До третьих петухов 1 страница

Шукшин Василий

Василий Шукшин

До третьих петухов

Сказка

Как-то в одной библиотеке, вечером, часов этак в шесть, заспорили персонажи русской классической литературы. Еще когда библиотекарша была на месте, они с интересом посматривали на нее со своих полок - ждали. Библиотекарша напоследок поговорила с кем-то по телефону... Говорила она странно, персонажи слушали и не понимали. Удивлялись.

Да нет, - говорила библиотекарша, - я думаю, это пшено. Он же козел... Пойдем лучше потопчемся. А? Нет, ну он же козел. Мы потопчемся, так? Потом пойдем к Владику... Я знаю, что он баран, но у него "Грюндик" - посидим... Тюлень тоже придет, потом этот будет... филин-то... Да я знаю, что они все козлы, но надо же как-то расстрелять время! Ну, ну... слушаю...

Ничего не понимаю, - тихо сказал некто в цилиндре - не то Онегин, не то Чацкий - своему соседу, тяжелому помещику, похоже, Обломову.

Обломов улыбнулся:

- В зоопарк собираются.

- Почему все козлы-то?

- Ну... видно, ирония. Хорошенькая. А?

pic1.jpg

Господин в цилиндре поморщился:

- Вульгаритэ.

- Вам все француженок подавай, - с неодобрением сказал Обломов. - А мне глянется.

С ножками - это они неплохо придумали. А?

Очень уж... того... - встрял в разговор господин пришибленного вида, явно чеховский персонаж. - Очень уж коротко. Зачем так?

Обломов тихо засмеялся:

- А чего ты смотришь туда? Ты возьми да не смотри.

- Да мне что, в сущности? - смутился чеховский персонаж. Пожалуйста. Почему только с ног начали?

- Что? - не понял Обломов.

- Возрождаться-то.

- А откуда же возрождаются? - спросил довольный Обломов. С ног, братец, и начинают.

- Вы не меняетесь, - со скрытым презрением заметил Пришибленный.

Обломов опять тихо засмеялся.

- Том! Том! Слушай сюда! - кричала в трубку библиотекарша. - Слушай сюда! Он же козел!

У кого машина? У него? Нет, серьезно? - Библиотекарша надолго умолкла - слушала.

- А каких наук? - спросила - она тихо. - Да? Тогда я сама козел...

Библиотекарша очень расстроилась... Положила трубку, посидела просто так, потом встала и ушла. И закрыла библиотеку на замок.

Тут персонажи соскочили со своих полок, задвигали стульями... В темпе, в темпе! - покрикивал некто канцелярского облика, лысый. - Продолжим. Кто еще хочет сказать об Иване-дураке? Просьба: не повторяться. И - короче. Сегодня мы должны принять решение. Кто?

pic2.jpg

- Позвольте? - это спрашивала Бедная Лиза.

- Давай, Лиза, - сказал Лысый.

- Я сама тоже из крестьян, - начала Бедная Лиза, - вы все знаете, какая я бедная...

- Знаем, знаем! - зашумели все. - Давай короче!

- Мне стыдно, - горячо продолжала Бедная Лиза, - что Иван-дурак находится вместе с нами.

Сколько можно?! До каких пор он будет позорить наши ряды?

- Выгнать! - крикнули с места.

- Тихо! - строго сказал Лысый конторский, - Что ты предлагаешь, Лиза?

- Пускай достанет справку, что он умный, - сказала Лиза.

Тут все одобрительно зашумели.

- Правильно!

- Пускай достанет! Или пускай убирается!...

- Какие вы, однако, прыткие, - сказал огромный Илья Муромец. Он сидел на своей полке - не мог встать. - Разорались. Где он ее достанет? Легко сказать...

pic3.jpg

- У Мудреца. - Лысый, который вел собрание, сердито стукнул ладонью по столу. - Илья, я тебе слова не давал!

- А я тебя не спрашивал. И спрашивать не собираюсь. Закрой хлебало, а то враз заставлю чернила пить. И промокашкой закусывать. Крыса конторская.

- Ну, начинается!.. - недовольно сказал Обломов. - Илья, тебе бы только лаяться. А чем плохое предложение: пускай достанет справку. Мне тоже неловко рядом с дураком сидеть. От него портянками пахнет... Да и никому, я думаю, не...

- Цыть! - громыхнул Илья. - Неловко ему. А палицей по башке хошь? Достану!

Тут какой-то, явно лишний, заметил: - Междоусобица.

- А? - не понял Конторский.

- Междоусобица, - сказал Лишний. - Пропадем.

- Кто пропадет? - Илья тоже не видел опасности, о какой говорил Лишний. - Сиди тут, гусарчик! А то достану тоже разок...

- Требую удовлетворения! - вскочил Лишний.

- Да сядь! - сказал Конторский. - Какое удовлетворение?

- Требую удовлетворения: этот сидень карачаровский меня оскорбил.

- Сядь, - сказал и Обломов. - Чего с Иваном-то делать?

Все задумались.

Иван-дурак сидел в углу, делал что-то такое из полы своего армяка, вроде ухо.

- Думайте, думайте, - сказал он. - Умники нашлись... Доктора.

- Не груби, Иван, - сказал Конторский. - О нем же думают, понимаешь, и он же еще сидит грубит. Как ты насчет справки? Может, сходишь возьмешь?

- Где?

- У Мудреца... Надо же что-то делать. Я тоже склоняюсь...

- А я не склоняюсь! - бухнул опять Илья. - Склоняется он. Ну и склоняйся сколько влезет.

Не ходи, Ванька. Чушь какую-то выдумали - справку... Кто это со справкой выскочил?

Лизка? Ты чего, девка?!

- А ничего - воскликнула Бедная Лиза. - Если ты сидишь, то и все должны сидеть? Не пройдет у вас, дядя Илья, эта сидячая агитация! Я присоединяюсь к требованию ведущего: надо что-то делать. - И она еще раз сказала звонко и убедительно: - Надо что-то делать!

Все задумались. А Илья нахмурился.

- Какая-то "сидячая агитация", - проворчал он. Выдумывает чего ни попадя. Какая агитация?

- Да такая самая! - вскинулся на него Обломов. - Сидячая, тебе сказали. "Ка-ка-ая". Помолчи, пожалуйста. Надо, конечно, что-то делать, друзья. Надо только понять: что делать-то?

- И все же я требую удовлетворения! - вспомнил свою обиду Лишний. - Я вызываю этого горлопана (к Илье) на дуэль.

- Сядь! - крикнул Конторский на Лишнего. - Дело делать или дуэлями заниматься? Хватит дурака валять. И так уж ухлопали сколько... Дело надо делать, а не бегать по лесам с пистолетами. Тут все взволновались, зашумели одобрительно.

- Я бы вообще запретил эти дуэли! - крикнул бледный Ленский.

- Трус, - сказал ему Онегин.

- Кто трус?

- Ты трус.

- А ты - лодырь. Шулер. Развратник. Циник.

- А пошли на Волгу! - крикнул вдруг какой-то гулевой атаман. - Сарынь на кичку!

pic4.jpg

- Сядь! - обозлился Конторский. - А то я те покажу "сарынь". Задвину за шкаф вон - поор?шь там.

Еще раз спрашиваю: что будем делать?

- Иди ко мне. Атаман, - позвал Илья казака. - Чего-то скажу.

- Предупреждаю, - сказал Конторский, - если затеете какую-нибудь свару... вам головы не сносить. Тоже мне, понимаешь, самородки.

- Сказать ничего нельзя! - горько возмутился Илья. - Чего вы?! Собаки какие-то, истинный бог: как ни скажешь - все не так.

- Только не делайте, пожалуйста, вид, - с презрением молвил Онегин, обращаясь к Илье и к казаку, - что только вы одни из народа. Мы тоже - народ.

- Счас они будут рубахи на груди рвать, - молвил некий мелкий персонаж вроде гоголевского Акакия Акакиевича. - Рукава будут жевать...

- Да зачем же мне рукава жевать? - искренне спросил казачий атаман. - Я тебя на одну ладошку посажу, а другой прихлопну.

- Все - междоусобица, - грустно сказал Лишний. - Ничего теперь вообще не сделаем. Вдобавок еще и пропадем.

- Айда на Волгу! - кликнул опять Атаман. - Хоть погуляем.

- Сиди, - сердито сказал Обломов. - Гуляка... Все бы гулять, все бы им гулять! Дело надо делать, а не гулять.

- А-а-а, - вдруг зловеще тихо протянул Атаман, - вот кохо я искал-то всю жизню Вот кохо мне надоть-то... - И потащил из ножен саблю. - Вот кому я счас кровя-то пущу... Все повскакали с мест...

Акакий Акакиевич птицей взлетел па свою полку, Бедная Лиза присела в ужасе и закрылась сарафаном... Онегин судорожно заряжал со ствола дуэльный пистолет, а Илья Муромец смеялся и говорил:

- О-о, забегали?! Забегали, черти драповые?! Забегали!

Обломов загородился от казака стулом и кричал ему, надрываясь:

- Да ты спроси историков литературы! Ты спроси!.. Я же хороший был! Я только лодырь беспросветный... Но я же безвредный!

- А вот похлядим, - говорил Казак, - похляди-им, какой ты хороший: хороших моя сабля не сек?ть.

Конторский сунулся было к Казаку, тот замахнулся на него, и Конторский отскочил.

- Бей, казаче! - гаркнул Илья. - Цеди кровь поганую!

И бог знает, что тут было бы, если бы не Акакий Акакиевич. Посреди всеобщей сумятицы он вдруг вскочил и крикнул:

- Закрыто на учет!

И все замерли... Опомнились. Казак спрятал саблю. Обломов вытер лицо платком, Лиза встала и стыдливо оправила сарафан.

- Азия, - тихо и горько сказал Конторский. - Разве можно тут что-нибудь сделать!

Спасибо, Акакий. Мне как-то в голову не пришло - закрыть на учет.

- Илья, у тя вина нету? - спросил Казак Муромца.

- Откуда? - откликнулся тот. - Я же не пью.

- Тяжко на душе, - молвил Казак. - Маяться буду...

- А нечего тут... размахался, понимаешь, - сказал Конторский. - Продолжим. Лиза, ты чего-то хотела сказать...

- Я предлагаю отправить Ивана-дурака к Мудрецу за справкой, - сказала Лиза звонко и убежденно.

- Если он к третьим петухам не принесет справку, пускай... я не знаю... пускай убирается от нас.

- Куда же ему? - спросил Илья грустно.

- Пускай идет в букинистический! - жестко отрезала Лиза.

- О-о, не крутенько ли? - усомнился кто-то.

- Не крутенько, - тоже жестко сказал Конторский. Нисколько. Только так. Иван...

- Аиньки! - откликнулся Иван. И встал.

- Иди.

pic5.jpg

Иван посмотрел на Илью.

Илья нагнул голову и промолчал. И Казак тоже промолчал, только мучительно сморщился и поискал глазами на полках и на столе, - все, видно, искал вино.

- Иди, Ванька, - тихо сказал Илья. - Ничего не сделаешь. Надо идти. Вишь, какие они все... ученые. Иди и помни: в огне тебе не гореть, в воде не тонуть... За остальное не ручаюсь.

- Хошь мою саблю? - предложил Казак Ивану.

- Зачем она мне? - откликнулся тот.

- Иван, - заговорил Илья, - иди смело - я буду про тебя думать. Где тебя пристигнет беда... Где тебя задумают погубить, я крикну: "Ванька, смотри! "

- Как ты узнаешь, шо ехо пристихла беда? - спросил Казак.

- Я узнаю. Сердцем учую. А ты мой голос услышишь. Иван вышел на середину библиотеки, поклонился всем поясным поклоном... Подтянул потуже армячишко и пошел к двери.

- Не поминайте лихом, если где пропаду, - сказал с порога.

- Господь с тобой, - молвил Обломов. - Может, не пропадешь.

- Придешь со справкой, Иван, - взволнованно сказала Лиза, -я за тебя замуж выйду.

- На кой ты мне черт нужна, - грубо сказал Иван. - Я лучше царевну какую-нибудь стрену...

- Не надо, Иван, - махнул рукой Илья, - не связывайся. Все они... не лучше этой вот.

- Показал на Лизу. - На кой ляд тебе эта справка?! Чего ты заегозила-то? Куда вот парню... на ночь глядя! А и даст ли он ее справку-то, ваш Мудрец? Тоже небось сидит там...

- Без справки нельзя, дядя Илья, - решительно сказала Лиза. - А тебе, Иван, я припомню, что отказался от меня. Ох, я те припомню!

- Иди, иди, Иван, - сказал Конторский. - Время позднее тебе успеть надо.

- Прощайте, - сказал Иван. И вышел.

x x x

И пошел он куда глаза глядят.

Темно было... Шел он, шел - пришел к лесу. А куда дальше идти, вовсе не знает. Сел на пенек, закручинился.

- Бедная моя головушка, - сказал, - пропадешь ты. Где этот Мудрец? Хоть бы помог кто. Но никто ему не помог.

Посидел-посидел Иван, пошел дальше.

Шел, шел, видит - огонек светится. Подходит ближе - стоит избушка на курьих ножках, а вокруг кирпич навален, шифер, пиломатериалы всякие.

- Есть тут кто-нибудь? - крикнул Иван.

pic6.jpg

Вышла на крыльцо Баба-Яга... Посмотрела на Ивана спрашивает:

- Кто ты такой? И куда идешь?

- Иван-дурак, иду к Мудрецу за справкой, - ответил Иван. А где его найти, не знаю.

- Зачем тебе справка-то? - Тоже не знаю... Послали.

- A-a... - молвила Баба-Яга. - Ну заходи, заходи... Отдохни с дороги Есть небось хочешь?

- Да не отказался бы...

- Заходи.

Зашел Иван в избушку.

Избушка как избушка, ничего такого. Большая печка, стол, две кровати...

- Кто с тобой еще живет? - спросил Иван.

- Дочь. Иван, - заговорила Яга, - а ты как дурак-то совсем, что ли, дурак?

- Как это? - не понял Иван.

- Ну, полный дурак или это тебя сгоряча так окрестили? Бывает, досада возьмет - крикнешь: у, дурак! Я вон на дочь иной раз как заору: у, дура та'кая1 А какая же она дура? Она у меня вон какая умная. Может, и с тобой такая история; привыкли люди; дурак и дурак, а ты вовсе не дурак, а только... бесхитростный. А?

- Не пойму, ты куда клонишь-то?

- Да я же по глазам вижу: никакой ты не дурак, ты просто бесхитростный. Я как только тебя увидала, сразу подумала: "Ох, и талантливый парень! " У тебя же на лбу написано: "талант". Ты хоть сам-то догадываешься про свои таланты? Или ты полностью поверил, что ты - дурак?

- Ничего я не поверил! - сердито сказал Иван. - Как это я про себя поверю, что я - дурак?

- А я тебе чего говорю? Вот люди, а!.. Ты строительством когда-нибудь занимался?

- Ну, как?.. С отцом, с братьями теремки рубили... А тебе зачем?

- Понимаешь, хочу коттеджик себе построить... Материалы завезли, а строить некому. Не возьмешься?

- Мне же справку надо добывать...

- Да зачем она тебе? - воскликнула Баба-Яга. - Построишь коттеджик... его увидют - ко мне гости всякие приезжают увидют - сразу: кто делал? Кто делал - Иван делал... Чуешь? Слава пойдет по всему лесу.

- А как же справка? - опять спросил Иван. - Меня же назад без справки-то не пустют.

- Ну и что? - Как же? Куда же я?

- Истопником будешь при коттеджике... Когда будешь строить, запланируй себе комнатку в подвале... Тепло, тихо, никакой заботушки. Гости наверху заскучали - куда? - пошли к Ивану: истории разные слушать. А ты им ври побольше... Разные случаи рассказывай. Я об тебе заботиться буду. Я буду тебя звать - Иванушка...

- Карга старая, - сказал Иван. - Ишь ты, какой невод завела! Иванушкой она звать будет. А я на тебя буду горб гнуть? А ху-ху не хо-хо, бабуленька?

- А-а, - зловеще протянула Баба-Яга, - теперь я поняла, с кем имею дело; симулянт, проходимец... тип. Мы таких - знаешь, что делаем? - зажариваем. Ну-ка, кто там?! - И Яга трижды хлопнула в ладоши. - Стража! Взять этого дурака, связать - мы его будем немножко жарить. Стражники, четыре здоровых лба, схватили Ивана, связали и положили на лавку.

- Последний раз спрашиваю, - еще попыталась Баба-Яга, будешь коттеджик строить?

- Будь ты проклята! - сказал гордо связанный Иван. Чучело огородное... У тебя в носу волосы растут.

- В печь его! - заорала Яга. И затопала ногами. Мерзавец! Хам!

- От хамки слышу! - тоже заорал Иван. - Ехидна! У тебя не только в носу, у тебя на языке шерсть растет!.. Дармоедка!

- В огонь! - вовсе зашлась Яга. - В ого-онь!.. Ивана сгребли и стали толкать в печь, в огонь.

- Ох, брил я тебя на завалинке! - запел Иван. - Подарила ты мене чулки-валенки!.. Оп-тирдарпупия! Мне в огне не гореть, карга! Так что я иду смело! Только Ивана затолкали в печь, на дворе зазвенели бубенцы, заржали кони.

- Дочка едет! - обрадовалась Баба-Яга и выглянула в окно. -У-у, да с женихом вместе! То-то будет им чем поужинать.

Стражники тоже обрадовались, запрыгали, захлопали в ладоши.

- Змей Горыныч едет, Змей Горыныч едет! - закричали они. Эх, погуляем-то! Эх, и попьем же! Вошла в избушку дочка Бабы-Яги, тоже сильно страшная, с усами.

pic7.jpg

- Фу-фу-фу, - сказала она. - Русским духом пахнет. Кто тут?

- Ужин, - сказала Баба-Яга. И засмеялась хрипло: Ха-ха-ха!..

- Чего ты? - рассердилась дочка. - Ржет, как эта... Я спрашиваю: кто тут?

- Ивана жарим.

- Да ну? - приятно изумилась дочка. - Ах, какой сюрприз!

- Представляешь, не хочет, чтобы в лесу было красиво, - не хочет строить коттеджик, паразит.

Дочка заглянула в печку... А оттуда вдруг - не то плач, не то хохот.

- Ой, не могу-у!.. - стонал Иван. - Не от огня помру - от смеха!..

- Чего это? - зло спросила дочка Бабы-Яги. И Яга тоже подошла к печке. - Чего он?

- Хохочет?..

- Чего ты, эй?

- Ой, помру от смеха! - орал Иван. - Ой, не выживу я!..

- Вот идиот-то, - сказала дочка. - Чего ты?

- Да усы-то!.. Усы-то... Ой, господи, ну бывает же такое в природе! Да как же ты с мужем-то будешь спать? Ты же замуж выходишь...

- Как все... А чего? - не поняла дочка. Не поняла, но встревожилась.

- Да усы-то!

- Ну и что? Они мне не мешают, наоборот, я лучше чую.

- Да тебе-то не мешают... А мужу-то? Когда замуж-то выйдешь...

- А чего мужу? Куда ты гнешь, дурак? Чего тебе мой будущий муж? - вовсе встревожилась дочка.

- Да как же? Он тебя поцелует в темноте-то, а сам подумает: "Черт те что: солдат не солдат и баба не баба". И разлюбит. Да нешто можно бабе с усами! Ну, эти ведьмы!.. Ни хрена не понимают. Ведь не будет он с тобой жить, с усатой. А то еще возьмет да голову откусит со зла, знаю я этих Горынычей. Баба-Яга и дочка призадумались.

- Ну-ка, вылазь, - велела дочь.

Иван-дурак скоро вылез, отряхнулся.

- Хорошо погрелся...

- А чего ты нам советуешь? - спросила Баба-Яга. - С усами-то.

- Чего, чего... Свести надо усы, если хочете семейную жизнь наладить.

- Да как свести-то, как?

- Я скажу как, а вы меня опять в печь кинете.

- Не кинем, Ванюшка, - заговорила ласково дочь Бабы-Яги. Отпустим тебя на все четыре стороны, скажи только, как от усов избавиться.

Тут наш Иван пошел тянуть резину и торговаться, как делают нынешние слесари-сантехники.

- Это не просто, - заговорил он, - это надо состав делать...

- Ну и делай!

- Делай, делай... А когда же я к Мудрецу-то попаду? Мне же к третьим петухам надо назад вернуться...

- Давай так, - заволновалась Баба-Яга, - слушай сюда! Давай так: ты сводишь усы, я даю тебе свою метлу, и ты в один миг будешь у Мудреца. Иван призадумался.

- Быстрей! - заторопилась усатая дочь. - А то Го-рыныч войдет.

Тут и Иван заволновался: - Слушайте, он же войдет и...

- Ну?

- Войдет и с ходу сожрет меня.

- Он может, - сказала дочь. - Чего бы такое придумать?

- Я скажу, что ты мой племянник, - нашлась Баба-Яга. -Понял?

- Давайте, - понял Иван. - Теперь так: мой состав-то не сразу действует...

- Как это? - насторожилась дочь. - Мы его счас наведем и наложим на лицо маску... Так? Я лечу на метле к Мудрецу, ты пока лежишь с маской...

- А обманет? - заподозрила дочь. - Мам?

- Пусть только попробует, - сказала Баба-Яга, - пусть только надует: навернется с поднебесья - мокрое место останется.

- Ну, елки зеленые-то!.. - опять заволновался Иван; похоже, он и хотел надуть. - Ну что за народ! В чем дело? Хочешь с усами ходить? Ходи с усами, мне-то что! Им дело говорят, понимаешь, - нет, они начинают тут... Вы меня уважаете, нет?

- При чем тут "уважаете"? Ты говори толком...

- Нет, не могу, - продолжал Иван тараторить. - Не могу, честное слово! Сердце лопнет. Ну что за народ! Да живи ты с усами, живи! Сколько влезет, столько и живи. Не женщина, а генерал-майор какой-то. Тьфу! А детишки народятся? Потянется сынок или дочка ручонкой: "Мама, а что это у тебя? " А подрастут? Подрастут, их на улице начнут дразнить: "Твоя мамка с усами, твоя мамка с усами! " Легко будет ребенку? Легко будет слушать такие слова? Ни у кого нету мамки с усами, а у него - с усами. Как он должен отвечать? Да никак он не сможет ответить, он зальется слезами и пойдет домой... к усатой мамке...

- Хватит! - закричала дочь Бабы-Яги. - Наводи свой состав. Что тебе надо?

- Пригоршню куриного помета, пригоршню теплого навоза и пригоршню мягкой глины - мы накладываем на лицо такую маску...

- На все лицо? Как же я дышать-то буду?

- Ну что за народ! - опять горько затараторил Иван. - Ну ничего невозможно...

- Ладно! - рявкнула дочь. - Спросить ничего нельзя.

- Нельзя! - тоже рявкнул Иван. - Когда мастер соображает, нельзя ничего спрашивать! Повторяю: навоз, глина, помет. Маска будет с дыркой - будешь дышать. Все.

- Слышали? - сказала Яга стражникам. - Одна нога здесь, другая в сарае! Арш!

Стражники побежали за навозом, глиной и пометом.

А в это самое время в окно просунулись три головы Змея Горыныча... Уставились на Ивана. Все в избушке замерли. Горыныч долго-долго смотрел на Ивана. Потом спросил:

- Кто это?

- Это, Горыныч, племянник мой, Иванушка, - сказала Яга. -Иванушка, поздоровайся с дядей Горынычем.

- Здравствуй, дядя Горыныч! - поздоровался Иван. - Ну, как дела? Горыныч внимательно смотрел на Ивана. Так долго и внимательно, что Иван занервничал.

- Да ну что, елки зеленые? Что? Ну - племянник, ты же слышал! Пришел к тете Ежке. В гости. Что, гостей будем жрать? Давай, будем гостей жрать! А семью собираемся заводить - всех детишечек пожрем, да? Папа называется! Головы Горыныча посоветовались между собой.

- По-моему, он хамит, - сказала одна.

Вторая подумала и сказала: - Дурак, а нервный.

А третья выразилась и вовсе кратко: - Лангет, - сказала она.

- Я счас такой лангет покажу!.. - взорвался от страха Иван. - Такой лангет устрою, что кое-кому тут не поздоровится. Тетя, где моя волшебная сабля? - Иван вскочил с лавки и забегал по избушке - изображал, что ищет волшебную саблю. - Я счас такое устрою! Головы надоело носить?! - Иван кричал на Горыныча, но не смотрел на него, - жутко было смотреть на эти три спокойные головы. - Такое счас устрою!..

- Он просто расхамился, - опять сказала первая голова.

- Нервничает, - заметила вторая. - Боится.

А третья не успела ничего сказать: Иван остановился перед Горынычем и сам тоже долго и внимательно смотрел на него.

- Шпана, - сказал Иван. - Я тебя сам съем.

Тут первый раз прозвучал голос Ильи Муромца.

pic8.jpg

- Ванька, смотри! - сказал Илья.

- Да что "Ванька", что "Ванька"! - воскликнул Иван. - Чего ванькать-то? Вечно кого-то боимся, кого-то опасаемся. Каждая гнида будет из себя... великую тварь строить, а тут обмирай от страха. Не хочу! Хватит! Надоело! - Иван и в самом деле спокойно уселся на лавку, достал дудочку и посвистел маленько. - Жри, - сказал он, отвлекаясь от дудочки. - Жрать будешь? Жри. Гад. Потом поцелуй свою усатую невесту. Потом рожайте усатых детей и маршируйте с имя. Он меня, видите ли, пугать будет!.. Хрен тебе! - И Ванька опять засвистел в свою дудочку.

- Горыныч, - сказала дочь, - плюнь, не обращай внимания. Не обижайся.

pic9.jpg

- Но он же хамит, - возразила первая голова. - Как он разговаривает?!

- Он с отчаяния. Он не ведает, что творит.

- Я все ведаю, - встрял Иван, перестав дудеть. - Все я ведаю. Я вот сейчас подберу вам марш... для будущего батальона...

- Ванюшка, - заговорила Баба-Яга кротко, - не хами, племяш. Зачем ты так?

- Затем, что нечего меня на арапа брать. Он, видите ли, будет тут глазами вращать! Вращай, когда у тебя батальон усатых будет - тогда вращай. А счас нечего.

- Нет, ну он же вовсю хамит! - чуть не плача сказала первая голова - Ну как же?

- Заплачь, заплачь, - жестко сказал Иван. - А мы посмеемся. В усы.

- Хватит тянуть, - сказала вторая голова.

- Да, хватит тянуть, - поддакнул Иван. - Чего тянуть-то? Хватит тянуть.

- О-о! - изумилась третья голова. - Ничего себе!

- Ага! - опять дурашливо поддакнул Иван. - Во, даеть Ванька! Споем?

- И Ванька запел:

Эх, брил я тебя

На завалинке,

Подарила ты мене

Чулки-валенки...

Горыныч, хором:

Оп - тирдарпупия! - допел Ванька. И стало тихо. И долго было тихо.

- А романсы умеешь? - спросил Горыныч.

- Какие романсы?

- Старинные.

- Сколько угодно... Ты что, романсы любишь? Изволь, батюшка, я тебе их нанизаю сколько хоть. Завалю романсами. Например:

Хаз-булат удало-ой,

Бедна сакля твоя-а,

Золотою казной

Я осыплю тебя-а!..

А? Романс!.. - Ванька почуял некую перемену в Горыныче, подошел к нему и похлопал одну голову по щеке. - Мх, ты... свирепый. Свирепунчик ты мой.

- Не ерничай, - сказал Горыныч. - А то откушу руку.

Ванька отдернул руку.

- Ну, ну, ну, - молвил он мирно, - кто же так с мастером разговаривает? Возьму вот и не буду петь.

- Будешь, - оказала голова Горыныча, которую Иван приголубил. - Я тебе возьму и голову откушу.

Две другие головы громко засмеялись. И Иван тоже мелко и невесело посмеялся.

- Тогда-то уж я и вовсе не спою - нечем. Чем же я петь-то буду?

- Филе, - сказала голова, которая давеча говорила "лангет". Это была самая глупая голова.

- А тебе бы все жрать! - обозлился на нее Иван. - Все бы ей жрать!.. Живоглотка какая-то.

- Ванюшка, не фордыбачь, - сказала Баба-Яга. - Пой.

- Пой, - сказала и дочь, - Разговорился. Есть слух - пой.

- Пой, - велела первая голова. - И вы тоже пойте.

- Кто? - не поняла Баба-Яга. - Мы?

- Вы. Пойте.

- Может быть, я лучше одна? - вякнула дочь; ее не устраивало, что она будет подпевать Ивану.

- С мужиком петь... ты меня извини, но...

- Три, четыре, - спокойно сказал Горыныч. - Начали.

Дам коня, дам седло,

запел Иван, Баба-Яга с дочкой подхватили:

Дам винтовку свою-у,

А за это за все

Ты отдай мне жену-у.

Ты уж стар, ты уж се-ед,

Ей с тобой не житье,

С молодых юных ле-ет

Ты погубишь ее-о-о.

Невыразительные круглые глазки Горыныча увлажнились: как всякий деспот, он был слезлив.

- Дальше, - тихо сказал он.

Под чинарой густой,

- пел дальше Иван,

Мы сидели вдвое-ом;

Месяц плыл золотой,

Все молчало круго-ом.

И Иван с чувством повторил еще раз, один:

Эх, месяц плыл золотой,

Все молчало круго-ом.,.

- Как ты живешь, Иван? - спросил растроганный Горыныч,

- В каком смысле? - не понял тот.

- Изба хорошая?

- А-а. Я счас в библиотеке живу, вместе со всеми.

- Хочешь отдельную избу?

- Нет. Зачем она мне?

- Дальше.

Она мне отдала-ась...

- повел дальше Иван,

До последнего дня...

- Это не надо, - сказал Горыпыч. - Пропусти.

- Как же? - не понял Иван.

- Пропусти.

- Горыныч, так нельзя, - заулыбался Иван, - из песни слова не выкинешь,

Горыныч молча смотрел на Ивана; опять воцарилась эта нехорошая тишина.

- Но ведь без этого же нет песни! - занервничал Иван. Ну? Песни-то нету!

- Есть песня, - сказал Горыныч.

- Да как же есть? Как же есть-то?!

- Есть песня. Даже лучше - лаконичнее.

- Ну ты смотри, что они делают! - Иван даже хлопнул в изумлении себя по ляжкам. - Что хотят, то и делают! Нет песни без этого, нет песни без этого, нет песни!.. Не буду петь лаконично. Все.

- Ванюшка, - сказала Баба-Яга, - не супротивничай.

- Пошла ты!.. - вконец обозлился Иван. - Сами пойте. А я не буду. В гробу я вас всех видел! Я вас сам всех сожру! С усами вместе. А эти три тыквы... я их тоже буду немножко жарить...

- Господи, сколько надо терпения, - вздохнула первая голова Горыныча. - Сколько надо сил потратить, нервов... пока их научишь. Ни воспитания, ни образования...

- Насчет "немножко жарить"-это он хорошо сказал, - молвила вторая голова. - А?

- На какие усы ты все время намекаешь? - спросила Ивана третья голова. - Весь вечер сегодня слышу: усы, усы... У кого усы?

- А па-арень улыбается в пшеничные усы, - шутливо спела первая голова. - Как там дальше про Хаз-бу-лата?

- Она мне отдалась, - отчетливо сказал Иван. Опять сделалось тихо.

- Это грубо, Иван, - сказала первая голова. - Это дурная эстетика. Ты же в библиотеке живешь... как ты можешь? У вас же там славные ребята. Где ты набрался этой сексуальности? У вас там, я знаю, Бедная Лиза... прекрасная девушка, я отца ее знал... Она невеста твоя?

- Кто? Лизка? Еще чего!

- Как же? Она тебя ждет.

- Пусть ждет - не дождется.

- Мда-а... Фрукт, - сказала третья голова. А голова, которая все время к жратве клонила, возразила:

- Нет, не фрукт, - сказала она серьезно. - Какой же фрукт? Уж во всяком случае - лангет. Возможно даже - шашлык.

- Как там дальше-то? - вспомнила первая голова. - С Хаз-булатом-то.

- Он его убил, - покорно сказал Иван.

- Кого?

- Хаз-булата.

- Кто убил?

- М-м... - Иван мучительно сморщился. - Молодой любовник убил Хаз-булата. Заканчивается песня так: "Голова старика покатилась на луг".

- Это тоже не надо. Это жестокость, - сказала голова.

- А как надо?

Голова подумала.

- Они помирились. Он ему отдал коня, седло - и они пошли домой. На какой полке ты там сидишь, в библиотеке-то?

- На самой верхней... Рядом с Ильей и донским Атаманом.

Дата добавления: 2015-06-30