Царство медное 10 страница

- А на что похожа ваша Королева? - спросил Виктор.

Воображение услужливо подсунуло ему картинку склизкого чудища с жвалами и клешнями, и он помахал ладонью перед лицом, отгоняя наваждение.

- Королева это Королева, - строго ответил Ян. - Ты не поймешь, пока не увидишь.

Сейчас электрический свет придавал его лицу нездоровый желтушный оттенок. Комната плыла, или это у Виктора от хмеля расплывалось в глазах.

Он спросил:

- Кто тебе эта женщина? Сестра?

- Я не знаю, - снова выдал свой излюбленный ответ Ян. - Нанна не сказала. А я не могу вспомнить. Я даже не знаю, насколько близко наше родство. Я знаю, что у нас одна кровь. И этого достаточно.

- И сколько ей лет ты не знаешь тоже? - с усмешкой догадался Виктор.

Ян отрицательно покачал головой.

- Вот эта задача мне нравится! - расхохотался Виктор. - Пойди туда - не знаю, куда. Найди то - не знаю, что.

Ян недовольно сощурился.

- Я узнаю, - сухо ответил он. - А ты поможешь мне.

- Поднять архивы двадцати-тридцатилетней давности? - съязвил Виктор. - Отыскать упоминания о боях, происходивших предположительно где-то на севере? А потом найти упоминания о мальчике то ли десяти, то ли четырнадцати лет и его родственниках, тоже неопределенного возраста? Без имен? Без фамилий? - он фыркнул с нарочитым презрением. - Тю! Нет ничего проще! Я-то уж думал...Дело-то совсем плевое!

Он разлил остатки наливки по бокалам и вскинул руку в тосте.

- За удачу! - сказал он. - Она тебе понадобится.

И опрокинул наливку в горло.

Ян молчал и медлил. Дождавшись, пока Виктор стукнет пустым стаканом о стол, он вдруг больно схватил его за руку и склонился над столом.

- Ты мне должен помочь, - прошипел он таким тоном, что все веселье разом покинуло Виктора. - Если не найду ее в течение месяца, я умру. Я принял эссенцию Королевы. Назад дороги нет.

Он еще некоторое время подержал Виктора за запястье, потом отпустил и откинулся на спинку кресла.

- Мне будет достаточно образца крови, - снова ровным тоном произнес Ян. - Это все. Ритуал должен быть завершен.

Виктор потер запястье. И хотя спорить с васпой уже не хотелось, он все же не мог не отметить:

- Но ты так мне и не сказал. Что это за ритуал такой?

- Метаморфозы, - ответил Ян. - Яд Королевы перерождает человека в васпу. Но он же действует в обратном направлении.

- То есть?

- Я хочу снова стать человеком.

Виктор недоверчиво сощурился.

- Человеком? - с издевкой протянул он. - Уж не ослышался ли я? А кто из нас двоих полчаса назад говорил, что люди - это сырье, а васпы - высшая форма?

- Я говорил, - отозвался Ян.

- Так какого, прости, лешего ты мне тут вешаешь лапшу на уши? Что б ты, право имеющий, да снизошел до нас, тварей дрожащих? Зачем это тебе?

- Надо.

- А все-таки? - не сдавался Виктор.

- Ты не поймешь.

- Это еще почему?

- Ты - не васпа.

- А если я не поверю?

- Несущественно, - Ян начал подниматься из-за стола. - Заключен договор.

- А если я откажусь? - Виктор тоже приподнялся.

- Тогда, - сказал Ян, - ты будешь бесполезен.

Его шатнуло в сторону, и чтоб удержаться, он ухватился за спинку кресла.

- А если... - заикнулся Виктор.

- А если не заткнешься, - с раздражением перебил Ян, - ляжешь спать без языка.

Более он ничего слушать не стал, и нетвердой походкой начал подниматься по лестнице. Когда он уже скрылся из глаз, Виктор услышал гулкое "бах!". Ученый злорадно усмехнулся.

Наверху возились в полном молчании, затем нетвердые шаги послышались снова. И только когда, наконец, хлопнула дверь спальни, Виктор выключил диктофон и тоже побрел спать.

18. Зерна и плевелы.

- Не спешила бы ты с отчетом, Каранка, - сказал Петер, когда инспектор следственного отдела Майра Каранка запросила у него результаты криминологической экспертизы.

- Тышкевич требует, - небрежно ответила та, привалившись плечом к шкафу и со скучающим видом разглядывая развешенные по стенам плакаты, фотографии разыскиваемых преступников, график дежурств и прочее, что обычно можно найти в полицейском кабинете.

- Честно говоря, я не знаю, чем его порадовать, - Петер развел руками. - Мы только пробиваем отпечатки по базе.

- Плохо работаете, - с ухмылкой пожурила его Майра. - Домбаль с Клином где только не засвечивались, уже наизусть выучить можно. Думаю, их конкуренты из того же теста слеплены.

- В том и дело, - возразил ей криминалист. - Обнаруженные отпечатки не проходят ни по одной базе данных.

- Значит, убийство совершил кто-то посторонний, - подытожила она. - Жаль, конечно, что свидетелей нет.

Это, действительно, было несколько странно.

За время работы в полицейском управлении Майра сталкивалась с различными случаями. И по результатам осмотра места происшествия было ясно, что произошла борьба между двумя бандитами и третьим лицом. Возможно, рассуждала Майра, эти молодчики, уже зарекомендовавшие себя в качестве рецидивистов, были инициаторами конфликта. Но результат оказался неожиданным даже для них. Майра видела нечто подобное только на вскрытии: ровный и прямой надрез шел от горловины до паха, внутренности были отсечены и вытащены. Кроме этого, у обоих было взрезано горло. Инспектор полагала не без основания, что вряд ли один из бандитов спокойно бы ожидал своей участи, пока незнакомец вскрывает брюхо другого, поэтому летальный исход, скорее всего, возник благодаря именно рассечению сонной артерии и трахеи. Но если этот удар оказался смертельным, для чего тогда требовалось таким садистским способом потрошить людей?

Майре это совсем не нравилось. Получалось, целью преступления было не просто лишение бандитов жизни, но и получение от убийства удовольствия. А, значит, в Дербенде появился не то мститель, не то маньяк, не то псих. Ни один вариант не казался Майре привлекательным.

Дело осложнялось еще и тем, что оружия на месте преступления обнаружено не было. Скорее всего, убийца унес его с собой. Отпечатки пальцев тоже пока ничего не проясняли. Единственное, что удалось установить следствию, так это узнать, кому принадлежал найденный неподалеку телефон.

Майра без труда нашла владельца - им оказался ведущий научный сотрудник кафедры биологии и антропологии Института Нового мира. Виктор Торий... она уже слышала эту фамилию раньше. Тот самый ученый, о котором недавно кричали газеты. Единственный выживший в экспедиции.

И именно с ним Майре предстояло встретиться после того, как она покинула отдел криминалистики.

Майра просмотрела все входящие и исходящие вызовы, изучила список контактов. Но не обнаружила ничего такого, что могло бы навести на подозрения.

"В конце концов, - размышляла она, - телефон мог быть просто украден или потерян".

Но долг требовал тщательной проверки.

Первое впечатление оказалось положительным. Аккуратный, вежливый мужчина, выглядящий разве что несколько настороженно, если не сказать - испуганно. Но кто не выглядел бы настороженным в полицейском участке?

- Добрый день, господин Торий, - Майра постаралась придать своему голосу дружелюбие. Опыт подсказывал ей, что профессор мог знать что-то важное, и меньше всего ей хотелось, чтобы он замкнулся в себе.

- Мы нашли ваш телефон, - она положила аппарат на стол.

Профессор поднял брови. Он не стал выглядеть более испуганным или встревоженным. Напротив, новость, казалось, обрадовала его.

- Ох, а я уже отчаялся его найти, - заулыбался он. - Спасибо вам!

Он протянул руку, но Майра жестом остановила его.

- Расскажите, при каких обстоятельствах вы лишились телефона? - спросила она.

Профессор думал не долго.

- Даже не могу вам сказать, - признался он. - Я потерял его дня два назад. Должно быть, выпал из кармана. Или вытащили незаметно. Вы знаете, есть такие умельцы. Я только дома обнаружил пропажу. Вы за этим меня пригласили?

- Не только, - ответила инспектор. - Дело в том, что этот телефон обнаружен неподалеку от места преступления. Было совершено убийство, господин Торий.

Вот теперь на лице профессора явственно отразился испуг.

- Вы хотите сказать, я причастен к этому? - Торий возмущенно начал подниматься со стула. Голос его дрожал.

Майра подумала: сколько раз она уже наблюдала что-то подобное? Люди всегда реагировали одинаково - и невиновные, и виноватые. Ее работа в том и заключалась, чтобы выяснить, кто есть кто.

Отделить плевелы от зерен.

- Ну-ну! Прошу вас, присядьте! - Майра встала тоже.

Она налила в пластиковый стакан воды из графина, подала Торию. Сказала примирительно:

- Постарайтесь успокоиться. Вас ни в чем не обвиняют.

- Разве? Но вы только что...

- Мы должны рассмотреть все варианты, - развела руками Майра. - Возможно, вы могли бы быть свидетелем?

- Я ничего не знаю об этом, - быстро сказал профессор, но тут же поправился:

- Вернее, знаю, но не более чем об этом говорилось в новостях.

Он все-таки сел и взял предложенный Майрой стакан.

- Значит, ничего рассказать вы нам не можете? - подытожила инспектор.

- Сожалею, - Торий отхлебнул воды и поставил стакан на стол.

- И вы не были вчера вечером в Дорожном переулке?

- Нет, не был.

- Вы можете сказать, где были между шестью и семью часами вечера? - спросила Майра, пытливо разглядывая лицо профессора. Тот наморщил лоб, вспоминая.

- Не помню точно, - наконец сказал он. - Ездил по магазинам, оплатил коммунальные услуги... ничего существенного.

- Кто-то может это подтвердить?

Профессор снова занервничал.

- Вы же сказали, что не обвиняете меня, не так ли?

- Мы просто должны все проверить, и только, - примирительно ответила инспектор. - Не волнуйтесь.

- Тогда я могу идти? - все еще раздраженно спросил профессор.

- Да, - улыбнулась Майра. - И спасибо за помощь.

Торий поднялся, но на пороге вспомнил о чем-то, повернулся к инспектору.

- Телефон, я так понял, вы мне не вернете? - спросил он.

Майра снова развела руками, виновато улыбнулась.

- Простите. Но мы вам сообщим!

- Что ж, буду ждать. Всего доброго.

Профессор стремительно вылетел из кабинета, хлопнув дверью несколько сильнее положенного. Майра подождала некоторое время, потом нажала кнопку внутренней связи.

- Петер, зайди на минутку, - попросила она криминалиста.

Она убрала телефон профессора обратно в пластиковый пакет, достала еще один и аккуратно обхватила им стакан, из которого пил Торий. Потом в дверь просунулась очкастая физиономия Петера.

- Как прошла очная ставка? - сразу же с порога поинтересовался он. - Во всем сознался?

- Кто ж сознается? - засмеялась Майра.

- Так ты его не расколола? - с разочарованием протянул криминалист. - Теряешь навыки, теряешь...

Он сокрушенно покачал головой. Майра ухмыльнулась снова.

- Презумпция невиновности, - напомнила она и добавила. - Вообще для убийцы двух рецидивистов он слишком интеллигентен. Да и физическая форма не та.

- Как раз интеллигентные хлюпики в большинстве случаев и оказываются маньяками, - возразил Петер.

- Вот это ты мне и проверишь, - Майра протянула ему стаканчик. - Держи пальчики.

Петер рассмеялся.

- И хитра же ты, Каранка! - восхитился он, принимая пакет. - Недаром тебя Лисой кличут.

Он подмигнул инспектору. Майра невинно похлопала ресницами. Потом сразу посерьезнела и спросила:

- Ты слышал когда-нибудь про антропомантию?

- Нет, - удивился Петер. - Что это еще за диво?

- Это гадание на человеческих внутренностях, - пояснила Майра. - Древний ритуал. Был известен еще до Сумеречной эпохи. Например, жрецы гадали на собственную судьбу или на исход битвы путем иссечения внутренних органов человеческих жертв.

- Ты что же, думаешь, что убийца выпустил своим жертвам кишки, чтобы погадать на будущее? - хмыкнул Петер. Заявление инспектора показалось ему смехотворным. Но Майра не смеялась.

- Я вовсе не это хочу сказать, - возразила она. - Но извращенный способ убийства навел меня на определенные мысли. Сначала я вспомнила про антропомантию. А что такое антропомантия, как не ритуальное жертвоприношение, по сути?

- Ритуальное убийство... - Петер тоже задумался и помял нижнюю губу.

- Может быть. Отчасти. Посуди сам, - предложила Майра. - История знает множество примеров. Графиня Батори убивала девушек и купалась в их крови. Влад, господарь древней Валахии, пировал рядом с посаженными на кол. Жиль де Рэ купался во внутренностях еще живой жертвы. И многие другие, которых история связывала с изуверствами и занятиями черной магией.

- Брр! - Петер передернул плечами. - Жуть какая! Слушай, - вдруг вспомнил он. - А этот профессор. Он разве не изучает что-то подобное? Затерянные племена. Монстров...

- Вот-вот, - кивнула инспектор. - Я сразу об этом и подумала. Тем более, как сказали газетчики, он недавно вернулся из Дара. А по слухам, там можно встретить всякое...

- Это точно, - подтвердил Петер. - Но я вот еще думаю... а разве при ритуальном убийстве не используют какие-нибудь магические символы? Предметы? Но ведь ничего подобного обнаружено не было.

Майра согласилась и с этим.

- Но ты знаешь, - сказала она. - Когда я беседовала с профессором, я заметила некоторую странность...

- Какого рода странность? - полюбопытствовал Петер.

- Шрам на руке, - пояснила она. - Во всю правую ладонь у него шрам в виде креста. Явно сделано умышленно.

- И что это доказывает?

- Наверное, ничего, - Майра вздохнула. - Ты все же проверь отпечатки.

- Прямо сейчас и займусь, - пообещал Петер.

Майра заранее поблагодарила криминалиста. Но на душе было неспокойно. Сейчас ей очень хотелось оказаться неправой в своих рассуждениях. Именно потому, что если она права - вслед за этими убийствами последуют еще.

И вот тогда это будет самой настоящей проблемой.

19. В патоке.

Виктора разбудило низкое отдаленное гудение.

Еще мучимый утренним похмельем, он прошелся по комнате, прислушиваясь к отдаленному гулу. Гудение будто шло откуда-то снаружи и напоминало не то жужжание работающих механизмов, не то гудение высоковольтных проводов. В помещении почему-то было темно, хотя часы показывали девять утра. И сначала ученому показалось, что окно задернуто плотными черными шторами, но почему-то не изнутри, а снаружи, с улицы. Шторы колыхались, мерцали золотыми искрами и шевелились, будто живая масса. Все еще пребывая в недоумении, Виктор подошел к окну.

И тут же спазм едва не вывернул его желудок наизнанку, потому что вся наружная поверхность стекла оказалась облепленной осами.

Словно единый живой организм, они двигались, переползали с места на место, и издавали тот самый гудящий звук, который выдернул ученого из сна.

Насекомых было так много, что за ними не было видно ни единого просвета. Преодолевая омерзение, Виктор протянул трясущуюся руку и стукнул в стекло.

В тот же момент кишащая масса поднялась в воздух. В уши хлынула звуковая волна, которую мог бы издать поднимающийся в воздух небольшой вертолет. Виктор в ужасе зажмурился, повинуясь скорее инстинктам, нежели здравому смыслу. А когда открыл глаза, окно уже очистилось, и между рамами проглядывало серое утреннее небо.

Некоторое время Виктор просто ошалело стоял у подоконника, напряженно вздрагивая от каждого шороха листвы, вслушивался в тишину комнаты. Биение собственного пульса в ушах казалось ему зловещим гудением вернувшегося роя.

А еще он ни на минуту не сомневался в причине такого странного поведения насекомых.

Он знал, почему осы активизировались в эти последние теплые осенние деньки. И знал, откуда в саду появились шершни, покусавшие соседскую девочку. И виноваты были не погода, и не миграция, и не какие-то еще естественные причины.

Осы чувствовали присутствие васпы.

Виктор вдруг почувствовал крайнюю усталость. Ему страстно захотелось, чтобы все оказалось просто сном. Чтобы не было ни экспедиции, ни похорон его товарищей, чтобы дарское подразделение так и осталось мифом. Но в нижнем ящике комода лежал свернутый рулоном ржавый мундир, и лежал стек с пятнами крови на лезвии. И, конечно, никуда не делся Ян - хищник, попавший из диких джунглей в джунгли городские. И, надо отметить, очень быстро адаптировавшийся в них.

Виктор еще жутко злился на него за доставленные неприятности. И чувствовал раздражение из-за разговора с рыжей инспекторшей. А уж она, судя по всему, знала куда больше, чем хотела показать.

И умудрился же потерять телефон! А еще называет себя высшим созданием, безупречным воином. Какой, позвольте спросить, воин будет терять порученные ему вещи, да еще при подобных обстоятельствах?

"Тот, которому наплевать на последствия", - сразу же ответил себе Виктор.

Но ему-то было не наплевать.

Самому Виктору было не наплевать ни на свою репутацию, ни на свою карьеру, ни тем более жизнь.

Теперь единственное, что мог сделать ученый, это поскорее решить свои проблемы.

Именно поэтому он первым делом позвонил своему давнему знакомому Глебу, историку, который имел обширные связи во многих сферах.

Конечно, сначала запрос Виктора показался историку странным. Странным, но не таким уж трудновыполнимым.

- Знаешь, если брать статистику, как раз в этот период пришелся последний пик чрезвычайных ситуаций в северных регионах страны, - с интересом заметил он. - Действительно, неурожай и суровые условия тех лет послужили предпосылками для случаев мародерства, нападений на целые деревни, пожаров и прочее. Не все, конечно, заканчивалось так фатально. Ты говоришь, эта деревня была уничтожена полностью?

- Скорее всего, - подтвердил Виктор. - Сам понимаешь, трудность в том, что очевидцы были в достаточно нежном возрасте. Но если верить рассказам, то в живых осталось совсем незначительное количество человек.

- В том числе, интересующая тебя семья, - понимающе кивнул Глеб.

- Не взрослые. Только дети.

- Имен ты не знаешь тоже?

- Девочки нет. Мальчика, предположительно, звали Ян.

- И сейчас им примерно от двадцати до тридцати лет, - подытожил Глеб. - Что ж, я сегодня же распространю информацию по своим каналам. Если удастся, то попробую вывести на разговор директоров приютов и детских домов. Информация, конечно, конфиденциальна, но обычно они идут навстречу, когда поднимается вопрос о восстановлении родственных связей.

На этом разговор завершился, но Виктор почувствовал некоторое облегчение. Кто и мог ему помочь в этом деле, так это Глеб.

Так что теперь Виктору осталось беспокоиться только о Лизе.

Они созванивались утром, и ученому почему-то очень не понравился тон, с каким говорила девушка. Ее речь показалась какой-то болезненной, порывистой, чрезмерно возбужденной, с теми нервными нотками, которые могут предшествовать разрастающейся истерии. Виктор обеспокоено спросил, все ли у нее в порядке, и тогда она ответила, что просто нехорошо себя чувствует. Но, видимо, это перенапряжение. Она полежит немного и все пройдет. Конечно, она будет рада его видеть.

Виктор для себя решил, что рассказывать Лизе о разговоре с инспектором полиции он не станет. Для чего усугублять и без того неспокойное душевное состояние? Он прекрасно помнил тот момент, когда стал свидетелем убийства. Эти сцены до сих пор приходят к нему в кошмарах. А каково увидеть что-то подобное для молодой девушки, еще и нездешней? Нет, определенно, пока ей лучше пребывать в неведении. А там поглядим...

Для начала Виктор постарался успокоиться сам. Он снова и снова убеждал себя, что ни в чем не виноват.

- Не ной, - так и сказал ему Ян в ответ на очередную попытку Виктора заикнуться о вчерашнем инциденте. - Дело сделано. И оставим эту тему.

Спорить с непробиваемой логикой Яна было сложно, да и ни к чему. Погибшие действительно были преступниками, и только их вина, что они нарвались на кого-то сильнее и бесчеловечнее себя. А уж если сам виновный ведет себя так, будто ничего не случилось, то Виктору тем более не в чем себя упрекнуть. Не так ли?

"За исключением того, что привез чудовище в столицу".

Он обязательно компенсирует это. Когда-нибудь в будущем люди будут только благодарны ему за новые замечательные лекарства от неизлечимых болезней, и разве не благородные помыслы движут им сейчас, и не в древности ли говорилось кем-то, что цель оправдывает средства?

Размышляя так, Виктор добрался до гостиницы, где остановилась Лиза. Первые звоночки беспокойства появились, когда он только поднимался к ее номеру. Это было то самое, шестое чувство, которое появилось у него в экспедиции, сразу после знакомства с Яном. И ученый уже успел уяснить на собственном опыте, что чувство это приходило не зря.

Именно поэтому он не ушел сразу, когда на его настойчивый стук никто не отозвался.

Виктор стучал и стучал, но за дверью царила пугающая тишина. К телефону также никто не подходил. И это было странно, потому что разговор с Лизой состоялся каких-то полчаса назад. Не могло же что-то случиться за это время?

Или могло?

Обливаясь холодным потом страха, Виктор в мгновение ока спустился к администратору в холле и осведомился, не сдавала ли ключи на вахту постоялица Гутник.

- Это из сорок третьего номера? - уточнил администратор.

Он сверился с журналом, покачал головой.

- Нет, ключи она не сдавала.

- Тогда, быть может, она выходила около получаса назад?

Администратор снова ответил отрицательно:

- Нет, из гостиницы сегодня выходило всего двое, и оба мужчины. А что-то случилось?

- Боюсь, что да, - упавшим голосом сказал Виктор.

Теперь он испугался по-настоящему. Предчувствие беды давило на него, будто гранитная плита. Его волнение, которое почти физическими ощутимыми волнами распространялось в воздухе, передалось и администратору.

- Я попробую позвонить по внутреннему телефону, - сказал он.

Набрал номер, прислушался. Из трубки до Виктора донеслись визгливые прерывистые гудки.

- Трубка снята, - прокомментировал администратор. - Странно...

- У вас есть запасные ключи? - выпалил Виктор.

Администратор кивнул. Снятая в номере трубка действительно была предвестником беды, поэтому без лишних слов вдвоем они поднялись на четвертый этаж.

И, как оказалось, очень вовремя.

Когда они вошли в номер, Виктор увидел картину, заставившую его колени предательски задрожать.

Лиза лежала на ковре рядом с туалетным столиком. Сброшенная с телефона трубка мертвым грузом висела на витом шнуре - видимо, была снята достаточно давно. Возможно, Лиза хотела в последний момент позвать на помощь, но не успела.

- Боже! - донесся до Виктора возглас администратора.

Слова казались далекими и бессмысленными. Опустившись рядом с девушкой, Виктор первым же делом наклонился к ее груди. И едва не расплакался от облегчения, когда услышал глухое биение сердца. Лиза была жива, но без сознания. Виктор отметил бледную, влажную кожу, подрагивающие кисти рук. Приоткрыл ее веки пальцами - зрачки были расширенными и не реагировали на свет.

Краем уха он уловил, как администратор вызывает неотложную медицинскую помощь. И был благодарен ему за это. Все прошедшие события почему-то стали неважны. В памяти всплывали картины разбитой головы его жены и масляный, жирно поблескивающий след на дороге...

"Только не снова, - лихорадочно крутилось в голове. - Боже милостивый, только не..."

Он вдруг понял, что если Лиза сейчас умрет, он не простит себе этого. Однажды Виктор уже потерял дорогого ему человека. Не смог помочь. Как не смог помочь оседающей на землю Мириам. Почему-то отчетливо вспомнился запах крови. Паника захлестнула его с головой, тугой волной залила уши. В голове зазвенело, словно внутри церковного колокола, перед глазами все смазалось и поплыло. Виктору показалось, что он тоже теряет сознание. И он не мог сказать, сколько времени провел в этом состоянии. Не так много, наверное. Кажется, он тряс девушку за плечи, говорил что-то о том, что никогда не простит себе, и чьи-то руки оттаскивали его в сторону.

- Сделайте же что-нибудь, она умрет! - кричал Виктор. - Ее надо срочно с больницу! Почему вы не везете ее в больницу?

- Прошу вас, успокойтесь! - успокаивал его дежурный врач. - С ней все будет в порядке.

Ему насильно всучили пару каких-то таблеток, подтолкнули к губам кружку. Виктор отхлебнул и закашлялся. Но то ли подействовало лекарство, то ли отрезвила холодная вода - противная, заложившая уши вата постепенно пропала, а вместо запаха крови Виктор почувствовал разлившийся по комнате запах лекарств.

- Что с ней? - прошептал он непослушными губами.

Сознание теперь полностью вернулось к нему, и ученый заметил и медсестру, складывающую свой чемоданчик, и врача, который вытаскивал шприц из правой руки Лизы. И саму Лизу, которая теперь лежала на кровати, и хоть была слабой, но - живой и в сознании.

- Виктор, прости, - виновато прошелестела она и тихонько заплакала.

- А ну! Успокойтесь оба! - строго велел врач. - Что за истерики еще устроили? А вам вообще должно быть стыдно, молодой человек! - он обратился к Виктору. - Девушке помочь надо было, а вы сами расклеились. Нехорошо.

- Что с ней? - повторил ученый.

- Гипогликемия, - ответил тот. - Случается у диабетиков при передозировке инсулином или неправильном питании, или в результате стресса. Девушке надо всего лишь следить за собой. Мы ввели ей внутривенно раствор глюкозы. Теперь, думаю, все будет в порядке. Поправляйтесь.

Врачи уехали. Администратор, который все это время тоже присутствовал в номере, пролепетал что-то о том, что надеется на скорое выздоровление, начал говорить что-то про оплату, но тогда Виктор просто молча достал кошелек и, не глядя, сунул мужчине несколько купюр.

- Я побуду здесь, - сухо сказал ученый. - Если что-то понадобится, сообщу.

Администратор скосил глаза, оценил выданную наличку и испарился с ловкостью факира. Виктор подошел к кровати на трясущихся ногах, присел на краешек. Лиза попыталась отодвинуться, натянула покрывало на подбородок, глядя поверх него виноватыми глазами.

- Прости, я тебе не сказала...

- Все в порядке, - Виктор тепло улыбнулся. - Никто не виноват в своей болезни.

- Я не помню, как это случилось, - пожаловалась она. - Я так устала вчера...

- Ты просто переволновалась.

- Я еще вчера заметила слабость, - согласилась Лиза. - И много спала... А утром стало нехорошо, но голова была, как в тумане... Все эти события... ты слышал новости? Про тех убитых...

Она поежилась и жалобно поглядела на Виктора. Он ободряюще положил ладонь на ее колено.

- Не думай о них, - сказал он. - Тебе не о чем теперь волноваться. Отдыхай и ни о чем не думай.

- Ты сердишься на меня?

Виктор вздохнул.

- Ну что ты, - успокаивающе сказал он и усмехнулся. - Я сам хорош. Устроил истерику.

- Значит, ты волновался за меня?

Ясные зеленые глаза девушки смотрели настороженно, с надеждой. Ее пальцы подрагивали, нервно разглаживали ткань покрывала. Будто случайно, коснулись руки Виктора.

- Волновался, - признался он, и сжал ее пальцы.

Она пододвинулась к нему. Доверчиво, как домашний зверек. Он погладил ее по плечам, коснулся растрепанных волос.

- Все теперь будет хорошо, - пообещал он, привлекая ее к себе. - Ты мне веришь?

- Верю, - выдохнула она в самые его губы.

Виктор почувствовал сладкий привкус меда и, может, еще молока, а кожа оказалась теплой, шелковистой, податливой. Тогда нахлынула пьянящая и теплая волна, затопила комнату, отгородив от внешнего мира двоих людей. И, увязнув в тягучей любовной патоке, они не слышали ни приглушенного пиликанья телефона, ни жужжания осы, попавшей в ловушку между оконными рамами.

20. Западня.

...Сколько их прошло, однообразных, темных дней, месяцев, лет? Время остановилось. Сжалось в комок, будто в неподвижности было избавление от боли.

Мальчик цепенел вместе с ним. Некогда огромный мир сначала уменьшился до размеров Улья, затем ограничился замкнутым пространством каземата, и, в конце концов, сомкнулся на мальчике, как защитная скорлупа. Она нарастала новыми слоями, костенела, но под ней еще шевелились не вытравленные до конца воспоминания прошлой, далекой жизни.

Они воплощались в рисунках. Это помогало мальчику выдержать окруживший его ужас бесконечных тренировок и пыток, слабым лучиком света вонзалось в непроглядный мрак, не давая сердцу окаменеть окончательно.

Но Дар не поощряет романтиков и мечтателей. Дар ненавидит любые проявления человеческих чувств. И когда наставник Харт обнаружил исчерканные карандашом наброски, Улей содрогнулся от подземных казематов до верхушек смотровых башен.

- Случай неслыханный, не достойный дарского воина, - жаловался Харт коллеге, в то время как неофит, подвешенный на дыбе, захлебывался собственной кровью. - Из-за этого упрямца мне самому приходится подвергаться наказанию. А ты знаешь, как рады господа преторианцы заполучить в когти нашего брата.

Харт указал на заплывший гематомой глаз. Он давно работал с молодежью, нахватался от них затейливых словечек, а потому мог себе позволить быть красноречивее прочих.

- Я предупреждал, - отвечал второй. - Силы потрачены впустую.

Дата добавления: 2015-06-30