Современное состояние и возможное будущее индейских племен, живущих на территории Союза 4 страница

Итак, в отличие от Севера у Юга есть особые причины для сохранения рабства.

Но есть и еще одна причина, самая существенная. Разумеется, в конце концов можно отменить рабство на Юге, но как там избавиться от чернокожих? На Севере отмена рабства и изгнание бывших рабов происходят одновременно, но нет никакой надежды, что то же самое можно будет сделать и на Юге.

Приводя доказательства того, что на Юге рабство больше соответствует естественным условиям и приносит большую выгоду, чем на Севере, я много раз говорил, что и численность рабов там, по-видимому, значительно выше, чем на Севере. Именно на Юг

⁴²Это действительно так в тех местах, где выращивают рис. Рисовые поля вредны для здоровья во всех странах, но особенно они опасны в тропических странах с их жгучим солнцем. Европейцам было бы очень нелегко обрабатывать землю в этой части Нового Света, если бы они непременно хотели выращивать рис. Но разве обязательно выращивать именно рис?

⁴³ Эти штаты расположены ближе к экватору, чем Италия и Испания, но на Американском континенте климат значительно холоднее, чем на Европейском.

⁴⁴ Испанцы когда-то привезли в один из округов Луизианы, носящий название Аттакапас, некоторое количество крестьян с Азорских островов. Для пробы они не стали вводить там рабство. Эти люди и сейчас обрабатывают землю без рабов, но они так равнодушны к своей работе, что едва могут себя прокормить.

были привезены первые африканцы. Количество ввозимых сюда негров всегда было больше. Чем дальше на Юг, тем сильнее ощущается предрассудок,согласно которому уважения достойна лишь праздность. В штатах, соседствующих с тропиками, не работает ни один белый человек. По всем этим причинам на Юге негров больше, чем на Севере. И с каждым днем число их возрастает, так как по мере того, как рабство отменяется на одном конце Союза, негры стекаются на другой его конец. Таким образом, количество чернокожих на Юге увеличивается не только за счет естественного прироста населения, но и вследствие вынужденной эмиграции негров с Севера. На Юге Союза число чернокожих растет по тем же причинам, по которым так быстро растет количество белых на Севере.

В штате Мэн на 300 белых приходится 1 негр, в Массачусетсе на 100 — 1, в штате Нью-Йорк на 100 — 2, в Пенсильвании — 3, в Мэриленде — 34, в Виргинии — 42 и, наконец, в Южной Каролине — 55 ⁴⁵. Таким было соотношение черных и белых в 1830 году, но оно постоянно меняется. Ежедневно количество чернокожих на Севере уменьшается, а на Юге растет.

Совершенно очевидно, что в южных штатах Союза невозможно отменить рабство по примеру северных штатов, не породив тем самым зловещих проблем, которые совершенно не угрожали Северу.

Мы видели, что в северных штатах переход от рабства к свободе происходит постепенно. Взрослые негры остаются рабами, а их дети становятся свободными. Таким образом, не все негры сразу становятся членами общества. Те из них, кто мог бы употребить свою независимость во зло, остаются в кабале, на волю же отпускают тех, у кого еще есть время научиться искусству жить свободными до начала самостоятельной жизни.

На Юге такой способ применить невозможно. Заявление о том, что начиная с какого-то времени дети негров станут свободными людьми, вносит идею и принцип свободы в саму сущность рабства. Те негры, которые по закону остаются рабами, видя своих детей свободными, удивляются несправедливости, совершенной по отношению к ним судьбой, и начинают тревожиться и возмущаться. Рабство отныне теряет в их глазах ту моральную силу, которую ему давали время и обычай, оно сводится лишь к явному злоупотреблению силой. На Севере это противоречие не таило в себе никакой опасности, потому что черных там было мало, а белых—очень много. Но горе угнетателям, если первый луч такой свободы коснется двух миллионов человек сразу.

Освободив детей своих рабов, европейские обитатели Юга очень скоро были бы вынуждены распространить это благодеяние на всю черную расу.

На Севере, как я уже говорил, сразу после отмены рабства или с момента, когда она становится вероятной и близкой, начинаются два процесса: рабов вывозят дальше на Юг, а на их место стекаются белые из других северных штатов и эмигранты из Европы.

В самых южных штатах такие процессы возникнуть не могут. С одной стороны, количество рабов там слишком велико, чтобы можно было надеяться выпроводить их из страны, а с другой — европейцы и англоамериканцы с Севера опасаются приезжать на жительство в край, где работа все еще считается позором. К тому же они справедливо полагают, что штатам, где количество негров превышает или равно количеству белых, грозят великие потрясения, и не спешат распространять на них свою предпринимательскую деятельность.

Итак, отмена рабства не позволила бы южанам постепенно приспособить негров к свободе, как это сделали их братья с Севера, они не смогли бы уменьшить число чернокожих, и им пришлось бы в одиночку сдерживать их натиск. И через несколько лет там наряду с белым населением появилось бы многочисленное, почти равное ему по числу, свободное чернокожее население.

⁴⁵Вот что можно прочитать в книге американского автора Кэри «Письма о колониальном обществе», изданной в 1833 году: «В Южной Каролине вот уже сорок лет черное население растет быстрее, чем белое. Рассматривая в целом население пяти южных штатов, в которых впервые возникло рабство, то есть Мэриленда, Виргинии, Северной Каролины, Южной Каролины и Джорджии,— говорит далее Кэри,— можно обнаружить, что с 1790 по 1830 год количество белых в этих штатах увеличилось на 80 процентов, а количество черных —на 112 процентов».

В 1830 году жители Соединенных Штатов обеих рас распределялись следующим образом: в штатах, где рабство отменено, белых было 6 565 434, а черных — 120 520; в штатах, где рабство существует, белых — 3 960 814, а черных — 2 208 102 человека.

Тогда те нарушения прав негров, которые сегодня лежат в основе рабства, могут породить на Юге огромную опасность для белых. В настоящее время вся земля находится в руках европейцев, только они занимаются предпринимательской деятельностью, богатство, образование, оружие принадлежит лишь им. Чернокожие лишены всего этого, но им это и не нужно, ведь они—рабы. Но когда они станут свободными и должны будут сами заботиться о себе, без всего этого их ждет гибель. Таким образом, все то, что составляло силу белых при существовании рабства, оборачивается для них крупными опасностями после его отмены.

Пока негры остаются в кабале, с ними можно обращаться почти так же, как со скотом. Но если они получат свободу, ничто не помешает им обрести достаточную культуру для того, чтобы понять степень своей обездоленности и найти выход из нее. Кроме того, человеку присуще удивительное чувство относительной справедливости, уходящее корнями в глубину его души. Люди значительно острее воспринимают несправедливости, существующие внутри одного класса, чем те, которые существуют между классами. Они могут примириться с рабством, но постоянное унижение миллионов граждан, живущих из поколения в поколение в нищете, вызывает их протест. На Севере свободные негры сталкиваются с такими унижениями и несправедливостями, но они слабы и немногочисленны. На Юге же их было бы много и они были бы сильны.

Если предположить, что когда-либо белые и негры будут жить на одной земле как два разных народа, то сразу становится ясно, что для них будут возможны два пути: полное смешение или размежевание.

Выше я уже высказывал свое мнение о первом из них ⁴⁶. Я не верю в то, что между белой и черной расами где-либо установится равенство.

Более того, я думаю, что в Соединенных Штатах ситуация будет значительно сложнее, чем в каком-либо другом месте. Случается, что один человек становится выше религиозных, местных или расовых предрассудков. И если этот человек является королем, он может произвести поразительные изменения в обществе. Однако целый народ не может стать выше самого себя.

Возможно, деспоту, который одинаково угнетал бы и американцев и их бывших рабов, удалось бы добиться их смешения, но до тех пор, пока делами Америки управляет демократия, никто не может осмелиться на подобное предприятие. Напротив, можно предположить, что, чем большей свободой будут обладать белые в Соединенных Штатах, тем сильнее будет их стремление к размежеванию с неграми⁴⁷.

Я уже говорил выше, что прочная связь между европейцем и индейцем могла быть обеспечена метисом. Точно так же истинным связующим звеном между белым и негром является мулат. Там, где имеется много мулатов, слияние двух рас вполне возможно.

В Америке есть места, в которых европейцы и негры настолько перемешались, что трудно встретить совершенно белого или совершенно черного человека. В этом случае действительно можно говорить о смешении двух рас. Вернее, на их месте появляется новая раса, обладающая чертами и той и другой, но в то же время отличающаяся от обеих.

Из всех европейцев англичане в наименьшей степени смешались с неграми. На Юге Союза мулатов больше, чем на Севере, но в целом их значительно меньше, чем в любой другой европейской колонии. Вообще в Соединенных Штатах мулатов очень мало и сами по себе они очень слабы; в расовых конфликтах они обычно становятся на сторону белых. Так, в Европе лакеи крупных вельмож при общении с простым народом разыгрывают из себя людей благородного происхождения.

К гордости своим происхождением, свойственной англичанам, у американцев еще добавляется высокое чувство собственного достоинства, порожденного свободой и демократией. Белый человек в Соединенных Штатах гордится и своей расой, и самим собой.

⁴⁶ Это мнение, впрочем, поддерживают люди, значительно более авторитетные, чем я. Вот что можно прочитать в «Воспоминаниях» Джефферсона: «Нет ничего, что было бы написано в книге судеб яснее, чем освобождение чернокожих. В то же время, когда обе расы будут свободными, они не смогут жить в одном государстве, так как природа, привычки и убеждения воздвигли между ними непреодолимые преграды (см.: Консей, «Выдержки из «Воспоминаний» Джефферсона»).

⁴⁷Если бы англичане на Антильских островах не зависели от своей бывшей родины, то они, надо полагать, не приняли бы закона об освобождении рабов, который она им навязала.

Кроме того, раз уж на Севере негры и белые не смешиваются, то как это может произойти на Юге? Невозможно и на минуту предположить, что южанам, постоянно живущим в окружении, с одной стороны, ощущающих свое моральное и физическое превосходство белых, а с другой — негров, придет мысль о сближении с этими последними. Южане испытывают два сильных чувства, из-за которых они всегда будут держаться на расстоянии от негров: они боятся стать похожими на своих бывших рабов и быть ниже, чем их белые соседи.

Если бы мне обязательно нужно было сделать прогноз на будущее, я бы сказал, что, вероятнее всего, после отмены рабства на Юге брезгливость белого населения по отношению к неграм возрастет. Мое мнение основано на том, что я видел на Севере. Там, как я уже говорил, по мере того как исчезают законодательные различия между двумя расами, белые прилагают все больше стараний для того, чтобы держаться на расстоянии от черных. То же самое произойдет и на Юге. Страх белых жителей Севера перед опасностью их смешения с чернокожими основан на воображении. На Юге же такая опасность вполне реальна, и страх поэтому может лишь увеличиться.

Если, с одной стороны, признать тот несомненный факт, что в самых южных областях страны чернокожее население растет, причем быстрее, чем белое население; а с другой — что черные и белые никогда не смогут смешаться и пользоваться в обществе одинаковыми правами, то следует сделать вывод о том, что рано или поздно черные и белые в южных штатах вступят в борьбу.

Каков будет ее результат?

Совершенно ясно, что ответом на этот вопрос могут служить лишь смутные предположения. Ценой большого напряжения человек может окинуть мысленным взором общее направление будущего развития, но на пути этого развития в свои права вступает случай, неподвластный никакому умственному усилию. В картине будущего случай представляет собой темное пятно, которого не могут коснуться лучи разума. Сейчас можно сказать лишь следующее: на Антильских островах, по-видимому, погибнет белая раса, а на континенте — черная.

Ведь на Антильских островах кучка белых живет в окружении огромного чернокожего населения, тогда как на континенте негры зажаты между морем и многочисленным белым населением, компактно проживающим на пространствах от канадских льдов до границы Виргинии, от берегов Миссури до побережья Атлантического океана. И если белые в Северной Америке будут действовать заодно, то трудно себе представить, чтобы неграм удалось избежать грозящего им уничтожения. Они погибнут от оружия и нищеты. Но у черного населения, живущего на берегу Мексиканского залива, есть возможность спастись, если борьба между двумя расами начнется после распада американской федерации. Если федеральные связи будут разорваны, то южанам не следовало бы рассчитывать на длительную поддержку со стороны их северных братьев. Северянам известно, что они вне опасности, и если рассудок и долг не заставят их прийти на помощь южанам, то можно предположить, что расовые симпатии тем более не смогут это сделать.

Впрочем, когда бы ни началась борьба между расами и если даже белое население Юга будет вынуждено бороться без посторонней помощи, оно вступит в схватку, имея огромные преимущества в знаниях и средствах. Однако чернокожие смогут противопоставить им численность и силу отчаяния, что очень важно в вооруженной борьбе. Может быть, белую расу на Юге ждет то же, что случилось с испанскими маврами? После нескольких веков владычества она постепенно уйдет в те места, откуда когда-то пришли ее предки, оставив негров хозяевами в стране, которую, казалось бы, само Провидение предназначило для них: они легко переносят ее климат, в котором им легче работать, чем белым.

Более или менее отдаленная, но неизбежная опасность борьбы черного и белого населения на Юге Союза постоянно представляется воображению американцев как тягостный сон. Жители Севера ежедневно говорят об этой опасности, хотя непосредственно им ничто не угрожает. Они предвидят несчастья и безуспешно ищут способ предотвратить их.

В южных штатах об этом не говорят, там не обсуждают будущее с иностранцами, избегают подобных разговоров с друзьями. Каждый таит свои думы про себя. Однако в молчании южан есть что-то более пугающее, чем в откровенных опасениях северян.

Вследствие этой всеобщей тревоги возникло мало кому известное предприятие, которое может изменить судьбу части человечества.

Из страха перед описанной мной опасностью группа американских граждан образовала общество, которое поставило себе целью вывозить за свой счет на берега Гвинеи негров, стремящихся избежать гнетущего их произвола⁴⁸.

А в 1820 году этому обществу удалось основать в Африке на 7-м градусе северной широты поселение, которое оно назвало Либерия. По последним сведениям, там поселилось уже 2500 нефов. Переселившись на свою бывшую родину, чернокожие создали там учреждения, подобные американским. В Либерии существует система представительства, там есть негры-присяжные, негры-судьи, негры-священники, имеются храмы и газеты. И вследствие удивительной переменчивости, свойственной нашему миру, белым запрещено жить в этом поселении⁴⁹.

Вот уж, действительно, неожиданный поворот судьбы! Два века прошло с тех пор, как европейцы впервые вырвали негров из объятий их семей и увезли их на берега Северной Америки. Сегодня же европейцы опять пересекают Атлантический океан, чтобы возвратить потомков тех самых негров в страну, из которой они когда-то увезли их отцов. Варвары отправлялись в кабалу за светом цивилизации; будучи в рабстве, они учились искусству жить свободными.

До настоящего времени Африка была чужда наукам и искусствам белых. Может быть, теперь европейские достижения проникнут туда вместе с вернувшимися на родину африканцами. Итак, основание Либерии несет в себе прекрасную и великую идею, но эта идея может принести богатые плоды лишь в Старом Свете, в Новом же она бесполезна.

За двенадцать лет Общество колонизации черных переселило в Африку 2500 негров. За то же время в Соединенных Штатах их родилось около 700 тысяч.

Даже если бы в колонию Либерия можно было ежегодно переселять тысячи новых жителей, причем таких, которым бы это пошло на пользу; даже если бы за дело взялся Союз, а не общество и если бы он использовал для вывоза негров в Африку свои средства⁵⁰ и свои корабли, ему не удалось бы уравновесить даже естественный прирост чернокожего населения. Если же число ежегодно вывозимых негров не будет равно числу тех, которые рождаются, ему не удастся даже приостановить развитие этого ежедневно обостряющегося недуга своего общества⁵¹.

Негритянская раса никогда не покинет Американский континент, куда она попала по воле страстей и пороков европейцев. Она может исчезнуть из Нового Света, только если прекратит существовать. Жители Соединенных Штатов могут отдалить потрясения, которые внушают им страх, но им не удастся устранить их причину.

Я должен признаться, что, по моему мнению, отмена рабства в южных штатах не может отсрочить столкновение двух рас.

Негры могут длительное время безропотно сносить рабство. Но если они станут свободными людьми, лишенными почти всех гражданских прав, то вскоре возмутятся и, не будучи в состоянии стать равными белым, станут их врагами.

На Севере освобождение рабов принесло заметную пользу: и с рабством было покончено, и свободные негры не представляли никакой опасности. Их было слишком мало, и они и думать не могли о своих правах. На Юге ситуация иная.

⁴⁸ Это общество стало называться Обществом колонизации черных. См. его годовые отчеты, в частности пятнадцатый. См. также уже упомянутую брошюру под названием «Письма о колониальном обществе и вероятных результатах его деятельности» господина Кэри. Филадельфия, апрель 1833 года.

⁴⁹ Это правило было предписано самими основателями поселения. Они опасались, что в Африке произойдет то же, что происходит на окраинах Соединенных Штатов: вступив в контакт с более просвещенной расой, негры так же, как индейцы, будут уничтожены прежде, чем смогут стать цивилизованными людьми.

⁵⁰ Подобное предприятие столкнулось бы с множеством других трудностей. Если бы Союз с целью вывоза негров из Америки в Африку начал скупать рабов, то цена на них, которая увеличивается по мере уменьшения числа рабов, достигла бы вскоре астрономических сумм. В то же время маловероятно, чтобы северные штаты согласились на подобный расход, от которого они не получили бы никакой выгоды. Если же Союз захотел бы отобрать рабов, имеющихся на Юге, силой или скупить их по низкой, установленной им цене, он столкнулся бы с непреодолимым сопротивлением южных штатов. Таким образом, и тот и другой путь ведет в тупик.

⁵¹ В 1830 году в Соединенных Штатах было 2 010 327 рабов и 319 439 свободных негров, в целом их численность достигала 2 329 766 человек — то есть негры в это время составляли немногим более пятой части от всего населения Соединенных Штатов.

На Севере рабовладельцы связывали проблему рабства с развитием торговли и промышленности, на Юге же—это вопрос жизни или смерти. Поэтому смешивать проблему рабства на Севере и на Юге нельзя.

Я вовсе не стремлюсь, избави меня Боже, найти принципиальные оправдания содержанию негров в неволе, как это делают некоторые американские авторы. Я только хочу сказать, что тем, кто когда-то допустил ее существование, сегодня не так легко ее упразднить.

Должен признать, что, размышляя над судьбой Юга, я вижу лишь два пути для живущего там белого населения: либо освободить негров и смешаться с ними, либо держать их на расстоянии и как можно дольше не отменять рабства. Любой компромисс, как мне кажется, очень быстро приведет к самой страшной гражданской войне и, возможно, к истреблению одной из рас.

Жители Юга придерживаются такой же точки зрения, и этим объясняется их поведение. Поскольку они не хотят смешиваться с неграми, они не хотят освобождать их.

Это не значит, что все южане считают, будто бы рабство обеспечивает богатство рабовладельцу. В этом отношении многие из них придерживаются той же точки зрения, что и северяне, и охотно соглашаются с тем, что рабство — это зло. Однако они думают, что для того, чтобы можно было жить, это зло должно быть сохранено.

По мере распространения просвещения на Юге многие жители этой части страны начали отдавать себе отчет в том, что рабство приносит вред рабовладельцу. Но благодаря тому же просвещению они более ясно, чем ранее, видят почти полную невозможность его отмены. В результате возникает удивительное противоречие: чем больше возражений вызывает польза рабства, тем прочнее его существование закрепляется законом. В то время как на Севере основы рабства постепенно разрушаются, на Юге они подкрепляются все более суровыми законами.

Современные законы южных штатов, касающиеся рабов, отличаются какой-то неслыханной жестокостью и сами по себе свидетельствуют о глубоком кризисе в законотворческой деятельности. Достаточно их прочитать, чтобы убедиться в том, что обе расы, живущие в этой части страны, находятся в безвыходном положении.

Американцы, живущие на Юге Союза, вовсе не усилили жестокость содержания рабов, напротив, условия жизни рабов улучшились. В древности раба удерживали лишь оковы и смерть, южане же нашли способы сохранения своей власти, основанные на рассудке. Они, если можно так выразиться, одухотворили деспотизм и насилие. Древние лишь стремились помешать рабу освободиться от своих оков, а наши современники постарались лишить его стремления к свободе. В древности заковано было тело раба, дух же его был свободен, он имел доступ к просвещению. В этом была логика, ведь в те времена существовала естественная возможность прекращения рабского состояния. В один прекрасный день раб мог стать свободным и равным своему хозяину.

Жители Юга не допускают мысли о том, что когда-либо негры смогут стать равными им. Поэтому они под страхом суровых наказаний запретили обучать их чтению и письму. Они не хотят поднимать негров до своего уровня и содержат их почти так же, как скот.

Во все времена таившаяся в глубине рабства надежда на освобождение смягчала его жестокость.

Южане поняли, насколько опасно освобождать рабов, если они никогда не смогут стать равными своим бывшим хозяевам. Освободить человека, оставив его в нищете и бесправии, есть ли более верный способ подготовить будущего вождя восставших рабов? К тому же уже давно было замечено, что присутствие свободных негров порождало смутное беспокойство в глубине души тех, кто еще оставался в рабстве, и пробуждало в них неясные проблески мысли о своих правах. На Юге хозяева в большинстве случаев лишены возможности освобождать своих рабов⁵².

Я встречался на Юге Союза со старым человеком, который когда-то состоял в незаконной связи с одной из своих негритянок. У них было несколько детей, и все они считались рабами своего отца. Отец немало думал о том, чтобы завещать им хотя бы свободу, но прошли годы прежде, чем он сумел преодолеть препятствия, воздвигнутые законодателями на пути освобождения рабов. За это время он состарился и был близок к смерти. И он уже представлял себе, как его сыновей будут перевозить с рынка на рынок и как после отцовской власти они попадут во власть чужого человека. Эти

⁵² Освобождение не запрещено, но оно требует выполнения формальностей, которые его усложняют.

ужасные картины приводили в исступление его угасающее воображение. При виде его тоски и отчаяния я понял, как жестоко умеет мстить природа за те раны, которые ей наносят законы.

Такие страдания, конечно, ужасны, но разве не являются они логическим и неизбежным следствием самого существования рабства в современном мире?

Европейцы превратили в рабов людей другой расы, стоящей, по мнению многих из них, на более низкой ступени развития по сравнению с прочими расами. Мысль о возможном смешении с этой расой внушала им отвращение. Они полагали, что рабство будет существовать вечно, поскольку между крайней степенью неравенства, в котором живут рабы, и полным равенством, естественным для свободных людей, не может быть никакого длительного промежуточного состояния. Европейцы смутно ощутили эту истину, но не осознали ее до конца. По отношению к неграм они руководствовались то выгодой, то гордыней, то жалостью. Сначала они нарушили все человеческие права негров, а затем объяснили им их ценность и нерушимость. Они открыли рабам доступ в свое общество, но, когда те попытались в него войти, их принялись гнать и шельмовать. Желая сохранить рабство, они либо против своей воли, либо безотчетно двигались к свободе, но не решались при этом ни полностью пренебречь справедливостью, ни окончательно ее восстановить.

Если ничто не предвещает наступления времени, когда южане смешаются с неграми, то могут ли они, не подвергаясь смертельной опасности, позволить своим рабам обрести свободу? И если для спасения своей собственной расы они вынуждены держать их в оковах, то разве не простительно, что они прибегают для этого к самым действенным средствам?

То, что происходит на Юге Союза, чудовищно, но в то же время это естественное следствие рабства. Когда извращается природный порядок вещей, когда человечество стонет и тщетно бьется в сетях законов, не следует, по-моему, гневно клеймить наших современников, руками которых творятся эти беды. Все возмущение должно быть направлено против тех, кто возродил в нашем мире рабство после более чем тысячелетнего существования равенства. Впрочем, какие бы усилия ни прикладывали южане для того, чтобы сохранить рабство, им это не удается. Теснящееся в одной точке земного шара, несправедливое с точки зрения христианства, пагубное с точки зрения экономической политики, рабство, сохраняющееся в окружении демократической свободы и современного просвещения, не может существовать долго. Оно падет под ударами рабов или по воле хозяев. И в том и в другом случае следует ожидать глубоких потрясений.

Если негры не будут освобождены, они сами силой добьются свободы. Если же она будет им дарована, то они не замедлят употребить ее во зло.

Дата добавления: 2015-07-02