповщина отражала интересы и идеи наиболее закабаленной, а следовательно, и наиболее демократической части русского общества; в ней антифеодальный протест был выражен более решительно. Беспоповцы следовали положению, по которому "каждый христианин есть священник", а оно вытекало из слов одного из ранних деятелей христианской церкви Иоанна Златоуста: "Сами себя освящайте, сами себе священники бывайте".С течением времени усилившееся социальное расслоение и территориальная разбросанность последователей беспоповщины привели к расщеплению этого направления на ряд крупных толков и согласий. Наиболее влиятельными были поморский толк, возникший на севере России - в Поморье, и отделившийся от него вскоре филипповский толк, названный по имени его основателя Филиппа, бывшего стрельца. В псковско-новгородских пределах возник федосеевский толк, который основал Феодосии Васильев. Последователи этих толков были особенно непримиримы к самодержавно-крепостническому строю, вели аскетическую жизнь. Нетовский или спасовский толк зародился в керженских дебрях в конце XVII в. Его проповедники учили, что раз нет в мире ни православного священства, ни таинств, ни благодати, то спасение можно получить только уповая на Спаса (Исуса Христа). Позже толк разбился на несколько согласий: глухую нетовщину, поющую нетовщину, рябиновщину, самокрещенцев, или бабушкино согласие, дырников и пр.Известен также бегунский толк; его последователи называют себя "истинно православными христианами странствующими" - это одно из крайних течений в старообрядчестве. Основал его в конце XVIII в. беглый солдат Евфимий, который призывал верующих ради спасения душ на "вечное странство". Евфимий выступал против императора, которого считал представителем царства антихриста, против частной собственности, против неравенства. данном случае видна яркая социальная направленность выступлений этого проповедника.Некоторые течения беспоповщины отличались крайним аскетизмом. Их представители не признавали брак, были непримиримы к властям, молились не за царя, а за державу, не платили налогов, уклонялись от службы в армии, не молились на иконы (дырники) и т. д....Итак, Ветка снова поднимается из пепла, благоустраивается и развивается. И в короткий срок она достигает довольно высокого экономического положения. "Польша становится для старообрядцев вторым отечеством, но в то же время - землею "поганою, неверною"" - писал академик Д. Анучин. За 30 лет после первой выгонки в районе Гомеля и Ветки сосредоточивается значительное русское население - более 20 тыс. чел., а вообще на всей территории Речи Посполитой до ее первого раздела, по данным современного польского историка Евгения Иванца, насчитывалось до 100 тыс. старообрядцев, выходцев из разных мест России. В основном это были крестьяне, убежавшие от помещиков, солдаты, замордованные иноземными и отечественными офицерами и бежавшие из армии, казаки, торговцы, посадские люди, монахи.Русское правительство понимало, что эти места являются удобным пристанищем для всех недовольных, рассадником инакомыслия. Поэтому в 1762 г. в указе сената от 14 декабря снова делается попытка вернуть всех старообрядцев в Россию: "Всем живущим за границею российским раскольникам объявить, что им позволяется выходить и селиться особливыми слободами не только в Сибири, на Барабинской степи и других порожних и отдаленных местах, но и в Воронежской, Белгородской и Казанской губерниях..." В этом же указе им было обещано простить все их "преступления", разрешить носить бороды и указные платья (одежду), определенную указами царя Петра I. - Ф. Б). Каждому была обещана воля в выборе сословия, к какому кто себя отнесет. Старообрядцы должны были платить раскольничий оклад. Определялись им и льготы от всяких податей и работ сроком на шесть лет.Но эти посулы и обещания не привлекли ветковцев. Они продолжали жить независимой жизнью в пределах Халчи (поместья пана Халецкого) и на землях вельмож Чарторыйских. Пришедшая к власти Екатерина II не могла терпеть этого рассадника свободомыслия. В 1764 г. генерал-майор Маслов двумя военными полками окружил Ветку. Он захватил там около 20 тыс. душ обоего пола и проявил еще большую жестокость, чем Сытин в 1735 г., - без суда и следствия отправил все население ветковских слобод на поселение в Сибирь.Эта вторая выгонка старообрядцев из Ветки и Стародубья, хотя и нанесла страшный удар по Ветке как центру поповщины, но не сломила ее до конца, часть староверов там осталась и дожила до XX столетия.М.И. Лилеев сообщает, что были еще и другие случаи выгона. Например, в 1779 г. пытался вывести из Польши часть староверов, подданных графа П.А. Румянцева-Задунайского, пожалованных ему в 1775 г. вместе с 293 тыс. дес. земли, Алексей Кононович, один из русских военачальников, но за них вступился польский полковник Война и насильно отобрал их у Кононовича и не позволил забирать.После разгрома Ветки центр беглопоповщины переместился в Стародубье. Все недовольное население убегало в Стародубье и в последующие годы вплоть до отмены крепостного права. А староверы Сибири (Забайкалья, Алтая) поддерживали с оставшимися в стародубских слободах родственниками и единомышленниками связь до 30-х гг. XX в. Связь эта поддерживалась при помощи ходоков, отправлявшихся за беглыми попами в европейскую часть России, а также путем переписки. Так, у Л.В. Чистякова, жителя с. Десятниково, письма хранились вплоть до 60-х гг. XX в.Таким образом, шла своеобразная борьба за рабочие руки и души русских мужиков, попавших из-за религиозных преследований в чужие края, которые стали им второй родиной. Здесь благодаря взаимным выручкам росли и укреплялись межэтнические связи также с трудовым народом Украины, Белоруссии.На западных рубежах нашей страны и за ее пределами старообрядцы оказались пионерами освоения малозаселенных окраин. Там их культура значительно обогащается не только за счет всероссийского опыта, привнесенного туда предприимчивыми и деловыми людьми со всех губерний и провинций государства, но и за счет опыта коренных народов тех мест - украинцев и белорусов.Стародубско-ветковская группа старообрядцев сохранила многие черты культуры допетровской Московской Руси, но вековое проживание их на землях Украины и Белоруссии не прошло бесследно. Они усвоили отдельные элементы духовной и материальной культуры братских народов. О некоторых заимствованиях писали М.И. Лилеев, И.Абрамов, З. Радченко и др.Различные напластования украинской и белорусской культур придали особое своеобразие такой этнографической группе, как старообрядцы Забайкалья. Перенаселенные в 1764-1765 гг. под конвоем военных отрядов в Сибирь, они сохранили вплоть до настоящего времени многие колоритные черты той культуры.О прежних тесных этнических связях старообрядцев с местным украинским, белорусским и польским населением свидетельствуютфамилии, родовые прозвища семейских польского и украинского происхождения. В языке и говоре семейских ощутимо белорусско-украинское влияние: из русских только семейские в Сибири называют картошку бульбой, отрезанный кусок хлеба - лусточкой, шампиньоны - печерицей, песчаные холмы - кучугурами, завитки на наличниках и на головных уборах - кучерями, летучую мышь - кажаном и т. д. Заметно это влияние в произношении имен: Хома, Хвеня, Хведор, Крестина. Многие факты заимствования в языках белорусском и украинском также отмечены в работах А.М. Селищева28, В. И.Копыловой29 и др.Польско-украинские и белорусские элементы в одежде семейских обнаружили Ю.Д. Талько-Грынцевич30 и Г.С. Маслова31, в росписи жилища - Г.И. Ильина-Охрименко32.У старообрядцев Забайкалья имеется много сюжетов, элементов фольклора, народных верований, обрядности, общих с белорусскими. В частности, они, как и белорусы, отмечают четыре родительских дня в году, остальное население России - три дня.Князь М.М. Щербатов в своем сочинении "Статистика в рассуждении России", написанном в 1776-1777 гг., замечает о стародубских раскольничьих слободах, что "сии слободы богатятся великою их торговлею из Польши..."Стародубье и Ветка знавали вождя крестьянской войны Е.И. Пугачева. В 1762 г. он как служивый казак был призван для выгонки староверов из этих мест, но убежал и поселился на некоторое время среди старообрядцев. Именно в стародубских и ветковских слободах созрела идея о самозванстве. Принять на себя имя устраненного Екатериной II мужа, царя Петра Федоровича, предложили тамошний старообрядец Кожевников и Семенов (его религиозная принадлежность точно не установлена). Сохранился паспорт, полученный Е.И. Пугачевым на Добрянском форпосте через посредство староверов 12 августа 1772 г. В нем сказано: "Объявитель сего, вышедший из Польши и явившийся собой при Добрянском форпосте, веры раскольнической, Емельян Иванов сын Пугачев, по желанию его для житья определен в Казанскую губернию, в Симбирскую провинцию, к реке Иргизу, которому по тракту чинить свободный пропуск, обид, налог и притеснений не чинить и давать квартиры по указам..."33. Дальнейшее действие этого дерзкого и справедливого россиянина широко известны. Многие деяния старообрядцев Стародубья, Ветки, Гомеля, Горохова, Бердичева, Винницы пока еще недостаточно осмыслены и освещены в нашей литературе. Не оценены по достоинству их колонизационные способности, их участие в крестьянских войнах.Но приверженцев старых обрядов ждали новые испытания. Их ждала Сибирь...1. Никольский Н. М. История русской церкви. - М., 1983. - С. 136.

Дата добавления: 2015-06-30