Немецкий язык был некогда славенский

Славенского языка

Во всех наречиях следы

Каким образом, видя повсюду следы славенского языка, усомнимся, что не он есть самый древнейший? Другие языки должны прибегать к нему для отыскивания в нем первых своих начал. Возьмем немецкое словоуойг (год). Немец, испытуя один свой язык, не найдет первоначальной в сем слове мысли. Когда же прибегнем к славенскому языку, то увидим, что корень яр означает свойство огня или солнечную теплоту; ибо многие произведенные от сего корня ветви, как-то: жар, вар, пар, ярость, это показывают. На многих славенских наречиях весну называют яро, по причине теплоты воздуха, откуда и мы произвели свое яровое, ярка, ярко.

Ясно, что немецкое jahr есть славенское яро, с тою разностью, что немец, взяв часть за целое, разумеет под сим год, а не весну, подобно как из славенского зима, взяв одну часть времени за другую, сделал он sommer (лето). Весна по-немецки называется frhjahr или fruhling. Слово fruhjahr - есть сложное из слова fruh (рано) и jahr (год), следовательно, значит ранний год. Посему и слово fruhling должно также быть сложное; слово ling не имеет в немецком языке значения, и потому, вероятно, есть испорченное славенское лето, так что fruhling значит раннее лето.

Итальянец весну называет рrimavera. Слово рriта означает первая, следовательно, и приставленное к нему vera не есть окончание, а должно быть имя, о котором словом рrima говорится, что оно первое. Но в итальянском языке слово vera не имеет значения. Мы видели, что в славенском языке яро (откуда и немецкое jahr) означает то время года, когда солнечный зной наиболее господствует.

Итак, очевидно, что итальянское vera есть славянское яро, к которому слово рriта (первая) приставлено: действительно, весна есть первое начало жаркого времени.

Птица рябчик по-немецки называется rabhun. Слово hип означает курицу. Неоспоримо, что в сем сложном слове часть его rab есть прилагательное, означающее род курицы. Но в немецком языке оно ничего не значит, а потому значение надлежит искать в славенском, где птица эта, по рябости или пестроте перьев своих, именуется рябчик. Вот почему немец рябчика называет рябою курицей\

Немецкое stein значит камень. Но слово сие есть славянское стена. Объясним причину, по какой два народа одно и то же слово, от общего предка, употребляют в разных значениях. Камень, один, составляет иногда целую гору или скалу, бока которой часто бывают так утесисты, что представляют зрению вместе и камень, и стену. Такое соединение двух понятий в одном предмете подает повод переходить от одного к другому.

Немец, славенское слово изменив в stein, хотя и стал разуметь под ним не стену, а камень, однако прежнее значение не совсем истребил. Отсюда печную трубу называет он schornstein. Слово сие очевидно составлено из schorn и stein. Не ясно ли, что это славенские слова черн и стена, поскольку означают черную стену, или стены, закоптелые от дыма. Без знания славенского языка каким образом из понятия о камне (stein), соединенного с каким-то неизвестным в немецком языке словом можно сделать понятие о трубе? schorn, без сомнения, слово славенское: немец, не имея буквы ч, не может иначе сказать черн, как шорн,

Немец под словом gatte разумеет супруга, мужа. В старинном русском языке находим мы название хотя, тоже означающее супруга или мужа. Между gatte и хотя главное различие делает буква g, но она есть точно такое ж гортанное произношение, как h и сh. Следовательно, gatte может легко быть одно и то же с славенским хотя, но славенский имеет начало свое от хотение (желание, вожделение), подобно, как милый от умиления души. Немецкое, напротив, без славенского не может быть истолковано.

Примечатель. Родные слова, как добрые пас­тыри. Воистину, дух правды дышит и вещает где хочет. И наши живые слова сами проводят сравнительный анализ меж собою. Находят повсюду родных и близких корешков, но на роскошных улицах европейских наречий, удив­ляясь, едва узнают толпы некогда своих, а ныне совсем опущенных и отвязанных безпризорни-ков бессловесных.

Немец говорит kaufen, голландец koopen, датчанин kiobe, русский купить. Покажем единство этих слов. Наша у часто выражается иностранными аи. Букву р сами немцы часто смешивают с f итак: разность между этими словами только в том, что немец к корню kauf или kauр или kир приставил окончание еп, а русский к тому же корню окончание ить. Но окончания не составляют существенного значения слов.

Итак, немецкое kaufеп есть одно и то же с русским купить.

Наше купить происходит от слова купа. Первоначальное значение его купить, т.е. собирать в купу. Корень куп изменен в коп, и сделано слово копить, и с перенесением ударения на второй слог (купить) слово стало означать смежное понятие: приобретать вещи платою за них денег; ибо приобретать есть не что иное, как копить или купить, т.е. собирать их в купу. Такой же переход от одного понятия к смежному можем мы видеть и в иных ветвях, как например, в слове скупость, которое раньше писалось скупство, и следовательно, в первоначальном смысле означало скопство, скопление, совокупление. Отсюда скупой тот, кто любит копить или купить или совокуплять. Итак, мы показали источник мыслей, которого немец в слове своем kaufen показать не может.

Немецкий язык был некогда славенский, и хотя стечением времени весьма изменился, однако ж многие следы его в себе сохраняет; и для отыскания первоначального в словах своих смысла имеет в славенском, как в праотце своем, великую надобность.

Из военного дневника государственного секретаря А.С. Шишкова 1812-14 годов. Я поехал за Государем и нагнал его в Комметау. Местечко на Богемской границе, верстах в восьмидесяти от Дрездена. Имя сие испорчено из славенского, как то можно видеть из надписи, начертанной на воротах его: Homutovo (т.е Хомутово). Нынешние названия многих немецких городов и местечек суть имена, искаженные из славенских слов: из Хомутово Комметау, из Липецка Лейпциг, из Кралев-градец Кениг-гретц, из Болеслав Бунслау, из Борислав Бреслау, из Будисын Будисин или Бауцен. В историческом описании сего последнего местечка повествуется, что построитель его дал ему имя буди сын, по той причине, что жена его в это время была беременна, и он желал появления сына.

Русское купа, в словах копить, копна (на других славенских наречиях kupa, kopa), голландское hоор, шведское hор, датское hob, немецкое kирре и haufe, при разных правописаниях есть одно и то же, по сугубому сходству букв и значения. Славенин скажет: мой корень куп или коп смеживает понятия копить и копать, поскольку действие копания (земли, песку) производит; на ровном месте яму; а где яма, там выкопанная из нее земля должна непременно составлять некоторую купу или копу (нечто совокупное, накопленное, или как в немецком и других языках говорится: haufe, hoop, hор и hob. Но поскольку в тех языках не сохранилось славенское копать, а выражается славенским же от иного корня словом graben (от гребсти), то и прервалась у них связь мыслей, существующая у нас между словами купа и копать, и не существующая более между их словами haufe (купа) и graben (копать).

Посмотрим еще, как иностранцы толкуют происхождение слов. Без верного путеводителя, то есть древнего языка, подобные изыскания часто ошибочны.

НОЧЬ, ношь. Nacht, naht, nagt, паtt, night, пottе, поche, пиit, писсht, пауt, поig, пеut, поs, пох, пах, поу. Без. сомнения, есть одно и то же слово, с некоторым в произношении различием повторяемое. Ибо иначе как в стольких языках сохранило бы единство начальных букв? Немец Аделунг толкует сие слово от греческого похоs, сличая с латинским пiger, черное. Вот как и трудолюбивейшие исследователи слов не могут без знания славенского добираться до коренного их значения! От какой коренной мысли произошло греческое похоs, известное нам только по ветвенному значению (ночь, темнота), остаемся мы в том же неведении, в каком и прежде были. Итак, прибегнем к славенскому языку.

Греки и латинцы не имели буквы ч и потому не могли славенского ночь написать и произносить, как пих, пох. Другие языки тоже заменяли нашу букву ч. Из славенского слова явствует, что оно составлено из отрицательной частицы не и множественного числа имени очи, т.е. из не очъ (нет очей) сократилось в ночь. Вот его происхождение! Пусть на другом языке покажут мне коренное значение ближайшее, чем нет очей, тогда я поверю, что не другие языки взяли его с славенского, но славенский от одного из них.

Верхушка французская, а корешок наш:

Дата добавления: 2015-06-30