За девственную твою красоту

И умереть,

И труды принять мощные и неутомимые –

Завиднейший жребий в Элладе…

<……………………………..>

Взыскуя тебя,

Взошли в обитель Аида Ахилл и Аянт… [11, с. 207]

Можно предположить, что эта оценка относится к другой странице истории Ахилла – к финалу поэмы, всем известному и на все лады пересказываемому. В «Пире» Платона в уста Федра вложено восхищение высшим подвигом Ахилла – способностью умереть за друга: «узнав от матери, что он умрёт, если убьёт Гектора, а если не убьёт, то вернётся домой и доживёт до старости, Ахилл смело предпочёл прийти на помощь Патроклу…» [18, с. 128]. Уточним, у Гомера дело обстоит не совсем так. Ахилл принял роковое решение, когда Патрокл был уже мёртв. (Но и произнесены слова не Платоном, а его персонажем.) Всё же в целом мнение справедливо. Ахилл жаждал отомстить Гектору за смерть друга – это единственное, что он мог сделать для Патрокла. А предсказание Фетиды передано вполне точно: «Скоро за сыном Приама конец и тебе уготован!» [XVIII, 96]. Более того, Ахилл, несмотря на предельную взволнованность, прекрасно понимал смысл этого предсказания и даже повторял его.

Удивительно, что и этот момент не всегда осмысливается точно. Я. Э. Голосовкер говорит в «Логике мифа» об этой черте Ахилла как об особенности эпического мышления: «В том-то и проявляется в эпосе ослабленность логики чудесного, что всё предрешено, а действия героев развиваются так, как если бы ничего не было предрешено» [6, c. 35]. Однако эту ситуацию можно рассмотреть в соответствии с её собственной логикой.

Да, греки считали, что перед судьбою даже боги бессильны. Но в их преданиях встречаются сюжеты, когда судьба становится непреодолимой только после некоторого момента. Самый известный пример – Зевс, подвергавший Прометея мукам, чтобы выведать, в браке с какой из богинь у него может родиться сын, превосходящий силой отца и способный отобрать у него власть – и, узнав, что это Фетида, избежал-таки злой судьбы: Фетиду выдал замуж за царя Пелея, и их сын Ахилл родился смертным, как и отец.

Таким образом, судьба здесь не вся записана заранее, в ней допускается вариативность. Так, Посейдон отговаривает Энея сражаться с Ахиллом: «… вспять отступай перед грозным, / Или, судьбе вопреки, низойдёшь ты в обитель Аида» [ХХ, 335-336]. Жизнь в таком понимании можно сравнить с дорогой, на которой множество развилок, и выбор пути – это и есть выбор судьбы. Опираясь на это представление, Гомер создаёт уникальную ситуацию ¹². Ахилл в «Илиаде» совершенно свободен выбирать свою судьбу: ему открыты последствия выбора. Он мог бы прожить долгую жизнь. Однако дружба для него значит больше, чем такая возможность – несмотря на то, что умирать молодым ему совсем не хочется, а райских Елисейских полей для героев греки тогда ещё не успели придумать ¹³. Можно сказать, что ни один из подвигов Геракла нельзя сравнить с этим решением Ахилла. Гектора сражает не просто герой, но героизм – нового, доселе неизвестного качества. Мужество Ахилла выступает как чисто человеческое свойство.

Конечно, Аристотель воспел Ахилла в своём гимне добродетели прежде всего поэтому. Но мы помним, что Аристотель низко оценивал эпизоды, не связанные с основным действием, – значит, для него характер Ахилла предстал как нечто целостное. И логично, что для бездействия Ахилла в первой половине поэмы Аристотель увидел весьма уважительную причину и настаивал на ней очень решительно.Во второй книге «Риторики» он связал её с ценностью чести: «Оскорбление связано с умалением чужой чести, а кто умаляет чужую честь, тот пренебрегает, ибо не пользуется никаким почётом то, что ничего не стоит – ни в хорошем, ни в дурном смысле. Поэтому-то Ахилл в гневе говорит:

Злую обиду [широкодержавный Атрид Агамемнон]

Дата добавления: 2015-07-02