Загадочное правило да Винчи

Роберт Лэнгдон проснулся словно от толчка. Ему снился какой-то сон. Он протер глаза и увидел: через спинку стула переброшен халат с монограммой «ОТЕЛЬ „РИТЦ“, ПАРИЖ». Через шторы слабо просвечивал свет. Утро сейчас или вечер?..
Лэнгдону было тепло и уютно. Он славно выспался, последние два дня почти не вылезал из постели. Он медленно сел и только сейчас понял, что его разбудило… Странная, совершенно неожиданная мысль. На протяжении нескольких дней он пытался разобраться в обрушившейся на него информации и вот теперь вдруг вспомнил то, что не учитывал прежде.
Возможно ли это?
Какое-то время он сидел совершенно неподвижно.
Затем выбрался из постели, пошел в ванную, отделанную мрамором. Включил душ и подставил плечи под упругие струи воды. Нет, эта мысль положительно его заворожила.
Невозможно.
Двадцать минут спустя Лэнгдон вышел из отеля «Ритц» на Вандомскую площадь. Близилась ночь. Отсыпаясь, он совершенно потерял счет времени… однако мысль работала на удивление ясно и четко. Он обещал себе, что непременно забежит в кафе на первом этаже отеля, выпить чашку кофе с молоком, но ноги, казалось, сами вынесли его на улицу, в сгущающиеся парижские сумерки.
Шагая к востоку по рю де Пти Шамп, Лэнгдон ощущал нарастающее возбуждение. Затем он свернул к югу, на рю Ришелье, где воздух насквозь пропах сладким ароматом жасмина, льющимся из сада Пале-Рояль.
Он продолжал идти, пока не заметил впереди то, что искал. Знаменитую королевскую аркаду из гладко отполированного черного мрамора. Зайдя под нее, Лэнгдон начал осматривать плиточный пол под ногами. И через несколько секунд увидел то, что ожидал: несколько бронзовых медальонов, вмонтированных в плиты и выстроившихся в идеально прямую линию. Каждый диск был пяти дюймов в диаметре и обозначен буквами «N» и «S».
Nord. Sud ^[71].
Он повернулся лицом к югу и двинулся по линии, прочерченной медальонами. Шел и не сводил глаз с тротуара. Дойдя до угла «Комеди-Франсез», увидел под ногой еще один медальон. Да, так и есть!
Еще много лет назад Лэнгдон узнал о том, что улицы Парижа маркированы 135 бронзовыми дисками, вмонтированными в тротуары, плиты дворов и в проезжую часть улиц, и что линия эта пересекает город с севера на юг. Как-то раз он даже прошел вдоль этой линии, от Сакре-Кёр, а затем к югу, через Сену, и вышел к старинной Парижской обсерватории. Только там и понял значение этой «тропы».
Первый земной меридиан.
Первая нулевая долгота в мире.
Древняя линия Розы Парижа.
Торопливо шагая по рю де Риволи, Лэнгдон чувствовал, что как никогда близок к цели. Еще один квартал и…
Грааль под древним Рослином вас ждет.
Все сходится!.. Происхождение слова «Рослин», упомянутого в стихах Соньера… сосуд и меч… надгробие, украшенное старыми мастерами…
Так вот о чем хотел поговорить со мной Соньер! Да, почти наверняка. О том, что я, сам того не понимая, нащупал истину.
И Лэнгдон пустился бежать, ощущая под ногами линию Розы, что неумолимо вела его к заветной цели. Войдя в длинный туннель Пассажа Ришелье, он вдруг почувствовал, как волоски на руках встали дыбом от волнения. Он знал, что в конце туннеля стоит самый загадочный из всех парижских монументов, построенный по распоряжению Сфинкса – Франсуа Миттерана, человека, который, если верить слухам, был не чужд тайным обществам. Человека, последнее наследие которого Лэнгдон посещал не далее как несколько дней назад.
В другой жизни.
Запыхавшийся Лэнгдон выбежал из туннеля и оказался в знакомом уже дворе. И сразу остановился как вкопанный. А затем медленно, словно не веря в чудо, поднял глаза и увидел ее.
Пирамида Лувра.
Она светилась и переливалась в темноте.
Но любовался он ею всего секунду. Его куда больше интересовало то, что находилось справа. Он развернулся и двинулся уже невидимой тропинкой, по линии Розы, через двор прямо к Карузель де Лувр, гигантскому кругу из стекла, обнесенному по периметру низенькой живой изгородью из аккуратно подстриженного кустарника. Именно здесь в незапамятные времена проводились в Париже языческие празднества, связанные с поклонением богине… веселые и буйные ритуалы, восславлявшие ее плодовитость и щедрость.
Лэнгдон перешагнул через кустарник, ступни утопали в густой траве, и ему показалось, что он входит в совсем иной мир. В центре круга находился один из самых необычных монументов Франции. В землю точно врастала стеклянная призма, гигантская перевернутая пирамида, которую он видел несколько дней назад, когда входил в подземные помещения Лувра.
La Pyramide Inversee.
Лэнгдон с замиранием сердца подошел к самому краю и посмотрел вниз, на необъятный подземный комплекс музея, светящийся янтарной подсветкой. И рассматривал он не только огромную перевернутую пирамиду, но и то, что находилось прямо под ней. Сооружение, о котором он, Лэнгдон, упоминал в своей рукописи.
Он смотрел и сам до конца еще не верил, что это возможно. Снова взглянул на Лувр, и на миг показалось, что необъятные крылья здания обнимают его со всех сторон… бесконечные залы и галереи, где собраны величайшие в мире произведения искусства.
Да Винчи… Боттичелли…
Украшенная мастерской рукой…
Он снова посмотрел вниз, через стекло.
Я должен туда спуститься!
Выйдя из круга, Лэнгдон поспешил через двор к огромной пирамиде, где располагался вход в музей. Оттуда выходили последние посетители.
Толкнув вращающуюся дверь, Лэнгдон очутился в холле и сразу же бросился вниз, начал спускаться по спиралеобразной лестнице внутрь пирамиды. Воздух становился все прохладнее. И вот, оказавшись в самом низу, он вошел в длинный туннель, тянувшийся к перевернутой пирамиде.
В конце туннеля оказался просторный зал. Прямо перед ним свисала с потолка, сверкая и переливаясь каждой гранью, перевернутая пирамида. Изящный контур из стекла в виде латинской буквы "V".
Сосуд!
Лэнгдон окинул ее взором от вершины до самого кончика, повисшего на высоте около шести футов над полом. И там, прямо под ним, стояло еще одно сооружение. Совсем крохотное.
Миниатюрная пирамида. Высотой в каких-то три фута, не более. Единственный маленький предмет в этом поражающем воображение колоссальном комплексе.
В своей рукописи, в главе, посвященной знаменитой коллекции Лувра из предметов культа богине, Лэнгдон упомянул об этой крохотной пирамиде лишь вскользь. Это миниатюрное сооружение выступает из пола точно вершина айсберга… верхушка гигантского пирамидообразного склепа, находящегося под землей, эдакой потайной камеры…
Купаясь в лучах мягкой подсветки, две пирамиды как бы указывали друг на друга. Их оси вытянулись по одной прямой, их кончики почти соприкасались.
Сосуд наверху. Меч снизу.
Сосуд и меч там охраняют вход. Лэнгдону показалось, будто он слышит голос Мари Шовель. Рано или поздно вы найдете то, что ищете.
Он стоял под древней линией Розы в окружении работ старых мастеров. Только теперь, как ему казалось, он понял истинное значение и смысл стихотворения Великого мастера. Посмотрел наверх и увидел: через стеклянный купол просвечивает звездное небо.
Нашла она под звездами покой.
Точно духи нашептывали ему из темноты, забытые слова тихим эхом отдавались под сводами. Поиски Грааля – это стремление преклонить колени перед прахом Марии Магдалины. Это путь к молитве перед светлым ликом отверженной.
И, повинуясь невнятному зову, Роберт Лэнгдон упал на колени.
На секунду ему почудилось, что он слышит женский голос. Голос мудрости, он доносился через века… шептал из бездны, из самых глубин земли.

Приорат, или синьория, – орган городского управления ряда средневековых городов-коммун. В масонской традиции Великий приорат – подразделение в системе руководства одной из деноминаций масонства (Храм, Госпиталь). – Примеч. Ред.

Старые слуги, прислужники (фр.). – Здесь и далее примеч. пер.

Арт Бухвальд – знаменитый американский журналист-фельетонист, его работы печатались даже в СССР.

Месье Лэнгдон прибыл. Будет у вас через две минуты (фр.).

Уитака («хранительница полей») – божество плодородия в мифологии чибча-муисков.

Исида – богиня плодородия, символ женственности в египетской мифологии. Согласно легенде, она зачала от своего мертвого мужа Осириса и родила сына Гора, который должен был отомстить за отца.

Месье! Ни в коем случае не беспокойте нас, ни под каким предлогом. Понятно? (фр.)

Мемориал Джорджа Вашингтона – каменный обелиск высотой 169 метров в центре Вашингтона, представляет собой облицованный белым мрамором «карандаш» – таково прозвище этого памятника огромные фарфоровые вазы, что помогало разграничить тематические экспозиции, а также разделить поток движения посетителей.

Капитан, прибыл агент из отдела криптографии (фр.).

Добрый день, вы позвонили Софи Неве. В настоящий момент она отсутствует, но… (фр.)

Вы только посмотрите на него… бледный, как призрак… бредет по этому миру в одиночестве (исп.).

Это не проблема, или: Ничего страшного (исп.).

Звук "ф" в латинском написании имени Софи" передается буквами PHI (Sophie).

Майский день – традиционный английский праздник весны, существующий и в США, который младшие школьники отмечают танцами вокруг «майского дерева» на школьном дворе. А накануне оставляют корзинку цветов у дверей дома своих друзей.

«Les Demoiselles d'Avignon» – «Авиньонские девушки»; анаграмма: «Vile meaningless doodles» – «Мерзкие бессмысленные болваны».

Дословно: «непроницаемый зал», «зал-сейф» (фр.).

Константин (Первый, или Великий) – римский император начала TV в. н. э., поддерживал Христианскую церковь, сохраняя при этом языческие культы.

… по имени Софи Невё… И американец Роберт Лэнгдон… (фр.).

Машина пять-шесть-три! Где находитесь? Отвечайте! (фр.)

Я – Жером Колле. Лейтенант судебной полиции. Что у вас в машине? (Фр.)

ты, Роберт? (лат.) (Аллюзия – намек на знаменитую фразу Юлия Цезаря: «И ты, Брут?»)

Центральное управление судебной полиции (фр.).

Вид еврейского письма, назван так по имени изобретшего его раввина Раши.

Площадь перед зданием казарм Королевской конной гвардии

Поп, Александр (1688 – 1744) – английский поэт и философ. Фамилия Pope в переводе также означает «папа» – глава Римской католической церкви.

Фамилия Найт происходит от английского Knight – «рыцарь».

По всей видимости, имеется в виду мэр Нью-Йорка Рудольфо Джулиани.

Часть Вестминстерского аббатства, где похоронены такие и цветные поэты и писатели, как Дж. Чосер, А. Теннисон, Ч. Диккенс и др

Друзья мои, не вы находите святой Грааль, это святой Грааль находит вас. (фр).

Однажды, пытаясь правильно нарисовать дерево, Леонардо да Винчи вывел формулу, по которой общая площадь срезов всех его ветвей на каждой высоте остается одной и той же, и равняется площади среза основного ствола. Проверка этого правила показала, что оно работает: если да Винчи говорил о сумме квадратов диаметров, то в реальности оно справедливо для суммы диаметров, возведенных в степень, которая колеблется от 1,8 до 2,3. Для таких причудливых и абсолютно нематематических организмов, как дерево, это справедливое соответствие. Откуда гений Возрождения взял свое правило, наверно, так и останется загадкой. Неразгаданной до сих пор оставалась и причина, по которой деревья ему подчиняются. Собственно, никто за прошлые века над этим особенно и не задумывался — всех устраивала спекулятивная, никем не проверена гипотеза ботаников, за которой это нужно для того, чтобы равномерно питать водой все ветви дерева для правильного роста листьев на них. Гипотеза была настолько логичной, что необходимости в поиске другого объяснения просто не было. Однако главная причина, как ни странно, заключалась в ветре. Это доказал французский физик Кристоф Елой, специалист по механике жидкостей. Он заподозрил, что дело действительно имеет отношение к листьям, но не к их водной диете, а к тому, как на них действует сила ветра. Он математически описал дерево в виде „фрактальной структуры консольных ветвей“, или структуры раздвоенных лучей, где каждая часть структуры подобна всей структуре в целом. В реальности большинство деревьев так и растут – ветви разделяются на одну и то же количество дочерних, расположенных приблизительно под теми же углами и приблизительно одинаково ориентированными. В эту модель он ввел силу ветра, который действует на листья и, соответственно, на ветви, вставил константу, которая определяет, когда ветвь под этим натиском ломается, и попробовал с помощью компьютерной симуляции определить толщину ветвей, оптимальную для сопротивления перелома. В результате у него вышла формула Леонардо, где вместо суммы квадратов фигурирует сумма степеней от 1,8 до 2,3 – то есть именно то, что мы наблюдаем в действительности. Роботу Елоя уже назвали „простой и элегантной“; эксперты считают, что ее результаты могут быть использованы архитекторами при строительстве высотных сооружений сложной формы, где нужно учитывать сопротивление ветра, но удивительнейшее в ней – это то, что за сотни лет никому в голову не пришло связать правило да Винчи и ветер. ifacts.com.ua Источник: http://primeinfo.net.ru/news3562.html#ixzz1jnD65SnB

В записных книжках Леонардо да Винчи найдено правило, которое можно перевести так: «Толщина всех веток дерева на любой его высоте, сложенная вместе, дает толщину ствола». Но почему? Почти 5 веков после Леонардо приемлемого объяснения никто не дал, сколько не пытались.

Наконец, в прошлом году французский физик Кристоф Элой с департамента механической и аэрокосмической инженерии Калифорнийского университета в Сан-Диего догадался протестировать правило с помощью математических моделей на компьютере. И получил простой и убедительный результат.

«Деревья стволами запомнили ветер, куда наклонял их…» — писал поэт Александр Алейник.

Примерно к тем же выводам пришел Кристфер Элой, моделируя деревья и ветер на компьютере. Он рассматривал две модели нагрузки — на дерево как самоподобную структуру, то есть фрактал (a), и на клиновидный брус (b):

По правилу Леонардо, если материнская ветвь диаметром D разделяется на N дочерних ветвей диаметром d i, то сохраняется следующее соотношение:

Трудно поверить, но это правило почти не исследовалось. Однако по имеющимся немногим данным, показатель степени Δ варьируется в интервале от 1,08 до 2,03.

Действие этой формулы Элой объясняет тем, что деревья выстраивают свою структуру в противостоянии тем напряжениям, которые создает ветер. Просчет разных моделей создаваемых нагрузок показал, что вероятность надлома ствола или ветвей минимальна в том случае, если дерево выстроено согласно правилу Леонардо.

То есть форма деревьев аэродинамически самая устойчивая.