ВВЕДЕНИЕ 2 страница. Театр, радио, кино также, как говорится, ввязались в драку

Театр, радио, кино также, как говорится, ввязались в драку. Типичные театральные постановки периода становления нацистского режима и перечень названий кинофильмов дополняют общую картину. Очень большое значение придавалось радио, поскольку Гитлер весьма рассчитывал на эффективность произнесенных слов. А на митингах и фестивалях, то есть в нацистской мессе, центральную роль играли речи. Радио же несло слово в массы. На рынок поставлялись дешевые радиоприемники, а на улицах были вывешены громкоговорители.

Организовать весь этот поток воздействия на общественное мнение было, однако, не так-то просто. Ведь сентиментальность, столь любезная публике, работала против норм морали, проповедовавшейся нацистами. Обращаясь к вопросу семьи и семейных уз, национал-социалистам приходилось умерять социальный и сексуальный аспекты в угоду народу. Романтизация, включенная в идеологию, могла вести к толкованию любви в нужном им духе, к несдержанности в плотских радостях, превращаясь в социальную реальность. Популярная сентиментальность проникала даже в запрещенные области жизни, так что правящий класс стал постепенно отдаляться от установленных им же моральных требований. Сам Гитлер состоял в интимных отношениях с Евой Браун, но это, естественно, не афишировалось.

Этот иррационализм дисгармонирует с сущностью естественных наук. Как бы то ни было, в XIX веке, когда наука стала все более специализироваться, она отошла от концепции целостного взгляда на мир. Эра Ньютона давно уже прошла, и современный ученый исходит из своей специализации и определенных критериев. Поэтому лабораторный рационализм стал объединяться с иррационализмом «научного мировоззрения». И нацистская наука делает шаг в этом направлении. Сильная и доминирующая идеология проникла в лабораторию. Разрыв между наукой и остальным миром был преодолен в пользу не научного метода, а иррациональной идеологии. Взять хотя бы Иоханнеса Штарка и Филиппа Ленарда, лауреатов Нобелевской премии, сумевших использовать нацистскую идеологию в своей науке. Как это произошло, видно из документов. Главная их идея заключалась в попытке создания органического единства науки и нацистского мировоззрения, ведь и народ должен был стать органически единым. Отчуждению здесь должен был быть положен конец, как и во всем остальном.

Неудивительно, что астроном Бруно Тюринг возвратился к старым традициям Ньютона и Кеплера, которые подчеркивали наличие мирной гармонии в целом мире, чтобы продемонстрировать ошибочность теории относительности Эйнштейна. В его трудах верх взяли идеологические соображения: в качестве доказательств Тюринг использовал не научные, а расистские аргументы. Последствия такой интерпретации «нацистской науки» не замедлили сказаться. В докладной записке «Современное положение в физике» на имя Альфреда Розенберга гауляйтер Йозеф Вагнер раскритиковал Тюринга в 1944 году, в частности, за дискредитацию «новой физики», отрицательно сказавшуюся на военных успехах. Не упоминая Эйнштейна, Вагнер подчеркивал необходимость осуществления научных разработок в области теоретической физики в интересах военного дела.

Медицина следовала по стопам других наук. Лечению подвергался весь человек, включая душу. Решающим элементом и здесь выступала идеология. Ханс Шемм, первый нацистский министр культуры в Баварии, отмечал в связи с этим: «Мы не объекты, мы — германцы».

В таком же духе выступали Курт Гаугер, а также директор университетской клиники в Киле, известный психиатр Юнг. Юнг возглавил общество психотерапевтов Германии после прихода Гитлера к власти, проповедуя «развитые формы» и «созидательное начало» арийцев в противовес евреям.

Национал-социализм превратился в религию. Идеология, месса, элементы надежды на лучшее придавали движению характер новой веры. Показательно, что Геббельс во многих своих выступлениях использовал религиозную терминологию. Более того, нацизм стал тотальным мировоззрением, исключавшим все другие. Поэтому традиционное христианство превратилось в соперника, а не друга. Гитлер выступал против него — на первых порах очень осторожно, желая все же заручиться поддержкой христианских церквей (что ему, в общем-то, удалось). Поскольку, как мы уяснили, он обращался к буржуазии, ему трудно было поддерживать семейные узы и традиционную мораль при одновременном исключении религии. Но он считал, что со временем его мировоззрение ослабит, а впоследствии позволит вообще устранить христианство из общественного мнения страны. Языческие обряды уже перестали быть исключением, но еще предпринимались попытки проведения нацистских церемоний по протестантским канонам. (Основные усилия были направлены на соединение Христа с народом.) Целью же нацистского руководства было поглощение религии идеологией, подобно науке. И «германские христиане» этому постепенно подчинились. Хотя большинство населения поддерживало существующие церкви, нацисты исходили из приоритета в будущем евангелической религии.

Подобранные нами документы показывают, каким образом нацисты действовали против традиционного христианства и воздействовали на жизнь людей. Действия эти были более завуалированными и осторожными, чем в других областях культуры. О реакции церквей в связи с этим написано немало. Следует, однако, сразу же сказать, что она была медлительной и успешной лишь отчасти. Наиболее решительно выступал мюнхенский епископ Фаульхабер, который прочитал целую серию поистине сенсационных проповедей. Необходимо учитывать атмосферу, царившую в Третьем рейхе уже в начале 1933 года. Фаульхабер не только защищал Ветхий Завет, но и резко критиковал начавшиеся гонения против евреев, показывая разницу между ними во времена жизни Христа и позднее. В теологическом плане проповеди были превосходно аргументированы, но вряд ли можно отнести их к разряду сопротивления, за исключением разве что момента, когда нацисты повели тотальное наступление во всех областях культуры. В целом же церкви не проявляли большого желания четко продемонстрировать свою антинацистскую позицию.

Фаульхабер, подобно большинству церковных лидеров, был консерватором старого толка. Да и нацисты не считали, что люди преклонного возраста смогут когда-либо принять их мировоззрение, даже не будучи убежденными христианами. Их движение проводило большое различие между поколениями, настраивая молодых против стариков. Но и ко всему народу их подход был неодинаков. Когда Гитлер выступал против буржуазии, он яростно нападал на представителей старого поколения, выросшего во времена империи. Такое отношение отражено в пьесе Ханса Йоста, посвященной Шлагетеру. Сын главного персонажа Август горячо поддерживает нацистского героя и его полную приключений борьбу за отечество. Его же отец Шнайдер рекомендует осторожность. Разглагольствуя о социальных классах, он стремится лишь к тому, чтобы делать деньги. Сын настроен «не зарабатывать, а служить». Старик называет его поведение «юношеским романтизмом», тогда как этот романтизм символизирует стремление сына «принадлежать» своему народу.

Такая сила, присущая молодежи во всех революциях, и была использована национал-социализмом с самого начала. «Новые люди» геройского типа служили молодежи образцами для подражания, погибая в борьбе с такими врагами, как Шлагетер, или выполняя ответственное задание, как Тодт. Да и нацистское руководство было молодым: Гитлер пришел к власти в сорок четыре года. Более того, нацисты понимали: если молодежь окажется в плену их мировоззрения, их будущее обеспечено. И снова мы находим пример, типичный для всех революций. Во всех странах фашизм становился фетишем молодежи. Какой контраст они составляли по сравнению с маститыми политиками, заседавшими в парламентах, или бюрократами, стоявшими у власти и управлявшими народами (и политическими партиями) в Европе. Нацисты извлекали политический капитал из неудовлетворенности молодежи, из ее стремления к бунту против родителей и школы. Даже в конце прошлого века большая часть буржуазной молодежи проявила желание отделиться от «респектабельного» общества, к которому принадлежала по рождению. Гитлер показал им путь, и многие молодые люди (но только не из числа безработных) устремились в ряды партии, привлеченные активностью нацистов, их приверженностью героическим поступкам и их четко обозначенными целями. Они могли критиковать «буржуазию», подразумевая собственных родителей и придерживаясь в то же время глубоко укоренившихся предрассудков. Многие из них вначале, ослепленные идеалами движения и возможностями приключений, не осознавали, что было правильно и что неправильно в стоявших перед ними задачах. Выдержка из мемуаров Инги Шолль отчетливо показывает это. Так, ее собственный брат, утратив первоначальный энтузиазм и потеряв прежние иллюзии (что все же не характерно для большинства молодежи), вступил в ряды антинацистскогo сопротивления, что привело его к смерти.

Доказательства ориентации нацизма на молодежь обнаруживаются повсеместно, так как в молодежи нацисты усматривали ключ к успеху своего движения. Поэтому мы и посвятили молодежи большой раздел книги. Решающую роль при этом играли образование и воспитание, ибо, если идеология внедрялась через образовательные учреждения, основная битва за умы была выиграна. А это нацисты понимали очень хорошо. Свидетельство Пауля Эстрайха, прогрессивного антинацистского воспитателя молодежи, дает дополнительные доказательства этого.

Энтузиазм молодежи тщательно направлялся и широко использовался, что демонстрируют приводимые нами выдержки из школьных книг для чтения, книжек для мальчишек и материалов для высшей школы. Некоторые из тем неоднократно повторяются. Так, например, рассказ об «отважном полете» Отто Дитриха взят из учебника для младших классов. Тема эта обнаруживается и в целом ряде других учебных пособий. Описывая этот полет в условиях разыгравшегося шторма, пресс-секретарь Гитлера преследовал цель, не требующую пояснений. В рассказе широко используются символы солнца и огня, применявшиеся в нацистской идеологии. Миф о солнце использовался и Бальдуром фон Ширахом в его выступлениях перед студентами. Об идеологической направленности школьного обучения свидетельствует также список тем сочинений, которые школьники писали в конце каждого учебного года.

В книге приведены отрывки материалов для чтения, поскольку они хорошо иллюстрируют нацистскую теорию. Это, в частности, порядок изучения новой биологии и руководство для студентов по расовым проблемам. Поскольку расизм занимал центральное положение в нацистском мировоззрении, ему придавалось большое значение и в ходе обучения. Поэтому, естественно, требовались и соответствующие примеры и тексты для обоснования идеологии.

Воспитание было не только делом школы. Гитлер придавал значение не только организации в целом, но и регламентации свободного времени в частности. Членство в гитлерюгенде было обязательным. А как там все было организовано, видно лучше всего из высказываний ее лидера Бальдура фон Шираха.

Как же следовало поступать, если такая экстраординарная деятельность вступала в конфликт с семьей и школой? Ширах пытался избегать таких коллизий, но, в конечном счете, идеология брала верх над остальными соображениями. Главной задачей гитлеровской молодежи было укрепление нацистского мировоззрения. Совсем нетрудно догадаться, что превалировало в случаях, когда семья и школа не вписывались в понятие «органичного единства народа».

Высшая школа продолжала насаждение тотальной культуры не только через курсы обучения расовой теории и народности. Как студенты, так и профессора были интегрированы в нацистскую концепцию германского народа. Даже на университетском уровне студенты должны были принимать участие в так называемой трудовой практике. Подобно геббельсовскому Михелю, они не имели права отказываться от такого дополнения к учебному плану и выполняли физическую работу наравне со всеми. Критерий приема студентов в Берлинский университет, да и во все другие университеты, тоже показывает, кому отдавалось предпочтение при поступлении. Студенческая организация в самом университете была, по сути дела, партийной структурой. Ее лидер, Герхард Крюгер, обычно употреблял слово «социализм», подразумевая служение народу, требовавшееся от студентов. А направлено это было на то, чтобы студенты не считали себя элитой нации. Партийное руководство не допускало еще одной элиты.

Национальное единство было основным требованием, предъявляемым к профессорам, которые должны были обеспечить не только единение высшей школы с народом, но и органичную связь нацистского мировоззрения с различными академическими дисциплинами. В этом состояла квинтэссенция выступления лидера ассоциации университетских профессоров, в котором он дал определение академической свободы как выполнение задачи по осуществлению указанного единения.

В попытках создания нового типа естественной науки органический идеал всегда ставился во главу угла. Интеллигенция должна была отказаться от иллюзий своего особого статуса, а рабочие — от концепции классовой борьбы.

Партия окружала народ заботой, определявшей всю его жизнь, однако при этом не предполагалось, что закон должен исходить из вечных ценностей. Концепция закона, отражавшего систему ценностей нацистского мировоззрения, преподносилась как либеральная, но на деле служила лишь определенной части нации. Карл Шмитт, один из признанных юристов Третьего рейха, пытался придать ей конституционное толкование. Дескать, поскольку новое государство обладает всей полнотой власти, его лидер может определять законы, служащие интересам народа.

Принцип фюрерства был основополагающим и для правительства, и для организационной структуры нацистской партии, распространяясь на всю нацию: общественная жизнь страны строилась вокруг центра, представленного лидером и его окружением. Деление на общественную и частную жизнь не допускалось. Третий Рейх стремился создать собственную иерархию, что послужило бы толчком для установления строгой регламентации жизни людей в индустриальном обществе.

Однако эта иерархия не была традиционной, состоявшей из аристократии, буржуазии и рабочего класса. Нацисты ненавидели аристократию, а буржуазию считали прогнившей. Независимо от происхождения, лидерство должно было принадлежать сильной и волевой личности, способной верно служить народному государству. По мнению Гитлера, прогресс человечества зависел не от активности большинства, а от деятельности отдельной конкретной личности, от ее гениальности и воли. «Новые люди» как раз и были такими лидерами, имеющими право на руководство государством, поскольку именно они привели партию к победе. Гитлер считал, что управление государством должно осуществляться иерархией вождей: начиная от местных и вплоть до него, фюрера всего народа. В действительности же Третий рейх представлял собой сеть соперничавших друг с другом лидеров, каждый из которых имел собственных приспешников и покровителей. Такое их соперничество вполне устраивало Гитлера, так как в результате он имел возможность контролировать всю структуру.

Отказ от учета мнения большинства означал, что каждый из лидеров назначался вышестоящим в иерархии вождем, а на ответственные должности — высшим лицом, то есть самим фюрером. Правление такого типа оказывалось наднародным, так как люди не имели ни возможности, ни права определять и контролировать действия лидеров. Шмитт же подчеркивал равенство между лидерами и народом, утверждая, что нацистская система правления была якобы не диктатурой сверху, а исходила из демократических принципов правления.

Мировоззрение играло ключевую роль и в понимании демократии. Фюрер и народ равноправны, утверждали нацисты, поскольку являются представителями одной и той же расы и носителями той же крови. Идентична и их человеческая натура. Поэтому и цели их должны быть идентичными, так как призваны служить интересам германского государства. Лидер и ведомые являются частью одного органичного народа. Что выделяет лидера из массы, так это его способность внедрить в сознание людей мысль о всенародном единстве и организовать выполнение поставленных задач. К тому же он обладает всеми ранее упомянутыми атрибутами героев.

Ни одна независимая группировка не может существовать вне указанной структуры, говорил Гитлер, и никто не должен считать себя выше других людей. Даже лидеры не имеют права считать себя выше остальных, занимаясь исключительно служебными вопросами и возлагая на себя бремя ответственности. Это объясняет его отношение к интеллигенции, которая, обладая определенными знаниями, могла бы чувствовать себя выше остальных, а это неминуемо привело бы к образованию трудно контролируемой сепаратной группы. (В связи с образованием и воспитанием мы уже говорили о возможных попытках профессоров и студентов отделиться от «трудящихся слоев народа».) В новой Германии должны были быть только назначенные лидеры, а также массы, связанные воедино расой, народностью и внутренней убежденностью каждого.

Вильгельм Штуккарт и Ханс Глобке, давая официальный комментарий по закону о гражданстве, внесли ясность в трактовку нацистской концепции правительства. Они вновь и вновь повторяли, что личность может рассматривать себя только в качестве члена сообщества, германское же сообщество едино по крови и расе. Поэтому гражданство в рейхе зиждется не на территориальной, а на арийской основе. Роланд Фрайслер, ставший позднее председателем печально известного «народного суда», сделал из этих взглядов на закон логическое заключение о гражданстве, призвав к отказу от официальной «внепартийности». Вместе с тем он высказал надежду, что бюрократический формализм, а равно и законность (особенно широко применяемая в Германии) будут устранены и возобладает новый дух. По его мнению, официальное лицо, соблюдающее принципы национал-социализма, должно быть новым человеком и исходить в своих действиях не из неких параграфов закона, а из конечных целей.

В предоставленных документах теория и практика перемешиваются. Но нельзя не отметить, что теория была внедрена в практику и, это отразилось на жизни народа. Как же следовало поступать «маленькому человеку»? Рабочие не очень-то поддерживали нацистов в их стремлении прийти к власти, нацисты же идеализировали рабочих, которые, по их мнению, наслаждались работой и выполняли ее качественно, в традициях средневековых ремесленников. Более того, они пропитывались необходимой идеологией, посещая вечерние курсы, организованные партией. Если кто-нибудь из них и был марксистом, подобно Мюллеру, то скоро понимал, что его дурачили: его арийская честность и воля восставали против марксистской тактики (от которой, как признавал Гитлер в своей «Майн кампф», он многому научился). Немецкий рабочий, как и Мюллер, был, в конце концов, соотечественником — членом народного сообщества.

В реальности все было совершенно иначе: нацистам было необходимо запретить забастовки. Документы показывают, как им удавалось терроризировать рабочих, используя их положение и заработную плату.

Если рабочие не оказывали нацистам широкой поддержки, то это делала мелкая буржуазия. Ее положение в Третьем Рейхе показано в таблице налогообложения и расходов на жизнь, а также в перечне мероприятий, направленных на сокращение числа независимых предприятий. В отличие от крестьян «торговцы» всегда пользовались плохой репутацией, являясь символом ненавистной современности: идеология поддерживала экономическую политику. Но хотя мелкая буржуазия и была недовольна складывающимся положением вещей, она этого открыто не показывала, за исключением отдельных случаев. Казалось, она не принимает никакого участия даже в небольших группах сопротивления, существовавших в то время. Скорее всего, идеология довлела над ней до конца.

Присвоение нацистами власти весной 1933 года и их влияние на народ глубоко не проанализированы. Для этого необходимо сначала понять суть нацистской революции. Из документов следует, что она осуществлялась не очень быстро, завуалировано, а порою даже комично. Не было никаких боевых схваток и штурма баррикад. Мужчины и женщины попали в руки руководства нового рейха, подобно спелому плоду с дерева. Отчет о переходе власти к нацистам в городском совете Кельна свидетельствует, насколько просто это свершилось. А ведь дело происходило в католической Рейнской области, в городе, бургомистром которого в течение шестнадцати лет до этого был Конрад Аденауэр.

Карл Шмитт отмечал (в какой-то степени оправданно), что нацистская революция проходила организованно и дисциплинированно. Причина этого заключалась в большей степени в самих нацистах, чем в отсутствии эффективной оппозиции. Нацистская идеология успокоила озабоченность миллионов людей, положила конец их отчужденности и вселила надежду на лучшее будущее. Другие миллионы пассивно наблюдали за происходившим, не помышляя о сопротивлении. «Пусть у них будет шанс», — говорили многие. И Гитлер воспользовался этим шансом, выжав из него все, что можно.

Книга начинается с анализа характера нацистской революции и заканчивается приходом нацистов к власти. Вместе с тем мы попытались осмыслить призывы Гитлера к действенному мировоззрению и показать, как это отражалось на жизни народа. При этом нам представляется почти упущенным один из важнейших аспектов Третьего Рейха — усиление террора, сопровождаемого тотальным наступлением на культуру. Хотя многие документы, представленные в книге, отражают давление, оказывавшееся на население (в особенности в области религии), специфика террора должным образом не показана. Истинный характер террора следовало бы проанализировать, не ограничиваясь уже сказанным. Мимолетного взгляда на документы по этому вопросу, как говорится, из-за чужого плеча, явно недостаточно.

В книге уделено мало внимания и реальной жертве режима, против которой в конечном итоге и была направлена «духовная» революция, — евреям. Но было бы искусственным отделять «еврейский вопрос» от остальной идеологии и культурного натиска. Поэтому в каждом разделе книги приводятся нацистские антиеврейские выпады. Евреев называли либералами, которых надо было ликвидировать, марксистами, подлежавшими уничтожению, — короче говоря, главными врагами расы, проникавшими повсюду. Буржуазный пиетет по отношению к семье, морали и традиционным узам их не касался: семьи могли быть разъединены, имущество конфисковано, а корни в Германии вырваны. Нацизм был, как говорится, до мозга костей пропитан еврейским вопросом.

Еврейская проблема была преподнесена населению как составная часть «ренессанса нации». Это произвело определенное воздействие на массовое сознание и, не было чем-то изолированным или обособленным. Еврейство было выступающей вершиной идеологического айсберга — вот в чем нацисты пытались убедить людей. Если для Гитлера еврей был «первопричиной», как отмечал в своей книге «Разговоры с Гитлером» Герман Раушнинг, то для обычного немца он был просто абстракцией. Вероятно, наблюдая за арестом евреев, он испытывал к ним симпатию, так же как и во время поджога синагоги 10 ноября 1938 года, но выступать против этого не собирался. Конечно, находились личности, которые пытались помочь евреям, но это было связано с личными опасностями и самопожертвованием и требовало героизма, столь редкого в истории. Оказание помощи «врагу» расы означало проявление истинного героизма, отличного от того, за который выступали нацисты. Ведь их герои были частью народа, который придавал им силу и обеспечивал прикрытие. Помогать же евреям вопреки «народной ярости» могли одиночки. Нас не должно поэтому удивлять, что очень незначительное число людей отважилось на это, и тем не менее таких случаев были тысячи. Однако в книге, посвященной воздействию Третьего Рейха на немцев, выделение вопроса об отношении к евреям было бы неуместным.

Книга не претендует на полноту картины. Ее цель показать, что национал-социализм намеревался создать, как он выходил из кризиса, разразившегося после Первой мировой войны, и как он воздействовал на немцев. Предлагающиеся вниманию читателей документы вместе с тем дают представление о том, каким образом нацисты создавали «массовое сознание» и манипулировали им. Гитлер и его приспешники не только сами верили в собственное мировоззрение, но и умело настраивали народ, чтобы и он разделял эту их веру. Не случайно министерство пропаганды и просвещения имело столь большое значение, а Гитлер находился в самых близких отношениях с Йозефом Геббельсом, опытным манипулятором массовым мнением.

Но все это не сыграло бы своей роли, если бы нацистское мировоззрение не включало в себя уже имевшиеся в народе пристрастия и предубеждения. Буржуазные идеи, укоренившиеся в умах людей в XIX столетии, были объединены с вездесущим национализмом и нашли свое отражение в идеологии, замешанной на расизме, крови и земле. Для тех миллионов людей, которые жаждали реставрации морали и семейного уклада, и для тех, кто хотел, чтобы Германия вновь заняла свое законное место среди народов, Гитлер приоткрывал надежду, хотя они и были не согласны со многими положениями его расовой теории. Многие говорили: «Он станет представительным и порядочным в государственном кабинете», закрывая глаза на его расизм, «в который не поверит ни один здравомыслящий человек!» — однако расизм и все, что он подразумевал, оказались не крайностью, а составной частью идеологии. Так что надежды тех, кто его не воспринимал, оказались обманутыми. Их стали относить к «старому поколению», Гитлер называл их «буржуазией, с которой покончено», хотя умело использовал их моральные ценности и национализм на своем пути к власти. К тому же они входили в его мировоззрение. Мы уже отмечали постоянное взаимодействие между теорией и ее применением. Следует добавить, что имело место такое же взаимодействие между искренней верой и манипуляцией ею в целях превращения ее в национальную религию.

В книге не уделено практически никакого внимания такому явлению нацизма, как СС¹. К слову говоря, свое основное значение она приобрела уже после 1939 года. Считая себя расовой элитой, эсэсовцы отбросили буржуазные ценности и националистические тенденции. Во время войны в ряды СС привлекались не только немцы рейха, но и арийцы из других стран. Буржуазная мораль и традиционные семейные узы не имели для них особого значения. СС рассматривала себя как новый рыцарский орден. И считались эсэсовцы только с расой и силой. Организация эта была, однако, уже поздней и не успела охватить всю жизнь страны, что, несомненно, произошло бы, если бы Германия выиграла войну.

1) СС (по начальным буквам «шутцштаффельн» — в немецком написании в обоих словах — «с») — охранные отряды; привилегированная военизированная организация в нацистской Германии. Сформирована в 1923 г. с задачей охраны фюрера и фашистских сборищ. В нее отбирались фанатично преданные Гитлеру молодчики. Со временем организация стала главной опорой нацистского режима и орудием террора. Из нее были выделены подразделения «Мертвая голова» для охраны концлагерей и «войска СС» — отборные ударные соединения и части (в 1944 г. насчитывали 38 дивизий с 950 тысячами человек личного состава). По мере развития СС слилась с государственным аппаратом. В созданное в 1939 г. главное управление имперской безопасности были включены внешняя разведка, гестапо и уголовная полиция. Нюрнбергский международный трибунал признал СС преступной организацией.

Гитлеровское миропонимание ушло навсегда. Но многие основные положения, предубеждения и предрассудки, составлявшие его, остались с нами, ожидая актуализации и внедрения в современное массовое сознание. Вполне возможно, что по прошествии тридцати лет¹ приводимые в книге документы покажутся читателю возмутительными, а некоторые даже комичными. Следует, однако, учитывать, что нацистский режим на определенном отрезке истории рассматривал упомянутые идеи на полном серьезе, а миллионы людей жили в описанных условиях. Нацизм был ликвидирован в результате мировой войны, а не внутренней революции, да и сопротивление ему стало расти, только когда стало ясно, что войну Германия проиграла. Отчасти это объясняется успехами Гитлера как во внешней, так и во внутренней политике. В годы, когда приводимые нами документы готовились и претворялись в жизнь, безработица была ликвидирована (в 1933 году число безработных достигало 6 миллионов человек), границы Германии расширены, а унизительный Версальский мирный договор аннулирован. Так что мировоззрение нацистов опиралось на значительные успехи.

1) Книга написана в 1966 г. (Примеч. ред.)

Да и само гитлеровское мировоззрение являлось частью этих успехов. А то, что, как мы упоминали, его основные положения остались, наводит на размышления. Может быть, будучи искусственной и подчас комичной, эта идеология тем не менее способна на определенном историческом отрезке обрести силу морали и стать базовой для народной стихии. Революция духа для многих людей более заманчива, нежели та, что связана с социальными и экономическими изменениями, и может привести к хаосу, вместо того чтобы стать цементирующей основой. Нацизм высветил опасности, которые могут скрываться за фасадом консерватизма (а современный консерватизм очень уязвим в отношении экстремальных взглядов, хотя и отвергает их). Говорят, что история учит, поэтому истина, сокрытая в документах прошлого, должна послужить уроком для настоящего.

Цитируется по: Моссе Дж. Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма. – М.: «Центрополиграф», 2003 г. – С.3-32.

Дата добавления: 2015-06-30